Голгофа

Я искал истину. Всю жизнь искал только ее одну. И вот теперь, на кресте, я ясно вижу, что ошибался…

У меня была нелегкая жизнь полная недосказанностей и недомолвок. И пусть меня осудят,  - теперь мне плевать на тех, кто так и не смог объяснить ее - ту истину, которую я нашел лишь несколько мгновений назад.
Я родился в ветхом сарае, на краю нашего поселения. Родился нелюбимым и нежеланным. В пять лет родители меня отправили на улицу попрошайничать. И я чувствовал то, что настигало меня, порой, в самых страшных кошмарах - они не любили меня. Смотря на меня с презрением, они гнали меня прочь и тут же поворачивались спиной, если я просил есть. Я не смог постичь причину их нелюбви. И это был первый вопрос, который прочно и надолго засел в моей голове.
В двенадцать лет я завидовал ребятам, которые ходили в школу. Ведь я так хотел выучиться! Но у меня не было для этого не единой возможности. Однажды я схватил в лавке книгу и бросился бежать. Улочки поселения были узки, а народу на них достаточно, чтобы не дать бежать во всю силу. В тот день я споткнулся и больно ушиб ногу. И тут меня настигли. Они избили меня, назвали голодранцем, отобрали книгу и сказали, что такие вещи не для меня. Я думал тогда, что Он не хочет, чтобы я крал, но эти мысли прошли в скором времени, не оставив и следа в моей израненной болью душе. В тот день я стал на черный путь. И я искал себе пропитание. Я воровал. Однажды я убил человека. Это вышло случайно. Он шел по улице ночью, возвращаясь, как мне показалось, с шумной пирушки. Он не отдал свой кошелек. Он кричал и звал на помощь и тогда я ударил его по голове. Я не рассчитал своей силы. Он упал и больше не шевелился. Я услышал голоса вдалеке и метавшийся отблеск фонарей. Они приближались. Те, кого он звал. Они услышали его крик, и я побежал. Я забыл о кошельке, не помня себя, убегал я от моих преследователей. В этот раз улицы были пусты, и я летел, словно стрела, пущенная из лука. Я выбежал на окраину города. Упав, обессиленный, я больше не двигался.

Наутро меня нашел местный крестьянин. Он пожалел меня и отвез на телеге к себе в дом. Там меня тепло приняли. Впервые в жизни тепло и радушно! Я не привык к такому обращению.
Три дня меня терзала страшная лихорадка. Я метался в бреду, а жена крестьянина ухаживала за мной. В их доме была одна только горница, и по вечерам, семья крестьянина собиралась у очага и, я слышал, он рассказывал детям о Боге. Он говорил уверенно и тепло. Он говорил им, что Бог всегда рядом и видит все твои дела и поступки. "Он наш Отец. Он Любящий и Всеблагой, этот Господь!.." - так говорил крестьянин. А по ночам я думал о своей жизни, о том, что я сейчас в тепле и уюте, хотя в детстве все сторонились меня. Я анализировал свою жизнь. И думал, думал... Может это Бог направлял меня, но почему тогда такое детство? И за что?
Через три дня я спросил крестьянина об этом. Он сказал, что я тоже когда-нибудь узнаю Его в лицо. Он говорил, что Бог во мне. Но я понимал, что я плохой человек. Что уж я точно не могу быть созданным по Его образу и подобию. Я разочаровался в себе. Ночью я ушел из этого дома.
Я ушел в другой город, я стремился найти Бога. Я шел и думал. Я хотел понять.
По дороге я увидел мертвого осла, которого клевали птицы. Он был без глаз. Я только посмеялся. Может это была ироничная жалость? Ведь когда-то этот осел верой и правдой служил хозяину. Знал ли осел о Боге или это совершенно его не волновало? Я подошел ближе и увидел, что рядом с ослом в земле вбит массивный кол, а от него к ослу тянулась грубая пенька. Он был привязан!
Я огляделся. Вблизи не видно было никаких строений. Значит осла оставили на верную смерть! За что? Почему? И снова вернулись мысли о моем детстве. Я сидел рядом с этим ослом. От него несло гнилью и мертвечиной. Но мне было все равно. Я не мог понять, почему Бог, такой Любящий и Несравненный Господь допускает подобное?! Или ему совсем плевать?
Я негодовал. Я Спрашивал у неба, но ответа не было. И только птицы кружили надо мной. Я похоронил этого осла, желая ему всех благ на том свете. Это была моя первая молитва. Я понял это лишь теперь.

