Отшельник

     Совершенно не ожидал старый Ульян Савельич, что его Матрёна уйдёт раньше него. Ну, постанывала, покряхтывала порой, лечилась какими-то настоями, ан все проходило и она снова суетилась по дому, словно молодка. И вдруг в одночасье пошатнулась и стала западать - Ульян едва успел подхватить ее, чтобы не ударилась головой об пол. А потом бережно поднял ее сухонькое тельце и отнес на кровать. А она только успела сказать: "Что-то плохо мне..." и затихла. Насовсем затихла, оставив его куковать одного.
     Прикрыл он ей глаза, которыми так любовался в молодости, да пошел за соседками - обмывать да обряжать покойницу. А сам направился в сараюшку готовить ей домовину. Строгал доски, смачивая их слезами и раздумывая, как же теперь жить одному-то, ин боле сорока годков прожили вместе, почитай, приросли друг к дружке. Теперь без хозяйки и дом остался сиротой...
     После поминок, оставшись в одиночестве, он долго сидел за столом, подперев голову руками - лицо живой Матрёши не отпускало его.
     Вспомнилось, как на поминках соседки горевали:
     - Что же дочка-то не приехала?
     А как она могла приехать? Как подросла, так сразу и уехала в город - жизнь, видите ли, устраивать! А то, мол, здесь в деревне так и сгниёшь. Мы-то жизнь прожили, не сгнили, а ей здесь всё не так. Вскорости и замуж выскочила за какого-то иностранца да и уехала с ним. Говорила, что в Палестину. А где она, эта самая Палестина, пёс её знает! Где-нибудь на краю земли. Вон даже письма и те месяц оттоль идут. Надо будет написать ей, что матери не стало...
     На следующий день, не зная, чем себя занять, он пошел побродить по деревне - просто так, чтобы побыть на людях, а не сидеть дома одному, не терзать душу.
     Редкие встречные односельчане здоровались с ним вежливо и сочувственно. Возле колодца баловались ребятишки - чьи-то внуки. Не его внуки. Машка писала, что родила на чужбине двойню, даже карточку прислала. Завернутые в пеленки, одни только розовенькие сморщенные мордашки и видно. Большие уже сейчас- вон на недавно присланном снимке ребятишки-то постарше этих, что у колодца. Сколько же моим-то?
     Он начал считать, сбился со счета и, дойдя до околицы, постоял немного, посмотрел на лес, да и пошел домой.
     Там возле печки хозяйничала соседка Татьяна, подруга Матрёны.
     - Не готовил себе? - спросила она, на что старик только махнул рукой.
     - Нельзя так, уморить себя захотел? Так не вернешь ее, что уж теперь? А мы живы, и жить нам еще да жить. Давай-ка садись к столу, я тебе щей наварила.
     Ульян, чтобы не обидеть ее, сел и начал нехотя есть.
     - А ты зачем иконы-то поснимал? - взглянула она в красный угол. - Ты ведь сам когда-то келарем служил в нашем приходе.
     - А ну их, - отмахнулся он. - Писаным идолам молиться, доскам раскрашенным.
     - Ты чего, сдурел? - ошеломленно спросила Татьяна. - Всю жизнь на них мололись...
     - Матрёна молилась, я не супротивничал. А коли ее не стало, нечего им здесь торчать, за мной поглядывать.
     - И куда ты их дел?
     - А вот на лавке сложены. Коли нужны, возьми.
     - Что-то с тобой точно случилось, - проговорила соседка, подозрительно глядя на хозяина.
     - Да ты пойми, глупая, кому мы молимся? Доскам, что сделаны человеком, человеком же и раскрашенным. Даже в книге Исхода говорится: "Не сотвори себе кумира и никакого изображения того, что на небе вверху... не поклоняйся им и не служи им*"
---------------------------------------------
     * Исход 20, 4-5.

     Ошарашенная Татьяна посидела еще немного, потом встала и сказала:
     - Щи-то в горшке - я в печь поставила. Не забудь. Так я заберу иконы-то?
     - Забирай, - разрешил он.
     Чтобы хоть чем-то занять себя, Ульян направился в огород, но грядки там были прополоты руками жены, морковь прорежена ей же. Куда бы он не сунулся, всюду натыкался на сделанное Матрёной.
