Искатель. Глава первая

История Гунзмара.

       Ночь в Ашенвале, холодна эта ночь и темна, река Арвиг затянута пеленой редкого в это лето, но густого тумана. Деревеньку окружает темень и сумерки вечернего часа. Здесь, в этой обветшалой глуши нет голосов, распрей и войн, эту глубинку средь лесов и гор не может, да и не хочет, находить ни один, даже самый смелый и опытный следопыт или гонец. Хотя да, гости здесь вещь не редкая, но они не носят имперских крестов и стягов, а это порядком облегчает общение. Таверна; звенит, кажется, бубен, его колокольчики потрескивая звучат, отражая на своей ветхой поверхности искры от камина таверны. Молодой музыкант на удивление красиво трещит старым бубном в тон флейте, чей звук переливчив и нежен, на заднем фоне довольно четко и ритмично, как стук сердца, звучит варган. Огонь камина мерно потрескивает, словно вслушиваясь в эту причудливую музыку, звучащую со сцены, что видом своим напоминает четверть от пирога - такая же круглая, обшарпанная и изгрызенная метательными ножами и осколками бутылок. В этой мирной таверне всегда тихо и даже музыка вписывается в общую картину, как часть этой тишины. Необычное состояние для таверны, особенно в случае, если сейчас вечер и пьяных завсегдатаев должно быть, по логике вещей, просто огромное количество. Но здесь все не так. Здесь нет пьяных песен, криков и воплей. Здесь, в Ашенвале, всегда все спокойно и даже пролитую в немногочисленных драках кровь тут убирают бесшумно, оставляя только терпкий запах и привкус железа на губах гостей таверны, как знак, что шум тут не приемлет ни один обиталец.
       Ночную глухую и немую тишь нарушали мерные шаги, негромкие ровные шаги того, чью тень здесь птицы и звери видят впервые. Он шагает слегка согнувшись в теле, ссутулив плечи и опустив голову. Руки его расслаблены и свободны, кажется, что несуществующий ветер спокойно качает корпус обладателя этого силуэта. Он шагает по сто раз вытоптанной завсегдатаями таверны тропинке, шагает туда, где его не ждут, но туда где точно дадут кров и пищу. Он знает это. Его поступь легка и тиха, как знак уважения к здешней природе, обладатель силуэта старается не нарушать всеобъемлющую тишину, он не знает правил, царящих в этом лесу, он не может знать, но он должен вести себя тихо, он отчетливо это осознает. Владелец темного силуэта подходит к реке, туман застлал всю поверхность, где брод, где глубина? Понять нельзя. Человек шагает в туман, земля под ним ровная, стоять можно. В этом вязком тумане совсем потерялась дорога; вот он совершает шаг, пока все ровно, теперь еще один, все спокойно, еще один и... Кожу сапога медленно поглощает влага, заглатывает и оттягивает вниз, ко дну, нога по самую щиколотку ощутимо намокла. Неприятная и липкая дрожь щекочет ногу от стопы до икр - вода распространяется внутрь, затекает, заставляет ногу ощутимо потяжелеть. Силуэт слегка морщится, кивает самому себе и дергает ногой. Никак. Какая-то глубинная тина словно затянула незваного гостя в ловушку, не давая шевельнуть ногой. Он снова морщится. Его сутулая спина нагибается, длинные руки тянутся к ноге, завязшей в тине. Рывок и слышится отвратительное хлюпанье, и чавканье. Владелец силуэта поднимает ногу над вязким туманом и, слегка шатаясь, опускает её немного вперед и в сторону. Удача. Ноги вновь на ровной поверхности. Далее все идет просто и, слегка прозябший от неожиданной влаги, хозяин силуэта выходит из воды на ровную и видную глазу тропу. Человек поднимает от земли глаза, видя вдали сразу несколько огней. Они находятся несколько выше силуэта, а значит дорога идет вверх, на холм, под уклоном. Вдохнув по глубже, странник стал подниматься по извилистой тропинке, ведущей к огням, что мерцают невдалеке и, кажется, до невозможности близки - стоит только протянуть руку и ты уже у жилья. Но это, наверное, усталость, это она порождает иллюзии. Плюс есть некоторый дискомфорт в груди, но ничего - это скоро исправят. По крайней мере силуэт на это надеялся...
