Шляпа Жуковского или Ошибки-2

Шляпа, которую носил Василий Андреевич Жуковский, интересует нас только с одной стороны - со стороны её вместимости.  А точнее, сколько же секретных бумаг Пушкина, связанных с мистификациями,  мог спрятать и вынести в своём цилиндре Жуковский из квартиры умирающего Пушкина?
Однако есть ли основания подозревать Жуковского в причастности к мистификациям Пушкина? Да, есть! Так, принимая во внимание, что у нас весьма чётко высвечивается образ Ершова как подставного автора, и что Пушкину надо было прятать для него свои новые рукописи (а в 1836-1837г.г. это прежде всего правки "Конька"!), и что Жуковский был знаком с Ершовым в Петербурге, то совсем по иному можно посмотреть и на то, что П.Е.Щёголев назвал «наветами Бенкендорфа» в отношении Жуковского, находившегося при умирающем Пушкине.
Вот слова Щёголева: «Граф Бенкендорф не остановился даже перед  обвинением Жуковского в похищении бумаг из кабинета Пушкина. Трудно поверить в возможность такого обвинения, но это так! Жуковскому пришлось оправдываться против злокозненного навета» (37).
А вот довольно неуклюжие, на мой взгляд, оправдания Жуковского: «Император благоволил поручить мне запечатать кабинет Пушкина (предоставив мне самому сжечь всё, что найду предосудительного в бумагах)... С той поры, т.е. с той минуты, как на меня было возложено было сбережение бумаг, всякая утрата их сделалась невозможною. Или мне самому надлежало сделаться похитителем, вопреки повелению государя и моей совести. Но и это, во-первых, было бы не нужно; ибо всё вверено было мне, и я имел позволение сжечь всё то, что нашёл бы предосудительным: на что же похищать то, что уже мне отдано; во-вторых, невозможно (если бы, впрочем, я и был на то способен); ибо, чтобы взять бумаги, надобно знать, где лежат они; это мог сказать один только Пушкин; а Пушкин умирал. Замечу здесь, однако, что я бы первый исполнил его желание, если бы он (прежде нежели я получил повеление, данное Государём, опечатать бумаги) сам поручил мне отыскать какую бы то ни было бумагу, её уничтожить или кому-нибудь доставить. Кто ж подобных препоручений умирающего не исполнит свято, как завещание? …но я услышал от генерала Дубельта, что Ваше сиятельство получили известие о похищении трёх пакетов от лица доверенного… В гостиной же точно в шляпе моей можно было подметить не три пакета, а пять… Эти пять пакетов были просто оригинальные письма Пушкина, писанные им к его жене, … которые она сама вызвалась дать мне прочитать; <сперва дала мне пять пакетов, потом ещё два>; я их привёл в порядок, сшил в тетради и возвратил ей. Пакетов же, к счастию, не разорвал, и они могут теперь служить … убедительными свидетелями всего сказанного мною. Само по себе разумеется, что такие письма, мне вверенные, не могли принадлежать к тем бумагам, кои мне приказано было рассмотреть. <Да их> впрочем и представлять было бы не нужно: все они были читаны…» И далее Жуковский говорит о том письме, вскрытие которого на почте и передача содержания «навлекли на Пушкина гнев его величества» (38).
И при этом не замечает, что если уж содержание писем жандармам и так известно, то ведь и прятать-то их не нужно. Кроме того, совсем неуместно выглядит и время для занятий с письмами Натальи Николаевны, когда она в полуобморочном состоянии, а у Жуковского полно хлопот с умирающим Пушкиным. Да и конверты («пакеты») не могут быть «убедительными свидетелями всего сказанного», поскольку на них нет дат из-за того, что по почте их никто не отправлял. Не убеждают и слова Жуковского, что «сделаться похитителем… было бы не нужно; ибо всё вверено было мне, и я имел позволение сжечь всё то, что нашёл бы предосудительным», поскольку тут умалчивается о тех бумагах, которые не так уж и предосудительны, но которые Пушкин втайне хотел бы сохранить. Речь идёт о текстах его потаённых произведений, которые надлежало или передать его подставным авторам, или хотя бы переписать другим почерком. Именно пакеты с такими текстами, я думаю, и выносил Жуковский по поручению умирающего Пушкина!
