28. Сергей Александрович II

       В Ялте  моего детства пик наплыва отдыхающих длился с июля по конец августа.  В этот период для местного населения наступал курортный бум. Зарабатывая деньги, хозяева освобождали  койко-место в квартирах для приезжавших родственников и «дикарей», а сами переселялись в сараи.  Собственных  чад отправляли в пионерские лагеря или  устраивали детские площадки отдыха в общих дворах.   Не исключением был и наш. Вечером для детворы выносили раскладушки, расставляли их в несколько рядов, а из числа родителей оставались охранники.
 
      Сон на открытом воздухе нам нравился, но жёсткий контроль взрослых допекал. Наши контролёры до глубокой ночи забивали козла, а мы засыпали под стук костей домино, но и этой проблеме нашлось  адекватное решение. Для игравших мужиков у  Светкиной бабы Поли старшие мальчишки похищали бутыль наливки из слив или вишни. Опорожнив посуду, победившая пара расходились по домам, а проигравшие мужики тянули спички - кто дежурит  до утра. Оставшийся дежурный засыпал раньше малышей.
 
     В один миг объявлялся общий подъём, и  мы убегали на другую сторону речки. Сегодня это улица Московская, в наше время сады и огороды. Во двор на простынях приносили арбузы, которые в одиночку никто из нас не мог поднять. Ночные приключения скоро надоедали и вылазки совершались от случая к случаю.
 
      Заканчивалось лето 1965 года, меня как магнитом тянуло в «Весёлый», но родители и слушать не хотели о посёлке, тем более оставлять беспризорной  сестру, которая притаскивала домой, собранных по всей округе котят.  Неожиданно на выручку пришёл Сергей, заскочивший на минутку после работы. Он передал приглашение на юбилей деда,  а на словах добавил:

         -Свой день рождения дед будет отмечать  в Голубом заливе,  и надеется всех вас увидеть.   
 
        -Спасибо за приглашение, - поблагодарил Сергея  отец.  - К большому сожалению, мы поехать не сможем. А вот сын уже взрослый и от нашего имени поздравит Сергея Александровича. 
    Мельников Сергей Александрович был непререкаемым авторитетом для  моего папы, но в силу сложившихся обстоятельств поездка родителей отменялась. Мама заочно училась на экономическом факультете и сдавала последний экзамен именно  в этот день.

    Прошло  четыре года, как мы уехали из «Весёлого».  Душе не хватало предела, радость пёрла через край,  я поеду в рай моего детства один. 

   В долгожданный день Сергей прикатил на своём новеньком горбатом «Запорожце». Родителей ещё не было дома.  Мы поднялись к голубям, которых Сергей не видел с мая месяца  и был крайне удивлён  количеством молодняка.
 
      -Молодчина, ты просто их штампуешь. У меня в этом году птенцов намного меньше.
 
     -Месяц в одном  лагере, месяц в другом и только в августе никуда не ездил. Всё это развёл  папа и ни одного голубя не продал.

     -Смотрю, вы плотно занялись Очаковским направлением.

     -Дань моде, как говорит цыган.

     -Кстати, как он поживает?

     -Скверно. Галина Петровна привела другого Саню, выселив «любимого мужа» из дома в летнюю кухню. Она со своим хмырём давно якшалась и дочки всё знали, только молчали.

     -Вот это новость.

     -Для дяди Саши, а для его друзей сбывшийся факт. Последние два дня он в глубоком запое. Партизанские песни поёт.

     -Зайдём?

     -Нет, нет, тётя Галя просила никого не водить, чтобы Сан Саныч не устроил  очередной скандал.

    Набив клетку голубями, я разъяснил:

       -Старые - деду,  они проверены. Молодёжь твоя.

       -Мне три пары?  За какие труды?

      -За Гулю и остальных.

      -За них ты мне подарил очаковских, они намного круче первых моих подарков.

      -Серёга, это за твою науку, или я ещё «зелёный»?

      -За науку ты должен благодарить отца. Это он твоими руками голубей разводил.
 Чаюнов у меня нет, но если честно,  всегда помышлял завести.

      -Так бери, не раздумывай. Возьми ещё две пары.

      -Хватит и  этих.

  Но я отловил ещё две пары постарше и передал приятелю. Недолго сопротивляясь, Сергей  забрал голубей.

     -Никогда не думал, что с таким удовольствие буду уменьшать твое поголовье.
 
     -«Время определит твоё место в нашем кругу». Твои слова?

     -Ты и это помнишь? 

     -Как видишь.

  Приехавший с работы папа, вручая подарок для Сергея Александровича, провёл инструктаж и дал отмашку на поездку. 
 В Голубой залив поехали через центр  по ливадийской дороге. Сергей напевая, что-то бубнил себе под нос, за городом его напряжение спало, он завёл разговор  об имениннике.
    Его дед Сергей Александрович Мельников родился в 1875 году в Севастополе после второго толчка мощного землетрясения. Он называет себя  Сергеем Александровичем вторым, Сергея третьим, а первым был пращур Сергей Александрович Мельников – потомственный казак и знаменитый голубевод губернии.
 
      - Мой дед утверждает, что родился раньше времени и сразу седым из-за землетрясения. Родители, если ты помнишь - русые.  Рыжий цвет волос передался Мельниковым по наследству от моей прапрабабки.  Её так и называли «рыжая бестия» и всегда приписывали бедствия и невзгоды соседей.

      -С какого перепуга?
 
      -Не может отелиться корова – виновата ведьма. Она что-то шептала и сглазила скотину. Умирает человек, опять-таки виновата змея - нашептала. За всё. Поэтому прапрадед и перебрался в Голубой залив, где их никто не знал.

     -Мой папа знает о родственниках до седьмого колена, - вмешался я, продолжая мысленно вспоминать всех прабабок, - колдовать ни одна из них не могла.
 
