Последний шанс

ПОСЛЕДНИЙ  ШАНС   

                Взять  из  прошлого  огонь, а  не  пепел.
                Жорес
               
       - Будьте мужественны... - сказал врач, пряча глаза. - Это уже агония, это уже необратимо... Ей осталось жить недели три, от силы - месяц. Разрушаются нейросвязи в её мозгу: она уже потеряла память, сейчас теряет себя, как личность. Потом... Мы, конечно, можем неограниченно долго поддерживать жизнедеятельность её организма, но будет ли в этом смысл, если в теле нет ни души, ни разума…
       Пётр стоял, окаменевший от горя, которое уже вошло в него, затопив ядом ум, сердце, тело.
       - Не может этого быть! - сказал он вдруг с пронзительным отчаянием. - Как она не понимает, что это предательство?! Она же не может вот просто так уйти, бросив нас с дочерью здесь, оставив нас! Мы же!.. Мы же не сможем без неё жить...
       Доктор отвернул к окну дрогнувшее лицо.
       - Поздно... - сказал он тихо. - Слишком поздно… Год назад её ещё можно было спасти, а сейчас... Болезнь была сильно запущена, и вы в этом повинны в не меньшей степени, чем она сама. А мы ведь только констатируем ваши роковые ошибки.
       Пётр сжал руками раскалывавшуюся от чудовищной боли голову, и со стоном опустился перед больничной кроватью на колени.
       - Лена... Леночка... Ленулечка... - проговорил он полным муки голосом. - Как же ты можешь, что же ты делаешь? Не бросай нас, Лена, не оставляй одних...
       Он с безумной надеждой вглядывался в её отрешённое и потому чужое лицо, в её обращённые не на него, а в пустоту равнодушные глаза, в которых он больше не видел себя...

       …Она была уже НЕ ЗДЕСЬ, она была ПОЧТИ ТАМ, и она всё дальше уходила туда от него и от них, и она всё хуже их слышала. Да и слышала ли теперь?..
       Он смотрел на любимые её веснушки, в прощальном карнавале высыпавшие на бледном лице, на обрамлявшие его, всегда непокорные буйные кудри, которые они с трудом могли расчесать даже вдвоём. Тонкие губы были сжаты, точно она не хотела, чтобы с них сорвались те убийственные слова прощаний, которые неизбежно должны были прозвучать...
       -  Лена... Леночка... - молил он, чувствуя своё полное бессилие. - Не уходи... Ну, хотя бы остановись ты на своём пути ТУДА, ну увидь меня... Я тебя прошу, я тебя умоляю...
       Он схватил руками её узкую хрупкую кисть со старым шрамом от кухонного ножа на тыльной стороне ладони, и сжал, впервые не боясь причинить ей боль.
       Рука была снежно-холодна и мертвенно безвольна. Он вспомнил, как когда-то эти тонкие пальчики ласково прикасались к нему, как они гладили его щеку, как...
       Его  Эвридика, не оглядываясь, неуклонно уходила в другой мир, а он не был Орфеем.
       К сожалению…
       Боль, наконец, прорвала все преграды, вырвавшись наружу. Пётр зарыдал, не стесняясь присутствия другого мужчины, и рухнул искажённым, мокрым лицом, в уже чужую ладонь...
       Доктор за его спиной скрипнул зубами и пошёл к двери.

       …Прерывистый тонкий писк остановил его посреди палаты. Ещё не веря, он стремительно обернулся, перестав на какое-то время слышать чужое горе, воспринимая сейчас только этот сигнал неожиданной надежды, и глянул на приборы.

       …По медленно ползущей из щели анализатора ленте бегала красная подвижная кривая...
       Это было чудом! Уже полгода мозг несчастной женщины практически не реагировал на внешние раздражители, выравнивая графики всех своих ритмов, превращая их в прямые линии, и вдруг...