И поэтому в отличие от Щёголева нам не трудно поверить в возможность обвинения Жуковского в негласном выносе бумаг из квартиры умирающего поэта. Так же, как и в логичность последующего поведения жандармов, сумевших уследить этот вынос через своего агента, которого Жуковский неосмотрительно проглядел. Бенкендорф же, получив донесение о выносе неизвестных бумаг, естественно, засомневался в Жуковском и доложил обо всём царю, после чего и начались те жандармские ограничения, о которых так хорошо известно пушкинистам.
 Ну, а теперь повернём в другую сторону и рассмотрим намеренные ошибки Пушкина вкупе с правками «Конька». Так, в 1836 году Пушкин делает смысловую ошибку, отбросив при правке «Медного Всадника» мечтания Евгения, в результате чего после слов «И размечтался как поэт» сразу пошли слова «Так он мечтал». Это несомненная ошибка, т.к. непонятно как же именно «он мечтал»!
Однако не все, вероятно, могут согласиться со мной, поскольку Н.В.Измайлов пишет об этом «пушкинском вычерке» и об издателях, следовавших ему: «Никто из них не знал, что Пушкин, зачеркнув эти 15 стихов, тут же написал им в замену на отдельном листке новый текст. Листок затерялся, и в течение 110 лет, с 1836 по 1947 год, никто его не видел и о нём не догадывался» (33).
В этих словах Измайлова меня просто возмущает «тут же», поскольку никаких доказательств этого «тут же» нет и поэтому точно определить время между вычеркиванием пятнадцати стихов и написанием взамен их новых весьма затруднительно. Хотя оговорюсь, что это «тут же» я вполне мог бы принять, если бы правка была произведена на том же листе, где было вычёркивание (например, сбоку на полях, вверху или внизу страницы, или между строк). Тем более что правки-то Пушкин делал не на черновике, где он порой допускал довольно плотное расположение слов в самых разных направлениях, а в писарской копии, о которой Н.В.Измайлов пишет так: «к середине августа 1836 г. была готова аккуратно переписанная писарская копия» (34). Посмотрев же на эту копию, любой может убедиться, что места для внесения изменений в ней хватало. И лишним подтверждением этого служит то, что все остальные правки поэмы были сделаны именно на листах этой же писарской копии.
И хотя мне могут возразить, что проблемы издателей и исследователей – это не проблемы автора, однако в любом случае правка Пушкиным мечтаний Евгения необычна. И этой необычностью она, как я предполагаю, и могла по замыслу Пушкина привлечь к себе повышенное внимание будущих исследователей. И я считаю, что возникает потребность более подробно знать историю столь странной, столь длительной и столь тайной от всех («никто его не видел и о нём не догадывался») сохранности пушкинского автографа с правками мечтаний Евгения. Тут что-то не так!
И печально, что это «не так» не видят профессиональные пушкинисты. Так, говоря о вычёркивании мечтаний Евгения, Н.В.Измайлов сначала пишет: «Так как эти стихи не были ничем заменены, то их опустил в посмертных изданиях Жуковский, опускали и все последующие редакторы…» (35), а затем указывает, что: «В 1947г. в Библиотеке им. В.И.Ленина был обнаружен листок (теперь ПД 968), ускользнувший ранее от внимания пушкинистов, на котором поэт написал новый, переработанный текст» (36). И тут же (внимание!) даёт следующую сноску: «Листок носит «жандармский» №39, т.е. находился в кабинете Пушкина после его смерти…, но потом, уже после поступления в Румянцевский музей от А.А.Пушкина, надолго затерялся». И при этом Измайлов не задумывается над вопросами: так кто же виноват в том, что листок с правками мечтаний Евгения затерялся? Сын Пушкина или сотрудники музея, которым он передал бумаги отца? Или всё же Жуковский, который сразу после смерти Пушкина у себя дома пересматривал бумаги умершего вместе с жандармами, проставлявшими свои т.н. «жандармские» номера, и который первый, уже через два месяца после своего пересмотра, издал «Медного Всадника» без мечтаний Евгения? КУДА Жуковский ДЕЛ ЛИСТ №39? А если затерял его, то почему никому об этом не сказал и не напечатал сцену мечтаний в первой редакции? Ведь он же лист с правками мечтаний только что видел при разборе у себя дома!!