Я шел и шел дальше. На пустынную и голую местность, окружавшую меня повсюду, давно спустилась ночь. Я шел к селению. Наутро я нашел того человека, который оставил осла. Он сообщил мне о том, что ему нечего было есть. Осел был старый и он решил, что больше не будет его кормить. Когда я сказал, что похоронил его, человек ответил:"делать тебе больше нечего!" И повернулся ко мне спиной. Он шел домой и по его одежде я понял что он лжет. Я догнал его и сказал ему это. Он надменно посмотрел на мои лохмотья и презрительно кинул мне, что "это уже не мое дело". Ночью я убил его, ощутив при этом темное торжество. На миг мне вспомнился крестьянин, приютивший меня и его Бог, в которого он верил. Я отбросил эти мысли. я разочаровался в Боге. Я разочаровался в жизни и в людях, которые видят не дальше своего носа.

Я ушел в другое селение, после еще в одно и так до бесконечности. И везде было одно и то же. Бедняки ютились в своих хижинах. Богачи плевали на все, кроме своих сбережений. Бедняки плакали от голода, богачи надменно фыркали, присытившись земными благами. Разбойники грабили и убивали. Насиловали и издевались. Я видел смерть. я видел кровь и трупы. Но я не видел Господа. Смотря на изрезанные тела, я думал: "где же этот Всеблагой хваленый Господь? Почему он допускает такое? Почему твориться столь подобное бесчинство, а убийцы и мучители спокойно спят в своих кроватях? Где же этот Бог?!"

Потом, идя из города в город, я встретил других оборванных и опущенных на самое дно разбойников. Это были головорезы. Мы собрали банду. Мы грабили и убивали. В каждом городе, в каждой деревне, на каждой дороге валялись тела, убитых нами людей. Мои товарищи шли в пивнушку, а я злорадствовал в одиночестве, видя тела богачей, которые захлебывались в лужах собственной крови. Видя их предсмертные судороги я испытывал черную радость. Я мстил за нелюбовь прошлых лет.

Однажды мы пришли в селение, где я родился. На рыночной площади сидела проститутка. Она звала мужчин в свои объятия. Обещала за деньги продать им ночь любви. Мы прошли мимо и у я узнал в проститутке свою мать. Я стиснул зубы, вспомнив побои и голод, впомнил улицу. Я презрительно плюнул ей в лицо. Она не узнала меня. Лишь засмеялась противным каркающим смехом, долго преследовавшим меня, пока мы шли вдоль рынка и прилегающих к нему улиц.

Вдалеке я увидел процессию, среди которой шел человек. Он нес крест. Он был в терновом венке. А люди рядом с ним смеялись, плюя ему в лицо, и кидая камни в его израненное тело. Мы подошли ближе, и я поймал взгляд этого человека с крестом. Его глаза казались плачущими от пота, стекающего с его лба. На всем теле были следы от кнута. Но эти глаза. Они были настолько ясными и глубокими, что я на секунду забыл, что он несет крест. Он с такой любовью смотрел на меня и на всех людей. Я не верил своим глазам. Я не мог осознать о чем он думал. Он слегка улыбнулся мне, надрываясь под тяжестью креста, и зашагал дальше. Он был первым человеком, кто посмотрел на меня с доброй улыбкой, а не с презрительной жалостью. И тут вдруг кто-то кинул камень в его лицо, светившееся, как мне казалось, неземным светом...

Я даже не думал, о том что делаю. Я поднял с земли какую-то палку и воткнул ее в глаз тому, кто кинул этот камень, разбивший губу, тому кто улыбался всей этой звериной толпе. Солдаты набросились на меня. Я выдернул окровавленную палку из глазницы мертвеца. Я убил одного стражника, остальные набросились на меня. Я не сопротивлялся. Я знал, что за это мне придется быть распятым. Но поскольку Голгофа была только одна, то я знал, что буду рядом с эти человеком. Я жаждал быть рядом с ним.

И когда его ноги и руки и ноги прибивали к тяжелой древесине креста он не издал ни звука. А я кричал. Я проклинал этих людей и смеялся, глядя в их ожесточенные лица. Но он молчал.
Повидав многое на своем жизненной пути, я невольно поразился его выдержке и самообладанию. И в его взгляде по-прежнему не было какой-либо злобы. Была только любовь. Безграничная любовь.
Я долго смотрел на него. Как я и предполагал, мы висели с ним рядом. Я мог хорошо видеть его лицо. Теперь на нем было выражение муки. Он уже не светилось тем необыкновенном светом. Он умирал, но глаза по-прежнему излучали любовь. Только любовь.
- Знаешь, - сказал я ему, - я искал Бога.
Я усмехнулся и замолчал. Он поглядел на меня, с усилием повернув голову в мою сторону. Усмехнувшись невесело он проговорил, напрягая силы: "видимо ты так и не нашел его, как и те люди, что судят по своим законам". И в его голосе звучала горечь.
- Скажи мне, почему ты не ненавидишь этих мерзких людишек, что распяли тебя? Людишек, которые изуродовали твое лицо и тело? Тех, кто надел тебе этот насмешливый венок? Почему же ты улыбаешься мне? Я вижу любовь в твоих глазах. Но почему?
Он посмотрел на толпу внизу. "Потому что все они созданы Богом. Потому что Он их отец". И он улыбнулся с такой простотой, словно бы и не на кресте он висел. Словно мы с ним разговариваем в тени пальм, потягивая прохладный нектар.
- Бога нет, - сказал я. Но в моем голосе не было прежней уверенности. Глядя в его ясные глаза, я начал сомневаться в своем убеждении и чувствовал, что сейчас очень важно что-то понять. Я чувствовал, что та истина, которуя я искал всю жизнь почти понята мной.
- Он есть, - сказал мой собеседник. - Он Великий и Всеблагой. Бог есть любовь. Бог есть жизнь...
- Почему ты говоришь так? Ведь ты на кресте?!
- Я говорю так, - сказал он, заглянув мне прямо в глаза, - потому что Он мой Отец.

