Лава-Кейк. Часть 5. Конец

Вечером Дэвид заехал за мной на такси, и мы отправились в ресторан. Гэан обещал меня приятно шокировать этим местом. Наконец-то, я найду применение купленному коктейльному платью. И правда, несмотря на отсутствие звезд мишлена, а я думала, что именно в такой ресторан меня поведет Дэвид,  атмосфера, а главное еда были очень необычными. Мой кавалер галантно выдвинул мне стул, и, сняв пиджак сел напротив меня, взяв за руку! Здесь все располагало к романтической атмосфере, и вместе с тем тут было весьма уютно и чувствуешь себя расслабленно. В зале было два камина, на столах горят настоящие восковые свечи. С потолка свисали огромные люстры, было достаточно темно, так как зал освещали лишь свечи, но я сумела разглядеть на стенах какие-то холсты, на которых были изображены мужчины, женщины в старинных праздничных нарядах.

— Тебе нравится? – у Дейва горели глаза, он так хотел, чтобы мне нравилось это
заведение.

— О да, здесь здорово, - я еще раз оглядела пространство вокруг себя, — и ты! Ты сегодня просто «вау»! Приятно видеть тебя в рубашке и пиджаке. Спасибо, Дэвид, — я чмокнула воздух, а Дейв улыбнулся так, будто действительно словил мой поцелуй!

Нам быстро принесли заказ. Дейв взял свиную грудинку под мятным соусом, а я оторвалась со своим шотландским лососем. Порции выглядели так, будто их приготовил сам Гордон Рамзи. Дейв снова позволил себе выпить, это было красное французское вино. Я плохо разбираюсь в винах, не могу назвать себя ценителем, для меня бывают лишь «вкусные» и «невкусные», но судя по бутылке, на которой скромно был написан год – 1966, оно было жутко дорогим! Что ж вот такой старичок заставил меня воистину осознать, что собой представляет ценное дорогостоящее вино. Дейв постоянно шутил, я смеялась вместе с ним. Особое удовольствие мне доставили его фотографии на мобильном, которые в конце вечера он демонстрировал мне.

— А это Энди… Ахаха.. Видишь, вот, — он тыкал пальцем вниз экрана, — он схватил торт и хотел поставить его на рояль, но тот был не завязан и … ахах, сама видишь, что из этого вышло! Бедный Флетч, он так расстроен... Ахаха!!!

Он перелистнул пальцем на следующую фотографию:

— А это мистер недовольство! Март выбежал к нам на шум и в итоге увидел как Флетч пытается стряхнуть крем с клавиш его рояля! Мартин был тогда очень зол, он не улыбался и не разговаривал с нами целый день за то, что мы всего лишь посмеялись над этим происшествием. Так… Это Стела, дочка. Это тоже она, — он быстро листал фотографии, — так, а это вообще документы, — наконец он нашел что-то стоящее, — а это я! Хаха, фото с руки, да!– он запрокинул голову и подставил мне щеку, я, не раздумывая чмокнула его в жесткую щетину.

После ресторана он провожал меня, как будто знал, что мы больше не увидимся! Мне почему-то было так тоскливо, я не хотела отпускать его, ни за что, никогда! Даже, несмотря на то, что еще в ресторане мне пришлось уединиться в уборной, чтобы ответить Мартину на звонок. Сегодня Гор должен навестить меня.

— Дэвид, прошу, только пиши мне! И звони! Каждый день! Я буду по тебе очень скучать! Да я уже скучаю! Иди ко мне!

Он был похож на большого медведя, такой небритый, весь какой-то дикий, но вместе с тем почему-то очень ухоженный. Сегодня он снова показался мне таким простым, таким человечным,  бесхитростным, с наивной улыбкой и искрящимися глазами, сегодня он снова был моим Дэвидом! Я очень хорошо это чувствовала! Мы попрощались, он все не уходил, и мы смотрели друг на друга на расстоянии пары метров. У меня затряслись губы: «Господи, что я делаю? Видно же, что этот мужчина явно хочет продолжения! Он нравится мне? Да, конечно, нравится, как же все сложно! Почему он так смотрит, будто я оставляю беззащитного котенка на улице! Дейв, перестань…». Я осмелилась нарушить нашу тишину:
— Иди, — мне хотелось сказать это как можно веселее, но получилось совершенно наоборот. Мой голос дрогнул, а на глазах появились слезы.

«О Боже, нет! Нет! Что со мной? Ну, Ксю, умоляю, не надо, не начинай!».

Лицо Дэвида изменилось, и через секунду он оказался возле меня, крепко удерживая в своих руках. «Ну как же так! Почему просто я не могу забрать его к себе домой!? Точно, домой, в Россию, чтобы никто его не знал и не видел! Заковать его у себя дома, чтобы никогда не ушел!». Я зашевелилась первая, убедившись, что мои глаза сухие я посмотрела на него:

— Теперь точно все! Иди! Пожалуйста!

— Ксюш, это же необязательно… Я могу остаться!

— Дейв, иди… — я чуть оттолкнула его и отошла от него.

— Спокойной ночи, родная! Не забывай, что ты у меня вот тут, — он постучал кулаком в левую часть груди.

— Да, Дейв, я знаю!

Я понимала, что могу простоять тут всю ночь, слушая разные милости от Дейва и отвечая ему тем же. Нужно во что бы то ни стало набраться сил, отвернуться и уйти. Всего один небольшой поворот! Я еще раз многозначительно посмотрела на Дейва, досчитала до трех и отвернулась. «Да, ты смогла! Беги домой, а то я тебя знаю, на полпути еще можешь развернуться!».

Я нетерпеливо пыталась попасть в замочную скважину ключом, но у меня ничего не получалось. Понимая, что как только окажусь дома, разрыдаюсь, я нервно убирала мешающие волосы и меня переполняла нервозность. «Да что б тебя!». Я сделала повторную отчаянную попытку, а потом беспомощно спустилась вниз по двери и присев на корточки стала горько ронять слезы. Сколько во мне накопилось мыслей, переживаний, все это вредно сказывалось на моей нервной системе. Мне столько хотелось сделать, столько сказать, а мне приходится вечно держать все в себе! Я мучаюсь в собственных размышлениях, как в лабиринте, из которого не существует выхода, так и в моей жизни не существует правильной дороги, по которой мне следует идти. Поначалу, я была способна вести с самой собой разумный диалог на тему «Все ли я делаю правильно? И к чему меня это приведет?». Теперь же я попросту не знаю! Не знаю, могу ли доверять своим чувствам? Что со мной не так? Почему я не могу выбрать одного мужчину? Я еле держалась, чтобы не кричать Дейву «Я люблю тебя!», пожалуй, меня останавливал тот факт, что эти слова я всю ночь кричала другому. Как же это гадко! Еще секунду назад я была уверена, что мне нужен только Мартин и вдруг, секундой позже, я готова бежать за Дэвидом! «Идиотка! Зачем ты вообще вмешалась во все это?». Мне было мерзко от осознания собственной несостоятельности! Ясно, что ни один из моих любимых мужчин никогда не будет со мной по-настоящему рядом. Дейв правильно сказал, что наши отношения могут навечно остаться «очень хорошими», такими хорошими, что мы в любой момент можем ненадолго притвориться любовниками, а потом снова зажить своей жизнью. А насчет Мартина я и вовсе не уверена, он не стремится давать мне ложных надежд и обещаний! Если я окончательно не разберусь со своей жизнью, не пойму как быть дальше, то могу навсегда зависнуть в роли любовницы, без остатка отдающей себя по первому щелчку Мартину или Деву, несчастную, рыдающую одинокими вечерами, когда те спокойно ужинают со своими семьями. Я разрыдалась с новой силой так мощно, что моя голова не смогла выдержать поток безутешных мыслей, и я попросту решила ни о чем не думать, а незатейливо обливаться слезами как потерявшийся в большом городе ребенок. «Все! Хватит! О нет, я же, наверное, вся красная!».  Я встала, утерла нос и без особых усилий отперла дверь.
Подошла к зеркалу: «Ну и на кого ты теперь похожа? Долго ты еще собираешься падать так низко? Учти, что не всегда, получается встать, отряхнуться и идти дальше!».

Я нашла в холодильнике недопитое вино и без особого сожаления воспользовалась им, далее приняла ванну и полностью успокоилась. Мартин должен прийти через полчаса. Нужно приготовиться!

