Метро 06. 12. 33

У тебя вольное житье,
У меня домашний арест.
У тебя на пол неба костер,
У меня погасший фонарь.
У тебя свет и тепло,
У меня пепел да гарь.
06.12.33


- А ангелы вернутся? – усмехнулся Главком.
   Мы в штабе молча осудили взглядом черный юмор Грифона, и продолжили заниматься своими делами.
- Не, ну а че...
   Со станции доносились звуки постоянной возни.  Они были словно музыкой, которая говорила: «на станции все хорошо».
   Три паспорта, пять доносов, одна объяснительная. Условное утро  только успело начаться, а НКВД уже работает. Впрочем, пусть работают, лишь бы мне не мешали.
- Товарищ Дежурная по станции, разрешите доложить.
   Кивок.
- Пришли какие-то госпитальеры. Просят общения с начальством по вопросу сотрудничества.
   Я встаю с привычно неудобного кресла, пытаясь припомнить, что еще за госпитальеры. Надеюсь, без лошадей..
   Между нашим КПП и станцией есть небольшая площадка – отстойник. Огороженное место, где держат странных личностей: безоружных, неопасных, но тем не менее – подозрительных. Забитые в угол отстойника, двое мужчин в черных туниках с белыми крестами ожидали, по всей видимости, меня.
- Доброго здоровия, в чем вопрос, товарищи? – я отдаю честь в знак приветствия.
- Здравствуйте. Наша база состоит  практически из одних врачей, так как мы были под зданием госпиталя. До нас дошли слухи, что у вас на станции медики творят чудеса.
- Пока не вижу вопроса, только констатации.
- Мы хотели бы с вами сотрудничать. Нас мало интересует война в стенах Метро. Знаем, что у вашего Профессора есть сведения по новой заразе в Метро. Хотели предложить взаимовыгодный обмен информацией.
   Энтузиасты.. Даже про патроны и еду не заговорили. Выглядят миролюбиво, впрочем, не всегда можно угадать, кто друг, кто враг.
- Боец, - обращаюсь я к молодому НКВДешнику, стоящему рядом. – Сопроводи товарищей в лабораторию. Пусть обсудят дела с Олимпиадой.

- Товарищ Дежурная по станции, у нас тут идея возникла: направить нашего человека с бойцами-партизанами под секретом к фашистам. Хотим подпортить фильтр воздуха.
- Отличная идея. От меня-то что нужно?
- Я не могу уйти без вашего разрешения.
- Хм, я не могу отпустить Начальника ВОХР. Тем более моего личного охранника.
   Кир задумался: - Я вернусь в добром здравии!
- А если нет?
- Погибну, как герой, при выполнении боевой задачи.
- Идите.
   Я разворачиваюсь на каблуках. Желание – это всегда жертвы. Наша станция желает смерти фашистской гадине. Всё остальное – жертвы...
- Мизраэль? Разрешите Вашу ленту.
   Я снимаю с левого рукава отметку станции: желтые «Серп и Молот» на красном куске тряпки. В свое время, пару лет назад, мне ее подарила Начальник станции. Пусть оберегает парня. В конце концов, это все, что я могу ему дать в дорогу: надежду. Он нуждается в этом больше всего.
- Кир... Я хочу, чтобы ты вернул мне ее лично.
   Он едва заметно улыбнулся и отдал честь. Обратно в Штаб... Посижу, может, досплю немного.


- Чаю? – Скорп вырывает меня из ватного сна. В голове и во рту как будто овсянку переварили. Сил хватает только кивнуть.
   Женский крик оглушает станцию, адреналин мгновенно проясняет заспанное сознание. Я резко встаю с кресла и быстрыми шагами покидаю кабинет. Кричит моя девочка-хирург. Кабинет НКВД.
- Товарищ Фресно, что происходит?
- Ничего, работаем. – Главный комиссар как обычно одарил меня лукавой и спокойной улыбкой.
   Взглядом приказывая охране отойти, я захожу в кабинет и вижу своего врача связанной, со страхом в глазах.
- Потрудитесь объяснить, что здесь происходит, товарищ Особист.
- Это Вас не касается.
- Не забывайся с кем говоришь, Тир. Меня это касается в первую очередь.  Это моя подопечная.
- Мне наплевать, это приказ начальства.
   Скулы дрогнули от злости. С щенком ругаться бесполезно. Надо спрашивать с хозяина.
- Какого черта, товарищ капитан?
- На нее пришел донос. Что вы так беспокоитесь? Проверим и отпустим, если донос ошибочный.

