Чтобы добраться до источника,
надо плыть против течения.
Станислав Лец
Глава 1. Первое воспоминание
А интересная жизнь мне досталась! Иногда просто не верится, что всё это было со мной. Правда, я очень смутно помню, как всё начиналось.
Первое, что я помню – какая-то тёмная холодная ночь. Помню, как я стояла одна на какой-то улице, на мне был порванный плащ, который в такую был совершенно бесполезен. Шёл дождь, ледяной, сильный, он громко стучал по крышам. Время от времени сверкали молнии, от которых мне было так страшно, что я дрожала ещё сильнее, чем от этого холода до костей. А потом раздавался гром, и было ещё страшнее, но я не знала, куда мне идти. Помню, улица была узкая, я стояла прямо перед дверью какого-то дома. Чуть дальше висела вывеска, на которой был нарисован меч. Почему-то этот меч тоже пугал меня ,пусть даже не так сильно, как темнота, молнии и гром. Я стояла на одном месте и не могла даже пошевельнуться. Пару раз мимо меня прошли какие-то эльфы, которые спрашивали, кто я и почему стою там, но я не могла ничего им сказать, и они уходили. А я продолжала стоять и смотреть то на страшную вывеску или ещё более страшное небо, то на окно, за которым было так же темно, как на улице. И как я туда попала? Много раз пыталась вспомнить, но ничего не выходило.
Не знаю, сколько я там простояла, но, наверное, очень долго. Правда, когда гром ударил слишком громко, страх овладел мной окончательно, я наконец насмелилась сорваться с места и почему-то рванула вперёд, в закрытую дверь. Я прижалась к этой двери и еле слышно застонала. Потом я услышала чьи-то шаги и попятилась.
Минутой позже дверь отворилась, и на пороге показалась женщина с каштановыми волосами и ласковыми серыми глазами, державшая в руке едва зажжённую свечу.
- Заходи скорее! – сказала она мне.
Я неуверенно переступила через порог. Женщина взяла меня за руку и отвела от двери, а дверь заперла.
- Бедняжка, - ласково продолжала моя спасительница. – Что же ты делала здесь в такую погоду, да ещё совсем одна?
Я молчала. Не знаю, почему, но я не могла вымолвить ни слова. Странно, ведь я умела разговаривать. Я не помню, сколько лет мне было, но мне кажется, что я рано заговорила. А тогда у меня просто почему-то отнялся дар речи!
- Что с тобой? – удивилась та женщина. – Не бойся, скажи… Я не причиню тебе вреда. Может, хоть скажешь, кто ты?
Я испуганно покачала головой.
- Ладно, - вздохнула она. – Не переживай, ты в безопасности. Кстати, меня зовут Таэсиэль.
Я только кивнула. Но в её доме было уже вовсе не страшно, я понимала, что я действительно в безопасности.
Таэсиэль дала мне сухую одежду, что меня удивило, ведь в её доме не было детей, накормила и уложила в постель. Я сразу заметила, что в её доме много кроватей, а она одна. Но я никак не могла заговорить. А она долго сидела над моей постелью, пела колыбельные. Она очень красиво пела, и слова песен казались мне знакомыми (видимо, я слышала эти песни раньше, но они вовсе не помогали мне вспомнить, что было со мной до этой холодной ночи).
Ещё я помню, как она отошла от моей постели (видимо, решила, что я сплю), взяла мой порванный плащ и стала рассматривать.
- Орки, - задумчиво проговорила она, изучая эту грязную ткань. – Нет сомнений, орки…
«Что такое орки?» - подумала я. Странно, что я понимала, для чего нужны, например, ложка, миска, кровать, подушка и другие вещи, я, как уже говорила, замечала такие вещи, как лишние кровати и детская одежда в доме одинокой женщины, но никаких орков я не помнила, различала мужчин, женщин, детей, но не помнила ни одного лица…
- Бедная девочка, - вздохнула наконец Таэсиэль и потушила свечу.
После этого я стала замечать молнии за окном и прятаться от них под одеялом. Вот так я и заснула.
К утру гроза утихла, вышло солнце. Его яркий свет и разбудил меня. На душе уже было как-то легче, но я всё ещё не могла говорить. Видимо, что-то накануне очень сильно напугало меня, и это что-то было страшнее, чем молнии и меч на вывеске.
- Ты уже проснулась? – с улыбкой спросила Таэсиэль. – Как ты?
Я пожала плечами. Она спросила, моги ли я разговаривать, но я снова пожала плечами. Завтрак у нас прошёл в тишине. Точнее, в то утро она вообще почти ничего не говорила, видимо, решила, что это мне во вред.
После завтрака я собралась куда-то идти, правда, сама не знала, куда. И почему я решила куда-то идти? Я ведь вообще не помнила никаких мест, кроме той самой улицы.
- Ты куда? – спросила Таэсиэль. – Может, я проведу тебя?
Я лишь пожала плечами. И чего меня понесло непонятно куда? Но я почему—то думала, что я не могу дальше сидеть у Таэсиэль, что у меня есть какое-то дело, которое я обязана сделать. Но я пошла куда-то и даже не услышала, что она сказала напоследок.
Глава 2. Мой Смелый Друг
Я бродила по улицам, с восхищением разглядывая красивые здания и ходивших туда-сюда эльфов. Эти места казались мне вполне привычными и в то же время новыми, непознанными, удивительными. Я не знала, куда я иду, я просто бродила по этим улицам. Ни одно лицо не было мне знакомо, и от этого было как-то не по себе.
Долгое время никто не обращал на меня внимания, ведь я никак не выделялась среди толпы, где все спешили по своим делам. Но в один момент какой-то мальчик, который явно был старше меня, спросил:
- Почему ты тут ходишь одна?
Я пожала плечами.
- Ты потерялась?
Я кивнула.
- Скажи, кто ты, может, я знаю твоих родных?
- Ч-что? – неожиданно для самой себя переспросила я.
- Ну, ты тут совсем одна, - попытался объяснить мальчик, - и ты, кажется, младше меня…
- Н-на-аверное, - заикаясь, говорила я. – На-а-вер-ное, м-м-лад-ше…
- В общем, я подумал, может, тебе нужна помощь?
- Н-не з-зна-й-ю, - ответила я.
- Пойдём со мной! – он взял меня за руку и куда-то повёл. – Кстати, я Веридил.
Я молчала, хоть дар речи и стал возвращаться ко мне. Должно быть, я хорошо разговаривала до того случая, да и не малышкой я была, хоть Веридил и был старше.
- А-а ч-что такое Веридил? – наконец спросила я.
- Ну, так меня зовут, - ответил мальчик. – Это значит «Смелый Друг». Ну, так меня назвали родители, и они говорят, что я такой и есть, но я не знаю, почему они так считают. Но ты можешь спросить у них, если захочешь, сейчас я тебя с ними познакомлю. У нас большой сад, мне нужно собирать урожай, ну, вместе с родителями, конечно. А ты… Если хочешь, можешь помочь нам, тогда мы с тобой поделимся. Я думаю, они не будут возражать.
Конечно, это поведение было странным, но я согласилась, ведь делать мне было больше нечего. Да и потом, мы были детьми, так что не замечали странности своих поступков. Вот только по дороге меня мучил вопрос: «Что это за родители такие? Вроде и знакомое слово, но я не могу вспомнить, что оно значит. Может, Веридил поможет мне понять?»
Вскоре мы пришли к какому-то дому, возле которого стоял эльф, очень похожий на Веридила: такие же русые волосы, только намного длиннее, точно такие же карие глаза, нос такой же формы…
- Воридил, кто это? – удивился взрослый эльф.
- Ну, она потерялась, всё такое… Ты не будешь против, если она будет собирать плоды со мной, а мы поделимс ими с ней?
- Не знаю, - ответил эльф и обернулся ко мне. – Обычно так не делается. А кто ты и откуда?
- Н-не зна-й-ю, - ответила я, по-прежнему заикаясь.
- Ладно, будь по-вашему, - задумчиво сказал взрослый. – Потом постараемся выяснить, что с тобой случилось.
- С-спас-сибо, - протянула я и вошла во двор, вернее, в сад, куда меня привёл мой новый друг.
Помню, тот эльф, который, кстати, так и не представился, трусил деревья, с них сыпались плоды, которые мы собирали в корзины. Ещё некоторые плоды мы обрывали сами, так как они росли низко, а те, что росли выше, срывал он и ещё одна взрослая эльфийка. В общем, так мы работали довольно долго. Не так уж много было деревьев, но работа у нас продвигалась медленно, мы часто уставали… Однако к вечеру мы насобирали достаточно много, а Веридил мне много всего рассказывал, правда, половину я не понимала, поэтому пропускала мимо ушей. Помню, что он объяснял мне, что мы рвём и для чего, всё такое… Рассказывал и что-то про мечи, доспехи, правда, от этих рассказов мне становилось не по себе. Когда я уже уходила с полной корзинкой, он сказал, что будет рад видеть меня снова. Большие эльфы пытались что-то расспросить у меня, вот только я засмущалась и не смогла ничего им ответить. Они предлагали провести меня, но я не могла объяснить им, куда мне нужно идти. В конце я упомянула страшную вывеску, и тогда эльф отвёл меня к дому Таэсиэль.
- Ты здесь живёшь? – спросил он.
- Н-нет, - ответила я, - з-здесь ж-жи-ивёт Таэсиэль.
- Кто она – Таэсиль? – продолжал эльф мучить меня вопросами.
Я, конечно же, сказала, что не знаю, но он обрадовался и тому, что я хоть имя чьё-то знаю. Для него это облегчало задачу. В общем, мы с ним простились, и только после этого я несмело постучала в двери моей спасительницы. Когда она открыла дверь, на её лице появилось неподдельное удивление:
- Ты вернулась? Что ж, заходи в дом скорее!
- З-з-здравс-ствуй, - неуверенно проговорила я. – Э-э-э-то тебе… - я протянула ей корзинку.
- Ты заговорила? – спросила она с восхищением. – А где же ты была? И кто же ты всё-таки?
Её вопросы смутили меня, и она это увидела.
- Ладно, - сказала она. – Если не хочешь, можешь не отвечать.
- Но-о э-это от Верид-дил-ла, - сказала я, указывая на корзину. – Я по-мо-гла ем-му со-би-рать у-урожай, он дал мне…
Мне ещё было сложно и как-то даже страшно говорить, я продолжала заикаться и разбивать слова на слоги.
- Кто этот Веридил? – спросила Таэсиэль. – Ты его знала раньше?
- Мальчик, - коротко и неуверенно ответила я.
- Но ты знала его раньше? – повторила вопрос моя спасительница.
Я покачала головой.
- Ты вообще кого-то знала? – продолжала она.
Я пожала плечами. Таэсиэль тяжело вздохнула. Она не хотела заставлять меня нервничать, поэтому отложила вопросы в сторону.
Глава 3. Ворраниэль
На следующее утро я вновь убрела куда-то в надежде снова встретить Веридила, так как больше делать было нечего. Теперь я поняла, чего меня несло куда-то до этого: я почему-то решила, что не могу нагло пользоваться добротой Таэсиль и должна чем-то платить ей. Ну, не знаю, откуда во мне это чувство долга, при чём в таком возрасте, но такое со мной действительно было.
В общем, отправилась я искать Веридила, единственного, кто помог бы мне не затеряться навеки среди камня и ходящих туда-сюда эльфов. Ну, так я думала. Вот только на этот раз я забрела куда-то не туда, друга я не встретила, проскиталась целый день непонятно где и лишь к сумеркам кое-как дошла до дома Таэсиэль. Всё, что мне удалось раздобыть, - скромненький букетик из цветов, росших где-то на окраине города (вернее, тогда я ещё даже не знала или не помнила слово «город», то есть, я не понимала, где я нахожусь).
- Ты вновь пришла ко мне? – радостно спросила Таэсиль. – Что ж, входи, я очень рада снова видеть тебя здесь.
Я протянула ей тот маленький разноцветный букетик.
- Какие чудесные цветы! – воскликнула она. – Спасибо тебе! Где же ты их взяла? Я как-то пыталась вырастить такие, но у меня не вышло.
Я, как обычно, пожала плечами, но затем спросила:
- Неужели ты думала, что я оставлю тебя? Ведь у меня же нет никого, кроме тебя и Веридила…
- Как – никого? Может, всё же скажешь мне, как тебя зовут? – спросила Таэсиэль.
- Я не знаю, - я уже почти не заикалась, но всё же говорила как-то неуверенно, испуганно.
- Как? Не знаешь? – Таэсиэль была потрясена.
- Не знаю, - повторила я.
- Тогда я буду звать тебя Ворраниэль, от слов «верный скиталец», хорошо?
- А почему? – удивилась я.
- Ты пришла ко мне холодной ночью в порванном плаще, да и потом продолжала скитаться, - ответила она. – Но ты е бросила меня, одинокую. И я уверенна, что ты не способна на предательство.
- А твоё имя тоже что-то значит? – спросила я.
- Оно происходит от слова «игла», - ответила Таэсиэль. – Моя мать искусно шила, и она была уверенна, что я продолжу её дело. Её надежды я оправдала, вот только… не важно.
- Что? Кто? Какая игла? Какая мать? – удивлялась я. – И как это – шила?
- Ну, игла – это вот эта острая вещь, в которую вдевают нить, - она показала мне иглу. – А шить… Ну, чтобы делать из кусков ткани одежду, нужно сшивать её нитью, вдетой в иглу.
- Мне кажется, ты слишком добрая для такого имени, - сказала я.
- Ну, может быть, - Таэсиэль улыбнулась. – А тебе хоть нравится имя Ворраниэль? Если нет, придумаем другое…
- Нет-нет! – ответила я. – Мне очень даже нравится! Спасибо, Таэсиэль!
Почему-то в тот момент я была так счастлива, что была готова просто взлететь. И Таэсиэль стала какой-то более радостной, чем накануне.
- Но ты вообще ничего не помнишь? – всё же спрашивала она.
- Нет, - с чистой совестью отвечала я.
- О Элберет! – воскликнула она.
Она хотела сказать ещё что-то, но я её перебила:
- А Элберет – это что? Ну, или кто?
Таэсиэль была ошеломлена, как никогда:
- Ты даже этого не знаешь?
- Нет, - я по-прежнему была в недоумении. – Хотя мне кажется, что я где-то слышала это слово, но я не могу вспомнить, что оно значит.
- Тогда я расскажу тебе, но сейчас пошли ужинать, - Таэсиэль жестом указала на накрытый стол.