Я распахнула шкаф и побросала на кровать предполагаемый сегодняшний прикид. Мне всегда очень нравились секс-бомбы на страницах мужских журналов или во взрослом  кино, девушки всегда имели пленительное белье, чулки и высоченны каблуки, перед которыми не могли устоять разве что геи или импотенты. В юности, я заказала такой комплект по Интернет-магазину. Всегда теплилась надежда, что я переоденусь для заслуживающего такой привилегии мужчины! Для того, с которым моя природная скромность потеряет актуальность, и я смогу полностью освободиться от предрассудков. Сегодня как раз такой вечер! В той же Victoria’s Secret я правильно сделала, что подсуетилась купить сексуальнейшие чулки  с силиконовой кружевной резинкой, которая лично меня очень заводит, и темно-фиолетовый корсет, сильно приподнимающий грудь, делая ее похожей на свежеиспеченные булочки, кстати, о булочках, сзади я также смотрелась неотразимо! Не хватает лишь каблуков! У меня также имелась пара шпилек, которые были настолько высокие, что я еще ни разу не нашла им применение, что ж, сегодня у них наконец будет шанс! Я бережно отложила приготовленную мною одежду, а сама натянула джинсы и белую блузку, с полупрозрачным верхом до выреза груди. Звонок в дверь застал меня перед зеркалом, когда я закончила с последним локоном. Я подошла к двери  и посмотрела в глазок, да, я учусь на своих ошибках! И вот, Мартин переступает порог и, одной рукой приобнимая меня, говорит:

— Здравствуй, любовь моя! — он начинает  разуваться, протягивая мне пакет с шампанским, клубникой и рафаэллками. Как мило, я даже задумалась, нормально ли будет сочетаться мой вызывающий наряд с такими безобидными, по-детски трогательными вкусняшками.

Мартин был явно в романтическом настроении, он нетерпеливо покидал ботинки и, обняв меня за талию, без лишних церемоний сопроводил прямо в спальню, раскладывая на тумбу нашу вкусную прелюдию. Он горячо дышал и быстро начал говорить:

— Хорошо выглядишь, как всегда, любимая! Я, наверное, весь вечер ждал встречи с тобой!

По началу, меня напрягало, когда он произносил «любовь моя» или «любимая», но абстрагировавшись от посторонних мыслей, я даже поверила в эти заманчивые прозвища, которые особенно приятно выговаривал Мартин. Я же называла его только по имени, ни к чему все эти «зайка», «котик», «солнышко». Всякий раз, произнося вслух волнительное «Мартин», я невольно начинаю возбуждаться. На нем были серые брюки и темно-синяя кофта, из-под которой выглядывал голубой воротничок рубашки. «Милый, ты меня балуешь! Никогда не видела тебя в рубашке, все в футболке да в футболке!». Мартин прошел на кухню и начал открывать шкафы.

— Ты не это ищешь? — я держала в одной руке два бокала для шампанского.

— Угу, их…  — он подошел ко мне и потянулся за бокалами, но я быстро подняла их вверх, подставляя взамен свои губы.

— А что мне за это будет?

— Не буду тебя наказывать.. может быть. — Он повторил попытки взять у меня из рук бокалы, но я опять опередила его, кладя руку себе на талию и прижимаясь к его груди так близко, что наши губы не находят другого выбора кроме как поцелуя. Он целовал меня, и пока моя рука держала над нами бокалы, он стал задирать мне блузку. «Эй, это не по сценарию!».

Я отодвинулась от него, игриво показывая пальцем «нет».

— Что такое, Мартин? Потерпи хоть немного, ты только что пришел!

Это был вызов! Он начал вжимать меня в стену, страстно напирая:

— Зачем ждать, когда мы оба этого хотим... — он начал лобызать мою шею, приближаясь к зоне декольте и по-собачьи носом стал стягивать кофточку с плеч.

Мне стало щекотно, и я попыталась отодвинуть его кудрявую макушку.

— Ахах, ну все, перестань. Мне нужно в дамскую комнату…

Он, наконец, отстал от меня и тяжело дыша вырвал из моей руки пресловутые бокалы и пошел в спальню. Я же тайком сорвала с себя джинсы и мигом преобразилась в раскрепощенную куртизанку! Неслышно приоткрыв дверь спальни, я увидела сидящего на кровати Гора, откинувшегося на руки. Я старательно выставляла одну ногу перед другой, сильно виляя бедрами. Первые пять секунд он меня не замечал, а потом на его лице появилась довольная чеширская улыбка, а руки потянулись в моем направлении, несдержанно шевеля пальчиками.

— Ммм, Ксюша, ты меня не перестаешь удивлять... — он заерзал, готовый, что я сейчас сяду ему на колени. Как же сильно я возбудилась от своего наряда и от того, с каким животным взглядом он на меня смотрел. Легонько запрокинув его голову, я запустила руки в беспорядочные кудри, а сама потерлась об его раздвинутые колени. Руки Мартина настоятельно призывали мои бедра не останавливаться. Он повалил меня на кровать и снова наградил удивительнейшей насыщенной страстью ночью, клубникой, шоколадом и дорогим шампанским.

Утро было не менее приятным. Я проснулась от того, что Мартин неуемно пытался просунуть свою руку под мою спину и насильно перетащить меня на свою сторону кровати… Он неразборчиво пробубнил:

— Девочка моя....

И затем, закутавшись моими волосами, засопел мне прямо в ухо. Я ощутила, что выспалась, но двигаться не хотелось. Я трогала его руки и легонько массировала плечи, от чего Мартин очнулся:

— Во-во, давай, милая, — он перевернулся на живот  и с закрытыми глазами пальцем стал указывать куда-то за собой,—  а садись мне на спину и продолжай!
Я послушно приподнялась, укуталась посильнее одеялом и расположилась у него на пояснице. Не люблю делать массаж, у меня быстро устают  руки и мне тяжело принять решение остановиться, так как я прекрасно понимаю, как это разочарует моего «подопечного». У Мартина была ровная, довольно мышечная спина, с маленькими ямочками  у поясницы. Все же мне добавляло особое удовольствие, и даже некий задор видеть его родной затылок сверху. Его голова была повернута на бок, глаза закрыты, я посчитала про себя до десяти, и не выдержав, больше опустилась к его лицу, уцепив губами его нос.

— Ты все, Ксюшенька? Дай мне тогда перевернутся и посмотреть на свою девочку.

«Мм «на свою девочку»! Как звучит то! — я улыбнулась и растянулась вдоль его спины».
Мартин зашевелил бедрами:

— К-сю-ша...

Я легла на подушку и внезапно меня осенило: как же славно иметь хорошую фигуру, позволяющую тебе надевать чулки и вытворять ужасные вещи, что мы вчера и делали, без вызывающих ужас мыслей "Надеюсь, он не видит меня в темноте, я голая!".  Это конечно стоит тех страданий, когда, например, спускаешься на эскалаторе в метро, а перед тобой стоит мужчина с большущей булкой, издаваемой божественный аромат, а ты при этом голодная и совершенно несчастная знаешь, что придя домой насладишься очередным  салатиком и апельсинчиком на десерт. Ну, раз это приносит столь сочные плоды, я готова себя изводить
дальше.

Мартин, не моргая уставился на меня. Я поежилась:

— Что?

— Ну, ты конечно... да... — он начал удивленно качать головой и вытягивать губы.—  Вот не думал, что так плохо разбираюсь в людях...
Во мне заиграли нотки тревоги «А что если он знает о Дейве...». Но я сразу отмела все подозрения и внимательно посмотрела на Мартина, тот с каким-то загадочным одобрением продолжал:

— Ты сама-то давно в курсе, что ведешь себя в постели как опытная проститутка? По тебе ведь совсем не скажешь, такая пай-девочка!— он рассмеялся, а у меня чуть поднялись  уголки губ на румяных щеках.

 Раз он заговорил на такую тему, у меня созрел вопрос:

— Мартин, ты читал мои заметки в телефоне?

— Я? Что? В каком телефоне, поподробнее… — он занял удобную позицию, опершись на локоть.

— Помнишь, еще тогда в Санта-Барбаре, я оставила свой телефон, а ты мне его принес, написав в заметках адрес ресторана…

— Да-да-да, припоминаю! Таааак… И что?

— Ты читал другие мои заметки?

— Хм, другие заметки… Ты долго думала над этим вопросом? — он с застывшей улыбкой не отрывал от меня глаз, — Так, заметки. Другие…— он тер над верхней губой, а я продолжала ждать ответа, — ... Это ты про те заметки, где написала, как страстно хочешь меня? Тогда да, извини, не удержался, —  он расхохотался.

— Ну, Мартин!! — недовольно протянула я. — Ну ты и.. ну ты и сволочь! – я тоже рассмеялась.

— Да, ахах, да, прости меня! Зато я точно знал, на какие кнопочки нажимать.

Он поцеловал мое плечо и сладко зевнул, вызвав у меня желание растянуться...

— О, все тело болит, как после тренажерки, — я принялась растирать бедра и двигать шеей.
Подняв одну ногу вверх, я заметила на колене два маленьких близко расположенный друг к другу синяка и сокрушено закричала: «Ну, супер! Теперь о платьях можно забыть на пару недель!».

Гор от души рассмеялся и поднялся с постели. Через двадцать минут мы  встретились с ним у холодильника. В предвкушении самолета мне хотелось собрать сумки и начать привычную мне панику, никак не хотелось готовить завтрак... Но как будто специально прозвучал вопрос:

— Что на завтрак? — не обнаруживши на столе ничего вкусного, Гор продолжал верить, что  сейчас из ниоткуда я появлюсь с подносом еды.

— Мартин, мне нужно быть в аэропорту через три часа. Давай не заморачиваясь приготовим омлет?

— Ксюш, ты так говоришь, будто я настаиваю на запеченных лягушачьих лапках! Омлет так омлет...

С голодухи любой продукт покажется фуа-грой. Так, на ура пошел и зеленый омлет с горошком и брокколи. После завтрака Мартин упал на кровать, включая телевизор. Что-то подсказывало мне, что он не собирается уходить....

