Мечты о Финских санках

МЕЧТЫ О ФИНСКИХ САНКАХ
Было мне лет десять, когда дядя мой, старший брат отца, с войны вернулся. Он был уже в годах, поэтому служил в хозвзводе. Чинил солдатские сапоги и конскую сбрую. Мужчина он был мастеровой, универсальных способностей. В кузнице он был кузнецом, зимой в доме у себя – сапожником, летом в пристройке к дому, где у него стоял верстак, - он столяром и бондарем. Я с ним быстро подружился. С удовольствием слушал его рассказы о том, что он пережил и где побывал. Особенно часто возвращался он к впечатлению от  увиденных  в Финляндии санок.

 Он так о них рассказывал. С виду они обычные, только ездят на них стоя, толкая перед собой за высокую спинку. Одной ногой финн стоит на санках, а другой отталкивается от дороги, как на самокате. На санках может сидеть ребенок или лежать груз. И финн, а скорее финнка, мчит по улице или по льду озера с большой скоростью. И дается им это легко.

   - Под полозьями санок у них – узкая полоска железа. Вот и получается - санки как на коньках. От того и скользят они легко по льду или по плотному снегу. Я тебе обязательно сделаю такие! Будешь по озеру гонять!

 Меня этот рассказ завораживал. Я живо представлял, как, отталкиваясь одной ногой ото льда или снега, а другой стоя на санках, мчусь по льду озера или по укатанным дорогам села. Всем мальчишкам на зависть! Ни у кого нет таких санок. И никто, кроме моего дяди, не знает, как  их смастерить!

Мало сказать, что дядя, что называется, мастер на все руки. А еще повезло ему в том, что домой с войны вернулся он живым и невредимым. Мужские руки нужны были почти в каждом доме. И шли к дяде женщины, каждая со своей нуждой. Как им откажешь? Он стеклил окна, выстрагивал оконные рамы, делал кадушки и квашни для теста. А зимой шил сапоги и ботинки, а также ремонтировал любую обувь. И все это делал легко, с шутками-прибаутками.

Никакого богатства он не нажил. Он был человеком с юмором. Нам, детворе, он говорил: «Я очень  богатый! У меня на чердаке мешок соли лежит!» 

В комнате, где он работал, всегда было многолюдно, особенно зимой. Сидели на лавке у окна, на табуретках, кто на чем. Почти все курили. Так что дым стоял коромыслом. Между ними еле протискивалась по своим домашним делам моя тетка, Анна Кузьминична.

Заходила к Петру Михайловичу и бездомная старушка Федосья Мироновна. Они вместе курили самокрутки, нюхали табак, беседовали. А когда опускалась ночь, старушка неизменно уходила. Дядя и тетя приглашал ее остаться ночевать: в доме тепло, места всем хватит. Но гордая женщина уходила в темноту. Она никого не хотела стеснять своим присутствием.

На пустыре сохранился глубокий погреб от стоявшего когда-то там дома. В нем она и ночевала. Закроет за собой крышку, спустится по лестнице на дно глубокого погреба и там на какой-то постели ночует. На дворе мороз, а в погребе неизменная плюсовая температура.

Проходили зима за зимой, лето за летом, а дяде все некогда было. Я напоминал ему про финские санки. Он еще несколько раз обещал изготовить небывалый  для наших мест вид транспорта. Но сколько бы раз я к нему ни заходил, он без дела не сидел. Мало того, люди ждали очереди, пока он выполнит их заказ.

Постепенно мечта о финских санках тускнела, пока и вовсе не погасла. Я уехал учиться. Приезжая летом на каникулы, заходил к Петру Михайловичу. А дяде все еще было не до санок. Он постоянно был в работе.

  Для себя я взял за правило: никаких обещаний никогда никому не давать. Особенно детям. Услышал просьбу – постарайся выполнить. Вот и все. Но не давай обещаний.