Природа и любовь

Елена Сергеевна Золотова голубоглазая, чернобровая молодая вдова, приятной внешности появилась во второй лаборатории биофака МГУ в 1946 году. Она была женщина общительная, весёлая, любила шутку, юмор и поэтому всё «местное население» приняло её сразу же  по-хорошему. Лаборатория состояла из трёх женщин среднего возраста, двух мужчин и одной лаборантки- студентки. Елену Сергеевну взяли на должность младшего научного сотрудника. Обязанности её были не сложные, иногда на уровне лаборанта, поэтому считалось нормальным, что она ежедневно часа по два проводила в факультетской библиотеке, подыскивая материалы по темам лаборатории.

Биологию Лена всегда любила, особенно увлеклась ею, когда познакомилась со своим будущим мужем в 1938 году. Он был просто одержим биологией.

Наверное, если бы не война  из него получился бы со временем академик.

Но жизнь распорядилась иначе. В 1943 году Елена Сергеевна получила похоронку, и они остались вдвоём с дочкой без отца и мужа. Первые два года после его гибели  Золотова не могла даже спокойно видеть его книги, как сразу начинала плакать. Потом заставила себя смириться с потерей. Спасала её природа. Ещё до войны они с мужем каждое воскресенье ездили за город « на травку», как он говорил. Теперь она стала ездить в лес вдвоём с маленькой дочкой. Природу Лена любила всегда. Красоты среднерусской полосы наполняли её сердце и в дни скорби, помогая преодолеть печаль и в радости, когда ей казалось , что каждая травинка, муравей, цветочек радуются вместе с ней. Она любила лес за его молчание, за его безразличие к людям. По лесу Елена могла бродить часами и с целью, например, ради сбора грибов и просто без всякой цели. Ей неважно было, какая погода, лес Елена Сергеевна любила и в дождь, и в солнечную погоду.

Однажды, приехав на давно облюбованное ими место на берегу Скалбы, место которое они с дочкой называли не иначе, как «наше место», они обнаружили там  чей-то рюкзак. Это место они с мужем выбрали ещё до рождения дочери. Огромная высоченная ель раскинула свои тёмно-зелёные  лапы над пригорком, с которого просматривался изгиб Скалбы с её кустарником, росшим у самой воды. Сразу за рекой белоснежные стволы берёз вперемежку с серебристыми стволами осин. Этот лесок за речкой был особенно хорош осенью, когда листья становились жёлто-багровыми. Крошечный мостик сделанный ими когда-то, чтобы перебираться с одного берега Скалбы на другой изумительно вписывался в этот уголок природы, создавая что-то вроде пейзажа Поленова. Словом, это было их любимое место, и они его считали своим навечно. Поэтому у Лены даже дух захватило от возмущения, при  одном виде  чужого рюкзака. Золотова пошла, искать  хозяина, желая выставить его с «их места». Каково же было удивление Елены Сергеевны, когда она увидела сотрудника их лаборатории Владимира Александровича Штамова. Владимир Александрович был профессор, читал студентам курс общей биологии. Он был широко образованный и великолепно знающий свой предмет биолог. К нему часто приходили люди и даже приезжали из других городов Союза, чтобы проконсультироваться. Кроме того, Владимир Александрович слыл самым добрым человеком на факультете. Он не мог студента лишить стипендии, всегда разрешал пересдать предмет, если студент плохо подготовился. Со своей женой он обращался, как с хрустальной вазой с тех пор, как погиб на фронте их сын. Старался ничем её не расстраивать. После смерти сына жена его долго болела. По характеру Штамов был человек цельный. В вопросах, касающихся науки принципиальный и очень честный, в общении с сотрудниками лёгкий, внимательный. Несмотря на то, что ему было за 60, Владимир Александрович выглядел моложаво. Его карие глаза и чёрные кудрявые волосы прекрасно гармонировали, с синим спортивным костюмом, в котором он предстал сейчас перед Леной. Женщина невольно отметила про себя, что он выглядит в спортивном костюме очень молодо и цвет этот ему к лицу.

