Митькина тайна. Лариса Кандаракова

 
         Митька Коробков работал трактористом в колхозе, трудился справно, имел грамоты за отличную показательную работу. В свободное время ковырялся в огороде, помогал своей жене, Зое, по хозяйству, иногда рыбалил. Но никто не знал, что у Митьки в душе была тайна. Эту свою тайну он держал в секрете.
А тайна была такая. Как-то Митька ездил в город за запчастями и взял с собой Зою. Зашли они в один магазин. Митька уж и не помнил его названия, но там продавались разные наручные часы. И тут он увидел их… Они лежали на витрине, все блестящие, с кожаным ремешком. И самое главное - у них светились на циферблате все циферки и стрелочки. Митька тогда аж зажмурился от такой красоты. Он вдруг представил, что эти часы - его собственные, и можно в любое время на них любоваться, трогать и просто смотреть время.
          А что? Даже когда на речке будет рыбалить - раз и глянул, не пора ли домой? От таких мыслей у него в груди даже как-то засвербело. Но он понимал, что такие часы стоят немалых денег, и ему они вроде как бы и незачем, не начальник же он какой - в таких часах щеголять. Он просто Митька Коробков - и на этом всё. Старался забыть эти часы, но не тут-то было, мысль о часах прочно засела в его вихрастой голове, и нет-нет да напоминала о себе.
 
         О своей душевной тайне он никому не говорил, но часто ночами видел один и тот же сон. Вот он, Митька, едет на своем родном тракторе, а на руке у него блестят эти часы со светящимися циферками и стрелками. И все деревенские вслед удивленно и уважительно качают ему головой. Конечно, и про этот сон Митька молчал, не решаясь поделиться даже с  Зоей.

         К слову сказать, Зоя его была хорошая и добрая, а Митьку она любила так, что казалось, и нет на свете никого краше её долговязого и угловатого Митьки. И Митька знал это, а точнее чувствовал своим сердцем. У него даже иногда на глаза набегали слёзы, когда представлял, что было бы, если бы Зоя вдруг выбрала в этой жизни не его, а другого. Ну, там, какого-нибудь Ваньку, Петьку или Семена. И любила бы этого другого так же, как его, Митьку. У него при таких мыслях сжималось сердце, и, глядя на жену Зою, как та стоит у стола и стругает морковку в салат, ему хотелось подойти к ней, уткнуться носом в её шею и так затихнуть, вдыхая родной запах. Для Митьки его Зоя была самой лучшей на свете, но он никогда ей об этом не говорил. Стеснялся что ли…

        «И за что она меня только так любит?» - думал иногда так про себя Митька, разглядывая себя в зеркало. Честно говоря, красоты-то в нём шибко и не было. Он был высоким, жилистым, с мозолистыми руками, да к тому же молчаливый, лишнего слова  не вытянешь.  Но за что-то же Зоя его любила? Ответа на этот вопрос он никак не мог найти… Но Зоя, в отличие от Митьки, точно знала, что у него самая добрая душа на свете и просто золотые руки.

         Но вернемся к Митькиной тайне. Так вот эту свою тайну Митька носил в душе давно и думал, что о ней никто и не догадывается. Откуда кому знать, думал он, что у него в душе, туда же нельзя заглянуть. Но глубоко ошибался. Его насквозь видела  жена Зоя. Ведь тогда в магазине, где продавались часы, она была с ним, и поймала его взгляд, устремленный на те  - блестящие, со светящимся циферблатом часы, поняв, как эти часы запали Митьке в душу. Это было видно по его глазам, он вообще, как ребенок, редко мог скрыть свои эмоции.
Зоя после этого долго думала, всё что-то решала, взвешивала и однажды утром уехала в город к своему младшему брату. Митька остался дома один. Чтоб убить время, он налаживал удочки и перебирал кое какие запчасти, что лежали в старом гараже, где хранился наполовину разобранный велик. Время шло к вечеру. Митька уже успел соскучиться по Зое и, доделав свои дела, сел возле дома на лавку, поджидать жену.

