Жить человеком

                Моему  отцу  Кучуку  Павлу  Степановичу,
                фронтовику, коммунисту, атеисту (фото 1945г)   
 
                Две вещи наполняют мою  душу священным трепетом:
                звездное небо над головой и нравственный закон внутри нас.
                И.Кант
               
Папа, мой  дорогой папа! Чем старше становлюсь сама, тем чаще и чаще тебя  вспоминаю. Особенно весной, ко Дню Победы. Вспоминаю -  с тихой болью и любовью.  Боль присутствует всегда. Начала уже сама притормаживать, папа. И только теперь осознала по-настоящему, как я мало подарила  тебе своей любви! Мне не хватило чуткости, чтобы посмотреть на тебя  внимательно тогда, когда я могла это сделать, поучиться твоему терпению, мудрости,  любви к жизни. И понять, что тебе тоже  нужны были мои любовь и внимание. Сам ты об этом, конечно, не сказал.
А тебе было бы легче. И мне теперь - тоже.

Ты не  рассказывал о себе  вообще почти ничего. Считал, что нечего рассказывать. Просто жил. Из белорусской деревни под  Минском, почти пешком, из-за отсутствия денег и транспорта, добрался  за сотни километров  до Витебска, чтобы осуществить  свою мечту и стать ветврачом. Пять лет учебы без всякой помощи. Год  любимой работы  и больше пяти лет кошмарной войны. Встретился ты с ней  в родной Белоруссии, а распрощался - на Дальнем Востоке, одним из последних. Сражался - не на жизнь, а на смерть. И ты  победил! Спасибо тебе за это!

Ранения и тяжелые контузии. Здоровье подорвано. А ты еще  был так  молод и хотел жить. От инвалидности отказался. Какая инвалидность?  Как может коммунист в такое время быть инвалидом?! О войне не рассказывал. Не любил. Мы не знали ни о твоих подвигах, ни о твоих  наградах. Мама потом  говорила, что с твоими медалями и орденами  мы, твои  дочери, играли. Игрушек не было. Всё и растерялось.

Ты не любил вспоминать о войне. И рассказывать о себе на войне. Только потом я поняла - ты был очень скромным. Не любил смотреть художественные  фильмы о войне. «Там  всё  врут» - эти твои слова я помню, хотя прошло столько времени. Книги читал запоем, в любую свободную минуту. Но очень выборочно. То, чему можно было верить.

Маршал Жуков был твоим любимым полководцем? Может, ты с ним и служил?  Я  часто  видела  его «Воспоминания» в твоих руках. Я  только сейчас об этом спрашиваю. А могла сделать и раньше, когда ты был еще жив. Тебе было бы приятно. Прости меня,папа.

И работал, работал…  Тебя часто поднимали  ночью с постели…  Людям нужна была помощь. Ты никому не отказывал. И никогда не брал денег. Ты любил людей, и люди любили тебя. Помню, с какой радостью ты встречал гостей и всегда был душой любой  компании. А как ты пел! Ни дочери, ни сын не унаследовали твоего голоса и замечательного слуха. Жаль. Много чего уже жаль.

Сколько было тебе лет, когда ты, единственный из тех, кто видел, бросился  спасать утопающего? Уже больше пятидесяти?  Тебе пришлось плыть на самую середину озера и просто тащить его на себе к берегу. Ты чуть не утонул сам. И сразу ушёл. И не хотел говорить об этом.

Ты делал утром зарядку с гантелями и обливался холодной водой  до самых последних дней, пока у тебя были ноги. Я восхищаюсь до сих пор тобой, папа.

Всю жизнь ты болел. Война оставила в твоем теле серьёзный след. Но мы это знали только  по левой руке, поврежденной осколком, по лекарствам, которые ты тайком принимал, и  по тому, что почти каждый отпуск тебя отправляли в санаторий.  Лечь в больницу  у  тебя не было времени. Ты никогда не жаловался. И шутил, что будешь жить очень долго, как твои  бабушка и мама. Я думаю, что ты  верил этому, правда? Вера и оптимизм помогали тебе держаться и содержать большую семью.

Ты работал, много работал. Мы переезжали с места на место. Тебя отправляли на трудные участки - поправлять дела. Ты никогда не отказывался. Отказался только один раз - когда тебе предложили руководящую работу в столице. «Я здесь больше нужен» - ты был коммунистом. Но о политике не любил ни сам говорить, ни кого-то слушать. Я теперь понимаю, что это потому, что ты был настоящим коммунистом - честным.

Ты продолжал работать даже тогда, когда тебе отняли одну ногу, до колена.  Работать с плохим протезом. Как тебе было тяжело привыкать с ним ходить! Но ты вел себя так, что мы  ничего не замечали. Ни одной жалобы! Ты вообще не любил  говорить о своих болезнях. Никогда! Ты всегда встречал нас с улыбкой. Когда ногу ампутировали выше - ты начал ходить с костылями. Только сейчас я понимаю твою  любовь к нам и к жизни. Какую силу воли надо было иметь, чтобы мы, приезжая, не видели, насколько тебе тяжело. Мы не видели. Мы были заняты собой.
 
И даже, потеряв  вторую ногу, ты держался. Ты - молодец! Ты был настоящим человеком! Нам не нужно было читать об этом книги. Нужно было только смотреть, как ты сидишь на крыльце, без обеих ног, и разговариваешь, тепло и доброжелательно, с людьми. Городок небольшой - тебя все знали и все останавливались, чтобы перекинуться словечком. Просто поболтать. Никто не говорил о твоих болезнях. Все знали - ты этого не любишь.

Я сейчас без боли не могу вспоминать, что не всегда приезжала поздравить тебя с твоим любимым праздником - Днём Победы. Пока ты мог ходить, тебя всегда приглашали для участия в параде. А потом, когда твоими обеими ногами стали костыли, ты  надевал  лучший  костюм, садился на крыльцо и слушал  звуки праздника... Поздравляя  всех, кто приходил или проходил... Ты радовался всем. Тебе уже так мало было нужно!

Ты не верил в Бога. Ты не хотел ничего  слушать о религии или о Боге. Ты  говорил, что ты - атеист. Мне кажется, что это из-за  обилия лжи и пустословия? Ведь так?  Ты просто жил. Жил Настоящим Человеком. Я горжусь тобой!
Я должна была сказать тебе об этом раньше, папа. Знаю, что ты был бы этому очень рад. И тебе было бы легче.
И мне теперь - тоже.

            2015 год