       Дверь, что является входом в таверну, неожиданно для посетителей её, скрипнула и с характерным хрустом отошла в сторону. На пороге стоял невысокий мужчина, чью фигуру большей частью скрывала вечерняя тьма. Он молча кивнул на вопросительные взгляды обитальцев заведения и закрыл за собой дверь, не выпуская тепло из помещения. Затем все тем же тихим шагом последовал к барной стойке. Огонь внутри камина таверны удивленно затрещал и осветил присутствующим фигуру гостя: ростом он был невелик - метр шестьдесят пять сантиметров, как уже говорилось выше, сутул. Одет в черное кожаное пальто, оно перепоясано двумя ремнями крест-накрест, в тон пальто черные поножи с железными вставками, которые едва отражали свет от камина. Поверх поножей, до самых икр, обуты сапоги с отворотами. На шее мужчины так же красовался алый, весь в снежинках, шарф. Мужчина медленно переместился к барной стойке и беглым взглядом осмотрел ассортимент, затем указал на недорогое вино, дождавшись заказа, он отпил где-то половину. Затем подозвал бармена и тихим голосом спросил:
-У тебя тут есть запас лечебных трав или не болтливый медик на примете?- бармен глянул на него с недоумением и сомнением, и только тут заметил, как сильно на фоне черного пальто выделяется пятно, растущее темное пятно которое заставляло кожу слегка металлически отблескивать. Бармен понимающе кивнул в сторону двери, что была левее стойки.
-Через восемь минут буду, жди, - эти слова Бармен говорил шепотом с шипящей ноткой, словно нервно шикая на гостя, затем собеседник выровнялся и продолжил разливать напитки. Мужчина в пальто встал, оставил плату за недопитое вино и вскоре скрылся за дверью....
***


      Темная комната. Глаза, успевшие отвыкнуть от природной темноты снова были вынуждены окунуться в темноту, но уже искусственную, их от этого слегка защипало, хотелось зажмуриться и, протерев глаза, открыть их и снова увидеть свет, но этому было не суждено случится. По крайней мере пока что. Осторожно шагая в темноте по холодному полу, мужчина уперся бедром во что-то угловатое и острое. Слегка сморщившись от дискомфорта, он двумя руками потер ушибленное место слегка шипя от неудобства. Затем, когда нога более менее пришла в себя, человек, вошедший в это темное помещение, попытался ощупать то, обо что ударился. Грубый материал, кажется, кожа, но, судя по ощущениям, плохо обработанная; так как слой кожи не слишком толст, под ним вполне явственно ощущается дерево. Подгнило. Если слегка сжать - тут же треснет, но не суть. Прощупав, на сколько хватало рук, покрытие в обе стороны от угла, мужчина заключил что этот стол либо - операционный, либо, что не особо меняет смысл, разделочный. Думать и размышлять времени особо не было, да и судя по словам хозяина таверны, он уже знает что будет делать, так что тратить время мастера смысла не было. Мужчина сел на край стола свесив ноги, место ушиба все еще слегка зудело, но куда большую проблему представляло собой пятно под пальто, растущее с каждой минутой. Прежде чем наскоро расстегнуть все застежки, он вскользь успел подумать о том, что пальто безвозвратно испорчено; расстегнув пальтишко мужчина сбросил его слегка ниже плеч и, умудрившись дать свободу рукам, стал развязывать узелки, которые являлись заменой молнии или пуговиц для кожаной рубашки с металлическими вставками; в одном месте вставки сильно изогнулись образуя кратер из которого небольшой, но постоянной струйкой сочилась кровь, под кожаной рубахой была еще льняная, легкая, но её судьба не менее плачевна. Устроившись на столе более менее ровно и слегка ежась от холода в помещении будущий пациент глубоко вдохнул, выдохнул и стал ждать "врача". Оный не заставил себя долго ждать и сразу, как только вошел, включил свет, хотя если быть точным, то старый бармен зажег два факела и от них цепочкой разошлись огни по всем остальным факелам, образуя, вполне устойчивый и достаточно яркий для медицинской работы, круг света. Бармен, потирая руки, подходит к стеллажу с инструментами, одевает перчатки по две на каждую руку, они сделаны из простыней или чего-то им подобного. Затем пациент замечает как спина врача-бармена начинает вздуваться, пузыриться и ходить ходуном, пузыри эти перемещаются к талии и ребрам, и вот уже вместо двух рук у бармена их уже целых восемь, две руки где - то на спине и по три с каждого боку. Зрелище, конечно, не из приятных, однако, все представители Арахнид таковы: они либо обладают паучьим низом тела, либо, если очень постараются, то, учатся превращать избыточные конечности в мышечную массу и дополнение к и так уже крепкому скелету, при этом имея возможность в нужный момент "освободить" конечности. "Врач", одев на все конечности, кроме ног, конечно же, тряпичные перчатки, взял пинцет, бинты, нити, хирургические ножницы и иглу. Затем он достал спирт и налил долгой струей на открытую рану. Пациент сжал зубы и прохрипел, а зараженная рана покрылась белой пленкой и пеной, ознаменовывая о том, что обеззараживание идет полным ходом, пока пациент вздрагивал от скверных ощущений на операционном столе, Арахнид поинтересовался, смотря в глубь открытой раны:
-Это ж, милый, где тебя так проткнуло-то, а? Ай-яй-яй, - бородатый старик сощурил глаза и присмотрелся, - Тебя что, юнец, с огром пришпорило драться? - старик снова, как перед операцией, потер руки и, дождавшись когда пленка спадет, зацепил осколок рога огра, который застрял в ране пинцетом, - Сейчас укусит серенький волчо-о-ок, - шутливо протянул врач и с силой дернул мощным пинцетом осколок. Мужчина на операционном столе с силой дернулся и выгнулся мостиком, порыкивая от боли - осколок из него таки выдрали, но теперь кровушка хлынула в двое сильнее:
-Уффф, - простонал мужчина и с легким бумом упал обратно на стол.