За ужином мы почти не разговаривали, а вот когда я уже была в постели, Таэсиэль села возле меня и принялась рассказывать:
- Сначала был Эру Илуватар, Он сотворил Айнур…
- Кто? – удивилась я. – И сначала чего?
- Ну, мир, в котором мы живём, не всегда существовал, - объяснила рассказчица. – Когда-то его не было, но потом наш Творец создал Айнур, которым Он давал темы, и они пели, и так создавался мир. Сначала они пели по двое или по трое, а затем все стали петь в одном хоре, и они лишь развивали темы, которые были даны Илуватором, но потом один из Айнур, которого все эльфы называют Морготом, предал Его и внёс в это пение свои темы, и некоторые его поддержали…
Она рассказывала мне о сотворении Арды, пока я не уснула. Когда я уже почти спала, она сказала, что может продолжить рассказ на следующий день. Так я узнала о том, кто такие Эру, Валар, Майяр и так далее, о мне ещё очень многое предстояло узнать…
Глава 4. Погоня за монеткой
На следующее утро я заявила о своём желании снова пойти к Веридиу, и Таэсиэль не стала возражать, но на этот раз она дала мне первое поручение:
- Послушай, Ворраниэль, нам очень нужна мука, но я не могу сегодня за ней идти. Я дам тебе монетку, а ты попроси Веридила, чтобы он сходил с тобой за мукой, хорошо? Если не получится, я не буду злиться, но я уверенна, что у тебя всё выйдет.
- Хорошо, я постараюсь, - воскликнула я и побежала на улицу.
На этот раз я нигде не заблудилась, Веридила я встретила и он снова позвал к себе в сад. Мы с ним были едва знакомы, но это не мешало нам вместе работать и играть так, будто мы дружим давно. Тогда за работой в саду я спросила, знает ли он про хор Айнур и тому подобное, он стал рассказывать мне примерно то же, что и Таэсиэль накануне. Не могу описать интереса, с которым я слушала эти истории, ведь мир, и без того удивительный и незнакомый мне, благодаря этим историям поражал меня ещё больше. Вот только у меня всё время созревали в голове вопросы, на которые я пока не знала ответов, а так жаждала их получить…
Кроме того, работая в саду, я заметила, что на том дереве, которое всего-то пару дней назад было зелёным, стали появляться золотистые листья. Это явление показалось мне необыкновенно красивым, хоть я и не понимала, почему так происходит. Я ведь даже не помнила, что такое осень.
Когда мы закончили работу в саду, Веридил дал мне полную корзинку, как и в прошлый раз. Я уже была готова уходить, как вдруг вспомнила о своём поручении.
- Веридил, - сказала я другу, - прости, но… мне очень нужна твоя помощь?
- А что такое? – спросил он.
- Таэсиэль попросила меня купить муки, но я даже не знаю, куда идти…
- Хорошо, я пойду с тобой, - ответил Веридил.
- Спасибо! – улыбнулась я.
Взрослые эльфы не возражали, ведь Веридил, должно быть, хорошо знал местность, раз так часто сам бродил по улицам. Не удивительно, ведь он был старше меня и при памяти. В общем, сначала мы спокойно шли вдвоём, он описывал мне всё, через что нам приходилось проходить, чтобы я запоминала дорогу. Но потом он неожиданно спросил:
- А деньги у тебя есть?
- Конечно, есть, а как же? – я полезла за своей монеткой, правда, вытянула её не сразу.
Когда я её наконец достала, я показала ему, он тут же сказал:
- Прости, если обидел, просто мне показалось странным то, что ты почти ничего не помнишь, даже своего имени…
- Ой, совсем забыла! – перебила я его. – Я ведь даже не сказала, что Таэсиэль прозвала меня Ворраниэль!
- Красивое имя, - сказал мой друг.
- И мне нравится! – я зачем-то подскочила от радости.
Зря я это сделала, ведь из моей корзинки выпало яблоко, Веридил поднял его, но было поздно: я таки наклонилась, из-за чего уронила монетку. Монетка со звоном покатилась вниз по дороге, а я, как бешеная, погналась за ней. Должно быть, Веридил помчался за мной, но мне было не до него: я гналась за этой монеткой, забыв обо всём на свете. Каждый раз, когда я пыталась остановить монетку, она умудрялась от меня ускользнуть, она катилась всё дальше, словно живая… Я не знаю, сколько домов я миновала и что было с Веридилом, знаю только, что потеряла его где-то по дороге и забежала куда-то не туда.
- Не-е-ет! –кричала я. – Моя монетка-а-а-а!
Но что толку с моего крика? Монетке ведь он безразличен, да и прохожим тоже, тем более, их там было очень мало. Пока я бежала, косы, которые Таэсиэль утром заплела мне, совсем растрепались. Монетка катилась всё дальше, а я не сдавалась, продолжала бежать, пока в кого-то не врезалась. Впрочем, к тому моменту монетка уже скрылась из виду, но я была не в силах остановиться, поэтому чуть не сбила кого-то с ног.
Сбила бы, окажись тот ребёнком. Но, подняв голову, я увидела, что врезалась я во взрослого мужчину. Да, это был красивый мужчина с длинными золотыми волосами. На голове у него был венец, но тогда я не знала, что этот венец говорит о том, что передо мной король, и придворных формальностей я не понимала, поэтому заговорила с присущей мне простотой (конечно же, заикаясь):
- Ой! Прости… Я не хотела, правда… Ты в порядке?
Окажись это другой король, он бы, наверное, был бы страшно зол на меня не только за то, что врезалась, но и за такое обращение. Однако он почему-то говорил спокойно:
- Да, все хорошо. Но скажи, кто ты и что с тобой случилось? Куда ты так бежала и почему ты совсем одна?
- Ну, Таэсиэль называет меня Ворраниэль, и я не знаю, кто я. Только знаю, что эльфийка.
- А где же твои родители? – изумлённо спросил незнакомец.
- А что такое родители? – ответила я вопросом на вопрос.
Я уже слышала это слово, но никто ещё не объяснил мне, что же оно значит. И я надеялась, что этот златоволосый эльф объяснит мне.
- Ты не знаешь? – спросил он всё с тем же изумлением. – Мама и папа, они есть у каждого ребёнка.
- А у тебя они есть? – спросила я, догадавшись, что если они есть у детей, то у взрослых тоже должны быть.
- Есть, - грустно вздохнул незнакомец, - но они далеко… Понимаешь ли, я ушёл от них, хотя до сих пор не знаю, стоило ли.
- Так зачем же ты уходил? – полюбопытствовала я.
- Это долгая история, Ворраниэль, - ответил он. – Может быть, расскажу в другой раз, но я не уверен, что ты поймёшь. Ты ведь не слышала про Исход Нолдор?
- Не слышала, - кивнула я. – Может быть, Таэсиэль мне расскажет. Вчера она уже рассказывала мне про хор Айнур.
- Так куда же ты бежала? – вернулся к теме незнакомец.
- Таэсиэль дала мне монетку, - ответила я, - чтобы мы с Веридилом купили муки, но я упустила её и она укотилась… Теперь я её не найду, и Таэсиэль расстроится или даже разозлится, а я так не хотела её огорчать…
Говоря это, я расплакалась. Меня пугала не столько угроза получить по заслугам, сколько мысль о том, что моя спасительница будет расстроена. Тогда мой златовласый собеседник протянул мне такую же монетку и сказал:
- Не плачь, возьми другую монетку.
- Спасибо, э-э-э, как тебя зовут? – всё так же неуверенно говорила я , вытирая слёзы.
- Финрод, - ответил эльф.
- Спасибо, Финрод, - улыбнулась я. – Но ведь теперь у тебя не будет монетки… Но, если хочешь, я могу дать тебе яблоко.
- Спасибо, не нужно, - ответил Финрод. – Не переживай, у меня много монеток.
Тут появился другой эльф, очень похожий на него, и позвал его куда-то.
- Сейчас, Артаресто, - сказал ему Финрод. – Это мой брат Ородрет, - объяснил он мне. – То есть, у нас с ним одни родители. Ну, у наших родителей вообще четверо сыновей и дочь.
- Ладно, до свидания, Финрод и Ородрет, - вздохнула я.
Они тоже простились со мной и куда-то ушли, я же осталась одна. Какое-то время я так простояла, но потом ко мне подошёл Веридил. В руке он держал моё яблоко. Он сказал мне:
- Наконец-то я нашёл тебя, Ворраниэль! С тобой всё в порядке.
- Да, - ответила я.
- Ты нашла свою монетку? – спросил друг.
- Нет, - задумчиво сказала я. – Но Финрод дал мне другую.
- Финрод? – мой друг был просто поражён. – Как? Сам Финрод?
- Ну, эльф с золотыми волосами, которого зовут Финрод, - уточнила я. – И ещё у него есть брат Ородрет.
- Ничего себе! – с восхищением в голосе промолвил Веридил. – А знаешь, когда я стану взрослым, я пойду служить в его войско!
- А что такое войско? – спросила я.
Мы отправились за мукой, а по дороге Веридил пытался рассказать мне про войны и войска, только мне от этого было страшно. Вот уж не знаю, почему, но мне страшно было от одного упоминания о войне.
Муку мы купили, после чего Веридил провёл меня до дома Таэсиль, ведь уже темнело, да и при дневном свете я могла заблудиться. А по дороге я рассматривала деревья, на которых, как в саду Веридила, было всё больше бледно-золотистых листьев. Когда мы уже думали прощаться, я неожиданно спросила:
- Веридил, а те взрослые эльфы у тебя в доме – это твои родители?
- А кто же ещё? – с лёгким удивлением спросил он.
Тут разговор не склеился, и Веридил всё же пошёл домой, а на прощание я сказала ему:
- Приходи к нам как-нибудь, думаю, Таэсиэль не будет против.
Глава 5. Осень, арфа и люди
- Таэсиэль, - обратилась я в тот день к своей спасительнице, - а почему у всех есть родители, даже у Финрода есть, а у нас с тобой нет?
- У Финрода? – удивилась Таэсиэль, которой пора было бы привыкнуть к моим странным высказываниям и уже не удивляться. – Откуда ты знаешь о его родителях?
- Он мне сказал, но он говорил, что они далеко.
- Так и есть, - кивнула Таэсиэль. – Думаю, я расскажу тебе как-нибудь. У нас они тоже есть, но они, наверное, в Чертогах Мандоса. Я рассказывала тебе о них?
- Да, что-то говорила, - кивнула я. – То есть, они умерли?
- Да, - грустно сказала она. – Похоже, что твоих родителей убили орки. Но ты не бойся, ты ещё встретишь их когда-то, я уверенна. И моих родителей убили орки. А ещё у меня был муж и трое сыновей, но их всех тоже убили… И дочка, так вышло, что её тоже убили, как и мою маму, хотя они никогда ни с кем не сражались. Просто их дорога лежала через лес, а там были орки.
Вот теперь я поняла, почему в доме были кровати, где никто не спал, платья моего размера. Только от этого стало ужасно грустно. Как ни странно, я прекрасно понимала, что такое смерть. И тогда я решила сменить тему:
- Да, и ещё я хотела спросить: а почему на деревьях листья становятся жёлтыми?
- Это осень, - ответила Таэсиэль. – Скоро все листья раскрасятся в разные цвета, потом опадут… Придёт зима, станет очень холодно, выпадет снег, но потом он растает, придёт весна, снова станет тепло, всё расцветёт, листья позеленеют… После весны будет лето, будет очень тепло. А потом снова будет осень. И так далее.
- А красивая она, эта осень, - улыбнулась я.
Потом, когда я уже была в постели, Таэсиэль села возле меня, чтобы продолжить рассказывать мне историю Арды. Но я неожиданно заметила сломанную арфу в углу и спросила, что это такое.
- Арфа, - вздохнула Таэсиэль. – Музыкальный инструмент. На ней играл мой сын, пока его не убили. И я когда-то играла, но в день, когда погибли мои сыновья, я случайно сломала её, и теперь она лежит, никому не нужная.
- А давай попробуем починить её, - предложила я.
Таэсиэль вздохнула:
- Я пыталась, но не вышло… Впрочем, ради тебя попробую. Ты хочешь играть на ней?
- Очень хочу! – восторженно произнесла я.
- Хорошо, - кивнула Таэсиль. – Я научу тебя. И шить я тебя научу, если захочешь, и всему, что я умею. Но сейчас, думаю, стоит продолжить историю Арды, не так ли?
Я кивнула и приготовилась слушать. На этот раз мне не спалось, и она рассказала очень многое. Чётко помню, что она говорила об эльфах:
- Оромэ обнаружил пробудившихся старших детей Эру на берегу озера Куйвиэнен. Он позвал эльфов в Аман, но не все решили идти туда, были и такие, которые решили остаться, их прозвали Авари. Те, что приняли приглашение, стали называться Эльдар. Но по пути часть Эльдар отделились от остальных и остались в Средиземье, это Синдар. Ими правят Тингол и Мелиан, помнишь, я рассказывала тебе о Майе Мелиан? Так вот, она полюбила эльфа по имени Тингол.
- Майя вышла замуж за эльфа? – удивилась я (к тому моменту я уже понимала, что значит «выйти замуж» и «жениться»).
- Да, но такой брачный союз был только один, - ответила рассказчица. – Они по-прежнему правят в королевстве Дориат, где живут Синдар. Ах, моя мать была из Синдар… Ладно, не важно. Те, что дошли до Амана, разделились на три народа: Нолдор, Тэлери и Ваниар. Мой отец был из Нолдор, он был в Валиноре когда-то, но не важно, и наш король Финрод из Нолдор. Он внук Финвэ, который до смерти был вождём Нолдор.
Конечно, ей ещё пришлось объяснять мне, что такое внук, вождь, король (правда, её рассказы о королях никаким манерам меня не научили)… Но о том, когда и на кого делились эльфы, я понимала. Потом она стала рассказывать о Древах, Сильмариллах, Исходе… Даже рассказала, что место, где мы живём (вернее, жили тогда), зовётся Нарготрондом. Мы проговорили, наверное, полночи, но почему-то вовсе не устали. Под конец я спросила её:
- А ты говорила, что были ещё какие-то младшие дети Эру. А кто они такие.
- Люди… - задумчиво проговорила Таэсиэль. – Их зовут смертными, говорят, они стареют и умирают, даже если их не убивать, они всё равно умрут когда-то. Но я о них почти ничего не знаю, ведь я их никогда не видела.
- А они похожи на нас? – не могла угомониться я.
- Полагаю, что да, - ответила рассказчица. – Но мне кажется, что нам с тобой давно пора спать.
- Ладно, - вздохнула я. – Ты права…
Она задула свечу, и очень скоро я уснула. Даже помню, что мне снились какие-то странные сны о Мелиан, которая в этих снах почему-то была такой огромной, величественной, но прекрасной, и волосы у неё почему-то были серебристые, хотя знала, что они чёрные, как и у меня, о Нолдор со страшными мечами, которые безжалостно убивают Тэлери (один из самых страшных снов в моей жизни, который ещё и повторялся потом довольно часто), о Финроде, которого, правда, Таэсиэль почти не упоминала, но которого я знала в лицо, в отличие от Тингола, Мелиан, Оромэ и остальных. В этих снах я наблюдала за всем со стороны, при этом Таэсиэль водила меня за руку и всё рассказывала, а время от времени прибегал Веридил с яблоком и тоже что-то рассказывал. Закончились ночные похождения тем, что Таэсиль сказала мне:
- Я никогда не видела людей… Ворраниэль, вставай, уже давно пора!
Я открыла глаза, но сразу же зажмурила их из-за яркого солнечного света. Действительно, встала я очень поздно. Однако на душе было очень радостно, ведь я знала, что меня ждал чудесный день. Арфа всегда (сколько я себя помню) была для меня чем-то удивительным, необычным, воистину прекрасным, поэтому я с таким нетерпением ждала того момента, когда я наконец возьму её в руки и проведу рукой по её струнам, что просто не могу описать! Да, и мне действительно понравилось играть на ней, хоть это было не так уж просто.
Так и шли наши дни: Таэсиэль учила меня играть на арфе, шить, я помогала ей по хозяйству, хотя тут ей меня тоже надо было долго наставлять, и очень часто я подводила её. Я часто била горшки, миски, кружки, разливала воду (как холодную, так и горячую), рассыпала еду, в общем, трудностей со мной было много. Часто мне казалось, что Таэсиэль злится, хотя на самом деле она относилась ко мне совершенно спокойно. Не раз я попадала ножом по пальцу, и мне казалось, что я никуда не гожусь и у Таэсиэль от меня одни неприятности. Но ножи – ещё полбеды, гораздо хуже было с иглами, которые я не только всаживала в пальцы, но и роняла на пол, после чего мы долго не могли их найти. Часто эта добрая женщина предлагала мне отдохнуть, отложить сложные занятия на потом, в конце концов, подождать, пока стану чуть старше, но я упрямо продолжала делать то, что, как мне казалось, я обязана делать. Но мои проделки редко злили Таэсиэль, она всегда старалась сдерживать злость и обиды, поэтому мы почти никогда не ссорились.
Бывало, под вечер возьму в руки арфу и буду перебирать струны изрезанными и исколотыми в кровь пальцами, и никто в такие моменты не мог отобрать у меня инструмент. Да, боль в пальцах была ужасной, но почему-то любовь к музыке затмевала боль. Раны же быстро заживали, им на мену приходили новые, но это меня не сильно смущало. Ну, а завершались дни историями Таэсиэль, которые я очень любила слушать, хоть и не всегда понимала. Должна сказать, я была довольно любопытным ребёнком, стремление к знаниям у меня было, вот только часто я залазила слишком далеко.
Не знаю, сколько времени прошло с того дня, когда я впервые заметила золотистые листья, но с каждым днём этих листьев становилось всё больше, они приобретали разные окраски, а потом падали на землю. И почему-то мне казалось, что время тянется слишком долго, что этаосень бесконечна, что уже давно пора вступит в права зиме. Но, тем не менее, разноцветные листья я очень любила, как и воздух после осеннего дождя.
Помню, однажды утром спросила у Таэсиэль:
- Могу я сегодня прогуляться с Веридилом?
Она задумчиво вздохнула:
- Можешь… Если он будет гулять.
- А почему ты такая грустная? – спросила я.
- Не переживай, милая, это просто осень, - ответила она всё тем же задумчивым тоном. – Она навеивает печальные мысли.
«Странно, - думала я. – Почему Таэсиэль грустит из-за осени? А мне она нравится, хоть она и такая длинная…»
С такими мыслями я побрела по улице в сторону дома Веридила, но задумалась и свернула куда-то не туда, и, по всей видимости, заметила это не скоро. Иногда удивляюсь своему таланту встревать в переделки!
- Где это я? – тихо задала я вопрос самой себе.
Я осмотрелась. Кругом не было никого, кроме одного эльфа, который сидел на скамье, склонив голову. В нём я сразу узнала Финрода, поэтому тут же ринулась к нему.
- Здравствуй, Финрод! – сказала ему я.
- Здравствуй, - ответил он. – Ворраниэль? Та девочка с монеткой?
- Да, - улыбнулась я. – Но монетка… Ах, да, у меня есть одна монетка, могу отдать её тебе.
- Я же говорил, что не надо, - сказал Финрод.
- Ладно, как скажешь, - растерянно проговорила я. – А почему ты такой грустный?
- Знаешь, Ворраниэль, - ещё более задумчивым тоном заговорил златоволосый эльф, - в жизни много потерь, много ран на сердце, хорошо, если ты ещё не прочувствовала это. А некоторых теряют навсегда.
- А почему навсегда? - зачем-то спросила я. – И тебе что, тоже осень печальные мысли навеивает?
- Навсегда потому, - ответил он, - что не все возвращаются, когда умирают. Ты ведь понимаешь, о чём я? Ну, а насчёт осени ты, наверное, права. Эти листья напоминают о том, чего уже не вернуть. Ну, или вернуть, но дорогой ценой.
- И почему все так грустят из-за осени? – удивилась я. – Вот мне она нравится, хоть она и такая длинная. Деревья с разноцветными листьями такие красивые…
- Согласен, - кивнул Финрод. – Но там, где я родился и очень долго жил, осени не было.
- Ты про Аман? – спросила я.
Финрод кивнул и снова склонил голову. Мне хватило смелости (или, скорее, наглости) обнять его и сказать:
- Не грусти, всё будет хорошо. Разве ты не вернёшься туда?
Иногда поражаюсь своим детским поступкам. Впрочем, с годами я не так уж изменилась, но вряд ли я бы позволила себе такое, если бы была чуть старше. Однако он не возмущаться, он лишь ответил:
- Может, и вернусь, но лишь тогда, когда сделаю то, за чем пришёл сюда. А это будет непросто…
- Я понимаю, - тихо сказала я. – Таэсиэль рассказывала мне о том, как вы ушли. Правда, очень мало. Там был её отец, наверное, ей грустно говорить об этом, ведь его убили орки…
- Да, мне тоже грустно это вспоминать, - кивнул Финрод. – А что за Таэсиэль? Ты не впервые упоминаешь её, но ты не помнишь своих родителей. Почему?
- Не знаю, - с каким-то испугом в голосе сказала я. – Я только помню, как она позвала меня к себе в дом, когда я была одна на улице, это было ночью, когда был сильный дождь. Я тогда ещё не могла говорить какое-то время. Я живу с ней, и она часто рассказывает мне истории. Она как-то говорила, что ты из народа Нолдор, как её отец, и что у неё была мать из народа Синдар. Правда, она даже не сказала, из какого народа я.
- Если ты живёшь в Нарготронде, - слегка улыбнулся златоволосый эль, - значит, наверное, из Нодор.
- Я тоже так думаю, - улыбнулась я. – Но я бы хотела быть из Ваниар. Не знаю, почему, но мне нравятся Ваниар. Правда, Таэсиэль о них мало говорила, и она говорила, что у них волосы золотые, а у меня волосы чёрные… Но у тебя золотые! Может, ты вовсе не нолдо?
Вот тут я наконец-то смогла его рассмешить:
- Да, мать моего отца ваниэ, и а моя мать принадлежала к народу Тэлери, но не спеши судить по цвету волос.
Правда, он тут же снова загрустил:
- Ах, Ваниар, Ваниар…
- Что? – испугалась я. – Я что-то не так спросила?
- Нет-нет, - ответил он. - Не в тебе дело.
- И всё же, - зачем-то продолжала я, - для чего же ты уходил, если теперь так грустишь по дому? Или это тайна?
- Я не хотел идти, - вздохнул Финрод, - но я откликнулся на зов рока. Видишь ли, Ворраниэль, суть нашей жизни точно не в том, чтобы делать то, что нравится. Так уж устроен этот мир.
- Что всё это значит? – не поняла я.
- Боюсь, что и тебе придётся всё это понять, - ответил он.
- Кстати, - не могла успокоиться я, - Таэсиэль как-то говорила, что тебя называют Атандил, потому что ты друг смертных. То есть, ты ушёл ради них?
И откуда у меня такие выводы?
- Я тогда ещё не знал о людях, - ответил Финрод. – Но о них долго рассказывать. А я собирался завтра идти к одной из них.
- Ты пойдёшь к смертной? – переспросила я.
- Да, её зовут Андрет, - сказал мой собеседник, вставая со скамьи.
Я, как обычно, ничего не стесняясь, стала упрашивать его взять меня с собой, забыв, что шла к Веридилу. Не знаю, откуда в нём столько жалости к непонятно откуда пришедшей сиротке, но он согласился, предупредив лишь, что идти придётся далеко. А я на следующий день ещё и умудрилась отвертеться от вопросов Таэсиэль о том, в какой ещё далёкий путь я собралась и с кем. Даже врать не пришлось, тем более, этого делать я не умела и не хотела учиться.
Должна сказать, я была несколько удивлена, когда увидела, что люди отличаются от нас только ушами. Конечно, я знала о том, что все они стареют, но видеть такое мне не случалось. Андрет тоже удивилась (но вовсе не возмутилась), увидев, что Финрод привёл с собой какую-то девочку, но когда он ей всё объяснил, она приветливо улыбнулась:
- Что ж, рада познакомиться, Ворраниэль.
- Я тоже очень рада, - улыбнулась я в ответ.
Затем Финрод что-то ей шепнул, она кивнула. Потом Андрет стала что-то рассказывать, потом Финрод задавал ей какие-то вопросы, которые я не совсем понимала (видимо, они не просто были слишком мудрыми, а ещё и не впервые обсуждали все эти непонятные мне вещи). И в один момент я решилась спросить:
- А смерть – это ведь когда идут в Чертоги Мандоса, да? Ну, Таэсиэль что-то говорила об этом, но она не совсем понятно объяснила мне, что это такое.
- Что же говорила эта Таэсиэль? – спросила Андрет.
- Я спросила у неё, что такое Чертоги Мандоса, - стала объяснять я, - и она ответила: «Не дай Эру тебе узнать, что это такое!», потом, правда, добавила, что не все с ней согласятся и что туда идут те, кто умер. Но я всё ещё не совсем понимаю, что всё это значит.
- Сложно объяснить это тебе, - начала Андрет, - но могу сказать, что каждый из нас состоит из фэа и хроа. Хроа – это тело, то есть, то, что мы видим здесь, до чего можем дотронуться… Ну, то есть, ты смотришь на меня и видишь только хроа. Но есть ещё фэа, то, что мы не видим, но без чего хроа не живет. Так ты понимаешь?
Я кивнула.
- Хорошо, - продолжила она. – Смерть – это когда фэа отделяется от хроа…
- Фэа идёт в Чертоги Мандоса, - поддержал её Финрод, - а хроа остаётся мёртвым телом. То есть, уже не движется, не дышит, не говорит, не мыслит. Погибшие эльфы могут вернуться из этих Чертогов, но я ещё не говорил с теми, кто там был. Быть может, ещё мне придётся рассказать тебе о том, как это происходит. Фэа эльфа идёт в Чертоги Мандоса после того, как его убивают…
- Это как? – спросила я.
- Ну, - задумчиво ответил Финрод, - например, мечом, как на войне. Разве Таэсиэль не говорила ничего об этом?
- Говорила, только я её не совсем понимала, - слегка замялась я. – А люди? Правда, что они попадают туда, даже если их не убивать?
- Да, они стареют и уходят, - сказал Финрод, - как мой друг Беор. Но я не могу сказать, что происходит с людьми после этого.
- Но у людей есть множество преданий, о которых я могу долго рассказывать, - сказала Андрет.
Они с Финродом достаточно долго ещё о чём-то говорили, а когда настало время прощаться, Андрет сказала Финроду, что ещё многое нужно рассказать, но как-то в другой раз. И мы отправились в обратный путь. А когда я рассказала всё Таэсиэль, она была изумлена, хотя я не понимала, чего такого странного в моих похождениях. Когда я попыталась пересказать ей то, что слышала от Финрода и Андрет, у неё просто глаза на лоб полезли!
Конечно, после того дня мне ещё случалось видеть Андрет, хотя это было очень редко. А иногда ещё Финрод упоминал её мудрые речи. Но рассказывать об этом очень долго.
Глава 6. Дагор Браголлах
Год проходил за годом, но жизнь наша менялась не сильно. Я по-прежнему жила с Таэсиэль, которая, в общем-то, заменила мне мать, всё в том же доме, и Нарготронд жил, как прежде. Долгое время Таэсиэль меня обучала всему, чему только могла, потом настало время применять полученные от неё навыки. Пожалуй, это было самое большое изменение в нашей жизни за много лет.
Впрочем, изменилась и я сама, но не столько внутренне, сколько внешне. Ну, я просто стала выше, взрослее. Но у меня были всё те же чёрные волосы ии такие же чёрные глаза, их задумчивый взгляд, курносый нос и слегка пухлые губы. И что-то во мне осталось от той простой, но смышленой девчонки, которой я была много лет назад. Бывало, глядя на своё отражение, думала, что хроа меняется, а фэа остаётся. Видимо, слишком любопытной я была в детстве. Но теперь детство оставалось позади…
Конечно, за много лет я обзавелась достаточным количеством друзей, но некоторые были особенно близкими. Таэсиэль, как я уже сказала, была для меня как родная, да и Веридил был не просто моим лучшим другом, мы были почти как брат и сестра. Он, конечно, сильно изменился, как и я: из того мальчишки, которым он был в момент нашей первой встречи, он превратился в широкоплечего юношу, который был чуть выше меня (я же высоким ростом не отличалась), но всё с теми же карими глазами и русыми волосами, которые теперь у него были такими же длинными, как у его отца. Кстати, я и его родителей хорошо знала, правда, они не были так близки мне, как Веридил и Таэсиэль. Как-то Веридил познакомил меня с Эльфом по имени Эдрихиль, с ним мы тоже быстро подружились.
Ещё одним очень близким другом мне долгое время был менестрель Нарквелинд. Мне очень нравилось его имя, означающее «Осенний певец». Он, как и я, больше всех времён года любил осень, точнее, время под названием Лассэлантэ, но не любил то время, когда все листья уже опали и превратились в жалкий коричневый ковёр под ногами, а снега ещё нет. И с виду он соответствовал своему имени: у него были длинные огненно-рыжие волосы, такие, как листья на многих деревьях в самый разгар Лассэлантэ, а глаза были карие, но светлее, чем у Веридила, почти золотистые. У него был нос с горбинкой и приветливая улыбка, он был высоким (я еле доставала до его плеча). Мы с ним часто играли вместе: он играл на флейте, я - на арфе. Если с нами не играли другие менестрели, то пела я. А ещё мы любили вместе прогуляться, особенно в наше любимое время года, которое Веридил почему-то недолюбливал и предпочитал проводить дома.
Да, мы с Нарквелиндом часто играли на праздниках и всяких шумных застольях, но гораздо больше мы любили играть и петь вдвоём, сидя на скамье под сенью ярко-золотого дерева, там, где нам почти никогда не мешали.
Иногда мне случалось говорить с братьями Финрода, а пару раз я даже сестру его видела. Галадриэль почему-то восхищала меня и свое красотой, и своей мудростью, хотя я разговаривала с ней так мало. Но гораздо сильнее я привязалась к её брату! Нет, я никогда не была влюблена в него, я любила его, как старшего брата или даже отца. Не могу точно сказать, откуда у меня такие чувства к нему, но, видимо, он был уж очень добр ко мне, хотя и был не просто посторонним мужчиной, но ещё королём!
Андрет, как и родичей Финрода, видела я крайне редко, но очень любила говорить с ней. Я всегда любила слушать замысловатые истории или обсуждать спорные вопросы, поэтому Андрет была для меня чудесной компанией.
Долгое время нечто под названием смерть, о чём рассказывали мне Таэсиэль, Финрод и Андрет, всё же оставалось для меня загадкой, которую, правда, мне отнюдь не хотелось разгадывать. Ведь меня окружали бессмертные эльфы, которых, к счастью, никто не убивал, а из смертных я знала одну только Андрет, и она тогда ещё была жива. Конечно, за то время, что проходило между нашими редкими встречами, она сильно менялась, но это мало о чём говорило мне. Но однажды подул ветер перемен…
Началось всё с одного, казалось, совершенно обычного вечера. Тогда Веридил сказал мне, что Нарквелинд искал меня, и я побрела во дворец, чтобы найти его. Блуждая по пустынным коридорам, где царила пугающая тишина, я совершенно случайно услышала какие-то голоса, они доносились из-за угла. Я остановилась и стала вслушиваться, хоть и знала, что нехорошо так делать.
- Да, наступаем завтра, и ничего не изменить, - сказал первый голос, и я сразу поняла, что принадлежит он Финроду.
- Я не пытаюсь спорить, но я не понимаю: если мы не вмешаемся, нас разгромят? – второй голос точно принадлежал Нарквелинду.
- Вполне возможно, - ответил Финрод. – Да и потом, мы не можем сидеть на месте, когда гибнут наши родичи, не так ли?
- Я знаю, мой господин, - вздохнул Нарквелинд. – Я лишь спросил. Я знаю, что не мне об этом думать.
- Именно, - сказал Финрод. – Ты менестрель, не полководец. Так что менестрелем и оставайся.
- Правильно! – еле слышно сказала я, не сумев удержать язык за зубами. – Оставайся менестрелем навеки.
Но мой голос никто не услышал, и Нарквелинд продолжил разговор:
- Я не пытался перечить…
- Знаю, друг мой, знаю, - задумчиво протянул король. – Я и не злился. Пойми, у нас просто нет выхода. Мы должны наступить завтра.
Из моих глаз тут же потекли слёзы, я не выдержала и громко всхлипнула. Сказав ещё что-то, чего я не услышала, менестрель подошёл ко мне.
- Ворраниэль? – слегка удивился он.
- Ты хотел меня видеть? – сквозь слёзы спросила я.
- Теперь уже не важно, - на глазу Нарквелинда тоже блеснула слеза.
- Мне так жаль… - пролепетала я.
- Не плачь, Ворраниэль, - вздохнул он. – Ещё некого оплакивать.
- Но ты сам сказал «ещё»! – продолжала плакать я. – Ты знаешь, что потерь не избежать…
- Что случилось, Ворраниэль? – спросил неожиданно подошедший к нам Финрод.
- Вы ведь будете биться? – я уставилась на короля полным отчаяния взглядом.
- Иначе не выйдет, - вздохнул кроль. – Но тебе ли скорбеть из-за этого?
- Я боюсь за вас, - продолжала я.
- Но ведь никто пока не умер! – повторил менестрель. – Зачем оплакивать нас заранее?
Он пытался утешить меня, но его голос был неуверенным. Он явно знал, что горе неизбежно.
- Не бойся, - сказал Нарквелинд.
- Только берегите себя, - всё так же печально сказала я. – Возвращайтесь живыми…
Нарквелинд кивнул и грустно улыбнулся.
Распрощавшись с Финродом и Нарквелиндом, я помчалась к Веридилу.
- Только не говори, что ты тоже идёшь в этот поход! – испуганно протараторила я, когда он открыл мне дверь.
- Ворраниэль, успокойся! – в недоумении сказал мне друг. – Что с тобой?
- Я боюсь за тебя, понимаешь? – продолжала я всё тем жжет тоном.
- Ворраниэль, эта битва в истории Арды не первая и не последняя, ты же знаешь, - говорил Веридил совершенно спокойно. – Да, мне самому как-то не по себе, это ведь моя первая битва… Но я уверен, что ты зря так переживаешь.
- Веридил, как ты можешь?! – теперь уже возмутилась я. – Ты ещё слишком юн для битвы!
- Что? – удивился мой друг. – Я ведь старше тебя!
- Не спорю, - ответила я. – Но я и не иду на войну! А тебе, я смотрю, очень хочется в Мандос! Неужели это место стоит того, чтобы отправиться туда так рано? Неужели туда вообще стоит стремиться, пусть даже через десять тысяч лет?
- Десять тысяч? – переспросил Веридил. – Сначала проживи столько, потом уж говори. Нет, я не хочу в Мандос, но это мой долг!
- Умереть – твой долг?! – я возмущалась дальше.
- Нет, - улыбнулся тот. – Мой долг – сражаться, защищать тебя и таких же беззащитных, как ты, от прислужников Моргота!
- Веридил, неужели ты не боишься? – теперь уже я просто плакала.
- Боюсь немного, - покачал он головой. – Я ещё не знаю, каково там, на бранном поле, поэтому как-то тревожно. Но я уверен, что тебе не стоит так плакать.
- Ты воистину Смелый Друг, - печально сказала я. – Но будь осторожен… Все вы будьте осторожны… Храни вас Элберет… Возвращайся живым, я буду ждать… И приходи ко мне, когда вернёшься… И Нарквелинду скажи то же самое…
Попрощавшись с Веридилом, я пошла собирать травы, насобирать которых Таэсиэльь просила ещё утром, но мне было некогда. Уже был вечер, было очень темно, но я отправилась собирать эти травы, многие из которых были горькими. Набрав корзинку, я поплелась домой, где Таэсиэль встретила меня смущённым взглядом глубоких серых глаз и вопросом:
- Ворраниэль, где ты пропадала?
- Прости, - печально вздохнула я, входя в дм и протягивая ей корзину, - нужно было попрощаться с друзьями… Ты знаешь, что завтра все они уходят на войну?
- Что? – мои слова её сразили наповал.
- Финрод говорил… Все уходят… - моя речь была прерывистой и невнятной. – Нарквелинд, Веридил… Они идут воевать… И если Нарготронд не вмешается, его могут разгромить… Они уходят завтра… Уходят… Идут на помощь к тем, кто уже воюет…
- Уходят? Это правда? – тревожно спросила Таэсиэль.
- Да, - ответила я, - правда.
- Послушай, - сказала она, жестом указав мне, чтобы я садилась. – Если Нарготронд настигнет тьма, у нас остаётся только один выход: бежать. Бежать в Дориат. Если Нарготронд не устоит, мы будем вынуждены уйти в Дориат. Мои родичи живут там, они нас примут…
- Но я не хочу бежать! – возразила я. – Не хочу…
- Успокойся, - Таэсиэль посмотрела мне в глаза. – Никто ещё никуда не бежит. Но если на нас нападут, нам придётся бежать.
В общем, тоскливый был вечер. И ночью я долго не могла уснуть. Было страшно, хотя я ещё не совсем понимала, что именно происходит.
Потом я долго не могла привыкнуть отсутствию Веридила, Нарквелинда и Финрода. Дни тянулись долго, каждый из них был тревожным и тоскливым. И это было просто невыносимо. А у меня никогда не выходило спрятать свои переживания, хоть и боялась лишний раз расстроить Таэсиэль. Она же, наоборот, пыталась развеселить меня, хотя самой ей было грустно. Но она как-то сказала мне, что ей больше нечего терять, кроме меня, ведь её родные дети давно погибли. Иногда она пыталась меня озадачить, чтоб я меньше тосковала. Иногда я играла и пела для неё, ей нравился мой голос. Но она не любила веселье, шумные застолья, гостей, даже гулять она не очень-то любила. Она целыми днями сидела дома, хлопоча по хозяйству, выполняя свою работу… Она была совсем не похожа на меня.
И вот, однажды я, как обычно, сидела и шила что-то, и вдруг послышался стук в дверь. От волнения моё сердце замерло, а сама я отвлеклась от шитья и вонзила иглу в палец (собственно, к такому я давно привыкла, хоть теперь это происходило куда реже, чем в детстве). Но я даже не ощутила особой боли, просто вытащила иглу, воткнула в ткань и вытерла кровь об тёмное платье. Таэсиэль же поспешно распахнула двери.
На пороге стоял Веридил. Но он не был похож на себя. Никогда он ещё не был таким бледным! Он вообще был более жизнерадостным, чем я, меньше задумывался о смерти, потерях и так далее. Но сейчас он был сер, как небо в туманный день в конце осени. Печальный взгляд прежде весело блестящих карих глаз теперь был опущен в пол. Губы выглядели так, будто улыбки никогда не знали. Волосы были растрёпаны, на одежде красовалось множество прорех, но раны уже были перевязаны. Он молчал.
- Веридил! – воскликнула я, подбежав к нему, и тут же заключила его в объятия. – Ты жив! И ты ко мне прямо с бранного поля примчался, что ли?
Он обнял меня в ответ, но тут же сделал шаг назад и, продолжая молчать, протянул мне обломок флейты. Я сразу узнала её, ведь во всём Нарготронде, наверное, была лишь одна такая флейта. А была она сделана из какого-то светлого дерева и украшена золотистыми и оранжевыми узорами. Без сомнения, это был обломок той самой флейты.
- А-а… А где Нарквелинд? – испуганно спросила я.
- В Чертогах Мандоса, – вздохнул мой друг.
Из моих глаз потекли слёзы, ещё более горькие, чем в день прощания. На миг мне показалось, что кто-то больно ударил меня прямо в сердце, что мир вокруг почернел… Я уткнулась лицом в плечо друга и громко зарыдала.
- И не он один, - продолжал Веридил таким грустным тоном, каким не говорил почти никогда.
- Финрод? – ещё сильнее испугалась я.
- Нет, Финрод жив, - ответил Веридил. – Благодаря Барахиру.
- А, тому Барахиру? – спросила я, продолжая плакать.
- Да, да, правителю народа Беора, - всё тем же тоном говорил Смелый Друг, - вернее, того, что от него осталось. Он потерял почти всё, но…В общем, Финрод жив, и Ородрет жив, а Аэгнор и Ангрод погибли. И я слышал, что некая смертная по имени Андрет или Саэлинд умерла. Кажется, ты знала её…
- Да, знала, - проговорила я, продолжая рыдать ему в плечо. – Финрод говорил, что она любила Аэгнора. И получается, что она умерла с ним примерно в одно время. Правда, насколько я знаю, она уже стара была… Должно быть, хорошо, что я не видела, как это выглядит…
- Да, грустная история, - продолжал говорить Веридил, не обращая внимания на положение моей головы. – И мой отец, видимо, погиб, - Веридил смахнул слезу. – Но я не знаю, я не видел его тела. Может, его забрали в плен, не знаю…
- Но как же Нарквелинд? – зачем-то спросила я. – Как же так? Неужели он? Почему?!
- Вражья стрела угодила ему в сердце, - сказал Веридил, пытаясь спрятать от меня очередную слезу. – Перед смертью он говорил: «Ворраниэль… Прости, я подвёл тебя»
- Что? – переспросила я.
- Да, он говорил так, - ответил выживший друг. – А потом он сказал мне: «Передай Ворраниэль, что…» Он не успел договорить, его глаза закрылись и теперь, наверное, долго ещё не откроются… Я сидел над мёртвым телом. Впервые. Во время битвы многие умирали у меня на глазах, но на них я редко обращал внимание, особенно если это были враги. Но когда умирали мои друзья… Но из тех моих друзей, которые погибли в этой битве, лишь Нарквелинд говорил со мной перед смертью, остальные гибли на месте. Наверное, многих ещё забрили… Я не знаю, нас осталось очень мало…
Видно, он хотел ещё что-то сказать, но я перебила его:
- И почему мне было так интересно, что такое смерть?! Как я могла быть такой глупой?! Что здесь непонятного?!
Только теперь до меня стало доходить, что такое смерть, хоть я и не видела её (не говоря уже о том, чтобы ощутить на себе). Ведь раньше, как я и говорила, смерть была для меня тайной и, хоть я и не хотела её постигнуть, смерть Нарквелинда заставила меня понять, что в этом нет ничего загадочного, есть только боль и скорбь. Хотя кто-то, наверное, не согласился бы… Но почему-то только теперь до меня дошло, насколько дорог мне был мой осенний менестрель, как мне его не хватает… Я не могла представить, как теперь жить, как жить в этом мире без него! Почему-то для того, чтобы до конца осознать привязанность к нему, осознать, насколько он мне нужен, мне нужно было потерять его… А может, я его любила? Если так, то я и это слишком поздно поняла. А я только раз обняла его, и то на прощание...
Битва, прозванная Дагор Браголлах, внесла существенные перемены в нашу жизнь. Веридил, который, как я уже говорила, всегда был более жизнерадостным, чем я, стал более задумчивым, чаще уединялся… Впроччем, иногда в нём словно воскресал тот мальчик, которым он был в день нашей первой встречи, как и во мне – «девочка с монеткой», как иногда шутя называл меня Финрод. Я осталась такой же задумчивой, только грустить стала чаще. Теперь золотая осень была для меня не временем счастливых прогулок и причудливых мелодий, под которые листья в необычном танце слетали наземь, а временем скорби и одиночества. Но я всё равно любила Лассэлантэ. Любила одиноко бродить по улицам и вспоминать те золотые от осенних листьев времена. Я продолжала играть на арфе под осенними деревьями, только теперь со мной не было моего дорогого флейтиста.
Какое-то время я даже поверить не могла, что всё это происходит наяву. Иногда я, приходя во дворец, по привычке искала взглядом Нарквелинда, а, не находя, спрашивала у кого-то, где он. Часто по ночам я не могла уснуть, а если засыпала, обычно просыпалась на мокрой от слёз подушке с его именем на губах…
Плакать у всех на виду я никогда не стеснялась, как и смеяться. Бывало, затянем с менестрелями какую-то грустную балладу, чтоб растрогать слушающих эльфов, и я, конечно же, заплачу первая. Но теперь мои слёзы были горше, чем до этого. Я оплакивала и других погибших в бою (и не только в бою), но одна потеря выдавливала из моих глаз куда больше слёз, чем все остальные. И многие песни я пела со слезами на глазах, перебирая струны дрожащими руками и глядя на огненные листья. Но чаще всего я пела одну:
Осень косы золотые расплетала,
Нитью ярко-золотою вышивала,
С ветром песню золотую напевала,
Всюду листья золотые рассыпала.
Песнь осеннюю с тобой вдвоём мы пели,
Осень ветром разносила эти звуки…
Раньше были Лассэлантэ менестрели
Мы с тобой, не помышляя о разлуке….
Только в светлом западном краю,
О котором часто Финрод говорил,
Никогда не такала осень шаль свою…
И зачем ты из Эндорэ уходил?
Жаль, что век наш не проходит без потерь,
Жаль, что рано прервалась вдруг наша трель,
И что осень не увидишь ты теперь
Очень жаль мне, мой осенний менестрель.
Может, мы с тобой в земле Амана
Снова встретимся и вместе запоём,
Только там мы не увидим листопада,
Осень не заплещет там огнём.
Не знаю, как так вышло, но из всего, что я слышала от Финрода и других пришедших из Амана эльфов я сделала вывод, что когда-нибудь и мне придётся навсегда отправиться в Аман. Это должно было быть радостной надеждой, но я боялась… Я боялась перемен.Вот только я знала, что рано или поздно они меня застанут. Уже застали, ведь после Дагор Браголлах моя жизнь уже не могла стать прежней… Никогда…
Глава 7. Горечь перемен
С той поры, когда я впервые ощутила боль потери, прошли года, душевные раны стали постепенно затягиваться, но не до конца. С каждой новой осенью они снова начинали кровоточить, но я всё равно продолжала любить осень. Хуже всего было то, что я знала, что этой грустной историей дело не закончится. Конечно же, так и было…
- Странно, что уже почти десять лет, наверное, мне воевать не приходится, - сказал мне как-то Веридил.
- Неужели одна битва тебя не избавила от этой страсти к ратным подвигам? – я была ошарашена.
- Ну, не знаю… - протянул Веридил. – Видишь ли, я хочу положить конец нависающей над Эндорэ тьмой, но я понимаю, что это не так просто, как мне казалось, когда я был совсем ещё мальчишкой. Да, теперь я знаю, что такое война, но я уверен, что тьма не всесильна, что её можно одолеть. Пускай даже я повторю судьбу Нарквелинда, я уверен, оно того стоит!
- Не говори так, - сказала я, смахнув слезу. – Ты же знаешь… не стоит.
- Прости, - поспешно исправился Веридил. – Но ты ведь сама понимаешь… Мы не сможем вечно сидеть сложа руки и ждать, когда же кто-нибудь другой одолеет тьму или она нас поработит. Мы не сможем всю войну просидеть в стороне. Просто потому, что нам выпал жребий родится в Эндорэ. Впрочем, я думаю, что когда-нибудь и Валар дадут о себе знать. Без их поддержки нам никогда не победить. Ну, это я так думаю. Но я не знаю… Я сам никогда даже на Западе не был, как и ты, Ворраниэль. Поэтому нам сложно судить.
- Ты и смертных не видел, - слегка улыбнулась я.
- Не видел, - кивнул Веридил. – Но это здесь совершенно ни при чём. Запомни, Ворраниэль: покуда не повержен Моргот, нам не обрести покоя!
- Отрицаю, - наморщила лоб я. – Мы можем запросто обрести покой, как Нарквелинд, Аэгнор, Ангрод…
- Да, тут ты права, - согласился мой друг.- Но мне придётся снова идти в бой, иначе быть не может… Я ведь говорил: мы должны защищать вас, более слабых.
- А я не хочу, чтоб меня защищали! – выпалила я. – Я сама хочу защищать себя!
- Ворраниэль, ты чего это? – у Веридила сразу глаза на лоб полезли от моей затеи.
- Ты можешь научить меня орудовать мечом? – спросила я, вздохнув.
- И мечом орудовать, и из лука стрелять, - улыбнулся друг.
- Правда? – с радостной надеждой в голосе спросила я.
- Да, - кивнул Веридил. – Да только не женское это дело.
Без сомнения, он был прав. Но я почему-то была уверенна, что мне это пригодится. Кроме того, во мне иногда ещё вскипало то детское желание, научиться всему, чему только можно (и чему нельзя тоже). Да, это было глупо, но мой друг не стал со мной спорить.
- Ладно, - сказал тогда он. – Я-то тебя научу, но как ты собираешься биться в этих тряпках?
Да, иногда он говорил подобные вещи о женской одежде. Примерно так же он относился к моим осенним прогулкам («А ты хочешь научиться болеть, как смертные? Всё равно не выйдет, сиди лучше дома у камина!»). Таким он всегда был, Веридил. Хотя это не мешало ему быть великодушным и даже ласковым.
- Ладно, - улыбнулась я. – Сошью себе одежду, как у вас!
Распрощавшись с другом, я побежала домой. Мне не терпелось начать обучение, поэтому я в тот же день взялась за шитьё белой мужской рубахи. Ну, не совсем мужской, так как рассчитана она была на достаточно худую девушку.
Со своей работой я справилась довольно быстро, Веридил даже не ожидал, что я действительно имею серьёзные намерения и хочу как можно скорее приступить к их воплощению в жизнь. Когда же я впервые явилась к нему в этой странной для девушки одежде, он, конечно же, рассмеялся. Некоторое время он просто задыхался от смеха, но, когда он чуть-чуть успокоился, я спросила:
- Что? Что не так? Ты же сам мне сказал… Или я что-то не так сшила?
- Нет-нет, - улыбнулся он. – Всё хорошо. Просто это выглядит забавно. Я же говорил, что это дело не женское. Но если ты действительно так хочешь, можем сегодня же начать обучение.
- Конечно, хочу, - улыбнулась я в ответ. – Не терпится. У меня даже меч имеется.
- Откуда? – удивился Веридил.
- У Таэсиэль валяется куча старых вещей её мужа и детей. Она дала мне этот меч, правда, сказала, что мне не стоит лезть во все эти военные дела. Думаю, она права, но чует моё сердце: скоро пригодится.
- Забавная ты, однако, - снова слегка рассмеялся мой друг, принимая из моих рук меч. – А меч у тебя неплохой! Ну, а лук у меня найдётся. Из лука легче стрелять, чем мечом размахивать. Хорошо, раз меч у тебя давно мечтает о том ,чтобы им рубился кто-то, можем приступать к делу. Только пошли в сад.
Конечно, эта наука, как и все остальные, давалась мне не так-то просто, как казалось поначалу. Если на первых занятиях Веридил показывал мне самые простые приёмы, то дальше уже было гораздо сложнее. Я ведь и простым ножом далеко не сразу научилась пользоваться, что уже говорить об этой смертоносной стали? Впрочем, я предпочитала «эту смертоносную сталь» луку. Не потому, что у меня плохо получалось стрелять из лука. Напротив, как и говорил Веридил, это было намного проще. Но со стрелами были связаны самые тяжёлые мои воспоминания. И почему-то промахи меня пугали. Очень сильно пугали. Я боялась, что однажды мой промах станет судьбоносным. Ведь, промахнувшись на поле битвы, можно нечаянно убить своего. А это может быть кто угодно, даже лучший друг. Что же касается меча, я умудрялась резаться им сильнее, чеем ножом. Но так я научилась ещё и перевязывать боевые ранения: Таэсиэь столько раз показала мне это (на моих же руках), что скоро я научилась делать это не хуже. Правда, собственные руки перевязывать сложнее, чем чужие. Иногда, помню, приходилось помогать себе зубами. Веридил старался не говорить мне, что это глупая затея или что я бездарь в военном деле, ведь он знал, насколько я ранима и неуверенна, знал, что подобные разочарования могут мгновенно довести меня до слёз или толкнуть на какой-то глупый поступок. Да, я могла! Однажды он мне сказал, что если я буду так махать мечом, как я это делала, я скорее себе снесу голову, чем убью врага, и из-за этого я полночи выплясывала какие-то медленные танцы с этим мечом, а на следующий день была похожа на умирающую собаку. В общем, он старался после того случая своё мнение оставлять при себе, я же, как обычно, была собой недовольна, пыталась «совершенствоваться», пока не выбивалась из сил…
- У тебя уже гораздо лучше выходит, - сказал мне однажды мой наставник. – Скоро сможешь биться с орками! Только я не думаю, что тебе стоит это делать. Как бы хорошо ты не владела оружием, ты остаёшься девой, а потому война – это не твоё.
- Я знаю, - задумчиво проговорила я. – Но мне очень приятно слышать от тебя это.
- Твоё стремление научиться всему меня удивляет, - улыбнулся друг.
- Спасибо, - улыбнулась в ответ я.
- Ладно, - сказал он, вытирая пот со лба. – Хватит на сегодня.
- А почему так быстро? – спросила я.
- Нужно во дворец идти... – ответил Веридил. – Надо так...
- А мне что делать? – с небольшим разочарованием в голосе спросила я, та, которой после столь интересного занятия вовсе не хотелось приступать к повседневной работе.
- Пошли со мной, - весело спросил Веридил.
Он отправился во дворец, я задумчиво поплелась за ним. Сперва он шёл с небольшой спешкой, потом, заметив, что я еле плетусь и ускорять шаг не собираюсь, сам слегка замедлился.
- Всё в порядке? – спросил он.
- Да, конечно, - кивнула я. – Всё хорошо. Ну, я немного устала... Но я бы продолжила заниматься, если б ты не торопился во дворец.
- Я не тороплюсь, - сказал Веридил. – Просто Финрод сегодня хотел видеть меня и ещё некоторых... Долго рассказывать. Но ты нам мешать не будешь. Хотя я бы на твоём месте не расхаживал по городу в таком виде.
- Ладно тебе! – слегка возмулась я. – Ты же и сказал мне это сшить!
- Ну, я не говорил ничего шить, - поправил меня Веридил. – Я сказал, что длинные одежды могут мешать. Ну, мне так кажется. Я платья никогда не носил, тем более, не рубился в них мечами, так что мне трудно судить.
Надо сказать, к одеянию, которое я сшила для обучению ратным делам, я долг не могла привыкнуть. Хотя рубаха меня не сильно смущала, да и плащ тоже. Плащи я и до этого носила, и этот плащ от прочих не сильно отличался.
- Но мне не нравится, что ты придираешься к моей одежды, - сказала я тогда Веридилу.
- Я не придиораюсь, - спокойно ответил он.
Впрочем, для него это было в порядке вещей. Он часто придирался к таким мелочам, но он никогда не ругался из-за них. Он только слегка насмехался, и я к этому уже привыкла, но если вдруг какие-то его высказывания мне не нравились, говорила это прямо. Мы с ним довольно редко ссорились, ведь я привыкла к его причудам, а он – к моим. Почему-то мы к этим причудам относились вполне спокойно, меня это даже удивляло порой...
В общем, пригли мы тогда во дворец, но там нас ожидал неожиданный поворот.
- Веридил! – сказал при виде моего друга какой-то стражник, имени которого я не знаю, но Веридил его явно хорошо знал. – И где ты был?! Ты пропустил такое!
- В чём дело? – спросил у него Веридил, вытаращив глаза.
- К нашему королю какой-то человек пришёл...
- Человек? Переспросила я. – Смертный?
- Да, похоже на то, - кивнул стражник. – Оборванец какой-то, как мне показалось, но с королём явно в хороших отношениях.
- Не Барахир? – спросила я.
- Нет, - покачал головой тот. – Кажется, Барахир погиб уже... Но этот, видиом, в родстве с ним. И я видел Барахира во время Дагор Браголлах, он был несколько старше этого. Понимаете, о чём я?
Мы с Веридилом одновременно кивнули.
- Таак вот, - подолжил стражник, - у этого человека на пальце кольцо государя Финрода.
- Какое кольцо? – спросила я. – Неужели то самое? Ну, в виде змей... Оно?
- Да, оно, - подтвердил наш собеседник.
- И чего он хочет? – спросил Веридил.
- Понятия не имею, - пожал плечами стражник, а затем, подойдя к нам как можно ближе, прошептал: - Мне кажется, сыновья Феаора будут крайне недовольны. Впрочем, они всегда всем недовольны! Впрочем, иногда они говорять толкове вещи, если прислушаться к ним. А вот этот оборванец меня пугает не на шутку! Зачем наш государь мог отдать ему своё кольцо? Здесь явно что-то не так.
- Я не думаю, что Финрод способен просто так сделать какую-нибудь глупость! – возмутилась я. – Если он и отдал кому-то кольцо, значит, так надо! Да, и, насколько я помню, Финрод, а не Келегорм и не Куруфин правит Нарготрондом!
- Кто ж спорит? – спросил стражник.- Я просто сказал, что иногда они полезные вещи советуют.
- Ага, конечно! И какие же? – продолжала я.
- Так, всё, хватит! – перебил нас Веридил. – Мы должны идти к Финроду.
- Ну и идите! – проворчал стражник. – Но вряд ли ему до вас есть какое-то дело, к нему ведь пришёл какой-то смертный нахал!
Мы молча пошли соей дорогой. Но мне теперь тоже было как-то не по себе. Почему-то от волнения я стала сжимать рукоять меча, который всё ещё болтался у меня на поясе.
Когда мы шли по коридору, нас неожиданно окликнул голос Финрода:
- Веридил, Ворраниэль? Похоже, вы вовремя…
Я обернулась. За спиной у меня стоял король, а рядом с ним – поседевший, сгорбленный человек. Вид у него действительно был такой, словно он только что бился с орочьим загоном, но лицо его и взгляд были благородными, как мне показалось.
- Чем-то похож на Барахира, - шепнул мне Веридил.
- Что тут происходит? – спросила я.
- Долго объяснять, - сказал Финрод, наморщив лоб. – Сейчас всё объясню. Пошли с нами.
- Веридил, - испуганно сказала я. – Похоже, скоро придётся применять полученные от тебя навыки.
- Не смей! – возразил друг. – Во-первых, ты ещё не всему научилась, во-вторых, не забывай, что ты дева!
- Вы о чём? – спросил Финрод.
- Веридил учил меня обращаться с мечом и луком, - ответила я.
- Я бы не сказал, что это хорошая затея, - спокойно сказал Финрод. – Ладно, пойдём, нам нельзя медлить.
Я в недоумении поплелась за другом-королём, который, как выяснилось, собрался говорить с народом. Он вышел и начал говорить такое, отчего меня сразу же пронзила дрожь. Я знала, что Финрод жив благодаря Барахиру, но я не имела ни малейшего представления о том, что же произошло на Дагор Браголлах. Я даже не знала, что у Барахира есть сын Берен, что сам Барахир был убит вместе с остальным отрядом, что Финрод отдал когда-то ему своё кольцо! Он призывал народ выступать в поход, а это значило, что придётся воевать. Я, конечно, знала, что ко мне это не относится, но я для себя решила, что если Финрод пойдёт в Ангбанд (а следовательно, Веридил тоже пойдёт) я пойду с ним. И я была уверенна, что за ним пойдёт множество эльфов, но я ошиблась. Многие (и я в том числе) уже были готовы сделать шаг вперёд, но тут откуда-то взялись двое разъярённых эльфов. Я раньше видела их, но никогда не разговаривала с ними, ведь даже их глаза говорили о том, что они вовсе не добродушные. Мне говорили, что эти вое – сыновья Феанора., а зовут их Келегорм и Куруфин. Но мне было всё равно, кто они и как их зовут. Они меня просто раздражали. Я даже видеть их не хотела. Я знала, что это нехорошо, но меня бесило одно их присутствие. Да и они, кажется, отвечали тем же. Если Финрода мой голос, как и моя компания, вполне устраивал, то эти двое всегда выражали недовольство, когда видели меня. Также они относились и к многим другим эльфам. Но я даже представить не могла, на что они способны!
Итак, они вышли и принялись кричать всякие глупости о том, что Финрод собрался уничтожить свой народ, отправить его на верную гибель ради оборванца, что Нарготронд обречён, в конце концов, что наш король попросту безумен!
- Это вы спятили! – не выдержав, закричала им я, но никто, кроме Веридила и ещё нескольких эльфов меня не услышал.
- Нарготронд падёт! – закричал один из них.
- Нет! Нет! Прекратите! Я знала, что вы предатели! – кричала я, пытаясь выбраться из толпы и высказаться им в лицо.
Верил, понимая, что сейчас я точно схлопочу неприятностей, схватил меня и сжал руками. Левой он обхватил спереди мои плечи, а правой прижал руки к талии. Он думал, что так сможет остановить меня, но я рвалась на волю, как умела. Я даже чуть не выхватила меч.
- Ворраниэль, успокойся! – говорил он мне. – Всё будет в порядке, только ты не лезь туда! Финрод – король, он знает, что ему делать!
Да, знает! Но я ожидала от него чего угодно, только не того, что он сделал. Я просто не могла вообразить себе такого благородства, ведь он не ответил им злом на зло, он сбросил свою корону и сказал, что если народ считает его предателем, то он здесь больше не король! Я аж заплакала, увидев это.
- Нет! – крикнула я. – Финрод! Нет! Пока я жива, ты – король!
Но меня снова услышали только несколько эльфов, при чём все они, кроме, конечно, Веридила, искоса посмотрели на меня. Потом он меня отпустил, а я просто принялась рыдать, из-за чего те эльфы постарались отойти от меня подольше.
Затем, подняв голову, я увидела, как Эдрахиль поднял корону, протянул её Финроду и сказал, что Финрод – наш король. Я уже думала, что это безобразие пройдёт, как страшный сон, но не тут-то было… Ведь Эдрахиль лишь сказал, чтобы тот назначил наместника, вот он и одел корону на Ородрета…
- Ладно, Ворранижль, - сказал мне Веридил. – Я пойду за ним. Береги себя.
- Даже не думай! – возмутилась я. – Ты от меня так просто не отделаешься! Ведь не зря же ты учил меня ратным делам! Я иду с вами!
Веридил лишь покачал головой. Он понял, что от меня ему действительно не отделаться, да и моё желание идти за Финродом он вполне понимал. В общем, мы подошли к Эдрахилю и уже были готовы уходить, как вдруг меня охватило какое-то странное предчувствие.
- Подождите… - пролепетала я и бросилась обратно в толпу.
Я чуть не бросила свою спасительницу, я бы ни за что не простила себя, если б не вспомнила о ней, пусть даже в последний момент. Поэтому я стала носиться туда-сюда, расталкивая недоумевающих зевак в поисках моей Таэсиэль. Когда я наконец нашла её, спросила:
- Мы идём?
- Что? – спросила она. – Ворраниэль, что ты говоришь?
- Разве мы не пойдём за Финродом?
- Прости, я не могу, - ответила она, виновато взглянув на меня. – Только не осуждай меня, прости…
- Но почему? – спросила я, позволив слезам хлынуть из моих глаз отчаянным потоком.
- Видишь ли, - вздохнула она, - я когда-то дала отцу слово, что никогда не буду соваться в ратные дела. И я должна его сдержать. Да и потом, помнишь, я говорила, что можно сбежать в Дориат? Так вот, я думаю, что это будет глупо. Всё равно умру, так уж лучше умереть в родном Нарготронде…
- Нет, Таэсиэль, то, что ты сейчас сказала, ещё большая глупость! – возразила я.
- Может, ты и права, - покачала она головой. – Но идти за Финродом я не могу. Ты иди, если хочешь, я тебя не держу. Я была очень рада провести с тобой все эти годы, но всему приходит конец… Впрочем, может, вы ещё вернётесь…
- Но я не могу предать тебя! – воскликнула я. - Правда, если я не пойду, я предам друзей и короля…
- Делай так, как подсказывает сердце, - решительно сказала моя спасительница. – Мне вполне понятно твоё желание идти. Мне самой очень жаль Финрода и этого человека, но я не могу идти с ними. Да и толку им с меня?
- О Таэсижль… - расплакалась я.
- Не стоит так плакать, - сказала она. – Это твой выбор, и я одобрю его, каким бы он ни был.
Я в последний раз обняла её, в последний раз коснулась рукой её тёмно-каштановых кудрей… Она тоже обняла меня и заплакала. Так мы простояли несколько мгновений, а потом простились. Нам предстояла долгая разлука…
Когда я рассталась с Таэсиэль, Финрод и его отряд уже винулись в путь, но я ещё успела их догнать.
- Ты всё же идёшь с нами? – спросил Эдраиль.
- А ты думал, я предам Финрода? – слегка улыбнулась я.
- А где же ты была? – удивился Веридил.
- Неужели трудно догадаться? – печально спросила я.
- А, теперь всё ясно, - Веридил на мгновение тоже сделался печальным. – Но ты подумай, прежде чем идти на гибель! Куда тебе с твоими умениями?
- Ты хочешь сказать, что плохо учил меня? – я чуть было не рассмеялась, но моя скорбь была сильнее.
- М-м-м… Не знаю! – ответил мой наставник. – Но ты ведь дева! Ты понимаешь это?
- Да, понимаю, - вздохнула я.
В этот момент Финрод обернулся.
- Ворраниэль? – удивился он. – И ты здесь?
- А ты думал, я тебя оставлю? – я продолжала всё в том же духе.
- Ну, мы ведь идём сражаться, - задумчиво протянул златовласый эльф. – И я не думал, что та маленькая девочка с монеткой однажды захочет разделить со мной горький удел.
- Даже если мы потерпим поражение, - сказала я ему, - я должна… И я не могу бросить вас… Да и куда мне… без вас? Конечно, жаль Таэсиэль…
- Я понимаю, - вздохнул Финрод.
Он задумался. Видимо, ему хотелось ещё что-то сказать, но он не знал, как правильно объяснить мне ход своих мыслей.
- Но верный путь – тот, что нам не нравится? - спросила я.
- Наверное… - вздохнул он. – Но теперь, когда пришло время испить чашу до дна, я стал сомневаться…
Я посмотрела на него, затем мой взгляд почему-то упал на того несчастного смертного, которого за что-то так возненавидели феаноринги. На миг я представила себе, что было бы с ним, если бы в нужный момент Финрода не было рядом. Впрочем, пойди Финрод по иному пути, вся история легла бы по-другому, но мне кажется, она была бы более мрачной…
Глава 8. Скорбный путь
Мы шли долго, устало, безмовно. Каждый был погружено в какие-то мрачные думы, которые жгли и язвили изнутри и мешали вымолвить хоть слово. На душе словно лежал тяжёлый камень, а губы были словно скованы. Путь был длинным, тяжёлым, унылым, а незнакомые леса и дороги сперва казались мне красивыми, а потом попросту надоели. А вскоре этот трудный путь стал ещё и несказанно страшным, ведь свет Анара исчез за горизонтом, небо стало тёмно-синим, почти чёрным, а вместе с ним потемнело и всё остальное. На этом синем фоне зажглись яркие белые огоньки-звёзды и Итиль, но этого света нам было слишком мало. Среди деревьев кое-как различались блеклые тропинки, сами же творения Кементари были похожи на застывших в вековом сне чудовищ, тянувших к нам свои длинные лапы с гигантскими острыми когтями. А откуда-то издали то и дело слышались страшные (или просто непривычные мне) звуки, от каждого из которых по оему телу пробегала дрожь. Мне даже хотелось завести разговор, чтобы хоть этих звуков не слшать (да и потом, из-за этого тревожного молчания я попросту сосредоточилась на вои страхах, а разговор бы отвлёк от них), но я боялась гнева других путников не меньше, чем каких-то жутких тварей в чаще. Иногда мне в голову даже приходила мысль о том, что если я буду делать тчо-то не ак, меня заставят возвращаться, при чём совершенно одну. Вот уж не знаю, откуда такие глупые мысли...
Когда настало время привала, мы хотя бы начали понемногу отходить от этого дешераздирающего безмолвия, ведь необходимо было договориться о том, кто, что, где и когда делает. Потом мы ещё и костёр разожгли. Он был небольшой, но тёплый, светлый, взле него было не так жутко. И мы были уверенны, что мы в надёжном месте, где враги не настигнут нас... Но мне всё равно было как-то не по себе.
Вскоре все (вернеее, многие) поши спать, но я продолжала задумчиво стдеть у огня. Внезапно я услышала голос:
- Ты в порядке, дева?
- Да, - ответила я. – Просто мне… страшно…
- Не бойся, - улыбнулся эльф. – Ты ведь не одна! Да и меч у тебя имеется. Ты ведь умеешь им орудовать?
- Ну, Веридил учил меня… - поспешила ответить я.
- А, - ещё шире улыбнулся мой собеседник, - если Веридил учил, то точно умеешь! Он сильный, доблестный воин!
- Ещё бы, - теперь уже и я улыбалась. – Не зря же он Смелый Друг! Может, мне даже стоило бы предположить, что лучшие из лучших выжили в Дагор Браголлах. Но я не думаю, что это так.
- Почему? – спросил эльф.
- Там погиб кое-кто… Впрочем, может, он и не был сильным воином… Он был менестрелем, его сила была не в ратном деле…
- Я знаю, о ком ты, - теперь на лице эльфа появилась печаль. – Там погибли очень многие, среди них были и более достойные воины, чем мы с Веридилом. По крайней мере, мне до братьев государя Финрода далеко.
- Кажется, он теперь не хотел бы слышать то, что ты сказал, - зачем-то сказала я.
- А что? – спросил воин. – Для нас ведь он остался королём!
- Для меня он всегда был другом, - покачала головой я. – Или даже больше…
- Что? – насторожился мой собеседник.
Я рассмеялась:
- Нет, нет, я не о том! Он был мне старшим братом или даже отцом. Не думаю, что я бы посмела в него влюбиться. Впрочем, я б могла, но я не его любила…
- А вот этот человек, - тихо сказал мне воин, указывая на Берена, - этот человек обвинил Финрода в том, что он любви не знал. Но я уверен, что это не так.
- Я тоже так думаю, - кивнула я.
- Ладно, здесь не лучшее место говорить об этом, - сказал он, зевая.
- Это точно, - я вздохнула.
Воин отправился спать, а ко мне сон всё не приходил. Я стонала, ворочалась, вспоминала все возможные способы борьбы с бессонницей, но ничего не получалось. Сна всё равно не было ни в одном глазу. И, когда я уже окончательно разочаровалась и решила встать, услышала голоса. Я слышала их отрывками, и сначала я не могла расслышать слов, но потом, прислушалась и сразу поняла, что к чему.
- А ты почему не спишь? – спрашивал первый голос, и это точно был Финрод.
- Я, конечно, привык, - отвечал второй, - к тревожным ночам, когда нужно быть бдительным и опасаться врага, который может подойти в любой момент и нанести неожиданный удар. Хотя после спокойных ночей в лесах Дориата сложно вернуться к этому. Но дело даже не в этом, а лишь в том, что боюсь я вовсе не за себя, а за ту, которую оставил там. Что же будет с ней, коль она узнает, что меня не стало? А может, она уже забыла меня? Но нет, это невозможно. Сия чистая и прекрасная дева не могла так просто позабыть меня…
- Я понимаю…
В этот момент я всё-таки решилась встать.
- Простите, - неуверенно сказала я. – Я тоже не могу уснуть… Позволите составить вам компанию?
- Конечно, Ворраниэль, - задумчиво кивнул Финрод.
- Я случайно услышала ваш разговор… - продолжала я.
- Ничего, - Берен покачал головой. – Зачем мне скрывать, что я люблю Тинувиэль и волнуюсь лишь о ней?
Я грустно улыбнулась. Я даже не могла сказать, понимаю ли я его. Но почему-то его слова так задели меня, что я чуть не расплакалась.
- Может, оно и правильно, - наконец сказала я. – Но Финрод… что с тобой? Ты выглядишь так, словно…
Я боялась продолжить, да и слов подобрать не могла.
- Тебе ли волноваться обо мне? – спросил он меня.
- Я слышала, что ты говорил перед тем, как я пришла, - всё так же неуверенно звучал мой голос. – Финрод, ты… любил?
- Знаешь, Берен, - всё так же задумчиво говорил мой златовласый друг, - если я ещё буду счастлив… наверняка буду обязан именно тебе. Кто ещё способен вновь разжечь давно погасший пламень, коль не тот, кто горит молодым, ярким, горячим огнём?
- Финрод, о чём ты? – испуганно спросила я.
- Я как раз хотел ответить на твой вопрос, Ворраниэль, - он взглянул в мои чёрные глаза, - помнишь, как ты когда-то говорила мне, что хотела бы принадлежать к народу Ваниар? Тогда это слегка тронуло меня, но, кажется, прежде я не говорил об этом. Да, я любил деву из Ваниар, Амариэ…Но она осталась там, в Амане, а я, как видишь, поступил иначе. Не знаю, помнит ли она меня, живёт ли счастливо с другим, не знаю, увижу ль её снова… Но всё же, почему ты спросила?
- Если понимаешь Берена, значит, испытывал нечто подобное, - теперь я говорила малость увереннее. – А я давно догадывалась, что ты любил кого-то. Просто не мог такой, как ты, благородный, добродушный даже по отношению к сбивающим с ног маленьким девочкам, за столько лет никого не полюбить. А значит, ты либо любишь, либо носишь кровоточащую рану.
- Да, ты догадлива, девочка с монеткой, - грустно улыбнулся Финрод.
- Если ты говоришь о ранах, - догадался Берен, - значит, сама была ранена.
- Да, так и есть, - теперь я почувствовала, что из моей раны снова засочилась кровь. – Но я не знаю… Если я и любила, поняла это слишком поздно…
- Ах, Нарквелинд, - Фелагунд покачал головой. – Я помню. Но только ты не плачь.
Я осторожно смахнула слезу и попыталась сменить тему:
- Берен, а твоё имя означает «Смелый»?
- А что? – спросил Берен, кивая.
- А моего друга зовут Веридил, Смелый Друг. У нас тут такие смельчаки…
- Да, - слегка улыбнулся человек.
Мы ещё немного побеседовали, но в итоге всё же решились хоть не на долго забыться сном. Правда, я по-прежнему не могла заснуть, мне всё время что-то мешало. Мне даже казалось, что я проворочалась очень долго, заря вот-вот настанет, но на самом деле до зари было ещё очень далеко…
Когда же я наконец уснула, мне приснился какой-то глупый сон. Сначала там черноволосая дева сидела и рыдала у кургана, где было высечено имя Берена. Я стояла рядом и смотрела на неё, но заговорить с ней у меня не получалось, ведь она была слишком занята рыданием и попросту не замечала меня. Потом туда пришёл Финрод в окровавленной рубахе, он взял меня за руку и потащил в какие-то дебри. Пройдя через страшный тёмный лес, мы набрели на какой-то домишко, где на крыльце сидела эльфийка с длинными золотыми волосами. Финрод позвал её, но она стала бранить нас, рассказывать, что она давно замужем. Потом из дома вышел Нарквелинд с охапкой младенцев, которые издавали душераздирающие крики… Финрод молча смотрел на всё это, а крови на его рубахе становилось всё больше… Когда вся рубаха покраснела, он упал замертво. Как только он упал, со мной начало происходить то же самое. Падая во сне, я открыла глаза.
- Вот так вздор! – сказала я, опомнившись. – Приснится же такое…
- В чём дело? – спросил проснувшийся от моих слов Веридил.
- Ой, мне такое приснилось… Лучше тебе не знать! – ответила я.
- Может, и лучше, - кивнул друг. – Но лучше тебе не размыкать глаз до зари, денёк тяжёлый будет.
Да, тяжёлый! Всю ночь меня мучила бессонница, а утром я еле набралась сил, чтобы продолжить путь. Но я держалась, как могла. И больше всего мне помогал страх. Страх остаться одной в этой глуши или же испортить поход остальным. Поэтому я заставляла себя идти вперёд, заставляла дальше проделывать путь, скорбный путь…
Глава 9. Орочья история
До поры до времени мы шли медленно, осторожно пробираясь через густые дебри, чтоб не попасться врагам на глаза. Мы все знали, что столкновение с ними неизбежно, но наш отряд был слишком слаб для того, чтобы бросить им вызов. Но настал момент, когда мы наткнулись на отряд орков. Их было тридцать, а нас – двенадцать, а это значит, что силы были неравные. Поэтому мы сперва решили выждать, не издавая ни малейшего звука. Но настал момент нападать, Финрод приказал всем браться за луки… Я дрожащими руками достала лук и стрелу.
- Если не перестанешь дрожать, промахнёшься, - прошептал Веридил, качая головой.
- Ладно, - я напрягла руки и приготовилась выстрелить.
Раздался приказ, и мы вмиг выпустили стрелы. Удивительно, что никто не промахнулся. Даже я.
- Так держать, Ворраниэль, - улыбнулся Веридил. – А теперь придётся биться!
Началась схватка, и теперь я не могла преодолеть дрожь. Но я изо всех сил старалась не подвести друзей, и я билась, как могла. С трудом повалив наземь одного орка и перерезав ему глотку, я набросилась на следующего. Но тут к нам подошли ещё двое, и они меня окружили. Я замахнулась мечом на одного из них, но меч в нём застрял (да, только я могла умудриться сделать такое). Он, разгневанный до невозможности, ударил меня в живот, а тот, что был рядом, нанёс удар по ребру, заставивший меня мгновенно упасть. Тут-то и пришёл бы мой конец, но Веридил поспешил спасти мою шкуру. Он напал сзади на повалившего меня орка, обезоружил его и хотел было добить того, в котором застрял мой меч, но третий орк рассёк ему плечо. В итоге он убил обоих, но и сам был тяжело ранен.
- Ворраниэль, ты жива? – спросил он у меня.
- Да, - с трудом проговорила я. – Спасибо…
Он помог мне встать, а сам кое-как доплёлся до ближайшего пня и сел на него.
- Я должна перевязать твою рану… - виновато сказала я.
Тут послышался голос Финрода:
- Дабы избежать неприятностей, нам лучше стать орками.
- Что? – переспросила я, задыхаясь.
- Придётся надеть их одежду… А я превращу нас в орков.
- По-до-жди-те, - проговорила я, понимая, что мне сложно говорить и дышать. – В-ве-ри-дил ра-а-нен…
- Нам нельзя медлить! – сказал кто-то.
- Нет, - возразил Финрод. – Бросать на произвол судьбы своих тоже нельзя.
Я оторвала то, что осталось от рукава Веридиловой рубахи и принялась промывать рану. Вот только у меня не было ни одного чистого кускаткани, которым можно было бы её перевязать.
- Что ж, придётся идти на риск, - говорила я, продолжая задыхаться.
Я сорвала несколько листьев одного лекарственного растения, приложила к ране, а затем оторвала подол своей рубахи, которая после этого стала доставать мне только до пояса, и перевязала рану им:
- Увы, нет ничего чище…
Я расплакалась, но постаралась не показывать этого остальным. Мне было ещё страшнее, чем раньше…
- Ворраниэль, мне кажется, или ты задыхаешься? – спросил Веридил.
- Пустяки, - выдавила из себя я.
- Смотрю, ты будешь медленно идти… Тебя понести?
- Ещё чего! – вмешался кто-то. – Во-первых, сам ранен, во-вторых, представь себе орка, который тащит на руках другого орка!
- Да, и то правда, - вздохнул Веридил.
- Уж за меня не волнуйтесь, - с какой-то тревогой в голосе вымолвила я.
И Финрод стал колдовать, чтобы сделать из нас орков. А надо сказать, нам нужно было ещё и напялить их мерзкую одежду и ещё более мерзкие волосы. Я, конечно, делала это с непередаваемым омерзением. Да и другие тоже. Однако кто-то ещё меня упрекал:
- А ты чего хотела, красавица?
Веридил снова заступился за меня:
- Да ладно! Как видишь, из всего Нарготронда лишь одна дева решилась пойти с нами!
Я покраснела. Мне было очень стыдно, что друг всё время спасает меня, а я постоянно его подвожу. Ведь это из-за моей глупости он чуть не лишился руки…
Но всё было ещё хуже, чем я думала: перевоплощение в орка и меня саму не спасло от ужасной боли в ребре. Собственно, мне понадобилось совеем не много времени, чтобы понять, что оно сломано. Я пыталась быть тихой, но стон то и дело рвался на волю вместе со слезами, которые я изо всех сил старалась сдерживать, ведь плачущий орк выглядел бы подозрительно. Но иногда и они выступали на мои глаза. Кажется, в моей жизни не было ничего хуже, ничего омерзительнее…
А когда мы попались другим оркам, я сразу поняла: всё, сочтены наши дни. И порой мне казалось, что я всех подвела, но те орки даже внимания на меня не обращали. Они просто схватили всех и притащили к какому-то страшному созданию, которое чем-то было похоже на Эрухини, но его вид говорил о том, что он – кто-то более страшный. Он казался мне сказкой, ставшей былью, ожившей историей, которую Таэсиэль рассказывала мне, ещё маленькой девочке. Очень скоро до меня (не без чьей-то подсказки) дошло: передд нами Саурон Гортхауэр…
Глава 10. Судьбоносные ноты
Финрод пытался рассказывать что-то о том, что мы какие-то там орки и так далее, я же молча стояла и дрожала, даже не думая о том, как выглядит дрожащий орк. Потом я ещё вцепилась в стоящего рядом «орка». Даже не знаю, кто это был. Я даже не вникала в разговор, пока Саурон не попытался заставить нас проклинать Варду и всех Валар. «Уж лучше умереть!» - пронеслось у меня в голове. Берен предлагал удалиться, но это было невозможно. И в тот момент, когда я, готовясь покинуть Эндорэ, ещё сильнее вцепилась в стоящего рядом и зажмурила глаза, я услышала совсем другую песню. Это пел Финрод, и его голос был сильным, но в то же время каким-то спокойным, в отличие от грозного голоса Саурона. Я сразу вспомнила, как он пел иногда ещё в Нарготронде. И он воспевал те черты, которые и я ценила больше всего. Когда он пел, на душе становилось как-то спокойнее, на мгновение страх мог рассеяться, вот только потом снова возвращался. А когда привычный голос Финрода сменял этот страшный голос тёмного Майяра, жизнь могла показаться кошмаром. Он пел ужасные вещи, оскорбляя эльфов, напоминая Финроду об Исходе Нолдор… Это было настолько жутко, что лучше вообще не вспоминать. Мне не хотелось умирать, но и жить в такие моменты тоже не очень-то хотелось.
Какое-то время они сражались на песнях, но я лишь изредка решалась открыть глаза и взглянуть на происходящее. И в один момент я заметила, что мы уже не орки. «Что? Почему?» - подумала я. Я, конечно, была безумно рада, что я уже не мерзкая тварь, которая, в общем-то, нужна лишь для того, чтобы вредить, что могу наконец сбросить эту мерзкую орочью одежду и волосы (правда, из-за этого ужасного тряпья моя собственная одежда (как и волосы) была не чище. Но я понимала, что наше возвращение к обычному виду означало одно – поражение. К тому моменту, когда я решилась открыть глаза и увидеть нас эльфами, поединок, должно быть, уже заканчивался. И я подумала (видимо, правильно), что если заклятие Финрода рухнуло, значит, он не устоял, значит, он проиграл и мы проиграли вместе с ним. Впрочем, я не слышала последних нот, решивших нашу участь, не видела, как мой король и друг упал, побеждённый. Уже не видела. А не видела потому, что упала в обморок, едва успев скинуть противные лохмотья. Да, я упала, хоть и смутно помню эти ужасные минуты.
Глава 11. Последний шаг.
Очнулась я уже в оковах, лёжа на полу. Там, где я находилась, было темно, холодно, сыро и грязно. Видимо, я ещё и ударилась головой, ведь она нестерпимо болела. Железо больно сжимало руки и ноги, но эта боль, как и боль в голове, по сравнению со сломанным ребром была ничем. Оно зажило бы достаточно быстро, не окажись я в подобных условиях! А прочие боевые ранения, которые, без сомнения были, оказались такой мелочью, что я их уже просто не ощущала. Первое время я почему-то не могла открыть глаза. Но я слышала какие-то отдаленные голоса. Я слышала их отрывками, они отдавались эхом, но кое-что я расслышала. Сперва я различила злобный голос Гортхауэра:
- … будет приходить волколак… съедать одного из вас… Тот, что решился бросить мне вызов… будет последним! …глядя на смерть сторонников… скажет, кто вы и что вам надо…
Я хотела было вскрикнуть, но словно утратила дар речи, как тогда, когда набрела на дом Таэсиэль. Потом я услышала другие голоса, они звучали чётче.
- Неужели она мертва? – говорил, видимо, Веридил.
- Ну и пусть! Ей же лучше! Она, должно быть, ничего и не заметила. Это ведь лучше, чем гибнуть в зубах волколака!
Потом почувствовала, как кто-то взял меня за руку, после чего снова услышала голоса:
- Нет, она жива.
- Хвала Эру!
- Чему радоваться? Я говорю тебе: она была бы самой счастливой из нас, если бы сейчас уже была мёртвой.
- Нет, - наконец выдавила из себя я. – Дышу – значит, так надо…
- Ворраниэль! – воскликнул Веридил.
Я наконец открыла глаза и привстала.
- Рада, что ещё могу видеть вас, - сказала я и тут же забилась в угол и уткнулась головой в колени, чтобы заглушить стон.
- А я хочу умереть первым! – заявил один эльф. – Какая разница, сколько времени пройдёт, если всех нас ждут зубы!
- Глупо, - сказала ему я. – Надежда всегда есть… Впрочем, я сама не вижу, на что надеяться.
- Вот! – кивнул он. – Видишь? Нет надежды!
- Да, жаль, у меня нет арфы, - зачем-то сказала я. – Да, нет арфы, как и надежды нет.
Я заплакала. Меня переполняли страх, отчаянье и другие негативные чувства.
- Не плачь, - сказал мне Веридил.
- Мне страшно, - пролепетала я дрожащим голосом.
- Не бойся, - сказал он. – Считай, что остался лишь шаг до Светлого Края. Последний шаг… Он самый тяжёлый. Но без него ты не достигнешь цели.
- Тогда иди первый, раз такой умный! – выпалил кто-то.
- Нет! – возразил другой. – Мы здесь из-за человека, пусть он и будет первым!
- Вы в своём уме? – спросил Веридил.
- Действительно, - согласился Эдрахиль. – Мы шли сюда за королём. Добровольно.
- Финрод, почему ты молчишь? – спросила я.
- Тебе бы тоже не мешало! – сказал кто-то из спорящих.
- Прекратите! – прокричал кто-то из противоположного мне угла. – Делать вам больше нечего, только портить последние дни друг другу! Нашли время ругаться…
Все печально вздохнули.
- Что же будем делать? – спросил кто-то.
- Я пойду первым, - решительно ответил ему другой.
Дальше было спокойнее, но иногда у нас снова вспыхивали пожары. Один погиб, не оставив за собой и горы костей. Тогда стали спорить о том, кто будет следующим, и кто-то взял это на себя. Нас было всё меньше…
Как-то ночью только нам с Финродом не спалось. И я жаловалась ему:
- Я боюсь сказать о своей боли, ведь тогда кто-то толкнёт меня вперёд «во избавление от страданий»… А я не хочу… я боюсь… мне страшно…
- Увы, я не могу помочь тебе, - ответил он мне. – Но пока ещё ты можешь жить, и пока ещё не всё пропало. Чует моё сердце, ещё не всё… Но я обязан сойти во тьму. И лишь так я смогу вернуться на Запад. И, верю, ещё увижу Амариэ… Но только так я могу вернуться к ней.
А вскоре дело дошло до Веридила. В ту ночь, когда мне предстояло с ним расстаться, я спать и не думала.
- Как же так… Я не могу… О Веридил! – рыдала я ему в плечо.
- Не волнуйся, всё будет хорошо! – успокаивал меня мой Смелый Друг, смелый до последнего. – Смерть – лишь переход, лишь шаг, который нужно сделать и забыть. Да, он не лёгок, но один нелёгкий шаг стоит того, что ждёт впереди
- Не один, - возразила я. – Сколько их мы уже сделали?
- Но они позади, правда же? И помни: все мы встретимся в Амане.
- Нет, - слёзно сказала я, указывая дрожащей рукой на метавшегося во сне Берена. – Не все…
- Да, ты права, - согласился Веридил. – Но и его путь, должно быть, не кончится зубами той меркой твари.
- Да, - кивнула я. – Андрет сказала бы так…
По моим щекам одна за другой котились слёзы, я оплакивала все потери, которые мне уже пришлось познать. Веридил, взглянув на эти слёзы, вытер их и сказал:
- Не надо… Всё будет хорошо, вот увидишь…
В этот момент загорелась пара злобных глаз.
- Всё, прощай, Ворраниэль, - сказал мне Веридил. – Верь: мы ещё встретимся…
Я вцепилась обеими руками в его руку и зажмурилась. И я сжимала её до тех пор, пока волколак не вырвал её у меня. Когда я решилась открыть глаза, не было уже ни волколака, ни Веридила…
От моего плача проснулся Финрод.
- Ворраниэль? – спросил он.
- Финрод, мне страшно… - в очередной раз пролепетала я.- Но вот… я буду следующей…
- Знаешь, когда мы впервые встретились, я и подумать не мог, что мне придётся видеть твою смерть… Девочка с монеткой…
Я улыбнулась, но лишь на миг. Потом мы долго вспоминали наши первые встречи, а затем и всё, что пережили. Финрод всё время был рядом со мной в те последние дни, и от этого было даже не так страшно. Я всё время вспоминала слова Веридила, но ужасающий волчий взгляд заставлял меня трепетать.
Как я ни пыталась растянуть те моменты, их конец всё же настал. И волколак пришёл за мной.
- Не бойся, - печально сказал мне мой златовласый друг. – Мы ещё встретимся в Амане…
Теперь я вцепилась в его руку и, как обычно, зажмурилась… Я помню злобный рык, помню вонзающиеся в тело зубы… И всё… Таков был тот последний шаг…
Глава 12. Мальчишка с арфой
Было тепло и спокойно. На душе было легко, как никогда. Я чувствовала, что в моей груди снова бьётся сердце, что могу вдыхать солёный морской воздух (а ведь я никогда ещё не видела моря!), чувствовала морские брызги и влажный песок под ногами, тёплую руку Веридила на своём плече… Чувствовала, как прохладный ветерок ласкает моё лицо и развевает волосы… Что я снова живая!
- Ну, видишь? – улыбнулся мой друг. – А ты боялась!
- Неужели тебе было не больно? – улыбнулась в ответ я.
- Это пустяки! – Вередил продолжал радостно улыбаться. – Как видишь, всё позади. Но оно того стоило, не правда ли?
- Да, стоило! – сказала я и принялась носиться по берегу и с разгону забегать в море, точно малое дитя, впервые увидевшее море.
- Ворраниэль, перестань! – рассмеялся друг.
Однако вместо ответа он получил порцию солёных брызг. Правда, после этого я угомонилась, ведь услышала звуки, которые заставили меня прислушаться. Они были неуверенными, очень похожими на те, что получались у меня, когда я впервые взяла в руки арфу.
- Пойдём! – решительно сказала я и помчалась на звук, а Веридил неохотно поплёлся за мной.
Миновав небольшую гавань и каменную полосу, уходящую далеко в море, я увидела златовласого мальчишку с арфой, примерно того же возраста, что я в момент встречи с Таэсиэль (или немножко старше). Он смотрел на меня тем самым взглядом, которым когда-то смотрел венценосный эльф, в которого я врезалась на улице. На щеках мальчика были слёзы, он грустно улыбался.
- Здравствуй, - сказала я ему. – Почему ты плачешь?
- У меня не выходит, - сказал он жалобным тоном и указал на арфу.
- А можно мне попробовать? – спросила я.
Он протянул меня арфу. Я наиграла какую-то незамысловатую мелодию, которой меня в своё время учила Таэсиэль. Удивительно, что у меня вышло, хотя я не играла её очень много лет.
- А теперь ты, - я протянула арфу мальчику.
Он повторил, пусть не совсем верно.
- Ворраниэль, пошли отсюда, - сказал Веридил.
- Ты Ворраниэль? – с удивлением и даже каким-то восторгом спросил мальчик.
- Да, а что? – изумлённо спросила я.
- Папин рыжий друг искал тебя, – ответил мальчик. – Папа рассказывал ему страшные истории о том, как вас съел волколак. Правда, он не разрешает мне слушать эти истории, но что мне делать, если он громко разговаривает? И ещё он говорит, что я ему тебя напоминаю.
- А ты можешь отвести меня к своему папе? – спросила я.
- Конечно! – кивнул он и, встав, показал нам жестом, чтобы мы шли за ним.
Вскоре он привёл нас к какому-то дому, где на крыльце сидела такая же златовласая эльфийка.
- Мама, мама! – закричал её сын, входя во двор. – Это папины друзья, которых съел волколак!
Мама строго посмотрела на сына:
- Кто разрешал тебе подслушивать папины разговоры?
Однако через секунду строгий взгляд исчез, и она вполне ласково сказала:
- Ладно, входите в дом.
Мы вошли. Как я и ожидала, в доме нас встретил Финрод (конечно, кем бы ещё мог оказаться отец этого ребёнка?).
- Папа, твои друзья попросили меня привести их сюда, - отчитался сын.
- Ворраниэль! Веридил! – радостно воскликнул отец.
Он познакомил нас со своей семьёй. Я была очень рада, что он женился на Амариэ и счастлив с ней. А пока мы с ними беседовали, мальчишка снова убежал куда-то. Через какое-то время он вернулся, но с ним уже был… Нарквелинд!
- Финрод, - удивлённо говорил он, - почему твой сын прита… Ворраниэль?
Я не сдержалась и сразу же обняла его.
- Ворранижль? Неужели? – продолжал Нарквелинд. – Но тогда…
Я приставила палец к его губам:
- Не говори! Ничего не говори! Всё позади, правда ведь?
Он кивнул, а затем, отведя мою руку в сторону, продолжил:
- Но я тогда не успел сказать тебе…
- Я тоже… - улыбалась я. – Но теперь ведь мы вместе?
- Да, хоть уже не увидим осень… - зачем-то сказал мой Осенний Певец.
- И что? – всё так же радостно спросила я. – А я и сейчас её вижу!
Он изумлённо посмотрел на меня.
- В твоих глазах! – пояснила я. – И в волосах!
И я, не стесняясь никого и ничего, поцеловала его. Кажется, для нас обоих это был первый поцелуй. Я даже слезу пустила, но эта слеза была особенной: это была первая в моей жизни слеза счастья! И никогда прежде мы не были так счастливы, как теперь, ведь уже ничто на свете не могло нас разлучить.
Глава 13. Лассэлантэ
- Ну, как ты? – спросил Нарквелинд, неожиданно подойдя ко мне.
- Что? А, уже намного лучше! – ответила я, открывая глаза. – Я что, уснула?
- Да, уснула, - улыбнулся мой супруг.
Я привстала, он дал мне чашу какой-то настойки.
- Благодарю за заботу, - сказала я ему.
В этот момент раздался стук в дверь.
- Это кто же к нам пожаловал? – спросил Нарквелинд.
- Дожно быть, Финрод и Амариэ, - ответила я. – Мы договорились, что они придут сегодня. Мы-то не знали, как всё будет неожиданно…
- Я могу сказать им, что… - хотел что-то сказать мой рыжеволосый муж.
- Нет-нет! – перебила его я. – Всё хорошо, пускай они заходят.
- Ладно, - Нарквелинд покачал плечами и поковылял к двери.
Гости зашли, поприветствовали нас. Но Нарквелинд сразу же сказал:
- Т-с-с! Тише… У нас тут спят.
- Кто? – удивилась Амариэ. – А, поняла!
- Лассэлантэ, - улыбнулась я.
- Кто-кто? – теперь уже спрашивал Финрод. – Лассэлантэ?
- Да, - усмехнулась я. – Наша дочь.
- Что? Уже? – спросил наш давний друг. – А почему Лассэлантэ?
- Да, знаю, странное имя, - ответила я. – Но вы только взгляните! Она вся в отца!
- Не правда! – возразил отец. – Она и на тебя похожа.
- Но она… Прямо дитя осени! – с восхищением говорила я.
- А вы совершенно не изменились с тех времён, когда играли в Нарготронде осенние вечера напролёт! – весело сказал Финрод.
Я кивнула:
- Да, но тогда было грустно… А сейчас трудная дорога позади…
Ключ
Простите, дорогой читатель, если Вам мой шаг кажется необдуманным, однако я решила не писать предисловие, чтобы избежать «спойлеров». Вместо этого я все свои примечания пишу в конце. И я решила именовать это не послесловием (или ещё чем-то традиционным), а именно ключом к произведению. Ведь есть несколько слов, которые я обязана сказать о своём произведении, хоть я и стараюсь сама себе критику не писать (критика собственных произведений – то же, что анекдот с объяснением). Для начала хочу попросить прощение за наглое искажение канона, ведь в данном произведении (зовите, как хотите: фанфик, сиквел, повесть по мотивам…) фигурируют персонажи, которых у Толкина в помине не было. Насколько я знаю, в отряде Финрода девушек вообще не было. Однако мне для того, чтобы передать те мысли и чувства, которые я пожелала вложить в сию писанину, нужен был именно образ хрупкой девушки, робкой, но не застенчивой, искренней, по-детски простой. Согласитесь, парень на месте Ворраниэль выглядел бы очень странно, если не хуже. Если бы в моём творчестве фигурировал такой герой, я бы выглядела, как сторонница гендерной политики.
Прошу прощения и за то, что постоянно возвращаюсь к одной и той же теме, к одной и той же истории. Не спрашивайте, почему именно эта история меня так задела, я не смогу ответить. Впрочем, причины любить именно Финрода у меня имеются, но ведь помимо него у Толкина было ещё множество замечательных персонажей.
Однако, написав «Печальную Надежду», я решила написать также подобную историю, героиня которой, в отличие от Лаукоре изберёт иной путь на судьбоносной развилке. Да, и если «Печальная Надежда» - трагедия, то тут я решила и конец сделать не таким печальным.
Также хочу сказать, что я не знаю, росли ли в Нарготронде яблоки, были ли у Финрода сыновья и так далее, но мне кажется, что эти моменты не настолько страшны (впрочем, если Вы не согласны со мной, дорогой мой читатель, говорите прямо, пока я жива и пишу). Точно так же и присутствие в Нарготронде маленькой девочки и приютившей её «швеи» (если говорить современным языком) вряд ли так сильно искажает канон. Ведь Толкин не описывает всех жителей Нарготронда, не говорит, что такой девочки не было, а значит, она могла быть. Только идти с Финродом и Береном она вряд ли могла, но я уже объяснила, зачем я втянула её в это дело.
Между прочим, меня как-то посетила идея пойти по стопам некоторых поэтесс и сделать свою героиню безнадёжно влюблённой в Фелагунда, но эту идею я сразу отбросила: слишком красивая любовная история, чтобы втягивать в неё посторонних. И поэтому я в тексте объяснила, что эта «девочка с монеткой» полюбила его, «как старшего брата или даже отца». У меня также была мысль «влюбить» свою Ворраниэль в Веридила, но я подумала: «Сколько можно писать о любви и ни слова не говорить о дружбе?» И я твёрдо решла: Веридил – друг, и не более того. То же самое я хотела проделать с Нарквелиндом, который изначально был выдуман с целью растянуть произведение. Ну, может. Ещё для чего-то там незначительного. Потом я поняла, что тогда моя героиня будет выглядеть странно, если за столько лет ни разу не влюбится. Из этого можно будет сделать массу ложных выводов. И тогда мне в голову стукнула идея вставить в текст намёк на нежные чувства к менестрелю («А может, я его любила? Если так, то я и это слишком поздно поняла»), но потом подумала: «Чего горячиться? Пускай уж будет душещипательная история любви!» Только потом я таки решила сделать этой истории хэппи-энд, а затем ещё и дочку приплела… Кстати, основную часть произведения я писала именно в то прекрасное время года, что зовётся «золотой осенью», а это врем очень люблю, оно дарит мне какое-то особенное вдохновение. Именно поэтому осень в данной истории играет столь существенную роль. А свою парочку (то есть, Ворраниэль и Нарквелинда) я сама шутя назвала «осенними маньяками».
И здесь, если Вы заметили, у меня фигурируют образы менестреля и арфы, которые проскакивают и в других произведениях. Да, это моя особенность, толкование которой будет нецелесообразным действием. Однако я бы очень хотела, чтобы кто-то рагадал мою загадку.
Думаю, этих слов будет достаточно. До свидания, о читатель, надеюсь, что расставание (если это можно так назвать) долгим не будет.
Ваша Тэа Крживицкая,
10.12.2014
Дорога в Светлый Край, по мотивам книг Дж. Р. Р. Т
© Copyright: Теона Крживицкая, 2015
Свидетельство о публикации №215042500014
Свидетельство о публикации №215042500014
Рецензии