     Тогда он ушел в сараюшку - это была его епархия, она сюда не совалась.
     Просто для того, чтобы чем-то занять себя, он начал перебирать доски, которые приготовил было для нового забора, но вскорости бросил это бесполезное занятие и сел на чурбак.
     "Господи, так же с ума можно сойти, - стучало у него в голове. - Надо заняться каким-то делом, что ли..." Но тело и руки отказывались работать. Да и идти никуда не хотелось.
     Посидев еще некоторое время, он вернулся в дом и лёг на диван, оставив нетронутой кровать, на которой они с женой провели бессчетное количество ночей и где она вздохнула в последний раз.
     Незаметно для себя он уснул - видимо, сказались переживания. А рано утром снова направился в свою сараюшку мастерить крест на могилу и невысокую оградку. На следующий день все было готово, он прикрепил к кресту медный складень со Спасителем, найденный на кухне на полочке возле печи. Погрузив всё это на тележку, он направился на кладбище.
     Соседка Татьяна помогла ему обустроить могильный холмик, посадив там какие-то цветы.
     - Это тебе от меня, подруженька, - тихо сказала она.
     На следующее утро, едва стало светать, Ульян нагрузил полную тележку досок и повез ее в сторону леса. Вернулся он только поздно вечером. Это повторилось и на второй день, и на следующий, а потом, как заметила соседка, он не вернулся из леса в свой дом.
     Дверь в него не была заперта, и она вошла внутрь. Печь была холодной - её не топили уже несколько дней, повсюду скопился тонкий слой пыли, что было удивительно - хозяин был чистюлей.
     Пройдя на огород, она увидела пустые грядки - весь урожай был собран, но земля, как это делается обычно, не перекопана.
     Ульян пропал. Узнав об этом, его пошли искать едва ли не всей деревней, но поиски оказались безуспешными.
     И только осенью, когда грибники уходили за груздями километров за пятнадцать от деревни, они случайно наткнулись на некое подобие то ли шалаша, то ли землянки, возле которой сидел заросший щетиной Ульян с какой-то книжкой на коленях.
     - Ульян Савельич, вот ты где оказывается, - изумились они. - Мы же тебя всей деревней искали.
     - А чего меня искать-то, кому я нужон? - довольно неприветливо ответил он.
     - Ну, как это? Чай ты нам не чужой, а свой, деревенский.
     - Так что? - стоял он на своем.
     - Не дело человеку жить порознь от других, - растолковывали ему. - Ты ведь не зверь лесной. Одичаешь здесь совсем. А неровен час захвораешь, что тогда? Как хоть обустроился-то? Позволишь глянуть?
     - Глядите, мне скрывать нечего, - равнодушно ответил он.
     Землянка метра в два высотой оказалась довольно просторной, стены, пол и потолок выложены досками. На полу лежали домотканые половики, а над самой землянкой стоял шатер из досок, прикрытых сверху веками.
     Посреди землянки на листе железа стояла печка-буржуйка, труба которой выходила наружу. Почти вплотную к лежанке был приставлен самодельный стол небольшого размера. Вдоль стен на полу расположились чем-то наполненные мешки.
     - Надолго устроился, - сказал кто-то из грибников. - Ты хоть изредка заходи в деревню-то, чтобы мы видели, что ты жив. А то и разговаривать по-человечески разучишься.
     - Приду, приду, - проворчал он, явно недовольный тем, что его обнаружили.
     Почти все свое свободное время он тратил на заготовку дров - зимы в Сибири суровые и долгие, так что дров нужно было заготовить немало. Для этого он выбирал преимущественно сухостой, старая не рубить здоровые деревья.
     Наколотые дрова он складывал внутри шалаша - и ходить за ними недалеко и опять-таки защита от холодов пусть небольшая, но все-таки.
     Успел он набрать и насушить грибов, насадив их на нитки и развесив вдоль стен землянки.
     К зиме все было готово, и она не заставила себя долго ждать. В один из первых дней ноября в воздухе замелькали белые мухи, а за ночь снег покрыл землю тонким слоем, словно пледом укутал.
     Выйдя наружу, Ульян залюбовался стерильным убранством тайги, а невдалеке от своего жилья увидел свежий заячий след.
