Вася Ветров

Июнь. Экзамены позади. Краеведы школьного кружка готовятся к путешествию по Мещёре. У них уже есть карта Мещёры, палатки, спальные мешки, котелки, компасы, байдарки и прочее, и прочее…

Девятиклассники люди основательные: весь год они читали книги о Рязанской земле, изучали геологию, географию, гидрологию, флору и фауну края. С приближением лета хлопот становилось всё больше.

Однажды,  уже в конце июня, когда оставались считанные дни до отъезда, Ирка влетела в класс, с криком: «Ребята, смотрите, что я нашла!»- в руках у неё был томик Паустовского. Павлик из её класса снисходительно бросил: «Мещёрскую сторону» я читал в детстве». 

«Вот и не угадал»,- парировала  Ирина- «это- рассказы!  Здесь есть один замечательный. Он называется «Стекольный мастер». Вот послушайте. Рассказ коротенький.»  И Ирка стала читать рассказ, о деревенском пареньке, работавшем на стекольном заводе в городе Гусь-Хрустальный. Однажды паренёк  увидел рояль, услышал, как он звучит. Вася «заболел» желанием сделать хрустальный рояль.  Эта мечта деревенского юноши удивила и восхитила писателя. «Я просыпался и чувствовал то чудесное стеснение в сердце, которое всегда возникает при мысли о талантливости народа, его песнях, его великих музыкантах и скромных стекольных мастерах. И вся Рязанская земля казалась мне особенно милой. Земля, где вчерашний деревенский мальчик мечтал о хрустальном рояле,»- закончила Ирина чтение рассказа, написанного Паустовским в 1939 году.

Краеведы заспорили: придумал писатель всё это или нет. Мог ли на самом деле Вася Ветров, герой рассказа, захотеть его сделать, а если да, то возможно ли выполнить, его мечту? Одни ребята были «за», другие- конечно же «против». Спорили долго, а пришли к выводу, что надо обязательно запланировать на своём маршруте посещение города Гусь-Хрустальный и побывать на стекольном заводе.

На другой день кто-то из ребят принёс книгу о стекольном деле и людях, занимающихся столь редкой профессией. Там же было много написано и о городе Гусь-Хрустальный и его мастерах-стеклодувах. В книге ребята вычитали, что в советское время в тридцатых годах на заводе был создан музей всяких стеклянных диковин. Девятиклассники решили, что обязательно пойдут в музей.

Через неделю школьники уехали в Мещёру. Поход московских краеведов по лесам и болотам Мещёрского края был удивительный. Это, вообще-то, был даже не поход, а  просто-таки целая краеведческая экспедиция. Ребята были поделены на отряды: геологов, биологов, гидрологов, историков. Каждый отряд изучал Рязанскую землю по-своему. Одни собирали камни, другие чертили профили рек, биологи собирали гербарии и описывали животный мир, интересовались сельским хозяйством края, историки расспрашивали местных жителей об особенностях их жизни и истории Рязанской земли.

Месяц пролетел в интересных делах, на чудесной природе, среди товарищей и подруг, которые в трудных ситуациях похода открыли ребятам друг друга больше и лучше, чем за все девять лет школы. Словом, краеведы стали по- человечески намного богаче, чем уезжали из Москвы.  Впечатлений было так много, что, попав в Гусь-Хрустальный,  ребята не сразу вспомнили свой спор в Москве о Паустовском и Васе Ветрове.

Мария Сергеевна, так звали экскурсовода музея на стекольном заводе, подводила ребят к одной диковинке за другой. Здесь были удивительные хрустальные цветы, какие-то сверкающие рыбы, разноцветные петухи, непонятно, как плавающие среди водорослей русалки, сказочной красоты. Школьники восхищённо охали при виде каждого следующего экспоната музея. Над многими из изделий красовались таблички с именами мастеров. Кое-где были даже фотографии стеклодува со своей работой.

И вдруг Мария Сергеевна подвела ребят к столу, размером в обыкновенный письменный стол.  На нём красовался хрустальный рояль. Он был весь сверкающий. Солнце ударяло в открытую крышку инструмента и блестело, переливаясь  всеми красками радуги на тонюсеньких струнах. Корпус и ножки рояля были матовыми,  белые клавиши сияли удивительно, а чёрные, сделанные из тёмного хрусталя, мерцали,  создавая, иллюзию чего-то волшебного. Мария Сергеевна осторожно нажала клавишу, и все услышали удивительный, ни с чем несравнимый звук. Потом ещё и ещё. Будто сказочные колокольчики зазвонили в комнате. Ребята стояли, как завороженные. Мария Сергеевна, чуть касаясь клавишей, заиграла «Полонез» Огинского. Знакомая мелодия звучала, как что-то совсем новое. Все слушали, боясь  спугнуть что-то хрупкое, почти не дышали. Так они слушали музыку   впервые в жизни. Женщина осторожно сняла руки с клавиш, а дивный перезвон ещё продолжал наполнять комнату.