     -Прапрадед дослужился до полковника, пуля его не брала, был как заколдованный. Ногу он потерял при обороне Севастополя,  - продолжал Сергей. - Дед кстати, тоже  белый офицер.  Защищая Крым,  воевал против Фрунзе, но  об этом молчок.
 
    -Кому рассказывать?

    -После этого переметнулся к красным,  даже командовал дивизией.
 
    -Не причёсываешь?

    -Нынче не страшно, дед совсем древний.

    -Не скажи. По горам скачет как муфлон.

    -Партизанил он в этих местах. Все дорожки знает, поэтому раньше других приходит на грибные места, а после того как вы уехали, ни разу не ходил.  Правда, той осенью пару раз выбирался на охоту.

    -И как? Добыл?

    -Первый раз вернулся с фазаном, а второй раз  принёс две дрофы. Третью, говорит, ранил, но не догнал, залезла в терновник.   Собак, кроме твоего отца, ему никто не давал.

    -Наши собаки у Сафонова.

    -Знаю. Ёлкин корень! Смотри, что творит неугомонный старик, - возмущённый Сергей указал в сторону моря, где над Голубым заливом в чистом небе грациозно стояла внушительная  стая николаевских голубей.
   

    Двор старого мельниковского дома, украшенный разноцветными шарами, заметен с дороги. Столы  поставили под вековыми грецкими орехами, которые когда-то посадил Сергей Александрович I. По всему саду небольшими группами стояли приглашённые гости и оживлённо переговаривались.
 Поздоровавшись с  именинником, я передал ему на словах заученную речь и вручил подарок от родителей, а от себя коробку с голубями. Дед пожал мне руку и долго сокрушался, что не приехал мой отец.  Ласково прижав нас с Сергеем, командным голосом объявил:

      -Всё, приехал внук, дебатам конец, прошу всех к столу.

    Направившись твёрдой поступью к накрытому столу, погрузился в своё кресло.  Приглашённые занимали места, согласно родству и старшинству. Сергей усадил меня рядом, в самом конце стола, напротив деда.
 
     -Нет, нет, не там твоё место, продолжатель фамилии Мельниковых.  Сегодня сядешь по правую руку от меня, а ученика своего перемести напротив. – Командным голосом строго пробасил юбиляр.

    Мы переместились поближе  к имениннику. Потрепав рыжую голову внука, объявил, обращаясь к отцу Сергея, уступившему своё законное место сыну:

      -Вот теперь все правила соблюдены, Николя – сын мой единственный ты не стал голубеводом, но вырастил мне прекрасного, хочу подметить рыжего внука, вот тебе и первое слово.
 
    Николай Сергеевич, прервавший военную династию рода Мельниковых,  скромный труженик – виноградарь, в следующем году – пенсионер. Высокой риторикой не обладал, но от всей души, пожелал  юбиляру долгих лет счастливой жизни, успехов в занятии голубями и каждый год продолжать восхождение на плато, а всем гостям встретиться за этим столом на столетие именинника.

 Дед усмехнулся, поблагодарив сына за важные слова, и подмигнул правнуку Сашке, сидевшему на коленях у мамы.
 
      -Между первой и второй пуля не должна пролететь, так Яков Васильевич.
 
Второй тост предоставил деду Яшке, назвав его Прометеем нашего времени и аксакалом «Весёлого».  Народ ехидно ухмылялся и перешептываться.

 Старик с перебинтованной головой, от такого внимания и доверия так разволновался, что превратил свою речь в куски  рваных фраз подвигов последней схватки с орланом и воспоминаний довоенной молодости.

 Накануне подвыпивший старик возвращался с Понизовки, разморенный полуденным солнцем, прилёг передохнуть под кустом испанского дрока. Очнулся он от мощных ударов по голове. Открыв глаза, увидел огромного орлана, который, очевидно, принял его лысую голову за большое яйцо. Дед Яшка мог ещё долго рассказывать, но ему намекнули, что в речи нет пожелания, и  тогда он сказал: 
 
      -Да будет так, -  залпом осушив стакан.
 
   Именинник пил только виноградный сок. Пять лет назад,  Сергей Александрович бросил вредную привычку и пообещал жене больше никогда не напиваться, пить много уже не было здоровья, а мало не умел.
  Внук  Сергей, насмотревшись на отца и деда, вёл трезвый образ жизни, а вот его жена любила винцо и с сигаретой не расставалась, наверно, и во сне. За эту вредную привычку все её бранили, только дед всегда занимал  Иркину сторону.

   Ирка не знала своих родителей, выросла в Ливадийском  интернате, окончила Ялтинское медицинское училище, работала медсестрой в больнице. Там и  познакомилась с Сергеем Александровичем, он был её  первым пациентом. Падая с пожарной лестницы дома при ловле чужого голубя, дед отбил внутренности и сломал обе руки. Ирка кормила загипсованного старика как малое дитя, упрашивая съесть ещё хоть одну ложечку.

  Заботливая красавица так понравилась старику, что он упросил-таки внука на ней жениться.  Сергею девчонка приглянулась, но не настолько, чтобы лезть в хомут вопреки собственному желанию. Женитьба в ближайшие его планы не входила, но ненавязчивая просьба деда сделала своё дело.

  Первый год они прожили в Алупкинской хате деда.  Ирка, не имевшая  нормальной семьи, быстро адаптировалась и практически стала полновластной хозяйкой и любимой внучкой стариков. Она перешла работать медсестрой в санаторий и успевала даже готовить обеды. В своём необузданном рвении трудиться, пыталась даже кормить дедовских голубей, но получила нагоняй, и в  голубятню свой нос больше не совала. 
 К имениннику она подошла с Сергеем. Дед выслушал их поздравление, поцеловал Ирку и крепко обнял обоих. Пятилетний Сашка поднёс деду красиво упакованный свёрток и сказал:

       -Дед, поздравляю,  подарок тебе,  любимый ты наш.

      -Спасибо солнышко, - подняв над собой внука, шептал именинник, - ты мой  ангелочек золотой, счастье моё и радость.   
 
