рисунок

...по мере того, как темнели воздух и поверхность воды под ногами, Марат все сильнее и глубже отдавался охотничему бегу.

Рассеяный алый свет исходящего солнца за спиной подобно ветру, наполняющему парус, придавал плоти скорость и силу. Их бег ускорялся. Вытянув руки вперед собой, наклонив вперед корпуса, полуприкрыв глаза, они совершали гигантские прыжки, едва касаясь подошвами гребешков волн.
 Каждое мгновение этого бега было наполнено ощущением потока внутри мельчайшей частицы плоти. Как чувствовал каждый из них себя неотделимой частичкой потока.

Стремительный бег их был прекрасен...
****
Саша проснулась и, как всегда, удивленно смотрела на него. Андрею безумно нравилось, что первое увиденное ей после пробуждения - его лицо. Налин не торопился. Дал ей к себе привыкнуть, в свою очередь любуясь неповторимыми линиями ее.

 - Здравствуй, утренняя моя!

Александра очень осторожно, прикрыв глаза, словно до сих пор считая происходящее сном, приблизила свои теплые мягкие губы и поцеловала Андрея. Затем снова легла на подушку и открыла глаза. Улыбнулась.

 - Доброе утро!

 Сердце Андрея сжалось от счастья, чудо, - цвет ее глаз изменился.

 - Как спалось моей милой красавице?

- Мне снилось море...

 - Такое ласковое и теплое, как твой взгляд, - Налин нежно поцеловал ее в место у носа выше верхней губы, осторожно, точно боясь спугнуть это ощущение хрупкого счастья. И теперь снова влюбленно смотрел на Сашу, лежа щекой на своей подушке.

 - Да...

 Сашенька перевернулась на спину и теперь глядела ровно в шершавую поверхность белого потолка.

- Мне оно всегда вспоминалось именно таким. Я ведь выросла на берегу Черного моря.

Она сделала короткую паузу. Словно пыталась вспомнить что-то важное, но давно забытое.

 - Только однажды, когда-то давным- давно, я почему- то представила его совершенно иным...
 
Она снова замолчала, собираясь с мыслями.

 - Понимаешь Эндрю, я до сих пор не знаю было ли это по- настоящему со мной или был это сон...

 Она опять молчала.

 - Расскажи мне, радость, я хочу это услышать...

 - Правда? Писательский интерес?

 - Это мой интерес к тебе, любимая.

 - Да?! Ну, тогда слушай, одну из моих безумных историй.... Она из моего далекого счастливого детства...

 ****
Вера Сергеевна задала задание на дом. По рисованию. Изобразить уборку урожая доблестными труженниками социалистических сельских хозяйств благодатного Краснодарского края. Поля бескрайние колосяйшеся пшиницы, кукурузы или ржы. Небесная синева. Комбайны, грузовики, элеваторы, лозунги красные - Даешь Рекорды Пятилетки! Кто может - людей, это уже на твердую пятерку, - счастливые лица комбайнеров или водителей грузовиков...

 ****
 - У тебя ведь нет с этим проблем, - ты прекрасно рисуешь?!

 - Вот в этом то и дело, что нет никаких проблем. И я даже прекрасно представляла себе, как рисую эту картинку. Мужественное скуластое лицо комбайнера, золотое поле за его спиной, грузовик, наполненный с горкой зерном...

****
Но вот когда третьеклашка Сашенька, перекусив булочкой с кефиром, села за стол и достала краски с цветными карандашами...

 ****
 - Знаешь, на меня тогда как-будто что-то нашло. Наваждение...Или видение...Я поняла, что кроме моря мне не хочется рисовать ничего другого категорически. Наверное, как у тебя вдохновение. И я нарисовала. Но нарисовала какое-то другое море, такое, что никогда сама не видела. Точно из странного, почти забытого сна. И, знаешь, этот рисунок казался мне таким красивым, ну, самым лучшим из того, что я рисовала. Каким-то волшебным...

Александра перестала рассказывать и тихо сидела теперь на кровати, обхватив руками колени, положила на них подбородок. Завернулась в теплое одеяло, она неотрывно смотрела в точку перед собой, переживая тот случай из детства. Андрей не торопил ее. Слушая молча, лежал на боку.
 Глядел на нее и думал о том, какая она красивая....

- Мама пришла с работы. Спросила меня как в школе дела, как уроки. Я честно сказала ей, что вместо пшеничного поля нарисовала что-то другое, сама не знаю почему. Я ведь тогда была такая честная...И показала ей. С гордостью. Похвасталась.

- И что твоя мама?