  На вопрос Елены Сергеевны, как он здесь оказался, ответил, что запомнил её рассказ о дивных красотах природы в излучине Клязьмы и решил найти её здесь  в это воскресенье. Она так много и подробно описывала, как и куда они с дочкой уезжают каждую неделю, что ему захотелось проверить себя: найдёт ли он это место. Когда-то он изучал растительность берегов Клязьмы и прошёл много километров вдоль берегов её пешком. Профессор Штамов был вдвое старше Елены Сергеевны. Жил он вдвоём с женой, с тех пор, как сын их погиб на фронте. Жена к работе мужа относилась скептически, не считая занятия биологией чем-то достойным того, чтобы ей посвятить свою жизнь. Особенно она не любила его экспедиции, когда муж уезжал на месяцы. Воскресные его исчезновения из дома, а он  любил воскресенья тоже проводить на природе, она принимала спокойно. А, когда он возвращался с полным лукошком земляники, малины или грибов, в таком случае жена бывала даже довольна.

С этого воскресенья начались лесные прогулки втроём. Гулять с Владимиром

Александровичем по лесу Лене было необычайно интересно. Она чувствовала себя просто школьницей рядом с ним. Сколько он знал! Каждый кустик, травинка, дерево, цветок, ягода – все были его давние и хорошие знакомые.

Он научил её, когда следует искать весной Волчье лыко, кустик, который Лена очень любила встречать по весне в лесу. Он похож был на сирень своим цветом, и необычайно приятно пахли его цветки. Она и раньше любила слушать птиц, различала их голоса так, как их учили ещё в студенческие годы. Но Владимир Александрович научил её, слушая птиц, различать, когда они на гнезде, когда только ухаживают друг за другом. А голосов птиц она стала узнавать много больше, чем раньше. Даже с грибами, которые Лена собирала с детства, она познакомилась иначе со Штамовым. Многие из грибов, которые она думала, что  несъедобные, оказалось,  что не только можно есть, но они по вкусовым качествам превосходили известные. Их надо было только уметь правильно приготовить. Маленькая Сонечка, постоянная спутница воскресных походов в лес, временами уставала и укладывалась на траве на одеяле отдохнуть. Тогда взрослые усаживались рядом или шли собирать ягоды на полянку, которая хорошо просматривалась.  Сонечка должна была видеть маму, тогда она не боялась оставаться одна. Иной раз, лёжа на травке под тёплым солнышком, девочка засыпала. Если погода позволяла, все трое купались в Скалбе. А иногда развлекались тем, что зачерпывали полную банку речной воды, где было много разных плавающих насекомых: каких-то пауков, «домостроек», пиявок, разных личинок. Штамов внимательно рассмотрев жителей очередной банки, экзаменовал Лену на знание обитателей «водной стихии». Она редко выдерживала экзамен. Чаще он смеялся  шутливо величая её « моя биологичка» и говорил, что она неверно что-то назвала, а то и вовсе не знает, кого они отловили. Весной ещё одним развлечением было, наловить лягушачьей икры. Полную банку с икрой аккуратно везли в Москву, дома Лена выливала её в аквариум, где давно не было рыб. Они с Соней потом ждали появления сначала головастиков, а позже и лягушек. Лягушек мать и дочь выпускали в сад возле университета к общему удовольствию, радуя всех сотрудников заявлением, что отныне комаров в саду станет много меньше. Лягушки их съедят. Соня и правда, верила, что они с мамой спасают сад от комаров.

По обоюдному молчанию ни Лена, ни Владимир Александрович не рассказывали никому, что проводят свои воскресенья вместе. После трёх месяцев совместных прогулок им стало трудно вести себя на людях в лаборатории. Не сговариваясь, и он, и она старались находить себе такое дело, чтобы не надо было на работе обращаться друг к другу, иначе нечаянно можно проговориться. В лесу они уже перешли на «ты». Это произошло ещё весной 1947 года. Тогда на 1, 2 мая выдались на редкость тёплые дни. Да ещё 3 мая совпало с воскресеньем. Обычно все сотрудники лаборатории  всегда ходили на демонстрацию со своим факультетом университета. Так было и на этот раз, а вечером Владимир Александрович с Еленой Сергеевной договорились, взяв палатки сразу уехать на  два с половиной дня на Скалбу. «Благо так тепло, что Соня не простудится в палатке,» - сказал Штамов.  Лена  согласилась.