По другую сторону от него висел на кресте еще один человек. Я его знал. Он был преступником, как и я. Он был жесток. Он сплюнул на землю и разразился неприятным смехом.
- Да не слушай. ты его, - говорил мой знакомый. Он считает, что Сын Божий. Его за это и распяли! Ха ха ха! Да его хваленый бог не отправил бы его на крест, если бы был его отцом. Он же может все! Ха ха! Никогда бы не отправил!
Я вспомнил свое детство. Я знал что такое бывает.
- Так было нужно, чтобы искупить грехи человечества. Этих людей. Этих заблудших овец. Он любит их, а я согласился.
Я люблю Его.
Он говорил с легкой улыбкой. И лицо снова освещалось неземным светом. Ему осталось недолго. Я видел это.
И тут я понял. Понял ту истину, которую искал всю жизнь!
- Кто ты? - спросил я. - Как зовут тебя?
- Иисус из Назарета.
- Иисус... - произнес я, пробуя на вкус его имя. - Ты правда Его сын?
- Да.
Я заплакал.
- Скажи, а он правда прощает всех, - спросил я, сквозь слезы. - Поймет ли он почему я стал таким? Сможет ли простить меня?
- Конечно. - сказал он улыбнувшись. Он посмотрел мне прямо в глаза и я увидел в них необъятную вселенную.
Мой товарищ по несчастью смотрел на небо. Я молчал. И по щекам моим текли слезы откровения. Другой разбойник продолжал издеваться над ним и надо мной. Я не слушал его. Обратив взор к небу, я впервые увидел насколько красивым может быть закат.
Я обрел истину. Не слушая, уже, толпу и вопли разбойника на кресте я смотрел на закат.

Иисус дернулся. Лицо исказила гримаса боли, и я поял, что это конец. Слезы на моем лице высохли.
Иисус..., - произнес я. Иисус из Назарета бросил в последний раз взгляд на меня. В нем читалась  невыносимая боль. Мои слова звучали уверенно и твердо. - Пожалуйста, скажи Ему, что я очень хотел найти Его, но жизнь мне не позволила. Скажи, что я мстил за боль. Свою и других. Попроси за меня прощения, ибо не достоин я рая. Прошу тебя, Иисус не оставь меня!
- Обещаю!.. - прошептал он.
Он не ответил. Иисус из Назарета умирал на кресте, как какой-то безвестный преступник. Умирал. Я никогда не видел в смерти величие. Но теперь сознание говорило мне, что это самая великая смерть, как и самая великая утрата.


Через несколько минут все было кончено. Сейчас я чувствую и свою смерть. Вместе с тем я чувствую необычайную легкость. Я верю, что он обязательно скажет Ему. Я верю ему. Иисусу из Назарета, с необыкновенной улыбкой.
Смерть смежает мне веки, но я смотрю на закат. Я обрел истину, к которой стремился. Очень жаль, что я не познал любовь. Но мне кажется, глаза Иисуса из Назарета восполнили эту утрату во мне сполна. Я не боялся смерти.
Последние мысли мои о матери и отчем доме. Теперь я простил ее. И молюсь за нее. Это моя вторая молитва. Она последняя.
Через несколько минут меня не станет. Я помню все и сожалею о многом. Но я рад, что обрел Бога. Как и говорил тот крестьянин - я увидел его. Жаль, что его нет сейчас здесь. Он бы тоже увидел Его. И понял, что он прав в своей вере. Узнал бы то, что знаю теперь я.
Я знаю, что встречу Иисуса совсем скоро, ведь он обещал мне и я верю этому обещанию.
Я думаю Бог похож на закат. Мне хочется так думать, потому что я не видел в своей жизни ничего совершеннее.
В мою кровь входит холод. Мое тело сотрясают предсмертные судороги, но я радуюсь предстоящей встрече с Отцом.
В последние мгновения я смотрю на закат. Я хочу запомнить его. Ведь он такой прекрасный.