А теперь поясню, почему правке мечтаний Евгения мной уделено столь много внимания. Помня метод намеренных ошибок и метод «Пушкин-Плюшкин», а также мудрые слова Бонди: «когда мы встречаемся с написанием сомнительным, дающим возможность разных толкований (грамматических и смысловых), надо прежде всего попытаться проверить, а нет ли у автора ещё подобных написаний» (39), мы должны обязательно поискать аналогичную смысловую ошибку в других произведениях Пушкина. Ведь если он действительно скуп и бережлив, то, наверное, во всём, даже и в намеренных ошибках!
И вот схема такой намеренной смысловой ошибки немедленно выплывает перед нами в правке «Конька», да ещё и в таком же месте, что и в «Медном Всаднике», т.е. – в третьей строфе произведения! Так, заменив слова «Завалился на сенник» словами «Закопался под сенник» (ст.36), автор правки сделал вид, что он якобы забыл соответственно поправить и находящийся всего через одну строчку стих №38 «С сенника дозорный сходит». При этом упорство внёсшего эту правку оказалось весьма долговременным, поскольку ни в пятом, ни в последующих изданиях «Конька» правка 36-го и других соответствующих стихов так и не изменилась. До сих пор!
Но может быть, автору правки показалось трудным что-либо менять или же он просто поленился? Нет! И это не объяснение, поскольку, если уж тебе лень или трудно что-то сделать, то возьми и верни на прежнее место старый, вполне логичный и внятный для понимания текст, да и не морочь голову ни себе, ни другим. В результате же такой ухудшающей правки образовался (как и в такой же строфе «Медного Всадника» при отсутствии мечтаний Евгения) резкий переход, вызывающий недоумение своей бессмыслицей, – сначала герой закопался под сенник, а потом вдруг с него сходит без объяснения, когда же это он успел на него забраться.
«Ну, это же случайное совпадение в ошибках!» - могут сказать некоторые. Да нет, есть в правках «Конька» и другие намеренные ошибки, которые опять же уводят к 1836 году, и опять - к Пушкину. О них я, правда, хотел рассказать во второй книге "Пушкин глазами следователя", но для читателей "Проза.ру" решил сделать исключение и дать следующий отрывок под названием
                "ПОЗОР"
Позор! Позор всем грузинским пушкинистам, которые даже и сейчас молча воспринимают то оскорбление грузинским женщинам, которое нанёс Пушкин в своём описании тифлисской бани. Вот оно: «При входе в бани сидел содержатель, старый персиянин. Он отворил мне дверь, я вошёл в обширную комнату и что же увидел? Более пятидесяти женщин, молодых и старых, полуодетых и вовсе неодетых, сидя и стоя раздевались, одевались на лавках, расставленных около стен. Я остановился. “Пойдём, пойдём, - сказал мне хозяин, - сегодня вторник; женский день. Ничего, не беда”. – “Конечно не беда, - отвечал я ему, - напротив”. Появление мужчин не произвело никакого впечатления. Они продолжали смеяться и разговаривать между собою. Ни одна не поторопилась прикрыться своею чадрою; ни одна не перестала раздеваться. Казалось я вошёл невидимкой. Многие из них были в самом деле прекрасны… Зато не знаю ничего отвратительнее грузинских старух: это ведьмы. Персиянин ввёл меня в бани: горячий, железно-серный источник лился в глубокую ванну, иссечённую в скале. Отроду не встречал я ни в России, ни в Турции ничего роскошнее тифлисских бань» (1).