 - Она внимательно посмотрела на мой рисунок. И вдруг стала злая-злая. Мама тогда часто злилась на меня, так что мне становилось страшно и стыдно...

****
- Сказала учительница поле рисовать - значит рисуй. Намалевала, сама не знаешь чего. Пауков каких-то, это что еще за новости? - кричала на девочку мама.

- Это море и злые волшебники, - вдруг выдала плачущая Сашенька.

- Какое море? Какие волшебники? - мама распалялась еще сильнее и кричала еще громче, - Сказали комбайн рисовать и пшеницу - рисуй! И не выдумывай ерунду всякую про моря и волшебников-пауков. Еще не хватало тебе на тройки скатиться! Вырастешь дурой бестолковой и пойдешь уборщицей, полы мыть! Хочешь этого?

 - Нееет, - напуганная Саша уже рыдала в три ручья, от стыда и обиды готовая провалиться под землю.

 Училась она на одни пятерки и дурой бестолковой полы мыть идти не хотела.
 Мать безжалостно скомкала рисунок и бросила на пол.

 - Спать не ляжешь до тех пор, пока уроки не сделаешь, пока не нарисуешь то, что задали! Чтобы оценку, меньше пятерки не приносила. И реветь перестань! Поняла?

- Поняялаа...- Саша вытирала горькие слезы маленькими беззащитными кулачками, пытаясь перестать плакать. Но это не получалось.

****
 - Мама ушла тогда вечером. "К подружке". Она в то время частенько уходила к подружкам. С тех пор, как пропал дядя Леша...Наряжалась. Оставляла меня дома одну. И приходила поздно ночью. Усталая и растрепанная. Иногда только утром...

****
Когда мама ушла. Сашенька долго и горько плакала, уткнувшись в подушку на своей кроватке за огромным шифоньером в их крошечной однокомнатной квартирке. Ей было так горько, что расстроила маму. Ей было страшно, что мама узнает, какая она, Сашка, мерзкая и плохая...Узнает все про нее. Про дядю Лешу. Уйдет. И больше никогда не вернется.

 -Нет, нет, нет, - я буду самая лучшая, самая умненькая, я буду лучше всех учиться и всегда слушаться, радовать мою маму. Мою родную, любимую мамочку, самую красивую и лучшую во всем мире! Моя мама будет мною гордиться, будет меня любить. И нам никого больше не надо...

 Тут милое солнечное личико Сашеньки опять омрачилось, ей сделалось горько и грустно.

 - ...Пусть даже дядя Леша с нами живет. Я буду его слушаться, и никогда никому не расскажу про него...Я даже буду называть его папой, как хотела мама. Только бы моя мамочка была снова веселая и счастливая...

У маленькой десятилетней девочки Саши была уже своя страшная, страшная тайна. Такая, что при мысли о ней, от ужаса замирало дыхание и холодным обручем сдавливало грудь. От одного воспоминания об этой тайне огнем загорались губы и щеки, жаром обжигало ладошки и стопы. А сердце в один миг леденело жутким холодом, становилось тяжелым-тяжелым, вдруг резко проваливалось куда-то в бездонную пустоту в низу живота. Ужас этой страшной тайны в такие минуты переполнял Сашеньку, захлестывал так, что было одновременно больно-больно, страшно-страшно, тяжело-тяжело...Так, что хотелось горько расплакаться, задохнуться, умереть и исчезнуть...И было от этого сладко-сладко...

 Никому...Никогда...Низачто...Нельзя это узнать про нее. Она никому никогда низачто не расскажет это.

 Из всех людей на земле, единственный кому она могла бы это рассказать, был дедушка Вася. Деда Вася.

Дедушка обязательно бы пожалел ее, любимую внучку Сашеньку. Погладил бы ее ласково своей жесткой мозолистой ладонью по мягким золотистым волосам, по головке. Сашенька моя, сказал бы, внученька, золотце мое, солнышко.... Она бы уткнулась дедушке в мягкий теплый живот. От деды Васи пахло кислыми солеными огурцами и сладкими печеными яблоками одновременно. Вкусно так пахло. Тепло...

 Дедушка Василий вернулся с войны героем, грудь в орденах и медалях. Здоровьем плох только вот. Два ранения. Одно - легкое, пулевое, почти царапина. Другое - осколок через грудь в живот, врачи говорили - чудо, что живой остался. Здоровьем то плох. А семерых детей, двух своих от умершей во время войны жены, двух новой жены от первого мужа что с войны не вернулся, да троих общих с Сашиной бабушкой поднял и вырастил, выкормил.