    Сергей Александрович, воспитанник кадетского корпуса и в свои девяносто лет, элегантен как молодой гусар. Ростом высок, худощав, крепкая фигура, правильные черты лица, а проницательный взгляд казался застывшим за долгие годы.
Его привычки, выработанные с пелёнок, всегда подкупали, а неугомонное стремление жить, давало меткие импульсы к поступкам. От старика исходила неестественная энергетика, а  феноменальная память, позволявшая с высокой точностью воспроизводить на свет события, факты и детали прежних лет, заставляли оппонента не только слушать, но и думать.
    В уголках его памяти сохранились многие рассказы прадеда, оборонявшего Севастополь в 1855 году. Очевидец и участник многих баталий Сергей Александрович I немало рассказывал внуку о легендарных полководцах и флотоводцах Суворове и Кутузове, Корнилове, Нахимове и Истомине, о своём друге Ползикове, артиллерийских офицерах Толстом, Можайском и многих других  героях тех времён.

 Воспитанный на лучших традициях русского офицерства, он старался и в мирное время высоко держать планку, которую когда-то установил в молодости. Грезивший точными науками отец Сергея Александровича любил только лошадей, голубями не занимался, а вот его легендарный дед души не чаял в голубях и только высоколётных, сохраняя их  даже в осаждённом Севастополе.
 
    О голубях Сергея дед мог толковать часами на пролёт, называя клички самых знаменитых чемпионов того времени, которых он – ребёнок и в глаза не видел. Он рассказывал, что при переезде из Севастополя Сергей Александрович I завёз в Голубой залив свою лучшую птицу, и долгие годы получал потомство именно от неё, не мешая с другими высоколётными голубями.

   За долгие годы жизни он так и не сумел привить сыну любовь к голубям, как и его дед,  мечтал о внуке, но  рождались внучки,  и только на склоне лет бог подарил им мальчика. Седьмой и единственный рыжеволосый ребёнок, обласканный несчетными женскими руками, рос беззаботно и счастливо.

   Сергей Александрович верил, что на свет появился его продолжатель и главный наследник дела голубеводов Мельниковых и не ошибся. Первых голубей, за которыми ухаживали сёстры, он подарил внуку в три года, а свою лучшую пару в двенадцать лет. Процесс обучения внука происходил под его наблюдением,  акции носили невидимый характер, чтобы не навредить становлению.   
  В элиту голубеводов Крыма внук успел войти до армии и больше не нуждался в посторонней помощи, но дед всегда незримо управлял процессами роста молодого голубевода, несмотря на то, что Сергей очень изменил качество прежней голубиной стаи.  Первоначально эксперименты Сергея были не по душе старику, но спустя понял, что приемник вырос и пошёл намного дальше.  Подаренный внуку знаменитый «Туман», оказался слабее тучерезов Сергея, не говоря о его знаменитом муром «Урагане».
   Внук был единственным, кто продолжил путь и дело Мельниковых и не только продолжил, но и улучшил именно дедовских голубей, создавая уникальную в своём роде птицу, способную противостоять сильным ветрам и мгновенным изменениям крымской погоды. В отсутствии внука Сергей Александрович и сегодня просмотрел всех голубей, поочерёдно отправляя их в полёт.

     Праздник перешёл за экватор.  Во время музыкального подарка от соседа по дому, танцевали вальс. Следом за ним взрослые внучки и правнучки, повязав на головах косынки, спели частушки собственного разлива на злободневные темы, ублажая старика.
    Аплодисменты стихли, воцарилась  мёртвая тишина,  растроганный дед приподнялся со своего места, трижды перекрестился.
 
       -Прости меня Господи, - сделав длинную паузу, обращаясь к присутствующим, продолжил, - сегодня мы собрались за этим столом, поблагодарить Бога за оказанную мне честь прожить на этом свете девяносто лет. - Бог велик, он вселенский дух, а мы капельки в огромном океане, и в каждом из нас душа - частица бога, которую он даёт нам на время земной жизни и забирает у перехода в другой мир. - Сделав затяжную паузу, подняв голову вверх, продолжил:

      -Спасибо тебе Господи, что в свои девяносто,  я чувствую себя молодым, как в сорок.  Человеку не суждено знать, сколько лет Ты отвёл ему, но  я спешил жить и стремился успеть, что-то сделать. Шагнувший в этот мир смертен.  Боже всевышний за каждую минуту жизни я всегда благодарил только Тебя, за мои ошибки я готов предстать перед Тобой и на  суде Твоём отчитаться.  Болезни мы получаем за грехи свои, они испытания души нашей на земле, но умирать дряхлым стариком я не собираюсь.   
          Сергей Александрович окинув взглядом присутствующих, поставил на локоть левой руки большую алюминиевую кружку водки, продолжил: «За всё спасибо Боже, но сегодня разреши мне выпить за любовь, за вечную любовь» и, приподняв локоть, подвёл кружку к губам.   
  Сидевшие за столом мужчины встали. Сергей Александрович пил дольше других. Оторвавшись от кружки, окинул молодецким взором присутствующих, и с каким-то неповторимым шиком, отвёл локоть в сторону и  лёгким взмахом подкинул кружку вверх, так что она перевернулась в воздухе.  Поймав её правой рукой, перевернул. На стол упала капля живительной  влаги.

       -Хочу остаться в вашей памяти крепким и здравым.
 
      -Уймись, сатанинское отродье, - перекрестившись трижды, запричитала баба Галя, перепуганная такой фразой.
   
   Бабушку Галю все считали ровесницей деда,  она так и выглядела, но на самом деле была младше на целых двенадцать лет. Сергей Александрович повернулся к жене, вытянувшись в струну, элегантно наклонив голову и  звонко щёлкнув каблуками, произнес:

      -Разрешите пригласить вас на вальс, - и совсем просто добавил, - ты ж моя песня.