— Ну, Мартин! Мне скоро выходить!

— Я тебе мешаю? — он обескуражено оглядел комнату.

Я не смогла ответить «да».

— Нет, конечно же, нет, дорогой, но я буду собираться.

— Собирайся,—  он уставился в ящик. Показывали  «Алису в стране чудес», на которой 
Мартин и завис.

«Ну вот, думала включить музыку и  хорошенько еще раз возобновить в памяти ночь, укладывая вещи".

Я уже начинала волноваться, сумки стояли у дверей, и я одетая, накрашенная, готовая к выезду загородила Мартину экран.

— Да? — он посмотрел на меня, будто я просто так сейчас носилась по квартире, собирая свое барахло.

— Ну, мне пора, тебе, наверное, тоже.

Он встал и бодро вздохнул,  натянул свитер и под моим четким наблюдением принялся надевать обувь.

Я изнеможденно прикоснулась к входной двери, перелет с каждый секундой растил во мне панику, я как могла пыталась развеять ее:

— Ты сейчас куда?

— В аэропорт!

Я мигом очнулась:

— Как?? Ты собрался провожать меня?

— Не понимаю, что такого невероятного я сказал, — он расправился со шнурками и открыл дверь.

В лифте позвонил Дэвид, с расспросами готова ли я лететь и с пожеланиями приятного
полета.

У дома нас ждал привычный Мерседес, на первом сидении которого сидел рыжий телохранитель Дэвид. Он помог мне с сумками, и мы с Мартином залезли на заднее сидение. Меня охватило оцепенение. Мартин хлопнул дверью, и я оказалась между Гэаном, решившим сделать мне сюрприз, и Мартином, с которым я провела ночь!

Вот же черт... Мы с  Мартином смущенно захихикали, а я не придумала ничего лучше как с наигранной удивленной улыбкой воскликнуть: «Дэвид! Что ты тут делаешь? Вот это да!».
Дейв так сильно ждал моей реакции на свое внезапное появление, что не обратил внимания на мою скверную игру.

— Я знал, что ты обрадуешься! – он победоносно сжал кулак, хихикая, прикоснулся к моему лицу носом. – Малышка, я не мог не приехать!

«О нет, только не это! Пожалуйста, Дэвид, давай без всяких «малышек», «деток», «куколок»!». Мартин навязчиво кашлял.

Машина тронулась, а Дейв удивленно приподнял одну бровь:

— А что ты тут делаешь, Мартин?

Мартин посмеялся и развел руками, он не смотрел на Дейва, а его взгляд был прикован к полу:

— Сам не знаю.. Хаха!

Срочно нужно было взять положение в свои руки, и я глупо соврала, затыкая Мартина и кладя руку ему на плечо, обращаясь к Дейву:

— Представляешь, я опять оставила у вас свой телефон! – я пожала плечами и мои глаза стали стеклянными, я ожидала, что он ответит «Ты лжешь!» и поэтому почти приготовилась быть пойманной.

Но Дэвид спокойно принял мою ложь за чистую монету. «Неужели, выкрутилась!». Я многозначительно посмотрела на Мартина, когда Дейв отвлекся на вид из окна: «Смотрите! Конная полиция! Да как много, что тут случилось? Может у них парад?». Мартин усмехнулся и прикусил губу. Далее, Дэвид стал узнавать у Гора его дальнейший план действий по приезду в Калифорнию. Подъезжая к аэропорту, оказалось, что все это время Мартин держал меня за руку, нас скрывали расстегнутые куртки, а с другой стороны Дэвид положил свою руку мне на колено! «Прекрасно! – с саркастической улыбкой заметила я».

— Пришло время прощаться с вами, ребята! Вы клевые! – я держалась от них обоих на расстоянии.

Ситуация была не из простых. Я видела, как Дейву не терпится накинуться на меня, мне же хотелось, чтобы мы остались вдвоем с Мартином, Мартин же как всегда оставался слишком холодным, чтобы что-то прочесть по его лицу. Я снова развела руками:

— Нууу… Пока! – я скромно улыбнулась и неуклюже помахала, ожидая ответа хоть от кого-нибудь.

Дейв начал первым, он подошел ко мне:

— Ксюшенька, сегодня вечером встретимся в скайпе! Поняла?

— Да, Дэвид! Хорошо, — мы сухо чмокнули друг друга в щеки.

Дейв отошел от меня и мы оба обратились к Мартину. Тот нерасторопно чуть приблизился и издалека добавил как будто к речи Дейва:

— Ну да, ты пиши! И… удачно долететь!

Я не сдержалась, и первая подошла к нему, мы вяло обнялись, Мартин тихо прошептал: «Я позвоню, как ты долетишь, любовь моя!». Когда я оторвалась от него, то отметила, что слишком долго смотрю на Мартина, в то время как Дэвид все еще надеялся на прощальный поцелуй.

Оказавшись, наконец, в самолете, я была счастлива, что все, наконец, закончилось! «Это было ужасно! То никто, то все сразу!». Тут я опомнилась от этой своей внезапной радости и вспомнила, что «О Боже! Я же в самолете! Я ведь боюсь!».
Меня встретил Чарли с милым букетов карликовых белых роз. Знает, как меня подкупить! Я погладила его по голове, а он по-отечески обнял меня. Вдруг я поняла, что что-то меня смущает:

— Чарли что с тобой? Парикмахеры устроили забастовку? – я рассмеялась.

— Хаха, ты об этом, — он провел рукой по своим кудряшкам.

— Да! Ты так зарос!!! Помнишь того повара из «Рататуя»?

Мы оба расхохотались.

Чарли олицетворял для меня какую-то параллельную реальность. Та жизнь, которую я ежедневно провожу на кухне, а по вечерам у него дома или в баре с общими друзьями кардинально отличалась от другой жизни с Депеш Мод. Да я даже веду себя по-другому, становлюсь сразу какой-то податливой. Но мне это нравилось, Депеш Мод не смогли бы мне заменить эту размеренную форму жизни, они являлись, как выразился когда-то Дэвид, некой изюминкой для меня. Это работает по принципу – хорошего понемногу, иначе это будет разрушать тебя, в таком темпе невозможно существовать, точнее, существовать то можно, жить – нельзя! Слишком много страстей произошло за последнюю неделю, теперь буду снова расслабляться под несмелыми взглядами Чарли.
Началась рабочая неделя. Я быстро привыкла ко всем этим счастливым бронзовым людям с белоснежными зубами и спортивными телами. Мартин исправно звонил мне через день, Дэвид также выходил на связь по видео прямо из студии. Иногда на заднем фоне я могла видеть Мартина, Дэвид отодвигался от экрана и говорил:

— Март!! Помаши ручкой!

Господи, в такие моменты мы с ними какая-то неразлучная шведская семья! Я смущенно улыбалась Гору и повиновалась Дейвиным: «Ксюш, тебя это тоже касается!».
Гэан снова начал меня обрабатывать, чтобы в марте я снова приехала в Нью-Йорк. Он хотел, чтобы я присутствовала на их первом выступлении шоу Дэвида Леттермана, где группа исполнит пять новых песен. К слову о новом альбоме. Он был замечательным, без прикрас! Я влюблялась в одну песню за другой. Я долго привыкала к «Little Universe», но и она зацепилась у меня в голове. Жизнь приобретает совершенно иные краски, когда впервые начинаешь слушать альбом. Прослушивание превращается в несколько неземной момент, так как чувства смешены, а песни еще незнакомы. Когда я включила Delta Machine и услышала слова и музыку песен, то, как обычно затаив дыхание пыталась не оценивать композиции. С тревогой я вслушивалась в музыку: «А вдруг мне не понравится… Нет, вроде бы все хорошо. Да все отлично! Вот этот момент особенно хорош, в будущем буду от него без ума!». В первый раз песни ненадолго задерживаются в голове и дойдя до последней я не могу вспомнить мелодию ни одной из них, лишь помню что какую-то я выделила для себя больше, чем другую. Вся прелесть заключается в том, что если альбом действительно хороший, то я прохожу весь день с желанием повторно окунуться в композиции. Еще постоянно не покидает чувство, что это не Депеш Мод. Признать создателями песен Депеш Мод я могу лишь с третьего прослушивания. И потом начинается тоже очень интересная вещь. Первым делом я выдвигаю сумбурную оценку альбому в целом, а потом  ходишь, весь день напевая сначала «Soothe My Soul», затем через пару дней ты не можешь ни дня прожить без «Heaven» и через две недели ты заслушиваешь альбом до дыр. Иногда мне приходится насильно вынимать из ушей наушники и говорить себе: «Хватит пока! А то реально же до дыр…!». Каждый вечер, после окунания в атмосферу Delta Machine я испытывала чувство невообразимой гордости за ребят! Думаю, что через несколько лет, когда у меня в очередной раз спросят какой мой любимый альбом, я больше не буду задумываться и перечислять все подряд, добавляя «Да все альбомы супер!», нет, теперь я с уверенностью могу сказать, что это Delta Machine!
Вчера Мартин прилетел на неделю домой. Я не тревожила его в первый день приезда, пусть проведет время с семьей и с … с Керри! Совсем забыла, что существует Керри!

Сегодня в «Англез» мне было особенно грустно! Никак не терпелось увидеть Гора, но я была вынуждена не звонить ему первой! «Снова!». И о да, он позвонил.