Дедушка, Василий Петрович - ветеран войны, ветеран труда. Первый комбайнер в станице. Как пришел с войны, погоревал по жене, что не држдалась его, умерла от болезни да голода. Да делать нечего, жить дальше нужно. Вот и взял вдову другого фронтового героя, с двумя ребятишками, мальчишкой и девочкой, да своих девчушка с мальчонкой примерно того же возраста. Да повел под венец новую жену, красавицу видную. Всей станицей свадьбу гуляли, всем миром новой семье и дом строили, справляли.

И построили, дом просторный, большой, красивый и светлый. Загляденье. И сад посадили. Яблони, груши, вишни...И зажили счастливо.

А в саду дедушка со временем летний домик построил, с верандой просторной, двумя спальнями и кухней.

 Вот тогда и проснулся талант в лихом кубанском казаке, герое-артилеристе, хлеборобе-ударнике. Страсть открылась неистовая к рисованию.

 Все в станице художества последних двадцати пяти лет дело рук деда Сашенькиного Василия. И батальные сцены минувшей войны в местной школе. И портреты вождей и героев труда в Сельсовете да Райкоме. И на стенах местной почты полет первого космонавта...А в местном клубе какие творения... Но самыми первыми своими шедеврами начинавший тогда рисовальщик Василий Петрович украсил именно летний домик.

В котором так любила проводить время приезжавшая на каникулы внучка Сашенька.
Мечтала, играла, читала...Любила часами смотреть на нарисованных прямо на стенах. На пестрого забавного щенка Тузика , гоняющего по двору таких же пестрых куриц. На лихого чубастого мужика-казака изображенного играющим на гармони во время лихого застолья, такого похожего на самого дедушку в молодости. На удящих рыбу с мостика на речке веселых пацанов. На наряженных точно куклы-матрешки станичных девчонок, собирающих спелые огромные яблоки. На трех статных молодух-красавиц, бойко резвящихся в танце под гармонь казака.

Молодые казачки особенно нравились Саше. Она точно видела блеск их озорных жгучих глаз, точно чувствовала жар, призывное желание их молодых стройных и упругих тел, одетых в красивые кубанские платья. Очень ей нравились так красиво нарисованные дедушкой крупные , наливные, тяжелые и задорно торчащие вперед, груди танцующих красавиц.

 Сашенька почему-то нисколько не сомневалась, что когда она вырастеть, она обязательно станет такой вот красивой как эти казачки-станичницы, и у нее будет такая же большая и красивая грудь. В этом летнем доме в дедушкином саду он начала рисовать сама.

Чуть больше года назад дедушка умер...

****
 - Так вот оно что...Значит ты свой талант к рисованию через гены получила, от дедушки.

 - Получается, что так. Ну, вот значит, мама ушла. Меня одну дома оставила. Ужин в холодильнике, сама разогрееешь. Меня не жди, ложись спать. И рисунок свой выкинь, чтоб я больше не видела таких фантазий, чепухой не занимайся. А поле с комбайном нарисуй. Чтобы не меньше пятерки. Не позорь ни себя ни меня. И без соплей, слезы вытри...

 ****

 Сашенька встала с кровати, прошла на кухню и умыла зареванное лицо. Вернулась в комнату, села за стол, вытащила из альбома чистый лист, взяла в руки карандаш...

****
- Я до сих пор не понимаю, почему я тогда не могла заставить себя рисовать этот чертов комбайн и это чертово ржаное поле. Сидела, сидела, страдала. И ничего не делала. Наверное, час просидела, а лист передо мною оставался пустым.

 ****
 Чем дольше Сашенька сидела за столом, тем сильнее становилось ее желание опять нарисовать море и все остальное, как оно было на забракованном мамой рисунке. И тут она вспомнила про лежавший на полу измятый листок.
 Подняла, расправила, разгладила. Положила на стол перед собою. И стала смотреть.

 То, что она сама же нарисовала пару-тройку часов назад, имело какую-то странную власть над нею. Изображение точно было напитано таинственным, волшебным магнетизмом. Похоже было, этот лист что-то излучал.
 И вот в какой-то момент, ей показалось что...рисунок словно ожил.