     -Лучшее твоё предложение за последние сорок лет, - выскакивая из-за стола, весело прощебетала старушка.

     -А первый танец сегодня ты, что не считаешь?

     -Тот пристрелочный, - похихикала бабушка.

    Старики, летевшие в молодость, кружились в танце, ведя непринуждённую беседу. Не нарушая их радость, гости остались на местах, а пара кружилась и кружилась.
 Так превосходно вальсировать могут только  люди, обучавшиеся  в школе бальных танцев, и  никто не пытался составить им конкуренцию. Танец, унёсший их в былые времена, закончился. Поблагодарив, друг дружку, они слились в объятии и нежно поцеловались, как после первой долгой разлуки. Присутствующие аплодировали, вызывая на бис, но уставшие старики поклонились и покинули танцевальную зону.

   После одиннадцати отправили спать детей, из взрослых только дед Яшка и его горбатая жена откланялись имениннику.

      Утром меня разбудил странный шум, я  выглянул в окно. Во дворе настоящий переполох, все суетились, куда-то бежали, у калитки стояла скорая помощь, а за вчерашним столом сидел участковый и что-то писал. В комнату вошёл Сергей:
 
     -Ночью, во сне умер дедушка, бабушке совсем плохо.

     -Как умер? Он же вчера веселился как молодой.

     -Остановилось сердце.

В то время я просто не знал, что в таких случаях надо говорить и молчал.  Глядя в мокрые глаза Сергея, ощутил, как задёргался мой подбородок,  из глаз внезапно потекли слёзы…
     Сергей рассказал, что в полночь дед обратился к гостям и, сославшись на усталость, ушёл спать. Баба Галя, ушла через час и легла рядом, дед, посапывая, спал. Её разбудила средняя сестра Ольга и спросила, что приготовить деду на завтрак? Бабушка ответила, что сама приготовит, и толкнула деда в бок. Обычно после таких толчков дед всегда возмущался, но в этот раз молчал. Баба Галя положила руку на приоткрытый рот мужа и зарыдала. Оля выскочила во двор и позвала Ирку. После осмотра Ирка сказала, что он умер часа два назад, и дала какие-то капли бабке, уложив её в другой комнате, но ей стало хуже.

    Мы вышли во двор. В санитарной машине на носилках лежало тело деда, рыдая  у его изголовья, сидела бабка. Скорая помощь, включив сирену, умчалась.
 Народ вспоминал вчерашние фразы деда, восхищаясь его умением предвидеть. Я подошёл к Сергею и сказал:

      -Чтобы не путаться под ногами, схожу к Кольке.
 
      -Вечером отвезу тебя домой, а сейчас рвану в Севастополь.

      -Переночую у Билько.

      -Добро, передай всем знакомым, кого встретишь, что хоронить будут завтра.

По знакомой лесной тропинке за десять минут дошёл  до окраины посёлка. В огороде Чурилкиных, собирая урожай помидоров, копошилась тётя Варя – родная сестра Колькиной мамы. У дома на скамейке сидел её муж, читая утреннюю газету.
   
     -Здравствуйте тётя Варя, - поздоровался я,   помахав дяде Вите  рукой.

     -Доброе утро, сынок, ты как здесь оказался?

     -Утро не доброе.

     -И что,  так всё плохо?

     -Хуже не бывает.

     -Та иди ты.

     -Умер Сергей Александрович, в свой день рождения.
 
     -Та ты шо, Мельников?  Вить, ты слышал, умер дед голубятник.

     -Кто?

     -Мельников. Старый.

     -90 лет прожил, а я и до сорока не доживу. 

    Такое соболезнование меня огорчило, не задерживаясь ни на секунду, попрощавшись с тётей Варей,  поспешил к Колькиному дому. За моей спиной ещё долго звучала нецензурная брань в адрес мужа.

   Беспородная шавка, бежавшая по улице, обгоняя меня, завиляла хвостом и нырнула в дырку забора. Как только я протянул руку к калитке, яростно залаяла, показывая, кто в доме, тот и хозяин. С соседнего двора Ивановых вторил ей нешуточный голос другой собаки, но когда я крикнул: «Рекс» немецкая овчарка  сразу замолчала и подбежала к забору.
   
      -Узнал, хороший пёс.

Я подошёл к меже и погладил по голове друга детства. Старый пёс скулил как молодой щенок. Он вырос вместе с нами и, оказывается, навсегда запомнил мой голос и запах.
     -Привет. Какими судьбами? - Спустившийся с чердака Колька, обрадовался моему прибытию.

     -Шёл мимо и подумал, а чем тут занят мой лучший друг Би-Би-Си.

     -Заходи, - Колька пнул, раздухарившегося двортерьера, - пшёл вон кабыздо смердящее.

  Мы как солидные мужики крепко пожали руки. Шавка незаметно подкралась, пытаясь схватить меня за ногу, но товарищ откинул её с такой силой, что собачонка совершив  умопомрачительное сальто,  ретировалась в свою конуру.

      -Когда вы завели эту осу?

      -Сеструха в прошлом году приволокла с Понизовки.

      -Толик? Здравствуй дорогой, какими судьбами? – Выражая свою радость, мама друга – Валентина Григорьевна,  прижала меня к себе.
 
     -Здравствуйте тётя Валя. 

Не выпуская меня из объятий и слушая рассказ о событиях в Голубом заливе, тётя Валя только ойкала.

   Завтракали на веранде.  Яичница, посыпанная  петрушкой, с охотничьими колбасками, с дольками спелой айвы и помидоров, навеяла прошлую жизнь в посёлке. Только веранда семьи Билько отличалась мебелью, всё остальное как в нашей прошлой жизни.
  Молчавший до этого момента Колька, эмоционально рассказал,  как продал голубей отдыхавшим в кемпинге и на эти деньги купил личный транспорт,  катаясь зимой по льду,  умудрился утопить мопед в пруду, вытаскивал из воды и долго ремонтировал.