     Первый снег зима набрасывает для того, чтобы проверить - все ли готово на земле к приходу холодов, все ли устроились в своих подземных норах, берлогах и дуплах, все ли сменили летнюю одежонку на зимнюю? Если кто-то не успел, она подождет - растопит выпавший снежок, даст время на окончание подготовки к холодам, а потом еще раз упредит новым снежным зарядом: поспешайте, я долго не стану вас ждать! И только тогда, когда убедится, что все готово к приходу морозов, начнет устилать землю слоем коренного снежного покрова. Не ранее того. Все, что творится в природе, разумно и бережливо...
     Ульян выходил из своего укрытия несколько раз в день - то за дровами (поленницу, сложенную в шалаше, он до времени не трогал), то просто прогуляться, подышать свежим воздухом и насладиться красотой тайги.
     Совсем рядом с его жилищем дятел выбивал дробь, совершенно не пугаясь присутствия человека, на свежем снегу заяц прочертил цепочку следов.
     "Вот сидим по своим избам, а вся красота эта проходит мимо нас, -       рассуждал про себя таёжный отшельник. - А настоящая-то жизнь вот она, перед нами, вдали от жилья".
     Чтобы не сбиться со счета дней, он ставил пометки на дощаной стене. Судя по этим отметинам здесь он живет уже четвертый месяц.
     До Нового года все шло спокойно: в сильные морозы ему приходилось топить буржуйку дважды в день. Но в этом была еще и другая необходимость - нужно было разогреть еду и вскипятить чайник, воду для которого он брал, растапливая снег.
     Чтобы не скучать, он начал вырезать из дерева разные игрушки. Первые из них получались корявыми и он просто бросал их в печку. Но потом дело пошло - он вырезал зверушек по памяти.
     А лесные обитатели вскоре напомнили о себе. В одну из ночей он услышал далёкий волчий вой. В общем-то он не испугался - в землянке этот хищник его не достанет, опасаться можно было только медведя, но медведи об эту пору спят в берлогах.
     Ближе к утру вой раздался снова и был он уже значительно громче. Стало быть, волк подошел к его жилищу ближе.
     Встав на лестничку, Ульян немного приподнял лючок в потолке и выглянул наружу. Приглядевшись, в утреннем полумраке он разглядел матерого волка, который стоял метрах в тридцати от его шалаша, смотрел куда-то в сторону и изредка завывал, задирая морду вверх - явно подзывал свою стаю.
     "Черт тебя принес", - проворчал старик и стал соображать, как отогнать хищника.
     Взяв сухую ветку, он резким движением сломал ее. Раздался резкий треск, похожий на выстрел. То ли испугавшись, то ли от неожиданности, волк резко присел и, не сдвинувшись с места, обернулся в сторону шалаша.
     "Не испугался, паразит, - подумал Ульян. - Что же делать, ведь он созывает стаю, а та не уйдет, почувствовав запах живой плоти. Не сообразил - надо было на шалаш навешать красных тряпок..."
     На всякий случай он спустился вниз, прихватил топор, засунув его за пояс.. Потом осторожно вылез, не спуская глаз с хищника, вылил из поганого ведра, в чистое ведро натрамбовал снега, скинул вниз побольше поленьев из поленницы в шалаше. Выходить из него он не решился и все время наблюдал за волком.
     А тот даже не сдвинулся с места, внимательно и в то же время как-то даже равнодушно наблюдая за действиями человека.
     Спустившись в землянку, Ульян запер люк на задвижку, мысленно похвалив себя за то, что сообразил соорудить ее. Сев на лежанку, он стал соображать, что делать, если вокруг его жилья соберется стая?
     "Пока я здесь, меня не тронут, - думал он. - Но все равно нужно будет вылезать за снегом и за дровами..."
     Он снова вылез наружу и возле шалаша собрал едва ли не весь снег, затолкав его во всю имеющуюся у него посуду, а из поленницы набросал вниз побольше дров.
     Волк находился на том же месте, только уже не стоял, а лежал, укрывшись хвостом, мордой в сторону шалаша.
     "Вот зараза, так и будет лежать здесь, а терпение у волков известно какое", - ругнулся про себя Ульян.
     Закрывшись в землянке, он прилег; есть и спать не хотелось. И только под вечер растопил буржуйку, наварил картошки, поел и лег спать.
     Волки выли всю ночь - их, видимо, собралась целая стая. Но Ульяна это не напугало - у него был достаточный запас еды, дров и воды.