"Где-то там, за дальним краем земли садящимся в море солнцем, закат лучил багряно-розовым по поверхности темной уже воды, создавая широкий путь до самой линии горизонта. Нечастые облака над океаном укрепили четкость своих очертаний, будто забирая остатки солнечной силы выглядели теперь более весомыми и значимыми. Они были похожи на куски, разорванных вероломным хищником или неожиданным взрывом, розовых птиц фламинго. Словно исковерканные птицы эти присутствовали в небе все время, таясь весь солнечный день невидимо, и лишь в эти часы, окрепнув достаточно, проявились в грандиозном видении... Рассеяный алый свет исходящего солнца за спиной, подобно ветру, наполняещему парус, придавал плоти скорость и силу. Их бег ускорялся. Вытянув руки перед собой, наклонив вперед корпус, полуприкрыв глаза, они совершали гигантские прыжки, едва касаясь подошвами гребешков волн... Стремительный бег их был прекрасен..."

****

 - А я нарисовала тогда, сама не зню зачем и откуда, какого-то бордово-розово-алого цвета море и небо над ним с такого же цвета облаками, похожими на куски разорванных в клочья птиц. Именно птиц, и почему-то мне было приятно рисовать облака и думать о том что этих птиц кто-то разорвал...безжалостно и кровожадно...

Александра явно вошла во вкус своего повествования и, казалось, вовсе не замечала присутствия тихо лежащего рядом Андрея.

- На фоне огромного алого диска уходящего линию горизонта Солнца, моя рука вывела две черные человеческие фигуры. Мужские фигуры. Я долго на них смотрела. А потом голубым цветом пририсовала к одному черному человечку много лучей-ножек, лепестков. А другой темной фигуре зеленой краской нарисовала на груди два круглых пятнышка, а центре каждого кругляка поставила черные вертикальные черточки...Я словно загипнотизированная смотрела на свое творение, долго, не помню даже сколько времени. И вот в какой-то момент мне показалось, что рисунок точно ожил, зашевелился. Волны словно переливались, гонимые вечерним бризом. Облака явно не стояли на месте и плыли по небу. Солнечный свет как-будто давил своей силою в спину этих двух черных людей. Я словно чувствовала сама безумную скорость и какой-то необьяснимый кураж их волшебного бега по поверхности океана. И именно в таком виде море казалось мне бесподобно красивым. А черные люди, их фигурки, явно приближались ко мне, они бежали в моем направлении. И становились постепенно крупнее и крупнее. И я понимала, что вот-вот, еще минутка и смогу различить, увидеть их лица...И это было необьяснимо волнительно.Ты еще не уснул? Как тебе моя история?

Саша, вспомнив про Налина, повернула к нему в улыбке лицо.

- Фантастика!!! Надеюсь это не конец?

 - Ну, слушай дальше, если не надоело, - Александра опять отвернулась и глаза ее затуманились. - Сначала я даже не поняла, что происходит. Думала, что сама с собою говорю...

****
 - А почему тот, что справа выглядит как паук?

 - Это не паук. Это цветочек такой, с тонкими лепестками, как ежик...

- Или астра, как у бабушки в огороде, да?

 - Да...

 - А что это за зеленые пятна на том, который слева?

- Это не пятна, это глаза.

 - Как у кошки. Так это кот у тебя, наверное?

- Ну, вроде как кот.

- Котик. Братик. Муратик.

****
- Интересно. Котик-братик-маратик...

- Почему ты сказал - Маратик?

 - Это не я сказал, а ты!

 - Нет, я сказала - МУратик, а ты повторил и переделал на Маратик. Почему?

- Не знаю...Так лучше звучит, интереснее, что ли. Извини.

 - Да нет, ничего. Просто я, когда вспоминала это, почему-то сказала Муратик. А когда ты повторил это за мной, но уже с Маратик, я вдруг вспомнила, что она на самом деле сказала именно- Котик. Братик. Маратик. Странно.

- Сашенька, а кто это -ОНА?

 - Знаешь, я когда мой рисунок начал мультики показывать, вроде как сама с собою говорила. Вопросы, ответы, про котика-Маратика, про астру-паука....

 ****
 Сашенька подняла голову в сторону говорившего чужого голоса и очень удивилась - на углу стола, слева от нее, сидела незнакомая женщина. Красивая женщина.
 С черными, аккуратно расчесанными, длинными волосами. Женщина смотрела на Сашу своими темными и теплыми глазами. Как то странно, очень тепло смотрела.

Вроде бы Сашенька должна была сейчас испугаться незнакомки. Но почему-то не испугалась. Неловко только стало девочке от того, что она поняла каких глупостей уже успела наговорить, нарасказывать этой взрослой тетеньке. Про кота, который с цветком- пауком бегает по воде. И девочка инстинктивно закрыла ладошками свой рисунок. И настороженно смотрела на незнакомку.

 - Ты меня боишься, золотце?

Золотце, так называл Сашеньку дедушка...