      -Прикинь, а вчера мою красавицу тачку украли, пока  я играл в карты на конюшне.
Глядя в окно,  я любовался  нашим домом, вспоминая прекрасные моменты той неповторимой жизни. Мои мысли прервала тётя Валя.

      -Ты лучше бы, молодой спекулянт, рассказал, об учёбе, - вмешалась в его байки мать.

     -Учусь хорошо, пятый класс без троек, а у Сашки тройка по математике. Доучился отличник.

       -Саня  умудрился получить тройку за год?

       -Легко. Прикинь, за годовую контрольную получил наш хмырь тройку, а я пятёрку, - с какой-то  злобой сообщил Колька.
 
     -Не задавайся, - сказала ему мать, - ты лучше расскажи, как ты со своей ленью вылез в хорошисты.

       -Вылез, мама, не напрягаясь.

    Валентина Григорьевна рассказала о нём ещё много нового, о чём я и не предполагал.
   Колька стал намного разумнее и сообразительнее, чем в начальной школе. В его глазах светились искорки, и он знал, что ему в этой жизни необходимо, но старых голубей у друга было всего восемнадцать штук. На первый взгляд одни голуба.  В гнёздах  кое-где  сидели птенцы.
 
       -Не густо.

       -В июне прошлого года продал двенадцать пар стариков, в этом году не могу восстановить стаю.

       -Ради чего  продавал?

       -Мопед подвернулся, деньги нужны были.

       -У меня семьдесят пар и ещё хочу заполучить белых очаковских, как у Валерки Тарасова.

       -Мне до очаковских как до Луны пешком,  и этих ястреб выбивает даже летом.

       -Не гоняй, закрой и разводи.

       -А как привлечь покупателей?

       -Пора иметь постоянных клиентов.

Я рассказал другу о своих голубях, о новых друзьях, школе, городе.

       -Прикинь, да, у Павлова куница подавила почти всех голубей. Залезла в чердак и капут птичкам.

      -Это интересно. Откуда она взялась?

      -Из леса. Кругом лес.

      -Жаль, хорошие были голуби. Сходим к Павлову?

      -Не могу, мы с ним в контрах, ловимся.

      -Что за новость?

      -Прикинь, да. Он поймал моего чёрного  голубя и продал Сэму в «Оползневое», в отместку я поймал три пары его лучших павлинов, и  продал залётным гастролерам.

      -Саиба фига. Жизнь ваша, молодой человек, дала трещину.
 
      -А ты не ругайся.
 
      -Злой ты Колька.

      -Есть новости. Дядя Ваня переехал в Голубой Залив, забрав только молодёжь, а  всех старых своих голубей отдал мне, их я продал.  Появились голуби у Гольца, каких можно наловить на табачном сарае. В Понизовку приехал новый командир и тоже держит николаевских голубей, но наши голуби круче.


      Светка кормила своих красных карасей и кокетливо поздоровавшись, предложила мне пройти:

      -Отец на чердаке, поднимайся к нему, а ты крысёнок жди там и не дай бог ступишь на сантиметр во двор, голову отвинчу, понял? - И пригрозила Кольке кулаком.

       -Напугала, коза драная. Больно мне нужны ваши дикари, клянусь собственной пуповиной, переловлю  остальных,  и  продам. Секи момент, - смачно плюнув на бетонную  дорожку, растёр ногой.

        -Смотри не переусердствуй, не ровен час, башмак протрёшь.

Их перепалка продолжалась, я  забрался в чердак.

       -Здравствуйте дядя Гриша.

       -Привет коллега. Рад тебя видеть. Какими судьбами?

       -Дед  Сергея вчера отмечал юбилей.  Сегодня его не стало.
 
       -Плохая новость.

Несколько минут мы, молча, рассматривали поредевшую стаю элитных голубей, думая об одном.  Первым очнулся Палов:

       -Куница подавила твоих одесситов и почти всех голубок.
 
       –Не переживайте, у меня их больше десятка. Подарю новых.

       –Буду благодарен. Колька объявил мне «Блицкриг».

       -Знаю, со Светкой перепалку ведёт у калитки.
 
       -Давай-ка спустимся вниз, а то сегодня она не в духе, может отлупить пацана.

Павлов был прав, Колька лежал на бетонной дорожке,  ерзая по своему плевку.  Светка, словно ведьма с распущенными волосами сидела на его спине, заломив ему  руки, настойчиво требовала извинений. 

       -Всё, прекрати мучить пацана, - заступился за Кольку её отец, - сейчас же отпусти.

       -И не подумаю, пока он не попросит прощения.
 
       -Размечталась. Партизаны не сдаются, рычал сквозь слёзы, поверженный Колька.

       -Ладно, живи дохляк. Сегодня прощаю, но если поймаешь, хоть одного голубя, держись, - сказала она, отпуская его руки. 
      Поверженный, но не побеждённый Колька, отряхнувшись от пыли, побрёл в сторону своего дома.
Попрощавшись с дядей Гришей,  я догнал друга у дома Алиевых. Колька не удержался и заявил:

       -Теперь уж точно сведу счёты. Переловлю его самых лучших голубей и отвинчу котелок. Я не мстительный, отомщу – забуду.

       -Совесть где? Голубей у него с гулькин нос.

       -Совесть как душа, у каждого своя.

       -На кой тебе эти трудности?

       -Унижения не прощаю. Пусть знают.

 Не узнаю друга, его нутро поражено какой-то непонятной  болезнью и права его мама, что он изменился в худшую сторону.

Гончак, выскочивший из сафоновского двора, подняв голову, виляя хвостом, подбежал ко мне.

       -Шайтанчик.

 Лучший друг детства поставил свои передние лапы мне на плечи и начал водить своим тошнотворным языком по моему лицу.

       -Фу, ты чёрт, совсем одурел без меня, - нежно прижал к себе голову друга детства.

