Балерина

Хореографическое  училище  Большого театра показывало завершающую программу года. Этот показ был экзаменом. Старшие получали итоговую оценку, а для младших от него зависело лето. Впереди маячили каникулы, гастроли по городам. Училище всегда и везде принимали прекрасно. И хоть ребята ещё мало,  чем могли похвастать, особенно учащиеся младших классов,  зрители в любых городах относились к  ним, как к маленьким представителям Большого театра. Во всех городах огромного СССР им были рады. Поэтому учащиеся отправлялись на гастроли с большим желанием. Посмотреть другие города, республики, памятники архитектуры, да ещё  в училище привезти Похвальные листы и грамоты за летние выступления.

На показе года присутствовали все педагоги училища, директор и многие артисты балета. Одни артисты пришли просто посмотреть, какие ребята идут им на смену. Другие «поболеть» за кого-нибудь из знакомых.  Актовый зал был полон. Отрывки балетов сменяли друг друга. Педагоги оценивали своих подопечных и решали, кого и с какими  работами возьмут в турне по Союзу.  Все танцевали  в настоящих костюмах, в которых выступают балерины и танцоры в соответствующем спектакле. Бутафория тоже была из спектаклей, чтобы приучать ребят к условиям сцены.

Саша, лучшая ученица из предпоследнего класса, очень волновалась перед показом. Особенно она боялась выходить на сцену потому, что ей  в классе на репетициях  танца не удавалось «убить» партнёра бутафорским ножом. Нож был деревянный, с такими же ножнами, хоть серебристая краска и создавала иллюзию металла.  Но так как он с трудом входил в ножны, когда Саша ударяла в грудь Никиту,   нож был виден зрителям, а значит, получалось, что Саша не убила « предателя». По сюжету сцены, которую они с Никитой исполняли, она должна его убивать. И как только нож попал в грудь «изменника» он падает,  а Саша танцует танец «мщения».  Танец был сложный, да ещё этот нож мучил «балеринку», как называла её мама. Саша часто жаловалась подругам на трудности с ножом. Это нож пытались «приручить» многие из ребят. Никита даже  отстругивал что-то от него. Ему тоже  надоело, что Саша должна прикладывать «силушку молодецкую», чтобы этот ножик вошёл в ножны.

 Сегодня «поболеть» за них обоих пришли многие. Друзья собрались  за кулисами. Танец начался. Саша и Никита прекрасно танцевали. Преподаватели хореографии всегда ставили их в пример другим ученикам. Саша была очень музыкальна, а работоспособна просто, как муравей. Если надо было  какой-то элемент повторить 100 раз, она его повторяла без капризов и жалоб. Нужно было повторять падение, она повторяла падения, и никогда не пищала, что устала или ей больно. В училище все прочили ей большое будущее.

Никита был хорошо сложен, ещё до училища он занимался спортом. Его высокий рост, сильные руки и ноги, изумительное чувство ритма с абсолютным слухом сделали его известным среди учащихся и педагогов. Вот почему Сашу и Никиту всегда в танцах ставили вместе.

Все трудные части, как обычно, они отработали и  ни разу  не ошиблись. Время подходило к «злосчастному» ножу. Саша приготовилась ударить, посильнее размахнулась и с силой воткнула ему  нож в грудь. Никита издал жуткий крик и упал на пол, из его груди чуть ли ни фонтаном лилась настоящая кровь! Что было в зале, как приехала «скорая помощь», как увезли Никиту, Саша не помнила. Она  не могла двинуть ни рукой, ни ногой,  никого не узнавала. В таком состоянии её  привезли в больницу им. Кащенко. Как попал в руки девочки настоящий нож, никто не знал. Чья глупая рука погубила   двух детей, следствие так и не выяснило. Никиту  спасти не удалось. Саше предстояло много времени провести в психиатрической больнице.