— Здравствуй, любовь моя! Хотел зайти сегодня к тебе на работу, а потом вспомнил того сурового парня за кассой и решил тебя предупредить…

— Правильно сделал! Приходи вечером, вместе сходим куда-нибудь?

— Ой, даже не знаю, насчет вечера… Я постараюсь освободить пару часов.

«Ну вот! Всего каких-то пара часов, разве это сравнится с целыми долгими ночами в Нью-Йорке?».

Я выглядела невеселой, Чарли всячески выпытывал, что произошло, но я молчала как партизан.

— Все хорошо!

Почему все так? Я надеялась, что как приедет Мартин, мы будем часто встречаться, гулять, ночевать друг у друга. А в итоге за неделю мы встретимся дай Бог хотя бы раз.
Мартин последовал моему совету и пришел к девяти часам вечера. Он не звонил и не напоминал о себе, я догадалась сама по раздраженному выражению лица Чарли. Ровно в девять я сорвала с себя фартук, распустила волосы и побежала к Мартину, который ждал меня на улице.

— Добрый вечер, мужчина, не желаете составить мне компанию на этот вечер? – я изменила голос и подкралась к нему сзади.

Мартин улыбнулся и притянул меня за руку к своим губам.

— Желаю!

Мы рассмеялись, я взяла его за руку, и мы пошли по темной улице.

— Ксюш, кто этот парень? Которому ты явно не даешь покоя…

—Чарли? Чарли.. он… славный парень. И ты прав, я нравлюсь ему.

— А он тебе?

— Мартин, перестань, ты и сам прекрасно знаешь о ком я думаю днями и ночами…

Мартин горделиво засунул руки в карманы и продолжил:

— Расскажи о своих отношениях… Мы никогда не затрагивали этой темы… Мне хочется знать!
«Без проблем!».

— Мартин, я расскажу, только сначала давай определимся, куда мы идем! У меня замерзли руки!

Мартин озабоченно сунул мою руку в себе в карман и ответил:

— Мы сейчас поедем ко мне! Я покажу тебе, где живу!

У Мартина был большой дом с бассейном. Честно говоря, я рассчитывала на что-то более роскошное. В доме было много комнат. Несколько спален для гостей, три отдельные спальни для его детей. Все стены были светлыми, даже как-то скучно, повсюду были белые оттенки. Интерес у меня вызвала комната с гитарами и роялем.

— О да! Да! – я подбежала к заветным гитарам Мартина, вожделенно протягивая к ним свои руки. – Мартин, вот о чем я мечтала…!

— Хаха, о моих гитарах? Да брось!

— Нет, я серьезно, гитары и вся эта комната… Это же святые святых Депеш Мод! Ты не против, если я здесь обследую каждый уголок?

У меня буквально чесались руки, как здесь было много всего интересного. На столе был бардак из разных дисков, бумажек, тетрадей. Я тихонько открыла одну из них, на что бурно отреагировал Мартин:

— Не надо это трогать, — он прикрыл тетрадь, добродушно добавив, — не надо, любовь моя! Пойдем со мной, — он взял меня за руку и подальше отвел от стола.

— Что там такое было? – меня очень заинтересовало, что скрывает Мартин.

— Ничего интересного…

— Ну, Мартин! Я не успокоюсь! – я убрала из его руки свою руку и скрестила их у себя на груди.

Он замолчал и неожиданно пропел с вопросительной интонацией: «There's only one way to soothe your soul (Есть лишь один способ успокоить твою душу)?».

Я засмеялась и ответила:

— Да!

— Ахах, Ксюш, там разные наброски песен, когда я сочиняю я записываю много песен. В альбом попадает одна четвертая из всех моих сочинений… Идем, — он снова взял меня за руку и мы подошли к гитарам.

«Какие гитары!!? Нет, конечно, как это какие гитары? Очень хочу, чтобы Мартин сыграл, рассказал, показал.. Но! Как мне теперь спокойно спать, зная, что при желании Депеш Мод были бы в силах выпускать новый альбом каждые пол года! Боже мой, никто даже не услышит этих песен, — я задержалась где-то во Вселенной своих размышлений». В это время Мартин старался произвести на меня впечатление. Он доставал одну гитару за другой и рассказывал, где он ее приобрел. Я получала истинное наслаждение от вида Гора с гитарами в руках.

— Сыграешь мне?

Ему не требовалось дополнительное напоминание, он, не раздумывая, взял одну из гитар и начал что-то наигрывать. Стоит ли говорить, как это было замечательно? Я его захотела, немедленно! Как только он закончил, он не поднимал на меня голову, а скромно ждал аплодисментов. В итоге, я убрала от него гитару и придвинула его к роялю, расстегивая ему ширинку и занимая его рот своим языком.

Исполнилась одна из моих больных фантазий! Сделать это там, где рождались песни Депеш Мод, прямо на рояле. Вспомнив, что Мартин не хотел бронировать на нас двоих свой вечер, я  боялась, что он попросит меня вернуться к себе домой, но этого не произошло. Вместе мы встретили еще одно славное утро. Я собиралась на работу, когда услышала как Мартин говорит с Керри по телефону. Он был так мил с ней, сколько любви в его словах. Мне стало не по себе. Я постаралась заглушить его голос шумом фена. Но когда я закончила, то убедилась, что Мартин продолжает сыпать на нее трогательные признания. И тут я почувствовала, что что-то острое со всей силой вонзилось мне в сердце. У меня заледенели руки, я схватила свою сумку и бросилась вон из дома Мартина Гора. Мне хотелось плакать. «А ты что думала? Она никуда не делась, он любит ее, а с тобой только спит…». Сама мысль, что он улыбается и дарит комплименты кому-то еще, причиняла мне недюжую порцию мучений! Всегда есть тонкая грань между удовольствием и страданиями, а в нашем случае это разграничивается простой реальностью, а реальность такова, что Мартин встречается с Керри, и на их отношения я никак не влияю. Не успела я дойти до «Англез» как позвонил Мартин:

— Что такое? Ты где? Даже не попрощалась!

— Ты был занят, — я ответила настолько угрюмо, что на его месте  положила бы трубку.

— Ммм, слышу... Все понятно. Да, мне звонила Керри…

Я злилась на него, хотя понимала, что в данной ситуации не имею на это никакого права. Ведь она – его законная женщина, а я – любовница. «Любовница? Выходит да». Это я, я являюсь главным злодеем их истории, мешающим двум любящим сердцам. Постоянно совращая Мартина, я, таким образом, ударяю по Керри!

Мартин с Керри первыми прилетают в Нью-Йорк. Я была твердо намерена никак не соприкасаться с Гором, хотя бы то тех пор пока рядом Керри. Никак! Совсем! Даже лишний раз общаться с ним не хочу! Я чувствовала себя особенной, что одна из немногих иду на первое шоу Депеш Мод в этом году. По моему прилету, как ни странно в городе ничего не поменялось, меня встречал все тот же рыжий Дэвид, все те же вечно торопящиеся люди в серых плащах. Но с тем же, была подавлена, что в Нью-Йорке больше нет того Мартина, который мог бы в любой вечер приехать ко мне домой. Но есть Дейв, который проводил ежедневно добрый час у меня в квартире. Кристиан привез на шоу свою новую девушку Джеки, которая за всех решила, что за день до Леттермана мы все должны подняться на Статую свободы. Джеки приобрела семь билетов для группы. Их распределили, конечно, между самими Джеки и Кристаном, Керри быстро ухватила себе два, я тоже не была на верхушке Статуи, поэтому без сомнений шла я, которая как раз обитала в студии во время раздачи. Все по парам, прям какие-то парные свидания с пятым лишним колесом в роле меня! Разумеется, Дейв меня не оставил. В итоге мы пошли вшестером.

На пароме, Дейв был счастлив, что, наконец, может спокойно выделить на меня несколько часов. Мы стояли у самого носа, и он всячески старался согреть меня своими руками и ногами, вплотную прижимаясь ко мне. Мне было некомфортно, от того, что Керри вывела недовольного Мартина к нам, Он вообще был против поездки, видимо Керри все-таки мало-мальски загнала его под каблук. Дейв не обращал на них внимания, постоянно развлекая меня историями, как прошла его неделя. Я узнала, что недавно, когда дети были на учебе, а Дженнифер на работе, он скучал, ожидая меня в скайпе, и в одиночестве съел целую коробочку пончиков с творожной начинкой.

— Мне было так стыдно, ты даже не представляешь! Будто бы я в одну глотку выдул бутылку коньяка! Ахаха! Да… Просто я нервничаю и потому хочу вечно чего-нибудь схомячить…. А мне нельзя, я должен хорошо выглядеть! И от этого хочется нахомячиться по самое «не хочу».

Я усмехнулась, наконец, поняла, кого он мне напоминает – добродушного милого хомяка! Точно! Дейв щекотал мне ухо своими губами, я всячески пыталась увернуться, но у меня плохо выходило хотя бы вообще пошевелиться из его жестких рук. Приближаясь к Статуе свободы, я была шокирована ее красотой! Ветер обдувал мои волосы, сзади стоял Дейв, статуя освещалась огнями и мы все ближе и ближе приближались к ней. Мое настроение резко изменилась, когда к нам подошла Керри и положила руку на Дейва:

— Ну что ты волнуешься перед завтрашним днем? Все не могу к тебе подойти, поболтать нормально!