В лесу он извлёк бутылку её любимого вина «Салхино», она приготовила ужин. А когда решили выпить, Штамов предложил «брудершафт». Елена Сергеевна не отказалась. Поцелуй, необходимый по «ритуалу», смутил обоих. Она никак не могла сначала назвать его на «ты», он же это стал делать с удовольствием и даже тогда, когда в этом обращении фактически не было надобности. Ночью, несмотря на то, что он спал в другой палатке, Владимир Александрович не мог заснуть, выходил много раз курить, заглядывал в палатку Лены и Сони. Она всё слышала, но делала вид, что спит. Его поцелуй она ещё ощущала на губах, и он волновал женщину. С этого дня оба поняли, что неравнодушны друг к другу. Лена же, помня о жене Штамова, решила, что надо поломать совместные прогулки.  Сначала, чтобы он не догадался, о её замысле, она стала приезжать на Скалбу на два-три часа позже, чем раньше. Владимиру Александровичу Елена Сергеевна объясняла задержку разными причинами.

Потом как-то в воскресенье они с Соней поехали на экскурсию в Абрамцево, о которой Лена рассказала на работе сотрудникам, не дожидаясь его вопросов. Конечно же, Штамов всё понял. Но не видеть на Скалбе Леночку с дочкой он уже не мог. Ему 60-летнему женатому человеку, прожившему с женой 35 лет, вместе пережившему с ней потерю сына, стало немыслимо и день прожить без встречи с Леночкой. Воскресенье же без неё стало просто мукой, раздирающей сердце. Она тоже мучилась ужасно, но запрещала себе любить чужого мужа. Однажды в день своего рождения Владимир Александрович пригласил к себе домой всех сотрудников  лаборатории. Елена Сергеевна очень не хотела идти  к нему, тем более, что Соню было не с кем оставить. Но он так просил придти, что ей пришлось послушаться. Соню  мать отправила  к соседям, обещав им, что придёт за дочкой пораньше. Жена Штамова понравилась всем. Лидия Петровна была внешне под стать мужу. Такая же высокая,  как он. Только волосы у неё были светлые, а у супруга чёрные. Над её нелюбовью к биологии гости шутили весь вечер, но хозяйка не обижалась, а наоборот, очень  остроумно «огрызалась». В присутствии сотрудников и жены ни Владимир Александрович, ни Елена Сергеевна ничего себе не позволили такого, на что могли бы обратить внимание другие. После вечеринки Штамов пошёл провожать гостей. Посадив всех в автобус, он задержал руку Лены и громко, чтобы все слышали, произнёс : «Пожалуйста, Елена Сергеевна, у меня к Вам дело, задержитесь на минуту!»  Автобус ушёл. На остановке никого. Он обнял её и поцеловал в губы. Золотова поняла, зачем её оставил Владимир сразу, как только он взял её за руку. Но она сама уже измучилась без него, а в этот вечер, видеть его и Лидию Петровну вместе, понимать, что у той все права, а у неё их нет, было нестерпимо. Они прыгнули в следующий автобус, приехали к Лене домой и, едва раздевшись, отдались любви. Но всё было как бы наспех, воровски. Оба чувствовали неловкость от случившегося. Он уехал, Елена пошла к соседям, забрать дочь.

На их беду спустя неделю серьёзно заболела жена Штамова. Её положили в больницу. Теперь появилась территория, где они могли бы без помех встречаться, но с другой стороны их совесть не давала обоим покоя. Изменять здоровой жене  некрасиво, но изменять больной, да ещё в её же доме – это было неприятно обоим. И чем хуже становилось Лидии Петровне, тем невозможнее им стало видеться.