-Тяжело? А не~еча по пещерам шастать... - с этими словами Арахнид прямо так, без наркоза, по живому стал зашивать рану. Сначала пациент не мог сказать и слова, но когда основной болевой поток все-таки схлынул, как ему и полагалось, то пациент открыл глаза и, несмотря на порядочную кровопотерю вполне внятно заговорил:
" Да недалеко это было, где-то километрах в пяти или восьми отсюда, в горном селении рудокопов Криграде. Маленький городок, если быть точным, по виду вообще - деревня: где-то двадцать домов высотой не боле двух этажей и церквушка, на подходе к угольным шахтам. Помимо угля там еще в верховьях восточных гор самоцветы добывают. Прибыльное это дело, платить шахтерам особо никто не платит, разве что, за увечья от обвалов вот и наживаются на этом местные Бароны-Разбойники, ставя мероприятие под мероприятием, что-то в роде "кто кого пере торгует" или как-то так. Но суть не в этом. Меня вызвали сами рудокопы, по их словам в самоцветных шахтах стало часто громыхать, а так же стали слышаться непонятные звуки, вроде рычания или воя, идти на звук суеверные рабочие боятся, думают, что там Нечисть. Ну я, собственно туда, в шахты, и направился. Подниматься пришлось долго - витиеватые коридоры шахт шли то вниз, то вверх по спирали. Я, наверное, все подошвы сапог истер, пока карабкался по горным тоннелям. В итоге, после целого часа странствий по горному лабиринту я обнаружил, что источником шума является Огр...
      ... Я уж было хотел напасть на эту рогатую громадину, но тут житель пещер обернулся ко мне и проговорил приятным баритоном:
-А? У меня гости? Какое счастье, что вы, юный сэр, не являетесь местным кобольдом или крысой - их тут великое множество и я уже устал разгонять их, и бить черепушками оземь. Ой, что же это вы стоите? А-а-а, какой же я не гостеприимный, позор мне, позор - не предложил гостю сесть! - с этими словами Огр поспешно затопотал по земле, от чего стены затряслись, хозяин пещеры, торопливо озираясь, достал из темного угла пятнистую шкуру какого-то зверя, кажется, леопарда, - Вот-вот! Садитесь сюда, пожалуйста! - голос его был очень громок, а движения очень и очень неуклюжи, но этот исполин, услужливо присогнув колени указал обеими лапами на почетное место для гостей. Я не мог отказаться - это существо смотрело на меня столь добрыми, располагающими к общению глазами, что стоять на месте было бы, чистой воды, неуважением. Я поспешно перебрался на устланный шкурой валун. Увидев, что я его не страшусь, Огр доброжелательно улыбнулся как мог, хотя со стороны человеку несведущему это бы показалось оскалом. Он, кажется, это понял и прежде, чем я хотел улыбнуться в ответ, поспешно спрятал зубы и, улыбаясь одним губами, проговорил уже тише, боясь напугать:
-О нет, не бойтесь меня, пожалуйста, я не приемлю человеческого мяса в пищу! - только я хотел оправдаться и извиниться, как хозяин пещеры резко поднялся, и убегая затараторил:
-Нет-нет! Ни слова! Сейчас я принесу нам имбирного эля и мы с вами, мой дорогой и единственный гость, поговорим о чем-нибудь куда более приятном! - и он убежал, снова. Стены, пол и потолок трещали, но моего громадного и торопливого собеседника это не волновало. Скрывшись, где-то в тени пещеры, он вскоре вернулся, неся в руках две кружки, в них что-то пенилось и искрило, мне, мой благоразумный знакомый, вручил кружку по меньше, хотя такая подошла бы больше пьяному викингу, чем мне, но, как я уже говорил, отказываться от столь радушного гостеприимства - вопиющее неуважение к хозяину дома. Сразу скажу, что по кодексу Охотников на Монстров, я должен был бы, не задумываясь, напасть на это существо, но я к Охотникам не отношусь - я представитель ордена Искателей. Это объединение людей ищет разумных представителей разного рода рас. Для нас любая жизнь, говорящая связно и понятно, не должна быть тронута и пальцем, но вот неразумную нечисть: скелетиков, зомби и прочих мы убиваем; огров, кстати, тоже, но этот был разумен и, как я узнал из беседы с ним, он был еще и ученым. По его словам, он пытался путем алхимии получить новый, более легкий способ выплавления драгоценных металлов и минералов из шахтерских руд. Когда я сказал, что собратьям ограм его идея вряд ли пригодится, он лишь рассмеялся и отхлебнув из кружки, и поправив пенсне на носу проговорил: "Мой догадливый друг, я, конечно же, когда получу технологию, не буду делиться ею с собратьями. Их знания слишком узки и поверхностны, да и мое изобретение им не к чему, к тому же я за свое стремление к знаниями был изгнан из своей родной земли. И теперь, когда я почти нашел способ, я хочу закончить начатое и отдать технологию людям - пусть пользуются мне она ни к чему" - и он рассмеялся снова, так живо и добро, что я до сих пор помню его улыбку...