«Это возмутительно, — насупилась я, сильно изображая приветливость на своем лице, — она ничего не перепутала? Убрала свои руки от Дэвида!».

Она продолжала, внимательно кивая головой на ответ Дейва, потом отвлеклась и притянула Мартина за рукав, типа «Хватит стоять там одному!».

Мне было наплевать на него, пусть видит нас с Дейвом, ну и что? Гэан не разжимал объятий, ему самому было холодно, и я чувствовала, как его колено дергается и прижимается посильнее к моей ноге максимальной площадью. Я не смотрела на Мартина, а потом мне показалось, что он и сам ни разу не взглянул в мою сторону, и я решила подтвердить свои догадки. Все верно! Он всякий раз отводил глаза и пытался смотреть на Дэвида как-то вверх, чтобы даже на боковое зрение не попала я.   

Мы не пошли в музей, а сразу поднялись на корону, с которой открывается обширный вид на нью-йоркскую гавань. Мартин то и дело сюсюкал с Керри, они оба вели себя как во время медового месяца. Меня это раздражало, я ревновала, мне хотелось одновременно и ударить его и убежать, чтобы разрыдаться. Каждый их поцелуй, который случайным образом мне приходилось наблюдать, вбивал в мое раненное сердце ржавый, кривой гвоздь. Как же больно, хочу домой, зря я согласилась на эту экскурсию.

Вечером, придя домой, я никак не могла оправиться. «Залить глаза, что ли кислотой! Они слишком много сегодня видели! Бррр!».  Я не хотела плакать, так как мой мозг усиленно изобретал дальнейший план действий. Не придумав ничего изощренного, я написала Мартину сообщение: «Перезвони мне, как сможешь». Он смог незамедлительно:

— Да, Ксюш?

Черт, я еще не придумала речь! Я должна поставить его перед главным фактом, что он делает мне больно.

— Мартин… я… мы.. мы сегодня не смогли поговорить… — я обдумывала каждое слово, произносила и понимала, что говорю не о том, что хотела сказать.

Он меня перебил, повышая голос:

— Да? Хм, странно, интересно, почему же это… Может потому что ты была занята обрабатыванием Дэвида? Я реально не подозревал, что вы спите! И ведь спрашивал у тебя, а ты говорила, что ни-ко-го, кроме меня нет…
От такого неожиданного поворота я замолчала, хотелось бросить трубку и перезвонить, как сформулирую точную речь. Но я ответила:

— Спим? Мы с Дейвом! Да ты с ума сошел, Мартин, за кого ты меня принимаешь!

— А как это у тебя называется? «Хорошо» дружим?

— Мартин!

— Он у тебя?

— Нет! Хватит на меня кричать…!

— Я сейчас приеду поговорить с тобой…

Он положил трубку, а я еще около минуты не убирала ее от уха с мыслями: «Ну и ну! Позвонила, чтобы обвинить его, а в итоге сейчас он приедет, чтобы лично присудить вину мне!».

Я открыла дверь Мартину и он, не разуваясь, медленно прошел в гостиную, сел на диван, запрокинув ногу на ногу, и вопросительно уставился на меня. У меня встал ком в горле, прям как у доски, когда не знаешь правильного ответа, но должна, хотя бы, попытаться что-то сказать. Я начала:

— Мартин… ты…

Он тут же перебил меня и без остановки начал говорить, постоянно размахивая прямой ладонью:

— Ты уж меня прости, но я никогда не скрывал, что имею девушку! Я никогда ничего конкретного тебе не обещал! Ты мне нравилась, очень, я думал, что в тебе есть как раз то, что я люблю, но так редко встречаю в женщинах – непорочность, чистоту. Потом, когда ты показала себя столь жаркой в постели, то понравилась мне еще больше! Сочетания «белого» и «черного», зато какого «белого» и «черного» меня просто околдовали! Да и вообще, что мне оставалось делать? Ты была такой решительной, что я попросту соблазнился. И вдруг, представь мою реакцию сегодня, когда я вижу, как мило вы воркуете с Дейвом! Как это по-ни-мать!?

— Я могу снова повторить, что у меня с Дейвом ничего нет… и еще…

— А у него с тобой? – Мартин нетерпеливо сглатывал слюну.

— И у него! У него вообще-то жена и дети…

Мартин иронически улыбнулся и отвернулся от меня, кусая ноготь.

— Мартин, ну прости *какое еще прости?*, я не врала, когда говорила, что ты у меня один,
- я невольно села к нему на диван и взяла за руку.

«И это по-твоему исполнение твоего плана? Значит вот оказывается, какая была задумка? Браво, Ксю, снова сдалась!». Убедившись, что Мартин немного отошел, я хотела наконец заговорить о себе:

— Знаешь, как мне сегодня было тяжело наблюдать за вами…

Он все еще смотрел куда-то в бок и его глаза сосредоточенно бегали:

— Стой! Ага! Вот я дурак, — он приложил руку ко лбу и посмотрел на меня, — этот его приезд за тобой в аэропорт! Дейв и ты! Черт, да, тебе не совестно мне продолжать врать!
Мне стало неприятно, что он кидается на меня с упреками, и я должна оправдываться тогда, когда он перед моим носом милуется с Керри! А ведь я все это время мучительно не перестаю любить его одного! Я поджала колени и, спрятав голову под руки, расплакалась, сначала тихонько, а потом из глаз хлынул целый океан моих переживаний:

— Как ты можешь так жить? – я всхлипывала через каждое слово. – Любить ее, а спать с другой?

— Я мужчина! Ты хотела отдать мне свою любовь, не прося ничего взамен. Меня это устраивает! И потом.. перед тобой невозможно было устоять, вот тут я каюсь, виноват. Я не хотел на тебя орать, так вышло, накопилось. Мне стало неприятно, как будто, знаешь… как будто тебя в чем-то притеснили, как будто покусились на твое, в то время, когда ты еще не успел этим насладиться…

Его слова совершенно выбили меня из равновесия:

— Я, по-твоему, вещь? А я живой человек, Мартин, с которым ты поиграл и выбросил, как мусор!

— Ксюш, ну не утрируй! – он встал напротив меня и засунул руки в карман. – Если бы не сегодняшний инцидент, то этого разговора и не было бы, мы так же продолжали бы с тобой встречаться! У меня и в мыслях не было списывать тебя со счетов…

— Перестань! Что ты говоришь, ты хоть слышишь себя? Какая же я дура! – пропищала я и с новыми силами стала заливаться слезами. – Я больше не хочу так, не хочу страдать, не хочу гадать, когда ты выделишь для меня минутку, не хочу ревновать…
Он присел на корточки возле меня и положил свои руки мне на колени. Я отчаянно откинула их и эмоционально продолжала:

—… не хочу плакать больше! НЕ хочу… любить тебя… — эти слова прозвучали для меня как неким следующим пунктом в моем жизненном плане. Я замолчала и подумала, что и вправду «не хочу».

— Но, я, правда, надеялся, что ты не откажешь мне хотя бы иногда видеться в туре. Думал, что мы могли бы встречаться и потом, после тура, когда снова все устаканится…

Мне захотелось копнуть в этом вопросе глубже:

— То есть ты официально предлагаешь мне роль любовницы? – я медленно подняла голову и посмотрела на него.

— Да, так! Регулярный секс, я мог бы тебя полностью обеспечивать… Ты бы ни в чем не нуждалась! Ты же любишь меня, поверь, я бы платил тебе бы той же монетой! Ты такая молоденькая, думаю, что ты ничего не потеряешь, как раз наоборот, наберешься опыта с…

— А как же семья? Раз ты такой собственник, то вряд ли позволишь мне иметь личную жизнь…

— Я не смогу быть твоей личной жизнью?

Мне стало смешно. У меня истерически задрожали губы:

— Ха! Мартин! Я хочу детей, заботливого любящего мужа! Ты об этом не думал?  Не могу стать твоей собственностью?
В это мгновение Мартин показался мне жалким. Он относился ко мне настолько потребительски, что мне стало противно его присутствие. Я встала и серьезно посмотрела на него:

— Уходи! Прошу уходи, Мартин! Я не могу даже смотреть на тебя!

Он развернулся и пошел к выходу, проговорив в воздух:

— То, что не прозвучало вслух, нельзя отрицать…!

Он оказался на лестничной площадке и не успел он обернуться, как я закрыла перед ним дверь. Растрепанная и зареванная я трясущимися руками набрала Дэвида:

— Дейв! – мой голос, звучал страшно, будто я изнасилованная сижу в какой-то яме и моя последняя надежда – Дейв, в принципе в моем сравнении есть доля правды! 

— О господи! Что случилось? Ксюш, ты где, я приеду!

— Дэвид… — я снова не смогла продолжить и захныкала.

— Ты дома? Я выезжаю…

— Мне так плохо! Да, я очень сильно хочу, чтобы ты приехал… Дэвид я хочу чтобы ты
остался на ночь, это возможно?

— Да, я останусь с тобой…

— Я люблю тебя! –  неожиданно для самой себя сказала я.

