Изгои. Глава 55

Евгений Михайлович забросил рюкзак под куст и подбежал к Виталию.

—Спокойно, сынок. Не паникуй, иначе сердце может не выдержать. Только хуже себе сделаешь.

Евгений Михайлович в правой руке держал моток верёвки, в левой руке – ватные тампоны.

—Надо перетянуть плечо, иначе большая потеря крови неизбежна. Я этим займусь, сынок. Слышишь меня? Руку с плеча убери.
 
Не дожидаясь, когда Виталий Гришин уберёт ладонь со своего развороченного правого плеча, учёный сам её сдёрнул.

—Отвали от меня, старик, и не трогай меня! — огрызнулся Гришин и оттолкнул учёного. 
—Неужели ты не понимаешь, Виталий, твоя правая рука вырвана с корнем из плечевого сустава. Если не обработать рану, это верная смерть. Ты этого хочешь? Кровотечение просто так не остановить. Дай мне тобой заняться, иначе плохо кончишь.
—Неужели? Жалкий учёнишко! Ты меня бросил умирать в августе 1984 года! Не поздновато ли проявлять отцовские чувства, старик?
—Всё было не так, Виталий.
—Что было не так?
—Ты не знаешь всей правды. Когда мне сообщили.. Знать о том, что мой сын болен.. Знать о том, что моему сыну осталось жить двое суток.. Я рад был помочь в силу возможностей, знаний, но..
—Что но?!
—Нужно было раздобыть ампулы с вакциной, которую производили из стволовых клеток подопытных узников. Была миллионная партия вакцины. Она  предназначалась для продажи в аптечных сетях западных стран. Гринберг тогда сказочно обогатился от продажи вакцины. Корпорация запатентовала лекарство от смертельных заболеваний, таких как рак. Вакцина и тебе бы помогла. 
—Ты палец о палец не ударил, чтобы вылечить своего новорождённого сына, то бишь, меня. Не стал перечить Гринбергу, не смог убедить жирдяя выделить хотя бы  ампулу для моего спасения. Валентина Марковна спасла меня, и вылечила. Валентина Марковна украла ампулы со склада института, совершила должностное преступление, между прочим. Ради чего она пошла на должностное преступление? Ради меня – умирающего новорождённого младенца. Я живу только благодаря ей. А что сделал ты?! 
—Ты не прав, Виталий. Я делал всё, что было в моих силах. Я воевал с Марком Семёновичем в его кабинете. Я угрожал Марку Семёновичу расправой, если он не поможет мне спасти тебя. Гринберг мне отказал в грубой форме. Он посоветовал сжечь тебя, новорождённого младенца, в печи крематория. Что я мог поделать? Тебя могли поставить на ноги только ампулы дорогостоящей вакцины.
—Но Валентина Марковна смогла же. И сделала!
—На зло мне. Чтобы отобрать тебя у меня.
—Ты не мужик, Орлов. Вспомни, как ты поступил с Валентиной Марковной. Она надеялась, что ты бросишь свою жену Машу. Ты просто использовал Валентину Марковну, растоптал её чувства, и аборт заставил сделать. После этого Валентина Марковна больше не смогла иметь детей, поэтому привязалась ко мне, к грудному младенцу. Она спасла меня от смерти и вырастила вместе с тогдашним мужем Борисом Филипповичем Гришиным, моим отчимом, чью фамилию я ношу. Чтоб ты сдох! Ненавижу тебя!
—Не говори так. Ты ничего не знаешь о моих с Валентиной отношениях.
—Я знаю всё.
—Ничего ты не знаешь. О'Господи! Что это?!

Виталий убрал ладонь с развороченного правого плеча.

—Ты же.. О' нет! Виталий!

Орлов перевёл ошарашенный взгляд на правое плечо Гришина.

—Невероятно! Ты – гибрид, Виталий!

Жуткая кровавая дыра на правом плече в реальном времени зарастала новой кожей. В итоге всего за несколько минут плечо зажило, оставив в том месте небольшой рубец.

—Вот же оно как, — цокнул языком Евгений Михайлович и осмотрел рубец на плече сына. — Значит, Валентина украла ампулы и с их помощью сделала из тебя генетического гибрида. Потом увезла тебя, и вырастила. И мне ничего не сказала. 

«Однорукий» Гришин прошагал мимо учёного.

—Валентина Марковна приобрела в лице новорождённого младенца компенсацию за аборт. Ты никогда не любил Валентину Марковну. Ты её поматросил и бросил.
—Неправда, — возразил учёный.
—Правда, правда. Валентина Марковна кое–что мне рассказала.
—Что она тебе рассказала?
—Что ты на первом же свидании затащил её в койку в общаге и взял силой.
—Враньё. Какие ещё пакости Валентина наговорила про меня?
—Например, что ты унижал её перед вашим научным руководителем Язовым Павлом Ильичом. Валентина Марковна лишалась премий, а ты был..
—Хватит. Неужели тебе не ясно, это типичная женская обида. Валентина сочинила чепухи, которой не было. Поначалу я любил Валентину. Хохлова была моей тайной любовницей. Жена Маша даже не догадывалась о наличии адюльтерки. Мы скрывали отношения. Я влюбился в Валю с первого взгляда. При нашей первой встрече мне было двадцать девять лет. Валентине на тот момент двадцать три года стукнуло. Это был 1979 год. Валя пришла в лабораторию по рекомендации академии медицинских наук. Насилия не было. Наш с Валей секс случился по обоюдному согласию. А тот эпизод в общаге.. Пожалуй, это был самый эротический момент в моей жизни. Валентина привела меня в комнатушку в общежитии, и у нас произошёл бурный секс. Я такого даже с собственной женой Машей не испытывал.