      ... Мы проговорили так очень и очень долгое время. Я узнал много нового о Гунзмаре, так звали Огра, к науке он приобщился через сорок лет после рождения и все пятнадцать лет, пока читал книги о минералогии и металлургии, пытался изобрести новые способы на основе старых, целых пятьдесят пять лет он прожил в родных лесах и топях, но в какой-то момент собратья огры по пустяковой причине, о которой он почему-то умолчал, выгнали его. И вот три года назад, он перебрался в горы этого городка, где и продолжил свои изыскания, во имя блага разумных людей. Ах, если бы этот добродушный громадный бедолага знал, к чему приведут его намерения... Он решил показать мне свою работу. Готов признать, что его лаборатория сильно меня впечатлила: множество колбочек, записей, расчетов, сосудов и примитивного, но точно работающего оборудования! Я был в шоке... Его сделанный из камня, дерева и самородков железа приборы работали... Да, они пыхали дымом и громыхали, но это уже достижение! И вот, когда ничего не подозревающий ученый, из глубин горных лабиринтов, в очередной раз капнул алхимическим составом в колбу, прозвучал оглушительный взрыв. Меня слегка тряхнуло, но Гунзмар успокоил меня сказав, что такое тут не в первый раз и даже заботливо прикрыл мне лапами уши, хотя это больше было похоже со стороны на попытку раздавить букашку. Именно так и подумали, ворвавшиеся в пещеру - лабораторию, шахтеры. Глаза их пылали страхом и гневом, вилы наточены до предела, факела горели очень и очень ярко! Люди с криками: "Бей эту тварь!" налетели на огра, тот даже понять нечего не успел, как в его руки вонзились множество копий, кос и вил, а в глаза полетели факелы. Мой новый друг взревел от дикой боли, взвыл и, отпустив меня, понесся в дикой звериной ярости на толпу людей. Он разогнался за секунду и наклонив голову, как бешеный бык, понесся на вооруженных шахтеров, не помня себя от боли и паники. Мне пришлось остановить его, проткнув его череп мечом и получив рогом в живот. В тот момент, в его диких глазах мелькнуло непонимание, он посмотрел на меня исподлобья, непонимающими ошарашенными глазами, полными шока, дезориентации, затем его взгляд просиял, огр глянул на лица людей, искаженные гримасами страха, ужаса и гнева и с праведной улыбкой умер. Грузно грохнулось тело на землю... Толпа ликовала, пещеры сотряс крик от которого казалось падет всё. И вся эта бешеная, дикая масса хлынула к лаборатории Гунзмара с воплями: "Круши Шайтан Машину!". Я стоял в этом потоке, наблюдая как люди, словно дикая стихия, словно сумасшедшие звери крушат все на своем пути. Волей не волей, а я задумывался... Кто же из них та самая Нечисть ? Тот самый дикий зверь?... Денег я не взял, я просто пошел прочь"
.... Вот как-то так все и было, - сказал Искатель садясь на операционном столе и ощущая как бинты покрывают его тело, - М-м-м больновато...
-Ничего, ничего ты, Искатель, еще и не такое встретишь... Деньги за лечение оставишь на барной стойке, вместе с деньгами за выпивку. Я бы тебе посоветовал пока что перебраться в гостиные комнаты моей таверны, а то рана откроется, и да, большинство людей и правда - звери.