Воскресные прогулки тоже прекратились, Владимир Александрович воскресенья проводил у постели жены. Так прошёл месяц. Лена с Сонечкой

 по-прежнему выезжала « на травку». Сонечка бегала, рвала цветочки, гонялась за бабочками, а Елена Сергеевна смотрела на тихий скромный лес, окружавший «их место», слушала журчание струй Скалбы с её множеством пауков и разных плавающих насекомых и думала о Штамове. Она вспоминала день за днём их совместные прогулки, его восторженные восклицания при виде красот природы и ощущала физически, как ей его недостаёт, как ей трудно, что его рядом нет. Вспомнилось, как-то они заслушались пением птиц, и вдруг Владимир схватил её за руку с восклицанием: « Смотри, какая красота!» Сквозь густой свод хвои пробивался солнечный луч, освещая нарядные берёзовые стволы и, окрашивая необычайно ярко, зелень папоротника. На папоротнике сидела бабочка, то складывая, то разворачивая свои разноцветные крылышки, будто подставляя их этому нежданному  тёплому лучу. В другой раз его восторженная душа замерла при виде удивительного заката: на фоне алого цвета неба стоял тёмной стеной молчаливый лес, блики заходящего солнца, окрашивали всё вокруг в сказочные краски. Взрослые и даже Сонечка умолкли, залюбовавшись этим прощальным светом. Как много он видел в природе прекрасного! Вот простой листок клёна. Сколько на нём зубчиков, а на другом будет другое число, на третьем опять новое число зубчиков. Природа мудро охраняет каждый листочек, чтобы ему досталось нужное количество солнца. Владимир становился под дерево и тащил к себе Елену: «Посмотри вверх! Видишь, как каждый лист пользуется светом солнца, как рациональна природа!» Она с ним вместе смотрит вверх, сквозь толщу кроны  лесного клёна, ощущая себя листком, о котором заботится это большое дерево, одаривая теплом летнего солнца. Вот  под ёлкой муравейник, закрывающий входы и выходы перед дождём. Сколько раз она встречала его в природе, но лишь Штамов научил её опускать травинку внутрь «живого дома», чтобы потом попробовать вкус муравьиной кислоты. А как интересно следить за  работой этих вечных тружеников, особенно, когда маленький муравей тащит большую соломинку к себе домой. «Милая природа, сколько мне открылось из-за Владимира»,- думала Елена, гуляя с дочкой. Сонечка нашла бруснику, а Лена вспомнила, как в июне Володя набрал горсть земляники и с ладошки кормил ягодами то Соню, то её. Пока она, склонив голову, собирала губами ягоды с его ладони, он успевал поцеловать ей волосы, а Лена, забрав последние землянички, целовала его ладошку, пахнущую так ароматно. Елена Сергеевна вздохнув, стала перебирать в памяти прочие мелочи, говорившие, что они оба влюблены. Даже больше того,  этот месяц вынужденной разлуки показал, что они не влюблены, а глубоко любят и не хотят жить друг без друга. Поэтому, как только Лидия Петровна начала поправляться,  Штамов решил в ближайшее же время поговорить с ней о разводе. Своими мыслями он поделился  с Еленой Сергеевной. Но она попросила повременить с разговором до полного выздоровления Лидии Петровны.

Одновременно с улучшением здоровья  жены, любовники сняли «табу» со своих встреч, теперь их уже не смущало, что это квартира больной. Пока Лидия Петровна ещё месяц долечивалась, у Леночки и Владимира Александровича был «медовый месяц». Единственное чего не было – это воскресных прогулок. Штамов каждое воскресенье с утра шёл к жене и лишь после посещения больной ехал к Лене домой. Если Соня гуляла, то влюблённые могли отдаваться своим чувствам в полной мере. Владимир любил нежно самозабвенно. Он был щедр на ласки, на добрые слова, был готов выполнить любой каприз Леночки и отдать себя всего до последней клеточки своей возлюбленной. Возраст был над ним не властен. 

Накануне выписки жены из больницы Владимира Александровича пригласил к себе лечащий врач Лилии Петровны. Доктор сообщил, что держать её далее в больнице уже нельзя, но состояние жены таково, что ей противопоказаны нервные стрессы, физические нагрузки. Ей необходимо много гулять, немедленно следует бросить работу, нельзя утомляться. У неё очень плохое сердце, с ней надо быть очень и очень осторожным, иначе она погибнет. Штамов вышел от врача, как подкошенный. Все его надежды на жизнь с Леной разом рухнули. Он помчался к Елене Сергеевне домой. До поздней ночи они думали над создавшимся положением, но так ничего и не придумали. Жить во лжи было противно обоим, а о разводе теперь нечего было и помышлять. Эта последняя их ночь любви не принесла радости, в ней было отчаяние, которое они оба не знали, как преодолеть. Влюблённые успокаивали друг друга, как герои Чехова, повторяя «мы что-нибудь придумаем», но не видели, что?