 Когда её привезли в больницу, Саша со страхом озиралась и плакала. Её поместили в палату, где были ещё две девочки. Одна сидела  молча на кровати и ничего так и  не произнесла, когда врач сказала, что Саша теперь будет жить с ними. Другая девочка лежала, глядя в потолок, и осталась в этой позе и после ухода врача. Вечером им всем принесли еду и велели поужинать, но никто к еде так и не притронулся. Медсестра раздела Сашу, и сделав укол, уложила в постель. Саша  не заметила, что с ней сделали. На другой день утром кто-то её одел, помог умыться и повёл в столовую. Там она оказалась рядом с соседками по палате. Все они сидели за одним столом, но никто из них не понимал, зачем они здесь. Какая-то женщина пыталась накормить их,  но ни одна из девочек есть не стала. Вероятно, эта же няня позвала доктора. Седой врач склонился над Сашей и стал просить её съесть немного каши или выпить чай с бутербродом. Вместо ответа на его просьбу Саша встала и куда-то пошла. Куда и зачем она идёт, девочка не знала, но шла. Хотела открыть дверь, но ручки у двери не оказалось. Саша так и осталась стоять у закрытой двери. Здесь её нашёл доктор и снова повёл в столовую. Несколько дней Саша жила только на уколах, а есть отказывалась. Мать пыталась накормить её, но и ей это не удалось. По рекомендации врача  мама принесла дочке её любимые лакомства и любимые фрукты. Всё это положили в палате, чтобы девочка соблазнилась чем-нибудь. Но дни шли, а мать ежедневно приносила и уносила обратно то, что так и не  замечала дочь. Когда же на Сашу наседали  с чем-нибудь особенно энергично, повышая голос, она начинала громко, навзрыд плакать, пугая своим стоном-плачем и мать, и медицинский персонал. Прошёл месяц.

 Как-то летним, тёплым днём всех девочек из её палаты вывели во двор на прогулку. На столбе во дворе  висел радиорупор, из него лилась музыка. Услыхав музыку, Саша закричала, заткнула уши, повалилась на землю,  стала кататься по земле и плакать. Прибежали санитары и  увели её в корпус. А ещё Саша пугала врачей и свою мать тем, что всё время молчала. Она как будто не слышала вопросов, когда её спрашивали . Сидела, уставившись в одну точку , ни на что не реагируя. Каких только лекарств ни проверили врачи на девочке, но всё напрасно!

Прошли семь  месяцев. Перед праздником 7 ноября всех детей санаторного отделения, где находилась Саша, повели  на концерт, в котором участвовали выздоравливающие дети. Саша сидела близко от сцены, рядом с ней няня. Няню врач предупредил, что если с девочкой будет припадок, тут же вызвать санитаров и отнести её в палату. Концерт был обычный для таких дней. Он состоял из разных самодеятельных номеров, включавших стихи о  космосе,  о дружбе народов  всех республик СССР, с национальными танцами и песнями. Саша сидела как завороженная. На её бледном лице появился румянец. Из глаз её вдруг полились слёзы. Но это не было припадком,  она плакала беззвучно. Как будто у неё было какое-то горе, которое сейчас среди веселья вдруг вырвалось наружу. И она, которая долгие месяцы была совсем бесчувственная, неожиданно для себя стала эмоциональной. С мокрым от слёз лицом девочка повернулась к няне и произнесла первую за семь месяцев фразу: «Как хорошо, правда?!» Няня ахнула и расцеловала девочку. Бросив Сашу без присмотра, она чуть ли не бегом отправилась сначала к врачу, а потом звонить  матери, чтобы поскорее обрадовать её.

 С этого дня Саша снова начала есть, хотя и очень понемногу. Сначала все думали, что вот , наконец, начинается выздоровление! Но шли дни, а Саша была всё такая же равнодушная ко всему, лишь немного говорила и  не возражала, когда её вели в столовую или гулять. Мать всё так же приносила и уносила, прежде такие любимые Сашей, фрукты и конфеты, а она их ела лишь в том случае, если мама кормила её, как маленькую. Однажды в палату к Саше пришла старушка, которая работала в детском отделении музыкальным работником и  библиотекарем одновременно. Женщину звали    Эмма Адольфовна. Она работала в детском отделении больницы очень давно. Как библиотекарь, она получала  в магазинах и выдавала  больным детям художественную литературу, приносила им различные журналы.  Как музыкальный работник, два раза в неделю пела с детьми из санаторного отделения песни, словом, помогала лечению ребят. Иногда Эмма Адольфовна приходила со своей литературой прямо в палаты, чтобы привлечь к ней тех ребятишек, которые сами за книгами не придут. Вот и сегодня старушка принесла книги, только что полученные для  детей больницы. Здесь были  книги о Шерлоке Холмсе, и  детективы Сименона, была поэтическая лирика для детей постарше и для них же -  книги « про любовь». Кроме того, были красивые журналы о кино и театре.  На  обложке журнала о театре красовалась Галина  Уланова в роли Жизели. Саша попросила оставить ей журнал. Она положила его рядом со своей кроватью, и, не отрываясь, смотрела на Уланову. Когда вечером с  работы пришла к ней мать, она застала Сашу, стоящую на коленях перед кроватью, на которой лежал журнал с Улановой. Мать осторожно подняла дочку, посадила её и заговорила  о балете. Саша молчала. У матери сложилось впечатление, что Саша забыла, что сама танцевала, забыла и ужас, который загнал дочь в больницу. Но когда мать ушла, Саша снова взяла журнал. Теперь уже она стала его листать, её интересовало, что же внутри. Очень скоро она нашла статью об Улановой, там же были и другие фотографии. Более семи месяцев девочка не могла читать,  мозг спал, но сейчас она стала разбирать статью и логика, внимание вернулись к ней. Только профессиональная память дремала. Саша читала и не связывала себя с вдруг возникшим интересом к знаменитой балерине. Она читала так, как читали бы о балерине, например,   люди , занимающиеся наукой или работники детского сада. На другой день девочка попросила разрешения пойти в библиотеку. Там она увидела снова Эмму Адольфовну, которая  занималась с группой ребят пением, готовя их к  новогоднему утреннику. Саша хотела попросить книгу, но песни ей понравились, и девочка стала ждать окончания репетиции. Когда дети ушли, Саша вдруг подошла к Эмме Адольфовне и сказала, что тоже хочет петь. Старушка была врачами предупреждена о том, что  случилось с девочкой. Она знала, что надо быть очень с ней осторожной, особенно с музыкой. Но раз Саша сама хочет петь, то почему бы, не помочь ей в этом? И  старушка заиграла весёлую песенку, которую только что пели ребята. Но Саша подошла к инструменту и, опустив руки на клавиши, движением показала, что хочет сама себе поиграть. Эмма Адольфовна подвинулась, но не ушла от пианино. Саша очень медленно стала что-то наигрывать, мурлыча себе под нос то, что старалась припомнить. Старушке показалось, что она поняла мелодию, угадала, чего хочется девочке. Она заиграла грустно- лирическую «Прялочку» Лизберга. Эту простенькую мелодию Эмма Адольфовна  услышала в повторяющихся звуках того, что пыталась сыграть Саша. Девочка засияла от радости. И вдруг звонким красивым сопрано она запела «Прялочку».  Теперь уже очередь восхищаться была за музыкальным работником. Эмма Адольфовна знала, что Саша танцевала, а значит, слух у неё должен быть хороший, должно быть и чувство ритма, но что у девчушки ещё и голос хороший - это было сверх всех ожиданий!  Музыкальный работник сразу же решил, что Саша должна выступить на новогоднем празднике. Что  именно она будет петь, надо было ещё подумать, но что она должна спеть, и что спеть она захочет - это было уже ясно сегодня. Вот когда Саша начала выздоравливать! Музыка вернула ей радость. Милая старушка вместе с ней радовалась каждой их встрече у пианино. Из всего того, что могла спеть Саша, они выбрали к Новому году арию Снегурочки из оперы Чайковского. Вместе придумали костюм, в котором она будет выступать. Репетировали каждый день. Столько занятий было не нужно, чтобы сносно спеть на самодеятельном концерте в больнице. Но Эмма Адольфовна видела, как расцветает на её глазах больная  девочка и не жалела времени. Иногда они проводили у инструмента несколько часов. Врачи не препятствовали занятиям музыкой, а наоборот, считали их полезными для Саши. В то же время  девочка видела и  понимала, что из-за неё работа библиотекаря заброшена. А ведь книги и журналы пробуждают от сна больных детей. Это она знала по себе и поэтому старалась, как могла, помочь доброй старушке. Врачи разрешили ей ходить  с книгами в другие отделения вместе с Эммой Адольфовной. Для Саши  общение с замечательной старушкой стало в  радость, а библиотекарю была ощутимая помощь от девочки, при переносе тяжёлых книг. Их взаимная симпатия росла и помогала выздоровлению Саши. После прекрасного выступления Снегурочки на детском празднике Эмма Адольфовна решила рискнуть предложить Саше танец.

 К 23 февраля она разучивала с группой детей матросский танец из оперетты  Дунаевского «Вольный ветер». Очень захотелось, чтобы Саша станцевала одну из партий. Там был как раз прекрасный сольный танец. Саша согласилась. Они репетировали очень много. А когда на праздник были приглашены родители, то мама Саши расплакалась,  увидев снова свою девочку на сцене. Эмму Адольфовну за возвращение её дочки к танцу она готова была боготворить.

Весной Саша вышла из больницы. Здоровье её настолько поправилось, что    она смогла вернуться в училище. С тех пор в училище и по окончании его, всегда, на любые свои выступления Саша обязательно приглашала Эмму Адольфовну. Старушка  всегда приезжала. И хоть принято дарить цветы артистам.  После спектакля розы получала Эмма Адольфовна от, плачущей от счастья, Саши и её мамы.