— И я… давно… — он намерено не договаривал предложение.

В трубке послышался голос его жены: «Ты куда?». Дейв крикнул ей: «Потом объясню, это важно!».

Дэвид он такой, он как Чарли, никогда не оставит в беде, всегда придет, если будет мне сильно нужен. Я сидела перед раковиной и обмывала лицо и руки ледяной водой. Отек с лица сошел, только глаза были красными, но это не так страшно. Я все больше повторяла про себя фразу, которую сказала Мартину: «не хочу любить…», я убеждала себя в ее неоспоримой пользе. «Поиграла и хватит! С этой больной любовью покончено!».

В Нью-Йорке к этому времени по всему городу были жуткие пробки. Я не ждала, что Дэвид примчится за секунду, но его не было уже около часа. Мартин то и дело присылал мне сообщения: «Завтра еще раз поговорим!», «Не злись! Я немного не правильно все объяснил…», «Ложись спать и не злись на меня», «Я тебя целую крепко-прекрепко!». Я не отвечала, сидела на кухне и, глядя на мигающие фары, ждала своего Дэвида. Мне нестерпимо сильно хотелось видеть его, стоящего передо мной! Он сказал, что любит меня, давно! Пускай сегодня все случится! Буду хоть и падшей, но счастливой женщиной! А потом уеду в Санта-Барбару! С Мартином я разобралась, хотя все-таки надеялась на более лучшее продолжение, ну а с Дэвидом все прозрачно! Пускай я буду у него не единственная! Он тоже может быть у меня не один, он милый, горячий, добрый, да он просто замечательный и к тому же такой красивый! Дэвид всегда будет от меня далеко, это будет добавлять особую сладость нашим редким свиданиям. С ним всегда спокойно и он умеет не только принимать любовь, но и отдавать ее, отдавать ее без остатка женщине, с которой целуется, которую называет «любимая». Я окончательно решила сегодня отдаться Дейву! Неважно поступаю я так от отчаяния или нет. Знаю, что чтобы перейти на другой этап нужно что-то менять!

Начался дождь, холодный, весенний дождь. Я с беспокойством понимала, что Дэвид давно мог бы уже прийти! «Может все-таки длинная пробка?». Десять минут назад я послала ему сообщение, а он до сих пор не ответил. Я набрала его номер. «Ничего кроме гудков». «А не мог он оставить телефон дома? Да нет, навряд ли, я же четко слышала, как он выходил из дома… Может ненароком обронил или оставил в такси..». Я набрала его номер еще раза три, но в трубке раздавались унылые гудки. Я тяжело вздохнула. «Что же это?».

Прошло еще полчаса. Мне непроизвольно пришла в голову картина, как я сидела и ждала Мартина час, два, три, пять, а его все не было и не было. Но тут другое! Дэвид не умеет врать и уж явно он не свернул от моего дома на полпути. «А вдруг у него что-то случилось и ему пришлось срочно вернуться домой?». Мартин больше не писал мне и потому в голову лезли дурацкие мысли: «А что если Мартин позвонил Дэвиду и все рассказал, в самых ужасных красках обрисовал наш любовный треугольник?». Я быстро вычеркивала из головы всевозможные глупые догадки. Я все обходила самый главный пункт в моем вымышленном списке предположений: «А вдруг случилось что-то страшное… с ним…». Я сглотнула слюну и мои руки показались мне ледяными, когда я ненароком чуть не приняла эту мысль. «Мне все равно некому звонить, не Дженнифер же? Да даже если бы я и осмелилась, у меня нет ее телефона… Надо отвлечься!». Я включила телевизор и бездумно переключала один канал за другим, все мысли были лишь о Гэане. Я с тяжестью вздохнула и заметила, что идет первая серия любимого сериала. «Вот, - расслабилась я, - сейчас не успею досмотреть и позвонит Дейв». Но неожиданно пустили конечные титры, жаль я успела лишь к последним секундам.  Сердито надув губы, я не стала переключать канал. Далее шли новости, я запрокинула голову на спинку дивана и попыталась снова не думать о Дэвиде, иначе время будет слишком медленно тянуться.

На канале без объявления списка новостей включили сюжет об очередном происшествии. Я медленно со стеклянными глазами подняла голову на экран: «Вот уже целый час вокалист известной группы Дэвид Гэан балансирует между жизнью и смертью. Очевидцы рассказывают, что накануне завтрашнего выступления группы на шоу Дэвида Леттермана, Дэвид спешил домой к любимой жене и детям, как вдруг был выброшен за переднее стекло такси прямо на проезжую часть. Водитель скончался на месте от внутреннего кровотечения и множественных переломов, что же касается самого Гэана, то сейчас он находится в тяжелом состоянии под присмотром лучших врачей Нью-Йорка!». Я беспомощно смотрела, как на экране трясущейся камерой снято как на проезжей части, остановив один из рядов машин, стоят две скорые и две полицейские машины. Кругом шумят люди, визжат мигалки скорой помощи и трое парней в зеленой форме пихают носилки в машину скорой помощи, на которых неподвижно лежит Дэвид. На его голове были заметны следы крови. На этом сюжет закончился и диктор, как ни в чем не бывало, продолжил сводку новостей. Я застыла в полном оцепенении. Я чувствовала, что не могу пошевелиться, что у меня начисто стало сухо во рту. Это чудовищное чувство, когда ты осознаешь, что только что совершилось что-то ужасное, и ты при этом бездействуешь и ничего не можешь сделать! В такие минуты, страх начинает постепенно пронизывать тебя, возникая где-то в животе, он медленно расползается во все стороны, и ты вздрагиваешь, когда он достигает головы и холодеешь, добираясь он до ног. Это сравнимо с потерей паспорта или какого-то важного предмета как мобильного. Я часто сую руку в карман и с ужасом обнаруживаю, что его там не оказывается, и тогда я буквально на секунду теряю сознание от неожиданной утраты. Конечно, это несравнимо с моими теперешнеми переживаниями, особенно с учетом того, что и телефон и паспорт я быстро находила, и организм быстро восстанавливался, а тот страх снова убирался в свой укромный уголок до следующего моего остолбенения. Мне немного полегчало, когда я, наконец, моргнула, и вместе с опусканием век, из глаз покатились первые слезы, и я вновь смогла дышать. Я схватила с дивана сумку и выбежала на улицу в чем была, без куртки, в незастегнутых сапогах. Намеренно выйдя из-под козырька дома, я зареванная подняла лицо вверх. На меня то и дело оборачивались прохожие. Я глотала собственные слезы вперемешку с ледянящем кожу дождем и не знала, что делать дальше! Бежать! Но куда? Звонить! Кому я могу позвонить, кто может быть в курсе происходящего? Мартин? Нет, только не ему… Может Энди? Насквозь мокрая, я достала из кармана мобильный и распсиховалась, от того, что сенсор никак не отвечал на мои влажные пальцы. Вот, сработало! Шли долгие гудки и, наконец, Флетч ответил:

— Алло, Ксюш?

— Энди, где он? – неразборчиво промолвила я, снизойдя до плаксивого писка.
Энди сразу догадался о чем я. Слава Богу, мне бы не хотелось произносить это вслух, да я еще сама толком не приняла это за факт, что Дейв, возможно, сейчас умирает, пока Флетч пишет мне сообщением адрес больницы.

— Я буду там! Приезжай!

Я положила трубку и огляделась, ориентируясь в каком направлении происходит движение.

— Такси! Прошу в Пресвитерианская больницу, быстрее!

Я хлопнула дверью и мы тронулись. Сев на заднее сидение прямо посередине, я неугомонно контролировала наше неспешное перемещение среди тучи машин. Дождь все не унимался, огромными струйками ударяясь об такси. На улице было бы темно, если бы не миллион огней вокруг нас. Я почувствовала, что от всей этой обстановки у меня начинает кружиться голова и я испытываю чувство тошноты. Откинув голову, я постаралась глубоко дышать. "Дэвид.. пожалуйста... пусть все будет хорошо.. пожалуйста...". За всю свою жизнь я так и не выучила ни одной молитвы, о чем вечно сожалею в тяжелые моменты своей жизни. Я довольно часто прошу Бога прийти мне на выручку. Это помогает, не знаю по чистой случайности или нет, но ситуация так или иначе  оборачивается в нужную мне сторону. Так и сейчас, я схватилась одной рукой за крестик на шее, сжимая его в кулаке, что есть мочи, и стала умолять всевышнего пощадить Дэвида. Честно говоря, призыв к Богу чуточку успокоил меня. Обогнув пробку, мы доехали, я беспорядочно кинула таксисту купюру и под проливным дождем побежала в больницу. Казалось, что раз я успела, раз все складывается как надо, то может и Дейв будет сейчас как всегда весел и здоров... В приемной я надела выданные мне халат и тапочки. Мне нужно подняться на седьмой этаж и свернуть налево.
Не успел лифт полностью открыться, как я уже пыталась протесниться в узкую щелку дверей. Повернув налево, я сразу увидела Энди, он обнял меня за плечи и усадил на скамью. "Боже, что я наделала!". Я впервые почувствовала себя виноватой, глядя как сидит бедная опухшая Дженнифер, Стелла мирно лежала у нее на коленях, а рядом сидел, опустив голову, Джимми - второй сын Дейва. Вместе с Флетчем пришла его жена Грейн, и правильно, должен же быть хоть один человек, кто сможет вдохновлять и поддерживать нас. Ни у кого не возникало вопросов кто я такая, что аж посмела прийти сюда в такую нелегкую для семьи минуту. Я сидела между Флетчерами и Энди продолжал говорить мне что-то утешительное, я не слушала его, не помню ни слова, что он тогда говорил. Мне было больно от того, что внутри я яростно презирала себя, обвиняя все больше и больше, раскладывая по полочкам весь сегодняшний день и указывая себе на огрехи, которых ничего бы мне не стоило избежать. Лифт остановился на нашем этаже, и послышалось нервозное: «Пропустите, пустите, извините...". Джонатан Кесслер сломя голову мчался к реанимации, он пробежал бы мимо нас всех, если бы Грейн не окликнула его:

— Джонатан! К нему нельзя! Идет операция!