 - А ты не заберешь у меня мой рисунок, не порвешь его?

 -Нет, девочка моя, не бойся, не заберу...

- Правда-правда?

 - Правда-правда!- женщина улыбнулась красивой улыбкой, у нее был приятный голос, который Саше очень понравился.

 Незнакомка протянула руку и погладила девочку по плечу. Ее рука оказалась очень теплой, словно приятное тепло растеклось по всему телу от плеча. Как ни странно, но Саша расслабилась и совсем не боялась незнакомку.

- Мне очень нравится этот твой рисунок, как впрочем и все остальные. Будь я твоей учительницей, я бы без колебаний поставила тебе пятерку с плюсом, не меньше.

 - А тебе честно интересно кто там нарисован?

- Конечно! Я как раз собиралась спросить тебя, кто эти двое, что бегут по волнам?

 - Это мои друзья, злые волшебники! А ты не думаешь, как моя мама, что я - бестолковая дура, и что я рисую глупые фантазии?- Саша пристально и недоверчиво заглянула  в темные глаза своей новой знакомой.

- Ну, что ты, я и сама знаю этих двух достаточно хорошо...И даже не знала бы если...Мне было бы всегда интересней всего на свете узнать кто твои друзья, милая. И даже если бы никто в мире не понял тебя, отвернулся от тебя, даже если бы все вдруг предали тебя в этом мире, мне все равно было бы всего дороже и важнее знать, о чем ты думаешь, родная, о чем ты мечтаешь. Я была бы рада говорить с тобой о твоих прекрасных рисунках бесконечно, сколько захочешь ты...Ведь ты, мое солнышко, кусочек моей светлой любви, родная моя девочка....- на глазах говорившей вдруг выступили крупные слезы, она отвернулась, чтобы не напугать, не расстроить Сашеньку, вытирая влагу красивым шелковым платочком, который вдруг появился у нее в руке ниоткуда. И очень грустно закончила свое признание, - жаль только, что я никак не могу быть рядом с тобой, моя хорошая...

 Сашеньке стало так жалко эту красивую и добрую тетеньку. Она вдруг показалась девочке такой родной-родной, роднее всех на земле. Как дедушка...Саша встала и, обхватив женщину руками, крепко ее обняла, прижавшись. И было так.....

 - Ты такая хорошая, не грусти, все будет хорошо, - Сашенька как могла пыталась успокоить, пожалеть тетеньку.- Ты говоришь так, как мой дедушка. Скажи мне, кто ты? Добрая волшебница?

Девочка, не отпуская руками женщину, прогнулась назад, пытаясь снова заглянуть своими красивыми, цвета морской волны, глазами в лицо новой знакомой.

 Женщина нежно, с любовью, посмотрела девочке в глаза и сказала: "Меня зовут Лидия, милая."

 Потом нагнулась к Саше и ласково поцеловала ее в кончик носа.

 - А зачем тебе нужны те двое, с рисунка? Твои друзья, злые волшебники.

 - Для дела одного...- девочка опять начала закрываться, не торопясь поделиться секретом. И сделалась грустной...

- Важного дела?

- Угу...

 Лидия взяла в свою маленькую Сашину ручку и попросила:
 - Расскажи мне, солнышко.

 И Саша медленно и обстоятельно повела свой рассказ.

 - Тот, который цветок - он старый и мудрый. Он все узнает и все увидит. А потом придумает как. А тот, кто как котик - он быстрый и сильный, и еще его все желания сбываются. Когда ему старый все расскажет и обьяснит, он придет и из маленького котика превратиться в большого, в огромного и злого кота...

 - А зачем, золотце?

 - Чтобы когтями разорвать...- Сашенька словно в истерике возбужденно замахала руками, - В клочья разорвет когтями...И острыми зубами загрызет...- девочка уже громко и страшно кричала.
- Кого?- испуганно спросила Лидия.
****
-Того,

 Кто.. Однажды.. Сделал.. Что-То.. Очень.. Очень.. очень.. wrong.

Александра нервно тряслась, как в припадке, произнося последнюю фразу, задыхалась. Словно заново переживая что-то ужасное и страшное из далекого прошлого.
Андрей, глядя на любимую, увидел, как ее прекрасные глаза глаза цвета моря и солнца изменились до темно-серого, почти черного.
 - Ты хочешь сказать, того, кто однажды сделал что-то очень неправильно?
 Саша смотрела на Налина так, как утром, точно только что вернулась из глубокого сна. Глазами, полными слез.
- Прости, Эндрю...Сделай мне, пожалуйста, кофе...