     Но они выли и следующей ночью, не давая ему спокойно уснуть.
     - Какого рожна они здесь собрались? - ворчал он. - Я не выйду и они с голоду подохнут, дурни этакие!
     Когда волки выли и в следующие дни уже возле самого шалаша и даже слышался скрип снега под их лапами, их визг и царапанье по стенам шалаша, он не на шутку перепугался. Вода уже заканчивалась и он решил пить как можно меньше.. Чтобы не варить картошку и экономить воду, он стал запекать ее в золе печи. Но после печеной картошки пить хотелось больше.
     - Господи, спаси и помилуй! - начал он молиться. - Не дай помереть в этой могиле! Не заслужил я такой смерти...
     Следующая ночь оказалась удивительно спокойной - волки не выли и не скреблись к нему.
     "Затаились", - решил он и не стал вылезать, чтобы набрать дров и воды.
     В землянке становилось все холоднее. И, чтобы не замерзнуть, надел на себя все теплое, что у него было, и лёг спать в валенках и шубе, натянув на голову шапку.
     Утром он почувствовал, что начал замерзать. Надо было что-то предпринимать.
     И он решился. Захватив с собой топор, он поднялся по лестничке, слегка приоткрыл люк так, чтобы в случае опасности моментально закрыть его.
     Посмотрев сквозь щели шалаша, он не обнаружил волков. Стояла тишина и только сорока искала что-то в снегу.
     "Затаились или ушли?" - недоумевал он и быстро скинул вниз несколько полешек. Потом, также осторожно просунул руку в щель и сгреб в кастрюлю заметенный в шалаш снег. Он был вместе со щепками, но это не беда, щепки можно выбрать.
     В этот день он согрелся и поел сваренной гречневой каши, постоянно прислушиваясь, не завоют ли волки, не заскрипит ли под их лапами снег? Но все было на удивление тихо.
     А на следующий день он решился выползти из своего укрытия. Приоткрыв люк, он долго всматривался и вслушивался, держа наизготовку топор. В лесу стояла тишина, лишь изредка попискивала какая-то пичуга.
     "Если пичуга свистит, значит, рядом никого нет", - сообразил он и опасливо вылез наружу.
     Снег вокруг его жилища был истоптан волками и вдруг в сторонке поверх этих следов он увидел другой след - след босой явно человеческой ноги, но огромного размера! Поставив рядом свою ногу в валенке, он заметил, что странный след больше его собственного раза в полтора.
     "Господи, не одна беда, так другая, - мелькнуло у него в голове. - Сам "хозяин тайги" наведался! То-то волки сбежали. И что теперь делать? Сломать для "хозяина" шалаш и открыть люк в землянку ему ничего не стоит..."
     Быстро набрав снега и дров, он спустился в свое жилище, думая, что делать? Если он полезет сюда - на первых порах можно отпугнуть огнем. А поленья кончатся, не лезть же за новыми наружу, где он...
     Потом он решил задобрить "хозяина". Выбрав вилок капусты побольше, он выбрался осторожно наружу и положил его на пенек метрах в десяти от шалаша. Раздвинув ветки шалаша, он сделал отверстие, через которое он мог бы наблюдать.
     До самого вечера он просидел на лестничке, прислушиваясь, не заскрипит ли снег под ногами "хозяина"? Время от времени он приоткрывал люк и сквозь "амбразуру" в стенке шалаша видел нетронутую капусту.
     Устав ждать, он спустился, поел, лег спать теперь уже в нагретом помещении и сразу же уснул провальным сном.
     А утром, затопив печку и позавтракав, он снова поднялся к своему наблюдательному пункту. Капусты на пеньке не оказалось...
     "Может быть, лось или марал съели?" - подумал он и осторожно вылез наружу. Возле пенька виднелись всё те же следы огромных босых ног, а на снегу валялись ошметки капустных листьев.
     "Он спас меня от волков, - начал рассуждать Ульян. - И чтобы они больше не появлялись здесь, надо привадить "хозяина".
     На этот раз он положил на пенек три вареные картофелины и несколько морковок. Но ни в этот день, ни ночью "хозяин" не приходил. И только через день, поднимаясь по лесенке, чтобы набрать снега и дров, еще не открыв люк, он услышал хруст снега под чьими-то ногами.