На другой день Штамов забрал жену домой, а Лена, ничего ему не говоря, пошла, искать другое место работы. Она хотела больше не терзать себя, встречая любимого ежедневно, не имея возможности с ним общаться по-человечески.  Примерно через неделю её приняли в лабораторию Лесотехнического института. Ездить теперь на работу надо было значительно дольше, зато она больше не видела грустные, страдающие глаза Владимира.

Только воскресные прогулки продолжались. У неё не хватило мужества прекратить и их, ради сохранения чужой семьи. Правда, прогулки были лишь дневные. Елена Сергеевна с дочкой нарочно приезжала утром в воскресенье, когда в присутствии девочки любые интимные отношения становились невозможными. Так прошло лето, началась осень. Лена заставила себя пропустить одно воскресенье, потом другое. А перед третьим выходным днём она получила письмо. Письмо было наполнено болью, его страданиями и требованиями не отнимать у него хоть воскресенья. Он писал, что если и видеть её ему нельзя, то и жить незачем. Это письмо испугало Елену Сергеевну. Она поняла, что он исполнит угрозу, не в его характере было играть у кого-то на нервах. Ведь она уже знала: Владимир – максималист во всём! Раз он любит, значит, этой любви нет дна.

 В ближайшее воскресенье Лена появилась на Скалбе, как всегда с дочкой.  Сонечка, которая уже давно привязалась к дяде Володе, как к родному, бросилась к нему на шею. Девочка стала быстро, быстро рассказывать, что она соскучилась. У обоих взрослых навернулись слёзы, так настрой ребёнка отвечал их общему состоянию. После этой встречи воскресенья возобновились.

 Зимой Штамов достал жене путёвку в санаторий под Москвой, на юг ей было ехать противопоказано. Теперь он с Леной виделся  в будни, а по воскресеньям отправлялся проведать жену. 40 санаторных дней пролетели, как один миг. Снова встал вопрос: что делать?

Оба они, ненавидящие ложь, попали в сеть непрерывного вранья.  И хоть сами себя успокаивали  тем, что их ложь вынужденная, оба страдали от неё ужасно. Особенно плохо было Штамову. Он ежеминутно должен был помнить о том, чтобы не назвать жену Леной, придумывал о себе всякие глупости, чтобы избежать супружеских обязанностей. И так далее и тому подобное.

Время бежало, а изменить ничего не получалось. Их встречи стали очень редкими и тяжёлыми для обоих. Сознание того, что следующая встреча неизвестно когда произойдёт, давило и портило настроение.