 Из реанимации не доносилось ни единого звука. Кесслер встал у стены и запрокинул на нее голову. Он все еще часто дышал и, обращаясь к Флетчу, с сомнениями прошептал:

— Выходит, что шоу срывается. Надо всех обзвонить... Черт, контракт прогорает...

Дженнифер с ненависть в голосе закричала на него:

— Какое нахрен шоу! Зачем ты сюда вообще пришел! Чтобы тебе посочувствовали, что ты  потерял кучу денег???  Твою мать, как ты можешь! Ты знаешь, что он сейчас лежит с открытым сердцем и отчаянно пытается выкарабкаться!!

Стелла завопила:

— Мамочка не надо...

— Извини, я просто... конечно я  переживаю, просто помимо того, что я его друг, у меня есть обязанности в группе... — Джонатан побледнел и стремился оправдаться.

Я видела, как Дженнифер пытается держать себя в руках хотя бы ради детей. Она безнадежно продолжила говорить:

— Не понимаю, — она забралась обеими руками в свою шевелюру и стала трясти ее из стороны в сторону, — я не понимаю его!! Куда ему приспичило ехать посреди ночи....

Грейн перебила ее:

— А разве Дэвид не ехал домой, как сказали в новостях?

— В том то и дело, что он был дома, а потом кто-то позвонил, и он сломя голову сорвался куда-то ехать…

Джонатан подошел к ней поближе с задумчивым выражением лица:

— Хм, что такого важного должно было произойти... Это очень странно...

Я сидела, поджав губы, и хотела, чтобы они прекратили сопоставлять события этого рокового вечера. Я снова взмолилась, обещая себе, что как только узнаю, что с Дейвом все в порядке, навсегда покину Нью-Йорк! Никогда больше не буду общаться ни с кем из Депеш Мод, на концертах буду присутствовать исключительно в статусе фанатки! Не более!

— Я не представляю! Кому-то из его знакомых, видимо, срочно понадобилась помощь! Но почему он не сказал хотя бы кто звонил! Я едва успела заметить, как Дэвид ушел, хлопнув входной дверью...

А Кесслер все изображал из себя Шерлока:

— Хм, интересно... Надо узнать… Где его телефон? Надеюсь, он в рабочем состоянии...?

— Да, его забрала полиция с места происшествия, наверное, будет расследование, но зачем им телефон, ума не приложу...

— Смотри, ты как жена - самый близкий Дэвиду человек, который знает его лучше всех нас, даже не можешь предположить, что могло заставить его так внезапно куда-то  кинуться..
Куда-то, где без него не могли справиться, где он был нужен в конкретную секунду...

— На что ты намекаешь?

Я поняла, к чему ведет Джонатан, меня охватил приступ озноба. Что будет когда полиция расскажет кто звонил Дэвиду последним? Страшно подумать! Бедная Дженнифер, будет скандал! Как мне отвечать на вопрос, зачем я звонила Дейву? Правду? "Дэвид, меня бросил Мартин, мне очень плохо, пожалуйста, приезжай!"? Нет, это ужасно!  Это раскроет нашу связь с ним перед Джен и Мартином, а также между Мартином и мной перед Керри... В итоге меня все будут ненавидеть! Ну и кашу я заварила! Неважно, решено, как только Дейв поправится, я дам показания полиции и молча, покину город!
Джонатан все еще разбирался:

— Ему могли угрожать, могли все подстроить! Это может оказаться даже спланированным убийством!

После восклицания Кесслером последнего слова, Дженнифер была готова разорвать менеджера на куски:

— Иди к дьяволу! Он вообще-то живой! Понятно тебе! — со злобой в голосе она закончила говорить, и беспомощно наклонив голову, интенсивно захлюпала носом.

Из реанимации, наконец, вышел один из докторов, мы окружили его с расспросами:

— Как он?

— Что с Дейвом?

Доктор уверил нас, что операция сложная и долгая, и что ничего пока обещать не может... Он безрадостно посмотрел на сонную Стеллу и обратился ко всем, разводя руки в стороны:

— Ни к чему здесь присутствовать такому числу человек! — он прикоснулся к Дженнифер. —
Езжайте домой! Я лично вам позвоню, как мы закончим!
Грейн вмешалась:

— Он прав, операция может продолжаться всю ночь, — она положила одну руку на мое плечо, другую на Дженнифер и ласково добавила. —  Нужно поспать! Мы будем нужны ему завтра бодрыми и отдохнувшими!

Дженнифер твердо была намерена остаться! Флетчеры взяли к себе Джимми и Стелу, а меня любезно забросили домой. Подъехав к моему дому, Энди вышел, чтобы проводить меня до входа, я осмелилась спросить:

— Мартин в курсе?

— Он первым позвонил мне после новостного блока, — он  подвел меня к дому, — ты вся дрожишь! Быстро принять горячую ванну! Еще не хватало тебе схватить воспаление легких!
Я и вправду замерзла, одежда была мокрой и холодной. Я не могла отличить дрожь от холода или от того самого холодка, вызванного выпуском новостей!

Первое, что я сделала, придя домой, так это последовала совету Энди принять теплый душ и переодеться в сухую одежду. Больше не хотелось смотреть телевизор, и спать я не могла, как только закрывала глаза, я видела улыбающегося мне Дэвида. Меня все еще мучили страхи и неосведомленность в каком состоянии находится Гэан. Выпила две таблетки успокоительного, как бы я не боролась со сном все-таки заснула. Я проснулась в семь утра и сразу потянулась проверить телефон. Пропущенных звонков не было. Не знаю радоваться ли этому или нет. Отсутствие новостей - это безусловно плохо, так как в голову снова полезут куча догадок, но с другой стороны это значит, что нет и  плохих новостей и все еще можно надеяться на лучшее! Я намерено ограждала себя от всевозможных СМИ. Мне не хотелось выходить в Интернет, чтобы ненароком не наткнуться на сообщение: «В аварии пострадал Дейв Гэан", телевизор тоже отпадает, перед ним у меня вообще, похоже, развилась некая фобия. Я сидела на кухне в сумрачном освещении, медленно позвякивая ложкой об стенки кружки с черным, ненавистным мне горьким кофе, а за окном медленно сгущались тучи, предупреждающие о новом дожде. Вдруг, мой телефон издал концертную
версию “In your room”:


In your room
(В твоей комнате)
Your burning eyes
(Твои горящие глаза)
Cause flames to arise
(Заставляют страсть восставать)
Will you let the fire die down soon
(Ты позволишь огню угаснуть скоро)
Or will I always be here
(Или я всегда буду здесь?)

(«In your room», Depeche Mode)


          Давно хотела сменить музыку на нейтральную, но постоянно не находила на это время, и к тому же очень нравился голос Дейва на этом концерте! Я дернулась от неожиданности, и моя кожа покрылась здоровенными мурашками. Это был Мартин. Я как загипнотизированная смотрела на телефон и после слов:


I'm hanging on your words
(Я держусь за твои слова)
Living on your breath
(Живу твоим дыханием)
Feeling with your skin…
(Чувствую твоей кожей)

… слезоотводящие пути заболели, и я быстро приложила мобильный к уху, осторожно отвечая:

— Алло...?

— Ксюш... это Мартин, — он намерено растягивал слова, меня это насторожило.

"Я и так знаю что это Мартин! Чего он хочет?".

— Ксюш... — он удлинил паузу и стало слышно как он сглотнул, — Дэвид.. он...

Я нетерпеливо вторглась в его и без того тихую речь:

— Что Дэвид?

— Он скончался сегодня утром.. Сердце перестало биться и он...

И вот снова оцепенение! Я ничего не думала, не представляла, не замышляла.. Мне как будто только что отрубили ноги и я еще не успела осознать, что произошло из-за болевого шока. Моя рука с телефоном под своей тяжестью упала на выпирающую из кружки ложку, опрокидывая кофе на стол и на пол. Трудно передать весь букет эмоциональных переживаний, переполнявших меня в ту секунду. Из телефона все еще доносился голос Мартина, а я как парализованная не могла пошевелиться. Наконец мозг зафункционировал, выдав одну единственную мысль: "Дэвида больше нет. Он мертв.", вызвавшую во мне настоящую истерику. Я думала, что тот пронзительный отчаянный крик, что я издала, бывает только в кино! Я буквально сорвала себе горло, сгибаясь пополам и распластавшись по столу. Следующий час, а может и два я выжила из себя все, до последней слезинки, мои глаза болели так, что мне было тяжело их раскрывать. Я доплелась до кровати, и открыв рот, поняла, что была мало способна плакать, видимо всему есть предел и слез не осталось. Я лежала и издавала гортанные звуки, словно задыхаюсь. Из кухни вновь раздалась «In Your Room», снова и снова. Я вслушивалась в слова, мечтая облегчить страдания порцией пролитых слез, которых я никак не могла из себя выбить. В моей голове так и не было разумных сложных предложений. Я не знала через какое время оправлюсь от горя, но знала, что это случится неизбежно, так как другой вариант развития – я сойду с ума.