   Гнев нельзя разливать при всех, в особенности при подчиненных. Иногда это чревато смутой, страшнее, когда переворотом. Скрывать бешенство – талант. Владеть этим сложно, но я иду шаг за шагом.  На смене у ВОХР стоит Кир. Он вернулся. Цел и здоров. Значит, все удалось. Ну хоть фашистам там тоже невесело, будет не до нас какое-то время.
   Много он о себе думает. Через голову решил прыгнуть. Ничего, допрыгается товарищ капитан. Это уже ни в какие рамки не укладывается: забрать у меня со стола донос, ничего не сказав, и пытать мою девочку.
- Грифон, прием Мизраэль, - чертова рация, вечно барахлит, - Грифон, прием Мизраэль.
- В канале.
- В Штаб. Срочно.
***
- Хотела видеть? – игриво заулыбался Главком.
- Убирай НКВДешников со станции.
   Грифон, кажется, пропустил мимо ушей слова. Не снимая с лица хитрой улыбки, он присел рядом.
- Куда же я их дену?
- Мне наплевать. Хочешь расстреляй, хочешь перережь.
- Подожди, не горячись. Если я так в открытую это сделаю на станции ничего хорошего не произойдет.
- Вышли их на передовую, пусть защищают КПП.
- Хм, это идея. Я подумаю, но посмотрю, что можно сделать. – Главком нехотя поднялся с кресла и направился к выходу. – Не могу ничего обещать...
- НКВД на станции быть не должно!
- Есть!


   Чай остыл. Фресно... Не мог подождать пол часа.
- Товарищ Кир, зайдите ко мне.
- Дежурная по станции, Кир по Вашему...
- Отставить. Как все прошло?
- Не знаю, что с фильтром, но мы сделали все, как задумали. Потом скрылись в тоннелях. И потому... – он достал из кармана ленту, - Возвращаю ее лично, как и обещал.
- Не пускай никого без моего ведома. И не отходи теперь от меня ни на шаг.
   Леденящий душу звук перебил наш разговор. Сирена тревоги.
- Атака на КПП, внимание всем бойцам! Атака на КПП! – слышу я в рации.
   За столько времени привыкаешь к этому звуку, к этой фразе, однако каждый раз сердце пропускает пару ударов, чуя опасность: эта сирена может стать последней для всех. Идеально отточенная подготовка бойцов позволяет им добежать до КПП, примерно, за время, пока я выхожу из Штаба.
   Пусто.
   Непривычно. Колко. Ужасающая пустота. Неестественное молчание.
   Капитан Фресно стоит в отстойнике. Не спешит жертвовать своей шкурой ради защиты станции. Крамольные мысли в голову проникают молниеносно, и часто – бесповоротно.
- Кир, обойди его со спины и пристрели.
   Начальник ВОХР побледнел и замешкался. Не выполнить приказ в военное время – трибунал. Выполнить... в лучшем случае, трибунал.
- Есть! – тихо ответил Кир.
   Слово, которое  навсегда украло спокойствие на станции. Я озвучила приговор всем. И как оказалось, в первую очередь себе.
   Выстрел из пистолета вдребезги разбил непривычную тишину на станции, и голову капитана НКВД.
   Секунды, словно кадры, превратились в медленную съемку.  А вот следующие полчаса наоборот стали быстрым, даже мимолетным, ужасом.
- В лабораторию его, живо!
- Боец Фокс,  - приказал Кир, - помоги донести тело.
- Профессора ко мне! – обронила я на бегу, следуя к отсеку лаборатории.

- Что случилось?
- Бери бланк для вскрытия. Кир никого, кроме Профессора, не пускать.
- Пулевое ранение в голову...
- Нет! Новый бланк!
- Вы меня вызывали? – Профессор слегка запыхалась, видимо, ее торопили.
- Да, поставьте свою подпись.
- Хорошо, что это? Бланк вскрытия.. Он пустой?
- Много вопросов. Я жду...
   Скользкое молчание. Я почти уверена, что Олимпиада прекрасно понимает, что происходит. Скорее всего, в силу возраста, она не стремится сталкиваться с ответами лицом к лицу. Тем паче, от начальства.
- Хорошо, - ласково, почти бархатно, отозвалась пожилая женщина. – Я Вас поняла.
   Профессор покинула кабинет.
- Пиши, пулевое ранение в грудь. Дальше сама все опишешь.
   Молодая хирург суетливо пыталась совладать с трясущимеся руками. Я, в свою очередь, отмерив вдоль и поперек кабинет, остановливаюсь рядом с Киром.
- Держи это. – я протянула охраннику белую таблетку. Если тебя заподозрят, отнимут оружие и станут пытать, это единственный выход, который  у тебя останется.
   Он молча положил яд в рукав.