В Лесотехническом институте появился новый преподаватель Дмитрий Иванович, который сразу обратил внимание на Елену Сергеевну. Дмитрий Иванович был на пять лет старше Елены Сергеевны. Из-за войны так и не женился, хотя на него многие женщины поглядывали с интересом. Он носил военную гимнастёрку, туго перехваченную в талии. На лбу у него красовался шрам от пули, поранившей его в бою. Лицо от этого не пострадало. Черты лица не были красивыми, но не без привлекательности. По характеру Дмитрий был упрям, но не глуп. А к понравившейся женщине относился, как  к крепости, которую надо взять. Он с первых дней знакомства с Леной стал откровенно за ней ухаживать, а так как сослуживцы открыли ему секрет, что она  одинокая вдова с дочкой, то его ухаживание стало настойчивым. Сначала Лену развлекал этот Митенька, как она его про себя называла. Потом его ухаживания стали надоедать и раздражать. Но оказалось, что отделаться от него было не  просто. Дмитрий Иванович приносил то цветы ей, то конфеты дочке. Он ждал её после работы. Весь длинный путь с работы до дома Елены Митенька проделывал с ней ежедневно. Если надо, забегал вместе с ней в продуктовый или хозяйственный магазины. Носил её тяжёлые сумки, познакомился с Соней. Был слугой при своей королеве. Она много раз говорила ему, что полюбить его не сможет. Он лишь улыбался в ответ. Наконец, чтобы он всё-таки оставил её в покое, Лена призналась, что любит другого. Митенька не поверил. Елена Сергеевна решилась показать ему Владимира Александровича Штамова. С утра в воскресенье Дмитрий приехал к ней домой, и они вместе с Сонечкой отправились на вокзал. На обычном месте, на берегу сидел Штамов. Соня, увидев дядю Володю, побежала к нему. Он обернулся. Его вид напугал Лену. Она поняла, что сделала непростительную ошибку, притащив сюда Дмитрия. Лицо Владимира побелело так, словно он сейчас потеряет сознание. Чтобы исправить дело, Лена обратилась к своему спутнику: «Вот Дмитрий Иванович! Это Владимир, которого я люблю и прошу Вас больше меня не преследовать!»  Митя внимательно посмотрел на соперника, понял его состояние и, сказав: «до свидания!», ушёл. Они остались одни на берегу Скалбы. Соня побежала к воде, гоняясь за стрекозами. Владимир повернул белое лицо к Елене: «Зачем этот цирк? Ты хочешь мне показать, что у тебя есть другой, что пора заканчивать наши отношения? Успокойся, я больше на Скалбу не приеду!»  Он встал и направился  в сторону  станции. Лена бросилась за ним, обняла, стала объяснять, какие у неё отношения с Дмитрием. Твердила ему о своей любви. Но лицо Владимира по-прежнему было белым, как у мертвеца. Он продолжал уходить от реки. Наконец, Елена остановила его, расплакалась, стала просить прощение. Она целовала его лицо, шею, руки. Владимир не отвечал на ласки.  Чуть не силой ей удалось его снова вернуть на их место у реки. Но Владимир был молчалив, ушёл в себя. Не отвечал он даже Соне.

А в пятницу Лене пришло письмо: «Милая моя, ненаглядная, последняя моя любовь и радость! Так случилось, что мы были лишены возможности, соединить наши судьбы. А жить без тебя я не могу. Я знаю, что сделаю тебе этим очень больно, а жена просто умрёт теперь, но я не в силах переносить больше разлуку с тобой на дни, недели. А как оказалось в воскресенье, может быть, и так, что в один ужасный день для меня ты уйдёшь к другому. Лучше уйду я. Когда ты получишь это письмо, я уже не буду страдать. Прощай, я очень тебя люблю. Владимир.» Лена бросилась к телефону-автомату. Номер телефона лаборатории она помнила наизусть. Когда она попросила позвать к телефону Владимира Александровича, в ответ услышала, что он в больнице, положение тяжёлое. Елена Сергеевна полетела в больницу. В отделение реанимации её не пустили. Единственное, что удалось узнать, - это что профессор, споткнувшись, упал на лабораторный скальпель, торчавший в стакане. Скальпель вошёл прямо в сердце. Владимир Александрович прекрасно знал анатомию, Елена Сергеевна поняла, что надежды на спасение нет.

После похорон Штамова, сотрудники лаборатории через неделю помогли родственникам профессора похоронить и его жену. Сердце, как и говорил врач, не выдержало стресса.

Лена затосковала с горя. Если бы ни дочь, она дошла бы до психиатрической  лечебницы. После гибели мужа в 1943 году она страдала так, как тысячи других вдов. И хоть это не было утешением, но она ни в чём себя не могла упрекнуть. Сейчас она ругала себя последними словами. Жизнь подарила ей любовь второй раз, а она уничтожила любимого своими руками. Она не прощала себе его смерть и смерть Лидии Петровны.

 Соня пошла в школу. Елена Сергеевна решила снова  поменять работу. Золотова отправилась тоже в школу. Она стала учителем биологии. Школа место суматошное, не даёт концентрироваться на несчастии. Уже через год Лена поймала себя на мысли, что ей на душе не так тяжело, как раньше. Боль не ушла, но забралась вглубь. Это давало возможность растить Сонечку, работать, а не только страдать. Но поехать на Скалбу для неё стало невозможно.

