В плену

  Джонни Велберг умер у меня на руках, когда мы попали под обстрел. Никогда не думал, что война может меня коснуться, что свою жену я оставлю одну, а мой лучший друг захлебнётся своей собственной кровью.

Сейчас я находился в плену и от жестоких пыток почти ничего не соображал. Джонни стоял рядом и шептал мне знакомый мотив из Сенатры. По ногам хлестал ледяной ветер, рвущийся из зияющих дыр и щелей в полу подвального помещения.

Сегодня третий день. Третий день я сижу на прикрученном к полу стуле и не могу пошевелиться. Третий день на мою голову капает вода, медленно сводя меня с ума. Они, эти люди в штатском, хотели, чтобы я дал им ответы на их странные вопросы. Я ничего не понимал, кроме того, что забыл своё имя и почти всё, что меня касалось.

- Джонни, мне хочется пить...

- Не думай об этом, Виктор. Скоро всё закончится, и мы пойдём домой, - ободряюще сказал Джон, его голос был добр и приятен.

- Я помню, как ты умер... - фрагмент смерти моего друга вдруг всплыл в моём туманном сознании.

- Все мы когда-нибудь умираем...

Капля за каплей стукались об мою наголо выбритую голову, я был зафиксирован так, что вода неизменно попадала в одно и то же место, причиняя страшную боль, словно это были куски свинца. К концу третьего дня Джонни сказал, что через двое суток я смогу сбежать и больше не чувствовать этой адской воды.

Мои руки и ноги онемели, я уже почти не ощущал своего физического тела и не мог есть, когда приходили люди в штатском и совали мне в губы хлеб.

Я мог видеть, моргать и различать силуэты. Джон отличался от других, кто приходил. Вокруг моего друга светилась какая-то круглая серебристая штука.

Мне вдруг вспомнилась Сьюзен, но я точно не мог сказать, кем она мне являлась.

- Это твоя жена, Вик. Не беспокойся о ней, у неё всё хорошо, - голос был очень тихим, едва уловимым.

- Я увижу её? - вслух я уже ничего не мог произнести, поэтому мысленно задал этот вопрос.

- Да, но потом. Всему своё время. Тебе пора собираться, скоро я вернусь за тобой, - голос Джона растворился в глухой тишине.

Теперь только мерное капание воды и невозможно громкий стук тяжёлых капель заставляли меня дышать и пытаться поймать ускользающие нити моего туманного сознания.

- Сьюзен... - вокруг всё было почти прозрачным, эфемерным, я увидел её силуэт в сиреневой дымке.

Кап...

- Я так скучал... - единственная эмоция защемила в груди еле бьющееся сердце, я стал цепляться за последнюю возможность окончательно не лишиться рассудка.

Она стояла спиной, её тело размывало ветром и туманом, а я мечтал прикоснуться к ней или хотя бы прошептать её имя, позвать, просто услышать свой собственный голос...

Кап...

После очередной потери сознания я понял, что больше ничего не вижу. Люди в штатском попытались привести меня в чувства, вогнав мне под каждый ноготь по заточенной деревянной иголке, но я едва пошевелился и снова провалился в небытие от невыносимой боли, промычав в последний раз что-то нечленораздельное.

Кап...

- Викки? - позвал меня по имени знакомый женский голос.

- Мама? - меня окружали белые стены, белые бесконечные стены и бескрайний белый потолок.

- Иди ко мне, сынок, - это точно была моя мама!

Кап...

- Мама! Мама! - я искал её глазами среди голого пространства, но не находил.

Сейчас мне безумно хотелось обнять её. Она ведь редко обнимала меня при своей жизни, и я надеялся, что сейчас, быть может, она обнимет меня и назовёт своим любимым сыном.

- Мама, где ты? - я шарил обездвиженными руками по несуществующим стенам. - Мама... Мама, почему я не вижу тебя??? - в отчаянии кричал я, не произнося ни звука.

- Викки, иди ко мне, я обниму тебя... - голос мамы становился всё тише, а потом и вовсе исчез.

Кап...

Свернувшись калачиком, я повис в ослепляющей белой пустоте и уснул. Теперь мне снились синие квадраты больших полов в городском амфитеатре, гардеробщица, мама и сладкая вата, накрученная на жёлтые палочки. Мама подошла ко мне вплотную и крепко обняла за шею. Я заплакал, вцепившись в её хрупкие плечи.

"Теперь нас никто никогда не разлучит".

Взявшись за руки, мы вошли в большой зал. В дверях стоял Джонни, держа в ладонях маленький огарок свечи.

- У Сьюзен скоро будет мальчик, - проговорил мой друг и широко улыбнулся.

- Ты можешь вернуться, Викки, - нежно сказала мама. - Все обычно возвращаются...

Мама шагнула в белоснежную глубь зала, Джонни смотрел то на огонёк, то на меня.

Сейчас я помнил всё: кудрявые волосы золотого цвета, карие глаза и любимую улыбку своей жены. Помнил нашу свадьбу и недавнее начало войны, когда пришлось идти сражаться за родину...

Несоизмеримая печаль обуяла мою истерзанную душу, когда я стал думать о моей маленькой любимой женщине, вспомнив нашу крепкую любовь, узнав о ребёнке...

- Пожалуй, я так и поступлю, - прошептал я, осторожно забрав огарок в свои руки...

В тот же момент внутри Сьюзен впервые толкнулся малыш...

В тот же момент мёртвое тело Виктора расстреляли и кинули в общую яму для сожжения...

И в тот же момент бесконечные стены белого пространства превратились для Виктора в его собственное частое сердцебиение внутри тёплого и родного человека...