         Мимо иногда пылили машины, прошел нестойко сосед Иван, который еще с утра был навеселе, раз сто пробежали деревенские сорванцы, что играли в казаки-разбойники. А Зои всё не было. Он вглядывался вдаль, надеясь увидеть Зоину фигурку с сумкой. Она всегда из города приезжала с полной дорожной большой сумкой, где было много нужностей, каких не было в их деревенском сельпо. Но, сколько он ни смотрел вдаль, Зои не было видно.
        Митька  потихоньку заволновался,  на глаза стали набегать непрошенные слёзы, и он с этим ничего не мог сделать. Он всегда плакал. Как чего, так слёзы тут как тут, и нечего  с этим поделать не мог. Не в его это было силах!
И тут он увидел, что к их дому едет машина, за ней клубилась дорожная пыль, и разноцветный соседский петух громко хлопая крыльями, мчится прочь от машины.
«Машина-то не наша, может, приехал кто к кому» - стал прикидывать Митька в уме, всматриваясь. И когда автомобиль поравнялся с домом, из него вышла Зоя, а за рулем сидел и улыбался Зоин младший брат и Митин свояк - Мишанька. Мишанька жил в городе и работал на молоковозе. И иногда, когда было время, подбрасывал сестру из города домой, в деревню. Так было и на этот раз.

         Зоя подошла к Митьке, села рядом на лавку, устало положила ему голову на плечо и тихо спросила:

- Ну, муж, заждался, поди!?

Митька сидел и молчал. Предательские слёзы опять стали накатываться на глаза. Вот так всегда, если слишком плохо или слишком хорошо на душе, то вот они, туточки. Сейчас было хорошо.

- Ну, - заулыбалась Зоя, - ты чего?
И она обняла Митьку.
- Да так. Просто долго тебя не было. - наконец негромко сказал Митька.

Зоя погладила Митьку по колючей щеке, а потом поставила свою раздутую сумку себе на колени, вытащила оттуда сверток, из сверточка коробочку и подала её Митьке:

- На, Мить, может это тебе и сгодится, человек-то ты у меня занятой.

Зоя видела, как Митька вдруг растерялся. Да и вообще, всегда, когда Зоя ему чего дарила, он краснел и говорил:

- Ну, Зоенька, ну, зачем, я бы и так обошелся.

Хотя Зоя видела, что ему было приятно её внимание, а ей было всегда хорошо, когда хорошо было её Мите. Она мысленно всегда его сравнивала с большим ребенком, который хочет скрыть свою радость, но не всегда у него это получается.
Вот и теперь захотелось сделать Митьке приятно, захотелось просто порадовать своего мужа. А что были истрачены, считай, все их сбережения… Так, да ну их! Разве это главное в жизни?!

         Митька, наконец, открыл коробочку, глянул в неё и невольно зажмурился. Нет, этого не может быть! В ней лежала его душевная тайна, которую он берег ото всех. Там лежали новенькие, блестящие, со светящимся циферблатом часы. Лежали себе полеживали. Митька открыл глаза и, медленно переведя взгляд на Зою, прошептал:

- Что же это?

Зоя опять заулыбалась:

- Часы, Мить, часы! Будешь теперь со временем, а то бывает, жду тебя с работы, жду, а ты опаздываешь.

Митька осторожно вытащил часы из коробочки и одел их на руку. Его глаза опять повлажнели, это ж надо, теперь эти часы его, личные, Митькины. Вот они, на руке. Их можно даже потрогать.

- Ну, как? - спросил стоявший рядом Мишанька, глядя на Митю. - Претензии есть или все нормаль?

- Всё так, – волнуясь пробормотал Митька. - Всё так. Всё нормально.

- Мить, ну, рад ты или нет? - спросила Зоя, толкнув его плечом, хотя все было и так написано на Митькином лице.

- Спасибо, Зоенька, - откликнулся Митька и поднес руку с часами к правому уху.

Часы тикали тихо и размеренно, как и Митькино сердце в груди.
По дороге шла бабка Зина с бидоном, глянув на Митьку с Зоей, что сидели рядком на лавочке, подошла и спросила:

- Ты, поди, Зоя, в город ездила, сумка-то дорожная стоит у ног? Чего там нового?

- Да, Баба Зин, ничего особенного, все по старому там, я вот только Мите часы привезла, у них циферблат светится, даже в темноте можно увидеть время. А то, как он без часов?

- Ну-ка, ну-ка…

Баба Зина подошла к Митьке и поближе глянула на его часы.

- Да и, правда, красивые. А у моего деда старые еще дюжат, прослужат еще, поди… Часы-то, Зоя, видать большие деньги стоят?

Зоя на это махнула рукой.
Баба Зина, похвалив часы, вновь пошла по своим делам, помахивая бидончиком в руке.
Тут молчавший все это время Митя, глядя внимательно на Зою, произнёс, как бы стесняясь:

- Спасибо тебе, Зоенька… Хотя я бы и так обошелся…Часы-то, и правду денег стоят.