     "Пришел, - пробормотал про себя старик. - Интересно бы глянуть, как он выглядит?" Но чем все закончится, если "хозяин" увидит его, было непонятно, и Ульян некоторое время сидел, боясь даже шелохнуться. И, наконец, он решился...
     Осторожно отложив приготовленное для снега ведро, он осторожно, миллиметр за миллиметром, стал приподнимать люк. Слава богу, он был на ременных петлях и поэтому не заскрипел.
     Медленно высунув голову и посмотрев а "амбразуру", он увидел мощную мохнатую фигуру, видимую только до плеч.
     "Ну и чудо, - поразился он. - Рассказать кому, не поверят!"
     На всякий случай он также осторожно прикрыл люк и закрыл его на засов. Сидя на лежанке, он стал размышлять: "С одной стороны, он прогнал волков и фактически спас меня. Но кормить его постоянно - у меня продуктов не хватит. И что он тогда предпримет? Пойдет искать еду в шалаше, а то и в землянке - нюх-то у него звериный! Ну вот, вместо одной напасти появилась другая. И черт же меня дернул уйти из деревни!.."
     Так ничего и не придумав, он лег на лежанку и чуть позже услышал хруст снега - это уходил "хозяин". Выждав еще некоторое время, Ульян решил-таки вылезти наружу. Подношение, которое он оставлял на пеньке, исчезло, снег возле пенька был притоптан.
     - Нет, брат, так дело не пойдет, я тебя не прокормлю, - вслух проговорил он.
     День и ночь прошли спокойно, никто его не беспокоил.  А через несколько дней, когда он на поляне набирал снег, вдалеке ему послышались будто бы человеческие голоса.
     - Дожил, мерещиться стало, - усмехнулся он, но ощущение, что он не один в лесу, не пропало.
     Подождав еще немного, он полез в свою землянку готовить чай. И вдруг совсем рядом с шалашом услышал громкий разговор и кто-то позвал его:
     - Дядя Ульян! Живой?
     Оставив свои дела, он вылез наружу. Перед шалашом стояли трое молодых односельчан с ружьями и на лыжах. Увидев старика, они засмеялись:
     - О, ребятишки деда Мороза искали, а он вон где прячется! Здорово, отшельник!
     - Здравствуйте, - недоуменно проговорил старик. - Чего это вас сюда занесло?
     - К тебе в гости, - ответил Сашка, внук бабки Татьяны. - Всех в деревне затюкала: поезжайте в лес к деду поглядеть, жив ли?
     - Живой я, живой, - смущенно ответил Ульян, явно обрадованный тем, что о нем вспомнили. - Ну, заползайте ко мне, чаем напою. С травками целебными.
     - А чего, зайдем, - засмеялся Сашка. - Не каждый день приходится бывать в гостях у деда Мороза!
     Старик забрался в землянку, оставив люк открытым, а ребята весело снимали лыжи и пересмеивались. Неожиданно один из них закричал:
     - Эй, парни, идите-ка сюда! Что я увидел...
     - Медведя? - засмеялся кто-то из них.
     - Похлеще, - ответил их товарищ.
     Подойдя к нему, парни застыли: под огромной елью, у ее подножья, виднелся след огромной босой ноги. Поскольку он сверху был прикрыл широко распахнутыми лапами ели, снег его не засыпал.
     - Ни хрена себе следок! - не сдержался один из них.
     И уже в землянке, попивая приготовленный дедом чай, они спросили:
     - Ты, дед, никак с "хозяином тайги" подружился?
     - Подружился, - ответил Ульян и рассказал им историю с волками и как этот самый "хозяин" фактически спас его. И о том, как он отблагодарил лесного человека.
     - Давай-ка, дед, собирайся, поедем в деревню, - сказал Сашка. - А то скоро сам станешь, как тот "хозяин тайги".
     - А продукты, что остались, выложи на поляне - подарок от тебя "хозяину" за спасение, - предложил Гринька, Сашкин дружок.
     - Бабка наказала, чтобы без тебя не возвращались, - добавил Сашка.
     - Ну, коли так, придется идти, - улыбнулся старик. - Не подводить же вас под монастырь...
     Наскоро собравшись, он встал на запасные лыжи, принесенные ребятами, и последний раз оглянулся на свое лесное жилище, прощаясь с ним навсегда...