Научный светило, очевидно, вспомнил молодость.

—После интима с Валентиной я захотел в туалет. Пока я искал сортир, к Вале в комнатушку ввалились подвыпившие студенты с этажа. Они лапали Валю, хотели взять её силой, повалили на кровать. Я, естественно, вмешался. Ты наверняка подумал, что я раскидал хулиганов, врезал по морде одному, второму.
—Больно мне надо, — фыркнул Гришин–Соломон и поискал глазами своих телохранителей.

Лексус, стоя около болота, слушал разговор и помалкивал.

—Я поступил изобретательно. У меня с собой, как сейчас помню, был портфель. Я пригрозил студентам «тархуном», который я вынул из портфеля. Был в советское время такой газированный напиток зелёного цвета в стеклянных бутылках. Тархун есть в продаже сейчас, но это уже не то.
—Да знаю я! Не надо мне объяснять, что такое тархун! — раздражённо выпалил Гришин–Соломон.
—Короче, я набрал зелёный напиток в пустой шприц и воткнул иглу одному озабоченному студенту прямо в шею. Я пригрозил, что если они не уберутся из комнаты, я впрысну «яд» этому идиоту в шею, и парень умрёт через несколько минут. Представь, как идиоты–студенты в штаны наложили. Конечно, в шприце был всего–лишь тархун, но эффект неминуемой смерти сработал на ура.
—Зачем ты мне это рассказал, старик?
—Я хотел опровергнуть глупость, которую сморозила Валя.
—А может, ты хотел рассказать, какой ты был кобель, при жене и дочке бегающий налево и не пропускающий ни одной юбки?
—Моя личная жизнь в молодости при всём уважении тебя не касается.
—Прощай, старик.
—Виталий, останься. Я тебя понимаю, я для тебя посторонний человек, но я твой отец.
—Запомни, старик, ты мне не отец. Мой отец Борис Филиппович Гришин, а не ты.
—Как скажешь. Но дай мне шанс всё исправить. Не отвергай меня. Я хочу присутствовать в твоей жизни. Я хочу быть рядом. Мне ничего от тебя не надо. Я ни на что не претендую. Я просто хочу быть твоим другом.
—Боишься, некому будет тебе стакан воды поднести в глубокой старости? Запомни, старик, ухаживать за тобой или вынимать из–под тебя биде я не собираюсь. Ты мне никто.
—Ну зачем ты так. Давай не будем становиться врагами. Я хочу с тобой подружиться.

Евгений Михайлович коснулся пальцем здорового, левого плеча Гришина.

—Не трогай меня, старик! Я не хочу с тобой дружить! Я не хочу иметь с тобой ничего общего! Однажды я поклялся: вот  вырасту и проучу того, кто бросил меня умирать на операционном столе! Я долго ждал этого момента! День, когда ты будешь отвечать за грехи прошлого, наступил! Не видать тебе свободы, как своих ушей! Я нарыл на тебя столько уголовных дел, которых хватит на пожизненный срок!
—Каких уголовных дел?
—Мне ничего не стоило подключить карманных свидетелей, что никто не подкопается.
—Ты всё гнёшь ту историю с разгулом в городе полуголых типов с кинжалами. И что полуголых типов на квартиру Антона натравил якобы я. А может, это ты их натравил?
—Скоро по твою душу прибудут органы. Готовься сушить сухари, старик.
 
Виталий направился к телохранителям.

—Постой, сынок. Давай обсудим всё, как цивилизованные люди. Мне есть, что тебе рассказать.

Гришин–Соломон обернулся и бросил:

—Пошёл ты.

Отвернувшись, Соломон приблизился к своим телохранителям.

—Значит так, ребятки. Берём малолетку и возвращаемся в подземный мир. Нутром чую, Милиус заждался меня. Кстати, где мой резонатор?

Гришин–Соломон оглядел склон оврага. Мигающего прибора нигде не было видно.

—Да, чуть не забыл, старик. За тобой летят.

Не дожидаясь реакции учёного, Гришин–Соломон принялся искать резонатор.

—Кто летит? 
—Следственные органы. Я дал санкцию на твой арест. Следственные органы знают, где тебя искать. Они летят в военных вертолётах.

Неожиданно над оврагом проскользнул непрерывный лазерный луч..

—Что за чертовщина?! — опешил Орлов.

В ту же секунду послышался хруст веток. Орлов увидел сосну, которая падала в овраг прямо на Гришина.. Тот рыскал в кустах в поисках резонатора.

—Ну куда мог запропаститься этот чёртов прибор? Сайрус убьёт меня, если узнает, что я потерял резонатор.

Телохранители, пока соображали, что предпринять, Орлов, не раздумывая, бросился к сыну. Учёный оттолкнул Гришина и.. сам оказался под упавшей сосной. Лексус подбежал к упавшей сосне, из–под которой послышался болезненный стон.

—Человека придавило! — заорал Лексус. — Один я не справлюсь! Ребят, помогите! Чего стоите истуканами? Быстро ко мне!

Телохранители Соломона рванули к Лексусу.

—Потерпите, — утешал Лексус Орлова. — Мы вас вытащим. Надо поднять дерево, ребят.

Гришин–Соломон, глядя на прижатого Орлова, попятился.