- Ну и что, что денег стоят? Разве деньги главное в этой жизни, Мить? – сказала тихо Зоя, пожав плечами, и глянула как-то по-особенному на мужа. У Митьки опять на глазах заблестели слёзы, будь они не ладны…

        Тут, докурив сигаретку, подсел к ним на лавочку Зоин брат, Миша. Он был высоким и крепким, как осенний гриб боровик, но Зоя его всегда, как в детстве называла ласково – Мишанька. И он стал Мите подробно рассказывать о том, как они с Зоей выбирали часы, как долго обо всём расспрашивали продавца. Весь свой бурный рассказ он размахивал руками, изображая при этом удивленное лицо продавца, когда тот узнал, что эти часы они покупают. Как этот продавец сразу их зауважал и даже стал угождать, предлагая завернуть часы красиво.

- А что он думал? - довольно смеялся Мишка, - если мы из деревни, так не имеем право купить себе такую дорогую вещь?

Он показывал, какие были удивленные глаза у продавца, когда тот узнал, что часы-то они все-таки покупают! Зоя негромко смеялась, слушая его рассказ. Что ни говори, а Мишка умел смешно и с юмором обрисовать любую ситуацию!
Митька слушал весёлого Мишаньку, и на душе ему было приятно оттого, что вот сидят с ним дорогие  люди, которые решили ему сделать подарок, да не простой, а именно тот, о котором он мечтал. Ему хотелось их просто расцеловать. Но немногословный Митька, конечно, как всегда, просто промолчал.

         Незаметно сумрак стал окутывать деревню. Летний вечер появился откуда-то вдруг из деревенских подворотен и тихо, как босоногий мальчишка по деревенской пыли, побежал  к реке, чтобы там, среди стогов, что стояли на берегу, затеять прятки с речным туманом.
         После сытного деревенского ужина за большим столом, что стоял в Митином палисаднике под раскидистой старой яблоней, Зоя и Митя отправились в дом, а Миша, который остался ночевать у сестры, сказал:

- Вы, как хотите. А я иду спать на сеновал, только там так легко дышится и пахнет дурманом трав. Да у меня там с прошлого раза и матрас лежит, и подушка с одеялом. Так что - спокойной ночи!

И он направился к сеновалу, что-то весело себе негромко насвистывая.
С ним никто  не стал спорить, все знали, что Мишаню  не отговорить, уж сильно он любит спать летом на сеновале. Да и то - летом переночевать на деревенском сеновале! Это ли не благодать?

Где-то в траве трещали кузнечики и из лесу, до которого было рукой подать,
доносился птичий щебет. Тишина опустилась над домами, и лишь иногда её нарушали лай собак да мычанье коров.
Зоя с Митей легли спать в доме, открыв окно на улицу.  Зоина  голова лежала на груди мужа. Оба молчали.
- Зой, а ты откуда узнала о моей тайне, ведь я тебе никогда не говорил о том, что мечтал о таких часах? - вдруг спросил Митя.
- Ой, Мить, ну, и смешной ты, я же тебя как свои пять пальцев знаю, я же всё вижу и понимаю. Кто тебя поймет ещё так, если не я? – засмеялась Зоя.
Митька вздохнул и сильнее прижал жену к себе и прошептал:
- Я это…Зой… люблю тебя… ты одна у меня…
Зоя медленно подняла голову, глянула на Митю и спросила:
- Ты это правда, Мить?
Хотя Зоя и так знала, как её сильно любит её Митя.
- Правда… Зоя… правда, - откликнулся Митя и вытер предательскую слезу, что скатилась с правого глаза.

         На душе у него было так хорошо, что и не мог он предать словами. Как говорила в таких случаях Митина бабушка – это Господь пробежался по душе босячком.
На тумбочке рядом с кроватью лежали новые Митины часы, на которых светились циферки и стрелки. Митька еще раз глянул на часы, как бы убедившись, что они здесь, рядом и закрыл умиротворенно глаза.

          За окном притаилась ночь, о чем-то шептались с ветерком цветы в палисаднике, в ногах хозяина на кровати мурлыкал большой рыжий кот по прозвищу Пират, драчун и забияка. Медовый дурман летних трав незаметно проник в дом и слегка кружил голову. Было просто хорошо и спокойно на душе. Казалось, лучше вечера и не бывает.
          Митя и Зоя молча лежали на кровати, обняв друг друга. В открытое окно набегал ветер и шевелил штору. Веяло свежестью, но им было тепло и уютно вдвоем. За окном мерцали звезды, а месяц заглядывал к хозяевам дома через стекло и бессовестно любовался человеческим счастьем. Одним счастьем на двоих, таким незаметным, но полностью заполняющим сердца двух людей. Да и разве бывает другое счастье?
 
*******
Фото из интернета - спасибо автору.