 Слёзы очищают душу человека, а собаки плакать не умеют, но глаза Шайтана были влажными. В них светилась радость, она была искренней и настоящей, а друг Колька торчит на какой-то дьявольской волне, потерявшийся в этой жизни.  Освободившись от лобызаний Шайтана, я спросил:

       -К  Гольцу пойдём?

       -Нет, он мой мопед спрятал, зуб даю на холодец.

       -Заберём твой дрынчик, или тебе он не нужен?

Шайтан, сопровождая  нас, радостно нарезал круги, замер у калитки Гольца, присев у моей левой ноги.  Коля ремонтировал свой старый мотороллер, заметив нас, подошёл к калитке.

       -Привет, Толян, и тебе  здравствовать тёзка.

       -Чтоб тебе неладно, - булькотил Колька, зло, глядя ему в глаза. - Где мой мопед?

       -За сараем, всё равно бак пустой, забирай и больше не оставляй без присмотра.
 
Николай был старше нас на четыре года,  дружил со сверстниками из Понизовки, в нашем поселке друзей не имел.
 
       -Выгуливал собаку, а в кустах у конюшни мопед.  Решил проучить воображалу, а то совсем нюх потерял, крысёнок, возомнил из себя  нового Мельникова. Гонит волну в тазике и думает, что Посейдон.
 
       Би-Би-Си вывел свою лайбу из-за сарая и покатил мимо  нас.

       -Ну, как всё на месте?

       -Всё, - пробубнил Колька.

       -Ветер в спину. Великий голубевод.

       -Толик, приходи ко мне, поедем в «Оползневое», - повернув голову, прокричал Колька.

       -Крути, крути педали…

       -Коль, тормози, а то мне негде будет ночевать.

       -Оставайся у нас, места хватит.

       -Тётя Валя сказала, чтоб  до похорон Мельникова был у них.

       -Деда Сергея?

       -Да. Утром сегодня помер наш старик.

       -Славный был человек. Когда хоронят?

       -Завтра в одиннадцать будут отпевать. Расскажи  всем, кого знаешь.

       -Соберу хлопцев. Приедем с голубями.
 
Я подробно рассказал о дне рождения и событиях  утром.

       -Моих  ценканёшь?

       -С удовольствием.
   
В чердаке Гольца сидело пять пар рябых бакинцев, две пары малоносых узбеков, николаевские голубки и десяток птенцов.
 
       -Где наловил николаевских?

       -Колькины, пусть думает, что съел ястреб, вот только все голубки.

       -У Кольки реально не хватает голубок.

       -Пусть меньше хвастается, что у него очередь на птенцов.

       -Тоже верно, но и у тебя могут голуби улететь.

  Я рассказал, как первый день в Ялте опростоволосился и поймал голубя  Сан Саныча.

       -Ты прав, отнеси крысёнку.  Выкупа не надо, пусть подумает и поумнеет?

  Колька, протирал белой тряпкой свой дрынчик, заметив меня, загнал  шавку и  заткнул вход в  будку ведром.  Вытаскивая из-за пазухи голубок, я сказал:
 
       -Твои, забирай. 
 
       -Мамочки родненькие, я то - олух думал, навсегда вас потерял, а вы оказывается живы и здоровы. Спасибо Толян, с меня магарыч, а Кольке отнесу мешок зерна, я ведь не барыга с подворотни.

      -Скажи ему спасибо, выкуп не просил, так отдал.

      -Не причёсываешь, так и сказал?

      -Да.

      -Вернул мне тридцать рублей, которые упали с неба, ну  лох.

      -Голец – правильный пацан, а ты чмо, зря тебе дарил голубей. Они тебя испортили.
 
      -Приехал забрать?

      -Нет, я приехал к лучшему другу, а он превратился в  козлёнка - барыгу, испившего настойки на монетах.

      -Голубей не заберешь?

      -На кой они мне. Уеду домой, а на похороны приеду с родителями.

      -Автобус в шесть вечера, и на чём ты уедешь?

      -На попутках, - не попрощавшись,  пошёл в сторону трассы. Лишь только друг Шайтан, ждавший у калитки, провожал меня.

В обычные дни для того времени дорога постоянно загружена, но сегодня выходной.
 На автобусной остановке у воинской части тасовались незнакомые девчонки и Тараканова Люда, которая была на год младше меня.

       -Привет девчонки, машины ходят?

       -Привет, сегодня очень мало, да и автобус  на Ялту не скоро, - ответила за всех Люда.

   В детстве  я не обращал на неё особого внимания, она мне не нравилась. Прошло всего четыре года, она изменилась.  Просто изюминка, которую я не мог разглядеть раньше.

       -К кому приезжал?

       -К  твоей подруге, а она где-то гуляет. 

       -Она дома,  могу позвать.
 
       -Шучу, у Кольки был,

       -Почему Колька не провожает?

       -Шайтану доверил. 

       -Вижу, а Колька?

       -Матери помогает.

       -Сейчас выясним, - сказала она и указала в сторону посёлка.
 
    Я стоял к посёлку спиной и не мог видеть, что к остановке идут Колька и его мама. Люда, наблюдавшая эту картину, загадочно улыбалась.
Обернувшись, увидел в двадцати шагах от остановки, неестественно прыгающего Кольку. За ним быстрым шагом шла тётя Валя, читая любимому чаду нотации, и подтверждая слова практикой. Огрызаясь и отмахиваясь от оплеух Колька, подбежав ко мне, начал извиняться.
 
      -Ты куда собрался?  - Возмущённо произнесла его мама.

      -Домой.

      -С дежурства вернулся дядя Ваня и сказал, что звонил твой папа и попросил забрать тебя из Голубого залива к нам, они приедут завтра на похороны, и домой поедешь с ними.

      -Приеду и уеду с родителями, но завтра.
 
      -Колька, если Толик уедет, всех голубей отдам Павлову.
 
       -Мамочка миленькая, прости, я всё сделаю, как ты скажешь, только не трогай голубей.