И вы, дорогие пушкинисты, верите, что на раздетых грузинок, «появление мужчин не произвело никакого впечатления» и «ни одна не поторопилась покрыться своею чадрою; ни одна не перестала раздеваться»? Да ложь всё это! На улице, видите ли, чадрой от мужчин прикрываются, а в бане так догола раздеваются!! У нас вон в ростовской бане №8 сантехник прошёл однажды через женскую раздевалку, так такой шум был, даже и в газету написали! Правда, после революции в Ростове был случай, когда голые женщины и мужчины с плакатами «Долой стыд и срам» вышли на демонстрацию, но тогда их быстро поколотили рабочие из железнодорожного депо. И правильно сделали: они - рабочие, т.е. пролетарии, революция тоже пролетарская, и ничего к ней всяким нудистам примазываться! (2).
Но вот как на эту пушкинскую выдумку могут спокойно глядеть грузинские пушкинисты, не понимаю. Хотя, может быть, они думают не столько о чести своих женщин, сколько о том, чтобы принизить честь русских солдат? Так, грузинский пушкинист И.К.Еникополов, хоть и установил адрес бани, которую посетил Пушкин в Тифлисе, но о происшествии в ней не сказал ни слова. Зато немало написал о притеснениях грузин со стороны русских. Вот один из его примеров по поводу строительства Военно-Грузинской дороги: «… население этого горного района первым испытало на себе все тяготы царского господства. Их выгоняли целыми толпами привести в исправность дороги, не раз и “в такую пору, когда падал завал”; своими перевозочными средствами они должны были доставлять провиант и снаряжение для армии, сплошь и рядом ячмень и сено у них брали даром. За неподчинение властям следовали ругань, побои, экзекуция» (3). А интересно как бы на это отреагировал грузин Сталин? Думаю, так: «Э-э, генацвале Еникополов! Ты что ж хочешь, чтобы русский солдат не только проливал кровь, защищая грузин от персов и турок, но и строил дорогу, а наш крестьянин в это время, «лёжа на боку», смотрел с веранды своего дома и думал, как хорошо ему будет по этой дороге возить на базар свои фрукты. Ну, конечно, за неподчинение можно было получить “ругань, побои, экзекуцию”, но ведь всё это ничто по сравнению с наказаниями турок и персов. Или ты забыл, что именно персы ещё до рождения Христа придумали распинать людей на крестах? И притом - вдоль дорог. И если бы они строили дорогу, то, поверь, вдоль неё не один бы крест с распятыми грузинами стоял!»
Ну, а теперь свидетелем выступлю я, поскольку мне пришлось ездить к моей тётке в Тбилиси именно по той Военно-Грузинской дороге, которую в 19-м веке построили русские солдаты и по которой сейчас продолжают ездить нынешние «свободные» грузины. Будучи же в Грузии и знакомясь с местными обычаями, я твёрдо могу сказать, что грузинки всегда были достаточно стыдливы (и надеюсь, что это есть и сейчас, хотя после Саакашвили может быть всякое!) и поэтому ситуации в бане, описанной Пушкиным, заведомо быть не могло.
Так что же перед нами? А перед нами очередная намеренная ошибка Пушкина, до сих пор никем незамеченная. Но где же ключ к ней, где разгадка? Наш опыт говорит, что смысл ошибок Пушкина можно найти в их перекличках. Так, например, в первой книге мы заметили, что ошибка при правках мечтаний Евгения в «Медном Всаднике» была синхронно повторена и при правках «Конька-Горбунка» (это когда было пропущено действие в отношении Данилы, который «с сенника сходит», а вот когда он забрался на него – непонятно!). Причём ошибки оказались в одном и том же месте – в третьей строфе обоих произведений. Так-так, а если баня описывается Пушкиным во второй главе «Путешествия в Арзрум», то не во второй ли части «Конька» и находится аналогичная ошибка?! Смотрим, смотрим – и точно, вот она! Да ещё ошибка, которая во многом подрывает смысл всей сцены. Однако для того чтобы разобраться, вызываю на допрос (мысленно, конечно!) художника Дмитрия Брюханова, который сделал к «Коньку» иллюстрации в нашем ростовском издательстве.  Спрашиваю: «Уважаемый Дмитрий Афанасьевич, вы нарисовали отлёт Жар-птиц во время того, как Иван схватил одну из них, в связи с чем ваша прекрасная иллюстрация не соответствует тексту «Конька»?
Брюханов: Ну, неправда! Я рисовал по тексту и не пойму, какие могут быть претензии. Поясните.