***

   Спустя пару часов, привычные бумажки полностью захватили мое сознание. Тихий ужас был заперт внутри грудной клетки куском опухоли, которая то и дело шевелилась.
- Что-то давно Начальника станции не вижу. Скорп, не знаешь, в чем дело?
- Вы в разное время постоянно появляетесь. То тебя нет, то ее. Сейчас она пошла выяснять вопрос по поводу нового начальника НКВД с Главкомом.
   Слова тошнотворно застряли в горле.
- Ясно.

- Мизраэль, разрешите? – Профессор.
- Да, конечно.
- Вы знаете, у нас тут что-то в отчетах не сходится. Вот тут и тут ошибки вышли.
- Сей час посмотрю. А вы пока ознакомьтесь с этим. – я протянула ей объяснительную от Доктора, по поводу пыток.

   НКВДешник Тир был настолько быстр, что опасность мы услышали уже после того, как увидели пистолет в его руках. Охранник Кир лежал в дверном проеме, но это я смогла осознать после крика Профессора, и попытки перемахнуть через стол одним махом. Стол я чудесным образом миновала, а вот на собственном защитнике запнулась. Упала, зацепившись за ногу товарища. Крики «стоять» и «не с места» в унисон зазвучали от сотрудников НКВД. С подвёрнутой ногой бежать было бесполезно. Я подняла руки, в знак того, что сопротивления не окажу.
   Два выстрела – два трупа. Военные расстреляли в спины НКВД. А особист Тир, который за все это время не вышел из Штаба, как мешок, упал от рук позабытого всеми Скорпиона.
   С момента, когда я передала документ Профессору прошло от силы секунд десять.
   Честно признаться, я думала, что меня тоже ненароком пристрелили. Но нет, еще стою, живая. Страх, наконец,  навалился на плечи, и ноги подкосило. Этрик, Корж, Чиж – все НКВДешники мертвы. Кот... И тебя зацепило. «Желание – всегда жертвы...».
- Кир! – я кинулась к ВОХРовцу, приходя в себя. – Кир, очнись. Очнись...
- С ним все в порядке. Просто оглушили. – тихо ответил Скорпион, проверяя магазин от пистолета.
- А Профессор?
- Все хорошо, успокойся.
- А с этим что? – я замечаю Тира, чувствуя презрение.
- Я его оглушил. Не пойму, как он умудрился меня не заметить.
   Последние слова Скорпа теряются под звуком выстрела. За время службы – это мое первое убийство.  Это не вернет мне нервов, не вернет Кота, но он уже точно не сможет встать на моем пути.
   На станции небезопасно. И мысль о том, что лучше уже не будет, точит изнутри. Медленно прожигает дыру в голове. Все, потихоньку, стали приходить в себя.
   Как оказалось, Главком предположил, что НКВД что-то затевают. И во время попытки захватить меня, он приказал подавить агрессию любой ценой. Вроде и мои фигуры двигает на шахматной доске, но что-то больно хитр;.
- Профессор, как вы?
- Да, спасибо, все хорошо, я уже в норме. Простите, я пойду к себе лабораторию.
- Конечно. Идите.

- Кир, как ты? Тебе лучше? Может, заменить тебя на посту кем-нибудь?
- Нет, я останусь здесь, с вами.
   Меня слегка потрясывает от происходящего. Нервы – перетянутые струны, готовы были лопнуть в любой момент. Станция опустела. Бойцы выносили трупы, остальные попрятались по делам.
- Разрешите обратиться?
- Что?
- Мы тут обыскали НКВД. У одного нашли какую-то таблетку, может, ее медикам надо передать.
- Дам, спасибо, я разберусь.
   «Спасибо за последний подарок, товарищ Тир.» - Про себя усмехаюсь я.

***
- Как вы? – мой усталый голос дает слабину. Профессор и хирург, как загнанные мыши, жмутся в углу. Ответа я уже не дождусь...
- Товарищ Дежурная по станции, вас вызывает к себе Начальник станции. – Кир – птица-горевестник, осторожно перебирает буквы, складывая в нерешительные слова.
- Вызывают, значит надо идти. – фальшиво для всех улыбаюсь я. – Не унывайте, товарищи доктора. Вас точно не тронут. Не посмеют больше.
   По дороге в Штаб Кир остановил меня: - Мне приказали забрать у Вас оружие.
   «Да, Начальник станции, не такой встречи с вами я хотела...»
- Приказ, есть приказ. Забирай. – я протягиваю магазин и нажимаю вхолостую спусковой крючок. – Пусто.

