На распутье. Глва 3

...Закинув руки за голову, закрываю глаза. В голове, как пчелы, роятся беспокойные мысли. Через мгновение меня одолевает сон, который буквально выползает из сердцевины валежины. Стереотип мышления подталкивает описать его следующими словами:
Сон:
 «Налетел злой демон заморский, прошел по Святой Руси. Не оставил он камня на камне от былого величия земли Русской. Заковал в цепи силушку богатырскую. Полонил и увез с собой женщин наших, Василис Распрекрасных да Марий-Искусниц-рукодельниц. Все превратил в прах и пепел, мечтая о том, чтоб даже духу русского не осталось. И подумали князья русские: «Кому из заморских демонов нужна сильная Россия?». Да сами же и ответили – никому».
Нет такой европейской страны, которая не пыталась бы нас завоевать или хотя бы поживиться за наш счет. Но и это не самое главное. Второй – самый страшный – демон сидит среди нас. Это наши реформаторы. Каждый бил себя в грудь и кричал: «Я знаю, что делать!». И начинал рубить окно в Европу, для того чтобы объединиться с заморским демоном и начать «осчастливливать» наш народ, который он считал «сирым да ущербным».
Как только ни унижали русскую знать: бороды им брили, парики нахлобучивали, кафтаны заморские носить заставляли, в Сибирь-матушку да на Дальний Восток высылали.
– Вас тут по России слишком много расплодилось. Перенаселение, однако. Садитесь-ка вы в вагоны скотовозные вместе со своей челядью, со всем скарбом и айда осваивать целинные земли, – говорил реформатор князьям, которые отказывались в его правительство войти на правах марионеток. Крестьянам зажиточным, твердо стоящим на земле, обещал в вечное пользование земли по ту сторону Каменного Пояса – Урала. Он, видимо, сравнивал себя с другим реформатором, который на костях русских город на Неве построил во благо Отечества.
Объединились два демона: заморский и реформатор-ский. Родили они третьего, имена которому – жадность, стя-жательство и ненависть к народу. Появился такой маленький, шустренький… все с германцами дружил и на деньги их разводил. Чудно так некоторые буквы выговаривал, словно воды в рот набрал:
– Р-Россия – это тюр-рьма нар-родов! Пр-ридется, ба-тенька, 90% нар-родонаселения истр-ребить, чтобы осталь-ным жилось хор-рошо! Любая кухар-рка может упр-равлять государ-рством! А посему не нужны нам ни титулы княжеские, ни гер-рбы их ненавистные! Всех и все свер-ргнуть и р-растр-релять! Да и Импер-рия нам ни к чему. Всех р-развести по национальным квар-ртир-рам! Тем самым мы такого пор-росенка своим потомкам подкинем – всю оставшуюся жизнь помнить будут!!!
Что удивительно – свершили злодеи свои замыслы. Все фамилии знатные княжеские под корень вырубили. Даже царя православного, помазанника Божьего, который уже к тому времени от престола отрекся, мученической смерти предали. Более трех миллионов человек бежало из России, бросив ее на растерзание вандалам. Каждый спасал собственную шкуру.
Сидя у каминов в уютных парижских квартирах, почти вся русская культурная элита, читая собственные кооперативные журналы и газеты, отхлебывая из блюдечка чай со сливками, причмокивала языком и с уверенностью утверждала: «Скоро придет Илья Муромец, выломает осиновый кол и изгонит варваров (т.е. народ) с земли русской». С пафосом и завидным упорством знатоков они объясняли западной общественности то, что происходит в России, тайно надеясь также, что «Запад нам поможет»!
               
 Напрасный труд – нет, их не вразумишь, –
 Чем либеральней, тем они пошлее.
 Цивилизация – для них фетиш.
 Но недоступна им ее идея.

 Как перед ней ни гнитесь, господа,
 Вам не снискать признанья от Европы:
 В ее глазах вы будете всегда
 Не слуги просвещенья, а холопы.
1867 г. Ф. Тютчев

Запад никому не собирался помогать без собственной выгоды. Их устраивал хаос на такой огромной территории. Появился прекрасный рынок сбыта для залежалых, просро-ченных товаров. На Руси требовалось все больше оружия, обмундирования, продовольствия – в обмен на русское золото, пушнину, драгоценные камни и металлы. Зачем нужно было объяснять западной общественности, что происходит в России? Запад всегда боялся сильную Русь как черт ладана и готов был принять еще три миллиона беженцев либо пойти на любую пакость, лишь бы только она оставалась нищей, голодной и постоянно находилась в состоянии междоусобной войны. И так было всегда!
***
Вдруг хрустнула ветка и упала прямо на меня. Я про-снулся и увидел, что на толстом суку сидит огромный черный ворон. Он внимательно наблюдал за мной. Прищурив глаза, я продолжал лежать неподвижно. Спустя какое-то время ворон расправил крылья, бесшумно опустился на землю, взял в клюв довольно увесистую сухую ветку. Так же бесшумно взлетел, уселся надо мной, походил по суку, как бы прицеливаясь, и выпустил ветку из клюва. Склонив голову, он внимательно следил за полетом. Если бы я не увернулся, закрывшись руками, то удар пришелся бы точно по голове. Убедившись в том, что я живой и ему не удастся поживиться, ворон громко каркнул, пренебрежительно опорожнил свой кишечник и, шумно размахивая крыльями, с криками «Кар-р! Кар-р!» уже без всякой конспирации полетел прочь. Чтобы не оказаться в во-роньем помете, мне пришлось срочно покинуть свое временное ложе. Сон как рукой сняло. Я не помнил случая, чтобы у нас в девятнадцатом веке были такие умные, наглые и бесцеремонные вороны. В своем походном дневнике я отметил: «Познакомился с местной флорой и фауной».


Какая грусть! Конец аллеи
Опять с утра исчез в пыли,
Опять серебряные змеи
Через сугробы поползли.

На небе никакой лазури,
В степи все гладко, все бело,
Один лишь ворон против бури
Крылами машет тяжело.

И на душе не расцветает,
В ней тот же холод, что кругом,
Лениво дума засыпает
Над умирающим трудом.

А все надежда в сердце тлеет,
Что, может быть, хоть невзначай
Опять душа помолодеет,
Опять родной увидит край,

Где бури пролетают мимо,
Где дума страстная чиста,
И посвященным только зримо
Цветет весна и красота.

1862 г. Афанасий Фет

(продолжение следует):http://www.proza.ru/2015/04/26/1378