Я: Объясняю: по сюжету «Конька» Иван, схватив Жар-птицу, кричит; затем на его крик является конёк и разговаривает с Иваном. Ну, а где же пугливость Жар-птиц? Ведь они, несмотря ни на появление Ивана, ни на его крик, ни на появление конька, ни на его разговор с Иваном, затянувшийся на восемь строк, никуда не улетают! И лишь когда Иван начинает махать мешком и кричит - «словно щёлоком облит», то лишь тогда со стороны птиц и появляется должная реакция: «Ярким пламенем сверкая, Встрепенулася вся стая, Кругом огненным свилась И за тучи понеслась» (4).
Брюханов: А может Жар-птицы опьянели от подмешанного вина? А пьяным, как говорится, «и море по колено»! Помните, как матросы из фильма «Седьмое путешествие Синбада» так напились на острове, где обитали громадные циклопы, что потом и заорали: «А ну-ка, где эти циклопы?!» Да и вообще, зачем Иван вино подмешал? Правда, где-то в народных сказках я что-то читал об этом вине-пшене.
Я: Нет, «вино-пшено» - это выдумка автора «Конька», поскольку в чистом виде такого в сказках нет. Хотя и есть два следующих варианта: в одном вор взял «мешок муки, насыпал в корыто, развёл-замесил на крепком вине и поставил собакам. Собаки бросились на месиво; до того нажрались, что ни одна и с места не может сойти. Наум взял перевязал всех собак хвостами по паре» (5). А во втором: «Повадились журавли летать, горох клевать. “Постой, - вздумал мужик, - я вам переломаю ноги!“ Купил ведро вина, вылил в корыто, намешал туда мёду; корыто поставил не телегу и поехал в поле. Приехал к своей полосе, выставил корыто с вином да с мёдом наземь, а сам отошёл подальше и лёг отдохнуть. Вот прилетели журавли, поклевали гороху, увидали вино и так натюкались, что тут же попадали. Мужик – не промах, сейчас прибежал и давай им верёвками ноги вязать. Опутал верёвками, прицепил за телегу и поехал домой» (6). Смысл же вина тут в том, чтобы животные потеряли сознание, после чего их и ловить-то нечего, подбирай да и всё. А вот в «Коньке» птицы не только дружно взлетели, но также дружно и улетели. Да ведь и конёк, обычно знающий всё заранее, предварительно говорит Ивану «схвати её», хотя если бы Ивану дождаться полного опьянения птиц, то и любую из них можно было бы спокойно подобрать с земли.
Брюханов: Да, логики тут нет. Видно, автор что-то намудрил, а я не вник и поспешил нарисовать то, чего и нет. Прямо загадка какая-то…».
Ну, что ж, отпускаю Брюханова и, чтобы понять хоть что-нибудь о птицах,ищу ответ на эту загадку в приведённых выше словах из описания тифлисской бани: «Казалось, я вошёл невидимкой». Подчеркну, «невидимкой»! И «невидимку» этого Пушкин позаимствовал из источника, который очень хорошо знал. Это пародийно-комическая поэма Василия Майкова «Елисей», герой которой обзавёлся шапкой-невидимкой и имел с ней всякие приключения. Но это в литературном источнике, а вот как эта шапка-невидимка проявляется у Пушкина, мне придётся рассказывать уже в главе "Шляпа Пушкина". Но об этом отдельно...
Примечания.
33.А.С. Пушкин «Медный Всадник», Л., «Наука», 1978, с.223. 34.Там же, с.222. 35.Там же, с.236. 36.Там же, с.240. 37.П.Е.Щёголев «Дуэль и смерть Пушкина», М, «Книга», 1987, с.202. 38.Там же, с.210-211. 39.С.М.Бонди «Черновики Пушкина», М., «Просвещение», 1978, с.231.
1.П-3, с.385-86.
2. Рассказ от непосредственного свидетеля – бабушки жены автора.
3.И.К.Еникополов «Пушкин в Грузии», Тбилиси, «Заря Востока», 1950, с.46.
4.Ст.1183-1186.
5.Сборник Афанасьева в 3-х т.т., сказка №388.
6.Там же, сказка №419.