- Потрудитесь все объяснить с самого начала, Дежурная. – Волчица обжигает меня свирепым взглядом. Рядом уютно устроился Главком, слишком хитрая улыбка. Неужели он подставил меня, сукин сын?
   Я сухо, сжато, устало пересказываю весь балаган, произошедший в последнее время.
- И вот, у меня есть заключение врача на вскрытие. Сказано, убит в грудь. Видимо, геройски погиб, защищая КПП.
- У меня есть другая информация – перебивает меня НачСтанции. – что Капитан НКВД застрелен в спину. Своими.
   Я замолкаю, пытаясь скрыть страх.
- Вы свободны. Вызовите мне хирурга и Профессора.

   Я выхожу из Штаба и жадно втягиваю носом воздух. На станции слишком много открытого места для меня сейчас. Четыре стены лаборатории стали прибежищем. Стены, в которых все началось.  Я перебираю бинты, наконец-то они есть, а то вечно не хватало. Наскоро протертые инструменты. Такая тишь в душе перед агонией. Аж озноб пробирает от собственного спокойствия.
Сажусь на скамейку и хватаюсь за голову. Не так... Не так все должно было пойти. Слишком не так.
- Мизраэль?.. – Казалось, Кир, впервые назвал меня по имени, или я впервые придала этому значение. Молчаливо поднимаю взгляд. Жду.
- Мне приказали арестовать Вас...
   Приговор.
   Кир сел рядом.
- Значит, надо идти. Пока у меня нет причин бежать. – уверенности осталось еще на пару слов, потому я замолчала.
   По дороге Кир положил мне руку на плечо, сопровождая к кабинету НКВД. Тепло, сквозь жилет метрошника, ударило током. Безумно захотелось развернуться, уткнуться носом в его плечо и сказать: «давай сбежим отсюда...»
   Но я молчу.
Страх диктует текст истории.
   Холодный стул кабинета НКВД напомнил мне прошлый год. Когда Фресно «попросил» меня на «разговор», касающийся диверсии с воздушным фильтром.
   Казалось, несколько часов прошло с тех пор я здесь сижу. Через некоторое время забегает Фокс.
- Хирург написала чистосердечное...
   Злой оскал добра. Живи, девочка. Себе белый билет ты обеспечила.

- Ну как ты тут? Ничего не надо? Может воды? – Главком... – Что же ты мне наврала? – К нотам прежней хитрости в голосе Грифона прибавилась примесь яда. – Молчишь?
- Я не понимаю, о чем вы, товарищ Грифон.
- Ну как же. Сказали, ты все подстроила. И с врачами. А я-то тебе верил.
- Я не знаю, что они там сказали.
- Ладно, – оборвал меня Главком, садясь рядом. – у меня к тебе предложение. Ты будешь со мною, ну а я попробую тебя отмазать.
- А если нет?
- Тебя прикажут убить. Выведу в тоннели, получу, что захочу и пристрелю.
- А я смотрю у тебя сильные чувства...
- Очень. – военный обронил похотливую улыбку, положив руку мне на колено.
- Мне надо подумать.
- Да что тут думать? У тебя все равно нет большого выбора.
- Дай мне подумать!
- Нет.

- Товарищ Главком, Вас вызывают. – Божественное вмешательство в лице Фокса обрывает нашу беседу.
   Мысли тараканами бегают в голове. Казалось,  даже волосы шевелятся от этой суеты.
- Фокс, Кира ко мне, быстро.
   Охранник появился спустя секунды.
- Кир, у меня в правом верхнем кармане таблетка... Дай ее мне...
- Вы уверены?
- Да. И уходи...
   Не решаясь разжевать или проглотить кислый комок, я теряю несколько секунд. После чего я уже не могу совладать с собою. Из глаз брызнули слезы, кисло-горький вкус обжог все вокруг. Изо рта пошла пена, попытка выплюнуть яд прошла безуспешно. Хватает сил только наклонить голову. Пена течет еще сильнее. Язык больше не может пошевелиться, я чувствую, что не могу подвигать даже пальцами на руках. Тело перестало слушаться. Голова затихла. Сквозь это и густо ощутимый мрак я слышу крик: «врача! Быстро сюда врача!»
- С ней только что было все нормально! – медленным, обрывистым  эхом в голове звучит перепуганный голос Грифона.
   Чья-то ледяная рука больно обожгла холодом шею.
- Она жива. Пульс есть.
- Жива? Я отнесу ее в лабораторию. Пошли, боец, поможешь.

   Каждое прикосновение отражает в голове приступ боли. Хочется взвыть и остановить все это. Но дикие порывы  наглухо запечатало тело-клетка.
   Фальшиво бережно Главком кладет меня на стол врачей.
- Иди доложи, что она здесь.
   Главком погладил меня по щеке, наклонился над ухом и обжигая дыханием, прошептал:
- Прости, моя дорогая. Ты слишком много знаешь...

   Выстрел.
   Тьма.













Frollo M.