       ...Тело Петра содрогалось от рыданий, и когда твёрдая мужская рука легла на его плечо, сжав пальцами ключицу, точно электрическая искра высокого напряжения пронзила его насквозь, стиснув судорогой мышцы груди, и оборвав голос.
       Что-то было не так в этом прикосновении... Так не утешают, так пытаются что-то сказать... Что-то очень важное...
       Пётр круто повернулся, чуть не сбив доктора с ног.
       - Что?.. - прошептал он одними бескровными губами, и тут ушедший было голос вдруг вернулся к нему, взрывом вырвавшись из груди. - Что? Что?!! ЧТО?!!
       - Это невероятно, но она вас слышит... - растерянно сказал доктор. - Она реагирует на ваш голос...
        Пётр, боясь поверить, обернулся к бесчувственной Лене.
       Её лицо было всё таким же отрешённым, но с него как будто чуть спала былая почти мертвенная бледность, погасив некоторые веснушки. Или ему это только показалось от надежды?..
       Он вскочил на ноги и рванул врача к себе за лацканы затрещавшего от испуга халата.
       - Дальше, доктор! Дальше?!!
       Тот едва устоял на ногах.
       - Да отпустите же вы меня!
       Тяжело дыша от волнения, Пётр уронил руки. Действительно, что же это он...
       - Есть позитивный сдвиг, - сказал доктор. - Частично вернулся слух и, похоже, возбудились прежние, уже почти утраченные связи в мозгу. Но это ещё ни о чём не говорит, требуется какое-то время на анализ и прогнозы на будущее.
       Петра колотило изнутри.
       « - Ждать?.. Чего ждать?.. Чуда?.. Нет... Нельзя... Ведь она не повернула назад, она лишь остановилась на своём бесконечном пути... Она же может снова пойти ТУДА... »
       - Доктор... - чужим голосом сказал он. - Что ещё можно сделать?.. Надо не ждать, доктор, а действовать! Немедленно!!! Другого шанса у нас может и не быть!
       - Конечно, конечно... – согласно засуетился врач. - Вы тысячекратно правы... Что же это я, действительно... Сейчас, сейчас...
       Он несколько раз нервно нажал кнопку вызова персонала.

       Вбежала перепуганная медсестра.
       - Мнемотранслятор сюда! И мигом! Одна нога здесь, другая – там! - доктор почти кричал.
       Пётр перебегал сумасшедшим от надежды взглядом с ожившего графика на по-прежнему отсутствующие глаза Лены, и до смерти боялся поверить в возможность Чуда, которое может и не произойти. Он нервно ломал пальцы, не зная, чем можно ускорить действия врачей, ему казалось, что они чудовищно медлительны, что они упускают драгоценное время, упускают шанс, единственный из всех возможных...

       …Двое санитаров вкатили в палату громоздкую конструкцию с креслом и колпаком, от которой к приборам тянулись гофрированные шланги и многочисленные спутанные провода. Доктор стал торопливо присоединять агрегат к стационарной аппаратуре палаты.
       - Садитесь! - властно приказал он Петру, указывая рукой на кресло. - Скорее! Вы тысячу тысяч раз правы! Возможно, это наш единственный, последний шанс...
       Пётр неловко забрался в жёсткое и чрезвычайно неудобное кресло.  Санитары крепко пристегнули ему руки к подлокотникам, нацепили на его голову прозрачный колпак, и откинули спинку кресла, положив Петра почти горизонтально.
       - Закройте глаза! - нервно командовал доктор. - Расслабьтесь! И вспоминайте!
       - Что?! - спросил Пётр, чудовищным усилием воли подавляя в себе нервный озноб.
       - Всё!!! - рявкнул доктор. - Всю жизнь! Вашу и её! С момента вашей встречи!
       Пётр не понял.
       - Объясните!!! - тоже рявкнул он в ответ, не открывая глаз. – Вразумительно!
       - Извините... - сказал врач. - Вы задели в её мозгу что-то, прочно отложившееся в памяти. Что-то очень хорошее... Продолжайте в том же духе. Вспоминайте всё самое яркое их ваших совместных переживаний. Вспоминайте! Как можно подробнее! Мы будем транслировать их в её мозг. Постарайтесь поточнее восстановить ваши собственные ощущения, чувства и эмоции, которые когда-то в ней вызывали ответный резонанс. Перебирайте в памяти Прошлое, я вам скажу, на чём следует остановиться и сконцентрироваться. Мы обязаны найти что-то такое, что превысит в её мозгу уровень пускового сигнала. Если у нас это получится, начнётся выздоровление...
       - Понял... - сказал Пётр и мысленно скользнул в глубину своего Прошлого...

    
       ...Он сошёл с автобуса и медленно двинулся вдоль разбитой машинами  деревенской улицы. Было всего шесть утра, солнце только с любопытством выглядывало из-за близкого леса и пока робко дуло на застоявшийся в низинах густой туман.
       Тяжёлые сумки с продуктами всё сильнее тянули руки к земле. Пётр чувствовал, как сердце разгоняется в груди от волнения перед близкой встречей. Они не виделись целых две недели, и для него это было пределом возможностей его терпения.
       - « Зелёная улица... Домик с верандой... » - вспоминал он описание из её последнего письма. Улица была « Зелёной » и длинной, и у всех её домиков были веранды. Он растерянно шёл по ещё спящей деревеньке и не знал, где их искать.
       Ленка есть Ленка. Сбежала из санатория и поселилась с Анюткой на квартире. Ищи их теперь...
       Он стукнулся в ближайшую калитку, за которой увидел хлопочущую пожилую женщину.
       - Извините... - сказал он. - Тут у вас где-то остановилась молодая женщина из Северска. С девочкой трёх лет. Невысокая такая, кудрявая. Рыжая... - добавил он.
       Старушка покачала головой.
       - Нет, не знаю таких. Тут много всяких останавливается... Всех не упомнишь…
       Пётр пошёл дальше.
       Через десять минут он уже начал впадать в отчаяние. Может, он не туда приехал? Или уехали они? По улице вместе с ним бродила добровольно вызвавшаяся помочь бабулька из местных, и стукалась во все двери подряд.