Мне стало жаль друга.

       -Тётя Валя,  голуби  не виноваты, я останусь.

       -Хорошо,  идём домой, может за время твоего присутствия этот непутевый  одумается.

        -Мамочка. Исправлюсь, даю слово.

     В этот раз он был искренним и не плетет,  хотелось верить. Колька хозяин своего слова: даёт и через минуту забирает. Валентина Григорьевна отвесила сыну очередную оплеуху. Девчонки были в шоке.

     Колькин отец спал, мы сидели в беседке, тётя Валя продолжала воспитывать сына.  После получасовой промывки Колькиных мозгов,  отпустила нас в «Оползневое».
С отцовского новенького «Москвича» Би-Би-Си слил  литров пять бензина в ведро, смешав с маслом, залил в бак мопеда. Дрынчик завёлся с первого раза.

       -Как транспорт? Батя своего «Москаля» выиграл  в лотерею, а я сам, за свои … кровные  купил, и друга понесло…

       -Тормози, тормози. Поедем, увижу.

     По посёлку ехали медленно, на трассе Колька добавил «газа», и нас обдал лёгкий ветерок, Шайтан безнадёжно отстал.  Знакомая дорога в школу показалась такой короткой, что не успел и подумать, как оказались в Оползневом. В центре посёлка подъехали к группе мальчишек. 

       Симуткин Лёнька (Сэм) был на пять лет старше нас. Он когда-то жил в нашем посёлке и все его называли бандитом, хотя за ним больших грехов не водилось, только раньше всех он начал курить и подбирал то, что плохо лежит. Его мать, перебравшись  в старый дом своей бабки в «Оползневое», забрала только Сэма. В посёлке осталась жить старшая сестра Вера, которая вышла замуж за молодого лейтенанта из Курска.
    Взрослые в посёлке свободно вздохнули и перестали бояться, что он испортит их детей.  Насколько я помню, Лёнька не имел особого влияния на младших пацанов, и старался не привлекать их к курению, частенько даже давал оплеухи, прятавшимся мальчишкам с прикуренной самокруткой.
Проживавший в Ялте двоюродный брат Сэма Олег, вот тот был настоящим бандюком, его боялись даже некоторые  взрослые мужики. Кличка у него была Тонна, так его прозвали за угон бензовоза прямо от заправки, когда тот сливал бензин. После суда родители заплатили только за тонну бензина, который в то время он стоил две копейки литр, а угонщика отправили в колонию. Из мест не столь отдалённых Тонна вернулся как иконостас, татуированный с головы до пят.  Через три месяца на танцплощадке пырнул ножом мента, но свой второй срок он не досидел и вышел досрочно через семь лет.

   Лёнька гордился братом и во всём  пытался ему подражать, за что его и называли бандитом. Голубями в посёлке он не занимался, но ко мне всегда относился доброжелательно. Бывший сосед узнал меня и,  притянув к себе, крепко сжал мои плечи.

        -Сэм, как растут мои птенцы? – Не здороваясь, спросил Колька.

        -Какие твои птенцы?

        -Тех, которых ты наплодил от чёрного голубя.

        -От какого такого голубя?

         -Того, что  у Павлова купил.

         -С подобными вопросами, молодой человек, к Павлову, куплю ещё трёх голубок у Гольца и что?
 
          -Лёня, - сказал я, освободившись из объятий своего бывшего соседа,  - голубок я сегодня забрал у Гольца и отдал Кольке. 

         -Ну и зря. Этого юнца надо научить знать свой шесток, а то раскаркался как голодный ворон.

         -Он исправится.

         -Горбатого могила исправит.

         -Сам ты горбатый, - обиделся Колька.

         -Вот видишь, а ты говоришь, исправился, сказал Симуткин, расправив свою впалую грудь.

Лёнька прекрасно знал ялтинских голубеводов, был в курсе, как мы бомбонули птицу в Мисхоре у местного барыги и в Краснокаменке у старого Нечитайло, знал даже что ворованных голубей продали фарцовщику Лёхе. Сэм был удивлён  и  не мог поверить, что я в той компашке.
 
         -Пошли, посмотришь моих голубей, а Колька пусть исправляется, а то репу начищу.
 
         -Не гони, он всё понял.

         -Толян, я тебя подожду у Клишиных, - вмешался в наш разговор Колька.

         -Хорошо отправляйся к ним. Приду.   


    Голубятню Сэма лучше назвать ситом, так как щели были со всех сторон. Строил он её из горбыля и даже не удосужился переворачивать вторую доску или хотя бы подбирать по ширине. Со стороны голубятня выглядела как охотничья засада на диких кабанов, но стая была приличной.

        -Мурые от Сергея из Голубого залива?

        -И мурые и чёрные и сизые, только от Сергея. Бокатых Тонна подогнал. Рябых, из Симферополя привёз, блатные подарили.  Своих нет. Как я могу сказать на этих выводных мои, если родители от Сергея?

Птица сухая и чистая. Очевидно, хозяин гоняет её каждый день и следит как настоящий голубевод за её состоянием.
 
         -Узнаю чёрного, когда-то жил в моём чердаке.

-Купил у Павлова.

-Вернуть Кольке не хочешь?

        -Пусть поумнеет эта новая форма жизни, тогда и верну.

Я рассказал, что произошло в Голубом заливе.
 
        -Помнишь, как в Ялте хоронили старого еврея, я там был, - вспомнил Сэм. - Голуби старика тогда к нему на гроб сели.

       -Я  на кладбище не был, но слышал от цыгана.

       -Надо оповестить всех «голубятников», будем пускать голубей.

       -Стариков оповестит Сергей, он уже уехал в Севастополь.  Понизовку и Кацивели -  Колька Голец.

        -А я всем нашим пацанам скажу, и бикетовским, и со Стройгородка, всем скажу, если Би-Би-Си провезёт по селу.
 
       -Тогда к Клишиным.