Вопросы о Васе Ветрове уже были не нужны, потому  что над столом висела фотография улыбающегося человека лет 45. Под фотографией подпись: Ветров Василий Фёдорович.

«Значит, всё-таки не придумал Паустовский своего героя!»- выпалила Ирина, восхищённо глядя в лицо на фотографии. «Молодец, Василий Фёдорович, выполнил свою мечту!»- поддержал Павел.

«Да, ребята, он не просто молодец, а настоящий герой, вот послушайте,»- Мария Сергеевна вздохнула и продолжала: «Если вы читали Паустовского, то знаете, что Василий ещё до войны задумал выдуть рояль. Но  Вася до войны рояль так и не сделал. На фронте он был минёром. В одном из наступлений, во время разминирования  подступов к городу Курску ему оторвало обе руки. Это было в 43году. Вернулся  после госпиталя домой солдат, а как жить не знает . Ведь он умел лишь работать на стекольном заводе. А как работать, когда и обслужить себя проблема. Семьи нет, бабушка ещё до войны умерла. В деревне голод, война забрала всех, остались одни старики и ребятишки. Деревенский дед Кузьма привязал парню деревяшки к обрубкам рук, к ним  соседи прикрепляли ему ложку, чтобы он мог  сам поесть. Василий морально страдал оттого, что даже поесть не в состоянии, а как малый ребёнок вынужден кого-то просить накормить его. На первых порах всё было проблемой : умыться, побриться, закурить. Соседи его жалели. Приносили кто каши, кто щей, ребятишки кололи дрова, топили печь. Но Василий  не хотел мириться с такой жизнью. Надо было что-то делать, работать, а как? И он поехал  в Гусь-Хрустальный. Там в гостях у старого рабочего Матвея Ивановича надумали они вдвоём смастерить Василию протезы. Но легко сказать смастерить, а как ? Ведь они должны заменить  парню руки.

  На окраине города жил человек, его все знали и очень ценили, так как он был великолепный сапожник. Вот к нему-то и пришли Василий с Матвеем Ивановичем. Тот взялся помочь. Прошло немало времени, пока протезы получились. Ещё полгода  Василий к ним привыкал. Самое трудное было снимать  их ежедневно и надевать. А это обязательно надо было делать, так как протезы натирали обрубки рук до крови. Их надо было каждый день лечить. Но у Василия появилась надежда снова почувствовать себя человеком, а не беспомощным инвалидом. Он вернулся на завод, попросился в сторожа. Работая сторожем, тайком от всех стал пробовать удерживать простые детали для стеклодувной работы. Сначала всё разбивалось. Протезы ведь не руки! Даже самое простое изделие не получалось. Время шло. Василий научился удерживать заготовки. Тогда Ветров вернулся к любимой работе, которая  требовала от него ежедневного преодоления  ужасной боли и просто страха перед некогда привычным делом. Много лет прошло, пока мастерство Василия Фёдоровича опять достигло довоенного уровня, вот тогда-то он вспомнил  о своей  давней  мечте. Работа началась. Выдувал Вася свой рояль почти два года. Ежедневно после работы  оставаясь в цеху, Василий Фёдорович  создавал свою мечту. Много раз разбивал то, чем он был недоволен, и снова работал. Иногда выдувать приходилось в прямом смысле до потери сознания. Но всё-таки работа подвигалась. Наконец, она получилась настолько,  что Василий решился показать её товарищам. Так рояль попал в музей. Послушать его собрался почти весь завод. Василий Фёдорович  знал, что я до того как пришла работать в музей, много лет проработала в детской музыкальной школе, поэтому он попросил меня сыграть что-нибудь доброе, как он выразился. Я выбрала тогда «Полонез» Огинского. Все заслушались звучанием хрустальных молоточков по тонюсеньким струнам. С тех пор я всегда его играю для посетителей музея. Но часто использовать инструмент страшно. Боюсь, чтобы не отскочили молоточки или не сломались струны, ведь тогда пропадёт весь его нечеловеческий труд. Обычно посетители музея меня понимают и не просят потрогать рояль или поиграть на нём.»

Поблагодарив Марию Сергеевну, ребята  уходили из музея потрясённые, унося в сердцах глубокое уважение к воину, сначала победившему фашизм, потом своё несчастье. Он преодолел боль и просто человеческий страх перед множеством трудностей и оказался выше их. Лишь в нашей стране, думали ребята, могут жить такие люди как Николай Островский, как Маресьев, как Ветров Василий Фёдорович. Лишь в Советской стране рождаются люди с горячими сердцами, полными желания служить людям и для этого готовыми на любые муки. Они полны желания служить своей Великой Родине даже тогда, когда, казалось бы, это невозможно! Слава вам дорогие герои и низкий вам поклон  от всей нашей  Советской Родины!