Я очнулась к полудню, в ужасе осознав, что Дейв действительно мертвый и что это не было кошмарным сном. Я встала и подошла к телефону: три пропущенных звонка от Мартина, один от Энди и три от незнакомого номера. Дженнифер?! Я посмотрела на часы: «О нет, должно быть, Дженнифер все известно о нашем разговоре!». Я равнодушно упала на кровать. Жизнь потеряла смысл, чувствуя как доминирует ощущение тщетности своего существования, я от души расплакалась. Я плакала, плакала и радовалась своим слезам, понимая какую отраду в них нахожу, как сильно они облегчают тяжесть моего сердца.

Вечером я смогла взять себя в руки, выпить кофе и съесть булочку. Снова раздалась «In Your Room» и я посмешила оборвать ее, немедленно взяв трубку:

— Алло… — мой голос звучал странно, хрипло. А что я хотела, рыдая целый день?

— Это Энди! Я тебе звонил, — его голос был также тихим и безучастным.

— Да, прости, я не смогла перезвонить…

— Ты как? Мне не нравится твой голос!

— Я нормально. Лучше, чем… он, — мой голос исказился, и я поспешила удержать свою горечь.

— Похороны послезавтра, я купил тебе билет до Лондона, оттуда своим ходом доберемся до кладбища недалеко от Эппинга, где родился … Дэвид… Вылет назначен на завтра.

— Хорошо.

— И еще… Тебе звонила Джен?

— Да, думаю, что звонила…

— Не бери трубку, договорились? Ни к чему это ни ей ни тебе! Держись! Мартин передаст тебе билеты, на этот раз возьми трубку!

Я не была уверена, хочу ли ехать на похороны. Может это ужасно звучит, но я не знаю, выдержу ли я такое испытание и не причиню ли я своим присутствием еще большую боль родным Дэвида.

Весь оставшийся день я замкнулась в себе, устроившись в кровати, я всю ночь испытывала приступы болезненной острой тоски по моему Дэвиду, иногда сопровождаемые вспышками раздражения.

Утром меня застала глубокая депрессия. Я подошла к зеркалу, апатично взглянув на свое отражение, поняла, как плохо выгляжу. Впалые щеки, опухшее лицо, красные глаза! Нужно с этим что-то делать. Я набрала ванну и пролежала в ней порядка получаса. Чем больше я переживала, тем в более бесчувственном состоянии прибывала. Я презирала себя, что продолжаю жить, зная, что его больше никогда не будет. Чувство вины заменило во мне боль от утраты Дэвида. Я обвиняла себя в том, что была недостаточно внимательна к нему, что не говорила как он дорог мне и самое главное – я попросила его приехать ко мне! Этого я себе никогда не прощу! Мой эгоизм и самопожертвование Дейва погубили его!

Вечером мне позвонил Мартин и предупредил, чтобы через час я была готова. Я оделась и уселась на свою сумку возле входной двери. Раздался звонок в дверь, и я незамедлительно открыла. Мартин посмотрел на меня без малейшего осуждения, он внимательно осмотрел меня и потянулся, чтобы взять сумки. Я запротестовала:

— Нет. Стой! Мартин… я не уверена, что хочу ехать в Эппинг…

— То есть? Мы летим на похороны!

— Я не могу… Я не переживу этого, не хочу!

— Ксюш, быстро дай мне сумки и едем!

Я послушно последовала за ним. В лифте образовалась пауза, нам обоим было нечего сказать. Мы оба опустили головы вниз и дожидались, когда двери откроются на нужном этаже.

В день похорон я была подавлена и с застывшим выражением лица наблюдала, как тело Дэвида придается земле. Я не помню некоторые моменты, что происходили на кладбище... Не воспринимала, что потеряла любимого и дорогого человека, думала, что Дейв стоит среди нас где-то рядом и хоронят вовсе не его, а кого-то другого... Я запомнила лишь как Мартин, стоявший передо мной во время опускания гроба обернулся и взял меня за руку.  Я машинально подала ему руку и слезы не могли выйти из моих глаз, они застыли в их кончиках, как и все мое лицо, казавшееся на тот момент равнодушным. Мне хотелось поскорее забыться, сбежать от этой жизни навсегда и никогда не вспоминать о ней!
После всех траурных ритуалов ко мне подошел Мартин. Мы сидели на лавочке в парке возле кладбища. Я смотрела в одну точку, а Мартин задумчиво начал:

— Ксюш, ты как?

— Нормально.

— Что-то я не вижу что нормально… Знаешь, мне стыдно, ведь я всегда продолжал ждать этого момента. — Он странно ухмыльнулся, а потом на его лицо снова свалилась тень тоски.
– Казалось, что Дейв вечно балансирует, даже в последнее время, когда он был таким здоровым и полным сил…

— Пожалуйста, не говори так. Не надо…
Но он продолжал говорить куда-то в воздух:

— … хм, что же теперь? Он оставил нас всех, просто ушел, не написав записку, как нам быть дальше… Его жизни конец, группе конец, а самое главное, что я не чувствую в себе каких-либо сил, а это значит, что и мне пришел конец!

Я с трудом подняла глаза на Мартина:

— Тебе его не хватает? – я плаксиво понизила тембр своего голоса.

— Да, — его голос дрогнул, и он отвернулся, закусив нижнюю губу. – Меня не покидает чувство, что он просто куда-то уехал, что он просто долго не звонит… Ведь все было так замечательно, какой тур у нас мог быть! Дейв так хотел этого… и вот.. теперь… все оборвалось.

— Я ненавижу себя! Я во всем виновата, понимаешь, я! – я, наконец, смогла произнести это вслух, наконец, я выговорюсь! – Мартин, из-за меня он сейчас лежит там, в земле!

— Не говори глупостей, при чем тут ты!?

— Это я позвонила ему! Из-за меня он сломя голову поспешил ко мне на встречу! Боже, зачем я вообще познакомилась со всеми вами! Жила бы сейчас себе спокойно и как все люди радовалась выходу альбома…

— Я знаю, что ты звонила, знаю, что Дейв любил тебя… В полиции изъяли ваш телефонный разговор.

— Иногда мне хочется лечь в ванную и навсегда погрузиться в воду!

— Ксюш, я буду с тобой! Я прослежу, чтобы все было хорошо! Доверься мне!

— Мартин, я возвращаюсь домой, в Россию! Я намерена забыть всю эту историю!

— Но зачем? Ты думаешь, будет легче? Расстояние не поможет, лечит только время! И лучше если это время ты проведешь с понимающим тебя человеком!

— Нет! Я давно решила!

— А как же кондитерская? Я помню твои горящие глаза, когда ты рассказывала мне, как тебе нравится этим заниматься! Как же друзья, знакомые? Как же… я?

— Именно что ты! Ты, кондитерская, Санта-Барбара и даже этот чертов английский язык… Все это напоминает мне о нем!
Мартин склонил голову:

— Поступай, как знаешь… Я рад, что хоть кто-то из нас уверен в завтрашнем дне…

Мартин встал, засунул руки в карманы и медленно ушел. 
Ну, вот и все! Все кончено! Слова мигом реализуются, ведь главное, что я озвучила все, то, что давно не давало мне покоя. Мне стало внезапно больно. Перед глазами пролетела вся моя жизнь в Санта-Барбаре. Как сильно я любила Мартина, как желала, во что бы то ни стало оказаться с ним, как смущалась и не понимала намерений милого Дэвида. Как каждый Божий день просыпалась счастливой, будто выиграла миллион долларов. Куда это все делось? Почему так безвозвратны эти дни? Ведь Мартин все еще тут, живой и здоровый, а мое сердце почему-то не начинает бешено биться при виде его глаз. Что-то подвигло меня встать и побежать за Гором.

- Мартин, постой! – я дотронулась до его руки, а он невозмутимо обернулся. – Мартин, прежде, чем мы навсегда расстанемся, я обязана тебе сказать то, что уже никогда не скажу.

Мартин молча слушал меня.

- Я никогда не забуду тех дней, что мы провели с тобой. Прости меня! Прости за то, что врала тебе! Но я всегда была честна в своих чувствах к тебе. Я буду помнить о тебе всегда…

Мартин не отвечал мне, он только взял меня за руку, а потом крепко прижался ко мне. Я заплакала! На этот раз я плакала не по Дэвиду, я плакала о навсегда потерянном счастье. Все это было так прекрасно и мимолетно, как жизнь бабочки, беззаботно порхающей в саду, среди прекрасных цветов. Я получила, все что могла, отчего мое крушение было таким
болезненным.

Хотелось бежать! