Глава 3

По темному, почти черному небу медленно плыли тяжелые дождевые тучи, сквозь которые изредка выглядывали маленькие мерцающие звездочки.
На крыше одной из немногих городских высоток стоял, напряженно всматриваясь в чернильную синь, молодой мужчина. Его руки вцепились в капюшон толстовки, низко свисающий над лицом, так что оставались видны только выступающий острый подбородок и тонкие бледные губы. Казалось, он совсем не замечает городской суеты: шныряли туда-сюда машины, громко перекрикивались прохожие на улицах.
Вдруг, до его чуткого слуха донеслось отчаянное: «Филин!». Кричала девочка, опасно высунувшаяся из окна квартиры, находящейся на седьмом этаже дома, стоящего напротив. Мужчина улыбнулся. Он выбрал идеальное место, чтобы смотреть на то, что происходит на улице и в квартире девочки, ведь он мог видеть все, а его никто не заметил бы. Он медленно присел на одно колено, прислоняясь к хлипкой решетчатой оградке, отделявшей его от падения.
Все мышцы в теле мужчины были напряжены, пока он зорко следил за тем, чтобы девчонка не выпала из окна. Он знал ее почти всю ее жизнь, но ничего, кроме раздражения и ненависти она у него не вызывала. Мужчина болезненно скривился. Даже красавицей ее назвать сложно, так, милая худенькая девчушка с русыми волосами и пронзительно-синими глазами. Увы, такими же, как и у ее отца, деда, и даже прадеда, только с одним отличием – сейчас эти глаза были мутны от слез. В остальном она была такой же, как и многие семнадцатилетние девушки. Ничего примечательного.
Неожиданно для  самого себя, мужчина сильно покачнулся - будто ему стало плохо - переваливаясь через оградку. От неминуемого падения его спасло только то, что он вовремя успел зацепиться за край бортика. Мужчина тяжело втянул носом воздух, мысленно мечтая вернуться в Шотландию, в тихое поместье под Стерлингом, дабы поднакопить там свои полу растраченные силы. Однако до этого момента нужно было убедить девчонку в острой необходимости принять наследство.
Мужчина легко подтянулся и сел на холодный бетон крыши, изредка поглядывая вниз, то на улицу, то на окна квартиры. Насколько он мог судить, к девчонке вернулась ее тетя – Анжела – и они вместе пытаются найти некоего «Филина». Мужчина оскалился, демонстрируя острые белые зубы.
«Пусть ищут».
Прошло около двадцати минут, к подъезду, где жила девчонка подкатила полицейская машина. Навстречу работникам правопорядка вышла Анжела. Она рассказывала обо всем случившемся, но мужчина, сидевший на крыше, хоть и прекрасно все слышал, не смог узнать, что произошло дальше. В тот момент, когда полицейские и Анжела вошли в подъезд, из-за туч выглянула полная луна, освещая узкий бронзовый кинжал, направленный прямо ему в грудь.
***
Я проснулась от острого ощущения боли. Моя голова буквально раскалывалась на части, заставляя меня морщиться и чуть ли не стонать. Я приподнялась на локтях, щурясь и всматриваясь в противоположную стену, на которой висели часы.
- Без пятнадцати десять. Нормально, - я устало откинулась на подушку, массируя виски. Еще вчера, перед сном, тетя разрешила мне не идти сегодня в школу, поэтому торопиться мне никуда не нужно, можно поразмышлять обо всем в одиночестве.
Во-первых, неожиданное «наследство» моего дедушки. Я была абсолютно уверена, что не приму его… до встречи с Филином, который, собственно и был моей второй проблемой. С тех пор, как он выпрыгнул из окна, он как сквозь землю провалился. Я всегда думала, что если человек упадет с седьмого этажа, то, как минимум разобьется в лепешку. А может...
Больше я думать не могла, потому что моя голова взорвалась новой вспышкой боли. Я попыталась встать, но вдруг поняла, что ничего не вижу, а через секунду наступила пугающая тишина…

Следующее (следующее ли?) мое пробуждение было... пожалуй, оно было лёгким. Спальню затопило мягким солнечным светом, даря мне ощущение покоя и умиротворения, а из окна дул по-летнему свежий  и теплый ветерок, что было довольно странно для осени, хоть и ранней. Я сладко потянулась, не ощущая ни малейшего отголоска утренней боли. Стоп. Я скосила глаза в сторону часов. И тут же вскочила на ноги. Стрелки часов показывали… полвосьмого. Я была совершенно точно уверена, что когда проснулась в первый раз, было девять сорок пять. Из окна послышались громкие бодрые голоса «ранних пташек», заставив меня обернуться и подойти поближе. Я замерла у подоконника, с каким-то суеверным ужасом  глядя вниз, на улицу. На абсолютно летний пейзаж.
Еще вчера, торопясь со школы домой, я заметила, что кроны деревьев уже начинают желтеть, придавая моей улице живой, несколько фантастический вид. Листья, словно факелы, ярко горели на тоненьких, темных до черноты  веточках, остро контрастируя с серым бетоном многоэтажных зданий. Теперь же кроны стали сочного зеленого цвета и на клумбах пестрели цветы, радуя взгляд прохожих. Но не мой. Я стояла, глазея на всю эту красоту, не в силах вымолвить ни слова, мне казалось, что я все еще сплю.
Затрезвонил телефон, вырывая меня из отрешенного состояния. Все еще пребывая краем своего сознания в какой-то прострации, я, не посмотрев, кто мне звонит, взяла трубку.
- Селена, вставай, - тетя рассмеялась, демонстрируя отличное настроение, - ты ведь все проспишь! Келлин обещала зайти за тобой в восемь, если ты помнишь. Хотя вряд ли бы ты это забыла.
Я оторопела, не имея возможности понять, о чем говорит Анжела. Та, неправильно поняв мое молчание, проорала в трубку:
- СЕЛЕНА, ПОДЪЕМ! - И снова смех.
- Я не спала, - в моей голове крутилось множество вопросов, которые я должна была ей сейчас задать. «Что происходит» был, наверное, самым простым из них, но начать я решила с малого, - просто задумалась кое о чем. Кстати, какое сегодня число?
- Двадцатое мая, дурочка. У кого-то завтра День рожденья, не знаешь, у кого?
Мое сердце ушло в пятки. Конечно, это был мой День рожденья, двадцать первое мая. Но еще утром было,… какое число было всего десять минут назад? Была ли осень, или… все это время было лето?
- Ой, ой. Мне, кажется, уже пора, зовут! – Анжела торопливо попрощалась, но я благополучно не заметила этого.
Уловив из нашего маленького разговора с тетей, вызвавшего еще больше вопросов, только то, что ко мне скоро зайдет Келлин, я судорожно забегала по квартире, трясущимися от нервов руками хватая все нужные вещи. Белая блузка. Черная юбка.  Темно-серый кардиган и белые балетки. Я была готова уже через пятнадцать минут и, стоя на пороге, с удивлением поняла, что вспоминаю многое.
Зимой мы с Келлин, как обычно, каждые выходные катались на коньках или лыжах. Ближе к весне мы с тетей слетали в Египет, вернувшись обратно только через месяц, хотя планировали приехать намного раньше. Также я помнила все поездки вместе с классом, и то, что мы собирались покататься на катерах по Неве в честь окончания учебного года.
Еще вчера, убежав со школы, я узнала, что, возможно, владею огромным состоянием. Встретилась с Оливером. Вечером я позвонила Келлин и пожаловалась на свои страхи, не дающие мне спокойно жить. Позже со мной связался Филин, пригласив нас с подругой на выходные к себе на дачу. Я вынуждена была ему отказать.
Целиком погрузиться в воспоминания мне не дали.
Кто-то громко заколотился в дверь, судя по звуку, ногами. Я открыла ее, мельком взглянув на Келлин, пробормотала приветствие и отошла подальше. Райзер ввалилась в квартиру, громко стуча по полу черными лакированными ботинками с таким большим количеством различных заклепок, что от них рябило в глазах. Когда она подошла ближе, я заметила, что моя подруга одета совсем не для школы. Светлая толстовка с каким-то крайне безумным рисунком девушки с накрашенными глазами под цвет британского и американского флагов, хоть и хорошо сидела на Келлин, но выглядела слишком вызывающе, а черные, обтягивающие, легинсы  плотно облегали худые ноги моей подруги.  Я вздохнула. Мне всегда хотелось иметь такую же идеальную фигуру, как у нее, но приходилось довольствоваться своими незавидными формами доски.
- Ты что так вырядилась? – поинтересовалась я, рассматривая толстовку Райзер, акцентируя свое внимание на огромном глазе-флаге Британии, - мы куда идем-то? Ясно уже, что не в школу…
- Почему это не в школу? – Келлин, видимо, удивилась, во всяком случае, ее глаза стали шире и круглее раза в два, - еще как в школу, у нас же сегодня зачет по физре.
Теперь настала пора удивляться мне. Ни разу у нас в школе никто не приходил в таких цветастых толстовках. Да, бывали такие смельчаки, как тот Кустеньков, надевавшие темных цветов кофты, но, несмотря на эти отдельные случаи, к ношению школьной формы учителя и учащиеся у нас относились очень и очень строго.
- Я что-то пропустила? – Я вложила в этот вопрос как можно больше любопытства, впрочем, его и так было в достатке.
- В смысле? – Келлин, предварительно осмотрев себя с головы до ног, подняла глаза на меня, смотря так, будто я только что свалилась с луны у нее на глазах  - ты что, с ума сошла что ли?
Я не ответила, сомневаясь, что сказать, но Келлин ответы и не нужны были. Она кинулась ко мне, хватая за плечи:
- Ты что?! – Повторила она, - это же ты нас всех, ну, в смысле учеников, спасла,  -  Райзер отпустила меня, сияя, подошла к зеркалу, висевшему на стене, и крутанулась на месте, красуясь, - неужели ты забыла, как прочитала всем учителям двухчасовую лекцию? О том, что школьная форма, видите ли, мешает нашему саморазвитию и самовыражению. Да они все, говорят, на тебя с открытым ртом смотрели!
Я смутно помнила о чем-то таком, но предпочла промолчать и сделать вид, что действительно все забыла. Не нужно давать Келлин повод для ненужных домыслов, а то она может и докатиться до того, что меня инопланетяне похитили.
- Ты еще что-то сказала про зачет по физкультуре…. Это ведь неправда? – Я жалостливо посмотрела на Келлин, втайне надеясь, что она действительно пошутила. Я никогда не любила этот урок, хоть и не была такой уж ужасной «спортсменкой».
- Ой-ой-ой! Узнаю свою подругу, - Райзер всплеснула руками, - но не волнуйся, это все правда. Ты же знаешь, шутить о таком я не люблю…. Шучу, - чуть помолчав, тихо добавила она
- Ну что ж, это хорошо…. Тогда, пойдем? – Я собиралась было надеть куртку, но моя подруга, ужаснувшись, потянула меня вглубь квартиры, отталкивая подальше от вешалки, за арку в гостиную:
- Нет, ну ты точно с ума сошла! Кто в таком на люди выходит?
- Я… -  Мне уже надоело все это. Келлин считает, будто я ничего в жизни не смыслю? Ну, я действительно немного не вникаю в сложившуюся ситуацию, но с каждой минутой все больше вспоминаю, - и вообще, - я рывком села на диван, - не надо со мной таким тоном разговаривать.
- А то что? Надуешься на меня, как маленькая, - Райзер наклонилась, тыча своим пальцем мне в нос, на что я возмущенно отпрянула. Я бы сохранила обиженный вид, если бы в ту же секунду не чихнула.
Мы с Келлин покатились со смеху, после чего и думать забыли про всякие мелкие ссоры, коих за всю жизнь у нас было не мало. Минут через пять моя подруга уже подобрала мне наряд, впрочем, он не сильно отличался от прошлого.
Стоя перед зеркалом, я с сомнением расправляла складки короткой лимонного цвета юбки, гадая, насколько неудобно мне будет в ней ходить по школе. Я могла зависнуть в таком положении хоть на целый день, но меня вовремя поторопила Келлин.
Когда мы вышли на улицу, я по-настоящему успокоилась и больше не удивлялась яркой летней одежде проходящих мимо людей, не считала странным работающие фонтаны, даже не глазела на загорающих у пруда жителей. Все встало на свои места, и я позволила себе списать свою утреннюю «амнезию» на мелкое психическое расстройство.
К счастью, в школу мы успели до звонка.
К несчастью, первым уроком была физкультура.
Мне пришлось быстро переодеваться. За все время, проведенное в женской раздевалке, я успела раз двести проклясть Келлин и всю ее моду. Сколько мук стоило снять хот бы эту несчастную желтую юбку!
В итоге, в спортзал я вышла уже после звонка, к моему удивлению, под удивленно-приветственный гул класса. Мне чуть ли не аплодировали! Я улыбнулась, направляясь в строй, но меня нагло остановил учитель. Он махнул в сторону, буркнув: «сорок» и это означало, что мне предстояло отжиматься сорок раз. Улыбка сползла с моего лица, я отошла и легла пластом на пол. Отжимания никогда не были моей сильной стороной, да и вся физкультура не давалась мне легко. Я не была самым слабым учеником в классе, некоторые мальчики сдавали нормативы гораздо хуже меня, что хоть немного, но поднимало мне самооценку. Но, несмотря на эти «успехи», моя конституция не особо то и позволяла заниматься спортом. По крайней мере - профессионально. Я была слишком хилой для семнадцатилетней девушки. Впрочем, благодаря худобе я достаточно быстро бегала, ну и пусть, что надолго меня не хватало, главное - бегала.
Сейчас я очень надеялась на то, то сдавать сегодня мы будем именно бег.
Но, конечно, меня постигло жестокое разочарование.
Мы сдавали прыжки в высоту.
С прыжками у меня было также как и с отжиманием. То есть, я могла прыгнуть хорошо, даже, если бы захотела, очень хорошо, но было одно «но».
Эта. Чертова.  Палка.
 В высоту мы каждый раз прыгали через специальную металлическую балку, установленную на двух столбиках. И это адское приспособление стало моим злейшим врагом с самой первой нашей встречи. Тогда я ужасно неловко прыгнула, задев железку ногой и запнувшись об нее при приземлении. Последним, что я тогда увидела, были спортивные маты, через которые я «удачно» перемахнула, и старый потрепанный дощатый пол. А затем – темнота. Хорошо, что я просто ненадолго потеряла сознание, сильно ударившись головой, но моей правой руке повезло гораздо меньше – она оказалась сломана.
С тех пор я просто физически не могу перепрыгнуть балку, находящуюся чуть выше моего пояса. Боюсь. Я просто подбегаю к ней, напрягаю ноги, чтобы… круто развернуться на 360 градусов и быстро уйти в абсолютно противоположную сторону.
Так произошло и в этот раз. Я честно пыталась собраться и прыгнуть, но защитные рефлексы были сильней меня. После третьей попытки учитель посмотрел на меня, вопросительно изогнув бровь:
- Гостил, что такое? Тебе плохо?
Я не знала, что сказать. Обычно, он отставал от меня после того, как я раза два останавливалась у планки. На этот раз меня гоняли без устали, несмотря даже на мое нытье.
- Я вопрос задал, – учитель все пытается до меня достучаться? Я оглянулась, смотря на него как можно более страшно. Вряд ли он это заметил, конечно….
- Нормально все! – Учитель стоял довольно далеко, и пришлось вложить в свой ответ как можно больше силы.
- Тогда почему ты не можешь перепрыгнуть такую пустяковую высоту?! Всего-то метр пятьдесят! Живо подбежала и перепрыгнула!
Метр пятьдесят? Да я всего на десять с хвостиком сантиметров выше! Он моей смерти желает? Я спросила это у Келлин, которая как раз стояла рядом.
- Конечно, нет, - отмахнулась от меня подруга, - просто ты сегодня реально разленилась. – Она разминалась, всем своим видом выражая недовольство.
Сказать, что я удивилась – ничего не сказать. В который раз за день, надо заметить.
- То есть как это? Ты слышала, что этот сказал? – я указала пальцем на физрука, - Метр пятьдесят! Да я себе не только руку сломаю!
- Ты опять об этом? – Келлин выпрямилась, - ты же вроде переборола свой страх…
Нам не удалось продолжить дискуссию, так как учитель начал свирепствовать и разорался до того, что класс стал умолять меня перепрыгнуть.
Я, угрюмая, встала на разграничительную линию, чувствуя, как внутренне дрожу от мысли о давних последствиях своего первого прыжка. Сломанная ранее рука неприятно заныла, отвлекая меня от невеселых мыслей. Я неуверенно сделала первый шаг, зато второй получился легче. Постепенно мое тело начало действовать как бы само по себе. Я была кем-то вроде зрителя, не способная даже на малейшее движение пальцем. Боль в руке все нарастала по мере моего приближения к балке, у меня медленно темнело в глазах, и вскоре я перестала понимать, где я и что делаю.
Все прошло секунд через десять. Первое, что я заметила после того, как «вернулась в себя» было счастливое лицо преподавателя, что-то втолковывающего мне. Что-то про то,  какая я молодец, что все-таки собралась и сделала это.
Тут же прозвенел звонок, и все направились в раздевалку.
Я решила никому ничего не говорить об этом случае, ведь как только я подумывала об этом, на меня сразу накатывала паника. Будто может случиться что-то плохое. Плюс, я ужасно боялась, что меня отправят по врачам, коих я просто терпеть не могла.
Остаток моего школьного дня произошел без особых происшествий. В смысле, из моего тела меня больше не выкидывало. К концу уроков я уже была абсолютна «здорова», ведь помнила все очень хорошо, и всяческих сомнений не осталось вовсе. Мне оставалось только спокойно выдохнуть.
В полтретьего дня мы с Келлин вышли из школы, направляясь в городской парк, находившейся прямо за чугунной оградой школы. Мы болтали о том, о сем, так что я даже не заметила, как мы заговорили о моем новоприобретенном наследстве. Но по поведению подруги я сразу догадалась, что эта тема мучила ее если не целый день, то последние несколько часов точно.
- Так что? – она чуть привстала со скамейки, на которой мы сидели, от нетерпения,- Ты будешь соглашаться?
Я засмотрелась на сверкающую гладь небольшой речушки передо мной. Она протекала по периметру всего парка, но была больше похожа на большой ручей, нежели даже на самую захудалую речку. Сверху шелестели листья столетних дубов. В такой тихой обстановке, что царила здесь, можно было хорошо подумать, голова была ясной. Я, зажмурившись, вдохнула свежий майский воздух, наполненный ароматами распустившихся цветов, свежей листвы и сырости, исходившей от речки. В спину мне подул прохладный ветерок, и я от чего-то представила, что в английском домике все будет такое же умиротворенное и немного родное. Глаза открывать я не спешила, как и не спешила продолжить разговор с подругой.
Ей мое отстраненное настроение не понравилось, поэтому она бесцеремонно дернула меня за край блузки, громко кашлянув. Я нехотя посмотрела на нее.
- Соглашаться? – я прищурилась от ярких солнечных бликов на воде, - да не знаю еще…
- То есть как это? Совсем-совсем не знаешь?
Я отрицательно покачала головой:
- До субботы еще много времени, - я приоткрыла левый глаз, - к тому же, - на моем лице промелькнула улыбка, - завтра мой День рождение!
Английский домик все никак не хотел уходить из моей головы.