       ...Он увидел ЕЁ и чуть не потерял тяжёлые авоськи. Она выпорхнула на дорогу и застыла посреди неё в простеньком ситцевом халатике, обхватив руками озябшие от утренней прохлады узкие плечики.
       Он почти подбежал к ней. Она сонно моргала не верящими глазами, перемазанная ягодами земляники - лучшим, как она считала, средством от веснушек: безумно рябая и потому до сумасшествия родная...
       - Петька... - сказала она ещё спящим голосом. - Это не ты... Это не можешь быть ты...
       - Нет, это я... - огорчил он её, и наконец выронил опостылевшие сумки, чтобы освободить руки...
 
              
       ... - Дальше! - перечеркнул деревенский пейзаж голос невидимого доктора. - Сильнее!

            
       ...Звонок поднял его посредине ночи. Он нашёл в темноте трубку телефона и услышал в ней шум далёких помех.
       - Алё... - сказал он в простуженный нос. - Аллё...
       …В трубке захихикали короткие гудки. Он положил её на рычаг, включил ночник и перевернулся на другой бок.
       Анютка лежала рядом, разбросав ручонки, и сладко сопела. Этим её трудно было разбудить.

       …Телефон длинно и восторженно зазвонил.
       - « МЕЖДУГОРОДКА!!! - сон сдуло с Петра ураганным ветром и вдребезги разнесло о завешенную гобеленом стену. -  ЛЕНА!!! »
       Он схватил обжигающую трубку обеими руками.
       - Алё! Лена! Алё! Алё!
       …Там снова издевательски загудело. Он бросил трубку и завис над ней, как коршун над своей жертвой, готовый к броску.

       …Телефон зазвонил!!!
       - Алё... - услышал он её бесконечно далёкий и ещё более бесконечно родной голос. - Алё!.. Петька!
       Его тело стало невесомым...
       - Лена... Леночка... Камилла моя быстроногая... Солнышко моё в кудряшках... Где ты?..
       - Петька!.. - радостно воскликнула она. - Привет, Петенька!.. Я безумно соскучилась!!!
       - Где ты?.. - спросил он снова, не зная, как угомонить сердце, стучавшее в ушах всё сильнее, и мешавшее её слышать.
       - В Выборге, Петенька... Мы только что приехали на автобусе из Финляндии. Не утерпела...
       - Какая ты умница...

      
       ... - Уже лучше!! - мужской голос смёл картину воспоминаний. - Ещё сильнее!!

   
       ...Самолёт наконец-то шёл на посадку. Пётр давно не был в Крыму и Симферополе, и плохо ориентировался в местности сверху. Совсем недавно взошедшее солнце исчеркало землю невероятно длинными тенями от всего, что попадалось на пути его лучей. Пётр сидел у иллюминатора, таращил слипающиеся глаза на проползавшую под самолётом Тавриду - жемчужину древней Киммерии, - и перебирал в уме все возможные способы добраться до Ялты, где его уже ждала Лена. Её неожиданно отправили в командировку в один из детских лагерей Крыма, а он обещал прилететь к ней в пятницу, чтобы провести вместе в горах и у моря выходные. С деньгами было неважно, и они решили воспользоваться возможностью путешествия одного из них за государственный счёт.
       Лена уже ждала его там, а он опаздывал... Была середина лета, с билетами было дико сложно, и он уже вторые сутки добирался сюда, прыгая с самолёта на самолёт.
       Северск - Саранск... Саранск - Гомель... Гомель - Киев... Киев - Днепропетровск... Днепропетровск - Симферополь... Он уже не мог ждать и брал билеты подсадкой на все самолёты, летевшие хотя бы приблизительно в нужную ему сторону, сокращая путь до заветной Ялты хотя бы на лишнюю сотню километров...

            
       ... - Хорошо!! - ворвался в гул самолётных двигателей голос доктора. – Уже горячо!! Ещё лучше!! Сильнее!!

