Доктор Фаустус

  Из романа Томаса Манна "Доктор Фаустус" меня более всего впечатлила сцена, где он, руками несчастной женщины, убивает скрипача Руди. Блеклое освещение трамвайного вагона, тряская мостовая, сноп синих искр, осыпающихся за окнами, усталые люди, едущие домой после прогулки и внезапный выстрел, быстрая смерть и затем все кончается, сбегаются зеваки, трамвай остановлен, найден врач, но все произошло, сцена кончается после выстрела. Я прочувствовал, что должно быть, так оно есть и в реальной жизни, что все до выстрела - очень важно и насыщенно, некая магия проскальзывает змеей в каждой обыденной вещи, все наполнено необыкновенным смыслом, что мостовая может блестеть от фонарей такими оттенками, от которых захватывает дух, дождь так капает с крыш, что впору  писать на него музыку, а небо столь близко, протяни руку и схватишь за горло, сдавишь до синевы и не отпустишь, пока не взмолится звездами. А потом - бах - звучит хлопок, вылетает огонек и все прекращается. Наркоман отходит от дозы, все выцветает, блекнет, обои отрываются от стен, опадают, легонько шурша, вянут лампочки в плафонах, смердит палеными спичками, мокрота подступает к горлу, хочется схаркнуть реальность на пол, а она застревает в гортани и только пороховой дымок мелькнет духом перед глазами да перевалится с бока на бок осевшее тело с дырой в груди. Ты всмотрись внимательнее в него, оно не так уж несуразно, даже нечто грациозное есть в этой лежачей неподвижности, статичной, подчиненной чужой воле. Но не гляди в лицо, а то кровь ударит в голову, удивишься чего ради. Оставим это.

  Гениального композитора автор загоняет в безумие. Делает это методично, с самого детства, и если наш Адриан на некотором этапе понимает, что его поезд уже не свернет из тех путей, что ведут к пропасти, то в конце и это у него отбирают, и становится он наг, убог, в выхолощенном своем мирке эстетики и холодной презрительности не одинок, и где-то задевает его чувство конца, что он вываливается из дверей этой бездны, позволяя воспаленному мозгу захлопнуть навсегда дверь. Очень мощная есть линия промелькнувшего ребенка, Непомука, которого боготворит округа, любит Адриан Леверкюн, и которого так же быстро и внезапно забирает смертоносная хворь, обезобразившая облик, опаскудив всю святость, которую автор вложил в его образ тремя страницами ранее, собственно это и есть тем контрапунктом, одним из окончательных, который всаживает минорный мотив до того момента, в котором главный герой уже не может сдерживать внутренних бесов.   
  Столбами здравого смысла по всему роману расставлен Серенус, от лица которого и идет повествование. Его фигура настолько привычна, узнаваема, что на фоне всей этой инородной эксцентричности выглядит дикой орхидеей среди зарослей чертополоха. Верный друг главного героя, прямая колея романа, не свернувшая в запретное, до толка не грешившая и ограниченная лишь тем, чтобы впитывать опечатки жизни других своими глазами, да рассказать потом нам о них, пряча тень Манна в тени кафедральных соборов, в лае собак, в громе исполняемых партитур.

  Роман хорош, но и тяжеловесен. Много музыкальной терминологии, тонкостей жанровой экспозиции, временных особенностей. Дебри, по которым я пробивался откровенно скучая. Зато психологизм на высоком уровне, штрихи эпохи прописаны мастерски, а те ситуации, которые он бросает читателю на суд - актуальны и сейчас. Читать, если уже осилили до этого "Волшебную гору", и вам понравилось. Если же не нашли общий язык с автором, то и не беритесь.