Спустя пять лет как-то в метро её окликнул мужчина, которого она в первую минуту не узнала. Это был Дмитрий Иванович. Он рассказал, что работает всё там же в Лесотехническом институте, был женат, имеет дочь, которую тоже назвал Соней, но в прошлом году они с женой развелись. Он признался Лене, что до сих пор не может её забыть и даже, живя с женой, всё время думал о ней, Елене. Иногда, задумавшись, жену называл Леной – эта его память о ней и стала причиной их развода. Женщина всё выслушала спокойно, ничего в душе её не возмутилось и не порадовало, вроде  разговор шёл о чужом человеке, а не о ней. Дмитрий спросил, где она живёт, а, узнав, что там же, обрадовался. Спросил, можно ли придти в гости? Елена Сергеевна в ответ только пожала плечами и заторопилась домой.

Соня окончила школу, поступила на Биофак МГУ, когда Елена Сергеевна, наконец, согласилась выйти замуж за Митю. Он всё-таки взял свою «крепость», где жила  его королева. Дмитрий обожал свою Леночку, как дочь любил её Соню, не забывал и свою доченьку, которая иногда приходила к ним в гости. Елена Сергеевна по-доброму относилась к мужу. Но стоило им оказаться на природе, которую Митя тоже очень любил, она гуляла не с ним. Все думы её были о Владимире, каждая травка говорила ей о потере Штамова.

Даже летом, выезжая со школьниками в лес, лишь любой из ребят приносил ей какой-нибудь кустик, травинку, цветочек, чтобы, узнать, как он называется, Елена Сергеевна невольно отвечала им тоном Владимира Александровича. Она говорила с его интонациями, в его манере, рассказывала ребятам, из какого семейства данный природный экземпляр, а перед глазами Лены стояло умное, доброе лицо ушедшего друга. Дмитрий это знал, но терпел, так как очень любил свою Леночку. Он верил, что время-лекарь сделает своё дело. Ведь после гибели Штамова прошли 12 лет. Все эти годы она о Владимире не забывала и на Скалбе не была. С Дмитрием они жили лишь два года вместе. О Штамове иногда вспоминали. Митя рассказал, что  тогда, увидев белое лицо профессора,  испугался, что он умрёт здесь же. А если не здесь, то скоро, было что-то такое в выражении  его лица, что ему взрослому мужику стало страшно тогда на Скалбе. И, узнав о смерти соперника, Митя не удивился, не обрадовался, а испугался за Лену. Когда она ушла из института, Дмитрий боялся даже приехать к ней домой, уверенный в том, что Лена будет его считать виновником смерти Штамова. Считал Митя, что и его  любовь к Елене по пословице: с глаз долой – из сердца вон, уйдёт. Но, оказалось, что даже женитьба не спасла. Много раз он порывался приехать к любимой домой, но всякий раз его останавливала боязнь, встретить ненависть в глазах Лены. А когда они так неожиданно столкнулись в метро, он понял, что его королева винит во всём лишь себя, и любовь его вспыхнула с новой силой.

Весна была ранняя, теплая. На день Победы Елена Сергеевна пошла со своими школьниками на демонстрацию, а, вернувшись потом домой, предложила Мите утром поехать, куда-нибудь на природу, благо завтра было воскресенье. Муж не возражал. (Соня ушла ещё с вечера 8 мая со студентами в поход). Как же он удивился, когда Лена повезла его на Скалбу. Всю дорогу до «их места» Елена Сергеевна молчала, изредка удивлялась, как разрослись кусты и деревья за эти годы. У реки остановилась, мост на тот берег смыло, женщина долго смотрела на воду, потом обошла поляну, где так часто они ходили с Владимиром: пейзаж был будто тот и не тот. Природа как-то поменяла облик. День был тёплый, пели птицы, каждая травинка улыбалась, и в душе Леночки что-то повернулось. Нет, она не забыла своего Владимира, но вдруг поняла, что жить только болью нельзя. Надо жить, строить новые мостки через Скалбу, дышать этим чудным воздухом, радоваться солнцу, жизнь продолжается, а природа всё так же прекрасна.

Мещёрская