                    
       ...Троллейбус подходил к Ялте. Пётр уже делал над собой последние усилия, сражаясь со сном. Он часто отключался, задрёмывая, и просыпался, когда троллейбус подпрыгивал на неровностях дороги. Он держался только на мысли, что встреча близка, а в груди слева разгорался огонёк, полыхавший жаром в небритые щёки...

       …Троллейбус развернулся возле сотканного из прямых линий здания со стеклянными стенами. 
ЯЛТА!!!

                 
       ... - Прекрасно!!! - услышал он невероятно далёкий, надсадный крик доктора. - Стоп!!! НА ПОЛНОМ ПРЕДЕЛЕ!!!
       Голос ушёл в ультразвук и утонул в каком-то шуме...

                  
       ...Он нашёл главпочтамт, где они договорились встретиться, вошёл в главный зал, и сразу увидел её... Она стояла спиной к нему, у окошка « до  востребования », и спрашивала у девушки телеграмму, которую он ей так и не послал. Он чувствовал себя последним мерзавцем, но ему очень хотелось сделать ей сюрприз.
       Плечики её под выцветшей маечкой поникли. Она сделала шаг в сторону и замерла, глядя куда-то вперёд, прямо перед собой, словно пытаясь увидеть его через то огромное пространство, которое их по её убеждению разделяло.
       Он тихо подошёл к ней и взял её сзади за плечи...

       …Она так вздрогнула, что в груди у него что-то оборвалось. Он чувствовал, как она слабеет под его руками, готовая упасть в обморок, и сжал пальцы сильнее…

       …Долгий стонущий выдох вырвался из её груди, кудрявая головка бессильно откинулась назад, упав ему на грудь, и он испугался, что у него самого сейчас подкосятся ноги...
       Она стояла, не оборачиваясь, в первое же мгновение поняв, что это ОН, и Пётр видел на её виске бешено пульсирующую синюю жилку...

       ...Чудовищный многотрубный рёв обрушился на Мир, заполнив его до краёв неслыханной по своей мощи музыкой! Тряслась земля под ногами, колебался воздух, вибрировала каждая клетка тела, втягиваясь в этот мощный, всепоглощающий ритм, и Пётр, испугавшись, что этот мир сейчас разлетится вдребезги, обеими руками крепко прижал Лену к своей груди...

       ...И вдруг всё оборвалось... Они стояли посреди многолюдного зала почтамта и мешали другим.
       - « НУ  ЖЕ!!! НУ  ЖЕ!!! - взывал Пётр, боясь пошевелиться и разрушить тот воображаемый мир, который ему с таким трудом удалось воссоздать. - КАК  ТАМ?!! »
       Врач молчал, и ничего вокруг не менялось. Пётр смотрел перед собой, видел очень подробно лица людей, бывшие только что размытыми, расплывчатыми, и неразборчивый шум в его ушах неторопливо распадался на отдельные внятные слова.
       Лена повернулась к нему, и уткнулась ему в грудь побледневшим от волнения лицом.
       - Всё хорошо... - хрипло сказал он неверным голосом. - Это я... И я здесь...
       Он повёл её к своим немногочисленным вещам, и они вышли на жаркую улицу.

       Город у моря был буквально наводнён людьми, сновавшими по заросшим экзотической зеленью бульварам. Пётр рассеянно слушал взволнованные слова Лены, несвязно ей отвечая, а сам до боли вслушивался во что-то, пытаясь найти ответ на сводивший его с ума вопрос, который уходил в безмолвную Бездну...
       - Пойдём в кассу, - сказала Лена. - Я переделала обратный билет на завтрашний день, думала, что ты уже не прилетишь. А я тут без тебя не могу. Пусто как-то...
       Они шли по вертлявым улочкам, Петра шатало от недосыпания и усталости, а он всё думал о том, ЧТО  ЖЕ  МОГЛО  ПРОИЗОЙТИ...
       Ялта была живой и реальной, шумной и жаркой, и слишком подробной, чтобы всё это сквозь годы могла пронести даже самая совершенная память, и неожиданно его обдало холодным озарением...

       …Он вдруг ПОНЯЛ! Он вдруг ОСОЗНАЛ, что произошло нечто, гораздо большее, чем они с доктором предполагали, что что-то случилось с самим Временем, и он вернулся в ТОТ день, вернулся с сознанием прожитых после этого лет...
       И он понял, что прошёл путь мифического Орфея, что он спас её, что он вернул её...
       И ещё он понял, что уже не потеряет её, потому что впереди у него было ЦЕЛЫХ  ТРИ  ГОДА...

       У  НИХ!..

             Молчание  Рая  пугает  не  меньше, чем  зов  Ада…