Витька Клишин старший из трёх братьев был нашим одноклассником и жил в верхней части села у самых гор. Сэм, не теряя времени, как бы извинился перед Колькой и озвучил свой план.  Окрылённый доверием  Би-Би-Си  повёз Сэма по селу оповещать мальчишек, а мы направились к магазину, где намечался сбор.
На остановке с Витькой вспоминали первые школьные дни, нашу Юльку, которую не любили в самом начале обучения, а после её отъезда только о ней и говорили.  Первым к остановке подошёл Хохма, крупный мальчишка, окончивший восьмой класс. Славку Хохмачова в школе боялись все, но он за свою жизнь даже муху не обидел.

       -Кого я вижу? Привет Толян. Как твои голуби на новом месте?

       -Привет, Славик. Летают.

       -Так народ, Сэм, поехал к Клопу, а потом в Бикетово к Жорику. Клоп пробежит своих, они всех соберут, а Жорик с бикетовскими и пацанами из Мухалатки завтра придут к десяти часам к дому Сергея.
 
Подошли незнакомые мне мальчишки, следом прибыли  Лёшка Череп,  Мишка Пластилин и какая-то  девчонка.

       -Кто такая? - Спросил я у Витьки.

       -Малахова Ритка, приехала после твоего отъезда. Отец умер в прошлом году, она стала кормить голубей и не на шутку увлеклась.

       -Солидно для девчонки.

       -Не то слово, без малого мурые, но летают не хуже Сэмовских.

Вернулся Колька и сообщил, что Сэм уехал с Чикой на его Яве в Мухалатку и скоро вернётся.

Остановка гудела как утёс, занятый бакланами, каждый стремился перекричать оппонента, доказывая свою версию. Приехали  Сэм и  Чика.   Базар затих.
 
       -Пацаны, каждый берёт только два голубя и самых лучших.

       -Белых? – Спросила Рита.

       -Белых берегут для свадьбы, пошутил Ромка Морозов, но его сразу пресек Чика:
-Шутить будешь в клубе, умник.

       -Брать только лётных и почтарей, - вмешался Хохма. - Предупреждаю,  всех манок  возвращать хозяину.

       -В руках два голубя. Подошёл к могиле и пускаешь, потом бросаешь три горсти земли, всем понятно, - пояснил Сэм, как бы получая поддержку от Хохмы.

Тот кивнул головой и добавил:

       -Можно взять и две пары, только для того, чтобы кто-то другой их выпускал.
 
       -Колян, поехали ко мне, я верну тебе чёрного голубя, неожиданно заявил Сэм,  обратившись к Би-Би-Си.

       -У меня нет голубки под него, не надо.

       -С голубкой отдам, детей набрал вагон и маленькую тележку, так что не жалко.
Колька радовался, как будто ему первый раз дарили голубей. Я посмотрел на Сэма и понял, что в пути ему не хватило времени хорошенько пропесочить Кольку, и он решил перед всеми поиздеваться над ним. Колька клюнул,  заглотав последнюю  наживку. Возможно, Лёнька прав.  Счастливый   друг через пару минут вернулся с голубями.

       -Что-то сегодня карта попёрла, как бы ни сглазить, - радостно запричитал Колька, достав из-за пазухи чёрного голубя, целуя его голову.

       -Не сглазишь. Всех собрал?

       -Да.

Утром тётя Валя опустошила почти все цветочные клумбы,  Колькин отец, загружая их в багажник, предложил нам поехать на машине, но Би-Би-Си решил ехать на мопеде и отказался:

       -Сами доберёмся. 

       -Возьму тогда Чурилкиных.

      -Старый Чурилкин не поедет, - высказалась жена.

      -Лично  его не собираюсь брать,  - сказал Иван Николаевич.

 Колька отловил в  чердаке две пары чаюнов и сказал:

      -Бери любую. Твои старики.

      -Там разберёмся, поехали.

      -Подождём, пусть батька первым газанёт, а там будет видно, кто раньше подъедет.
 
     Дом Чурилкиных был сразу за нашим огородом, но летом не просматривался.
 Дождавшись, когда дядя Ваня завёл машину, отъехали. Колька выбрал узкую тропу, которую вчера я топтал ногами. К дому Мельниковых добрались быстрее отцовского «Москвича», ехавшего по дороге. 

     Проводить в последний путь уважаемого старца, к одиннадцати часам собралось так много людей, что большой двор Мельниковых не мог вместить всех прибывших и люди выходили со двора и выстраивались вдоль улицы. Военный духовой оркестр  Понизовки играл траурные марши. Понурив головы,  у дома стояли знакомые  голубеводы из Ялты, Алупки, Симеиза, Севастополя, Симферополя – те, кого я знал.  Незнакомых людей было намного больше.  Мальчишки-голубятники из Оползневого и Понизовки из Кацивели, Бикетово, из Мухалатки и Стройгородка.  «Имея такую армию единомышленников,  приятно наблюдать душе деда», - высказал свои мысли вслух дядя Гриша, стоявший возле моих родителей.
 
      Приехавший из Ялты поп, помахивая своим кадилом в большой  комнате, монотонным голосом отпевал покойника, после чего процессия выдвинулась со двора в  направлении кладбища.  По дороге усыпанной цветами офицеры несли на лиловых бархатных подушках боевые ордена и медали Сергея Александровича Мельникова. Крепкие мужчины,  меняя друг друга, несли  до самого кладбища, красный лакированный гроб. 
 
      На траурном митинге,  выступавшие ораторы говорили  просто, кратко и искренне. Придерживаясь за отцовскую руку, я стоял рядом с родителями, и ощущал, как мороз пробегает по моей спине.  Под залпы ружейного салюта, гроб опустили в могилу, а в небо поднимались сотни голубей, указывая душе  великого голубевода путь в вечность.  Установили крест, обложили могилку многочисленными венками и цветами, а голуби поднимались всё выше и выше…            
                Декабрь 1999года.  Ялта.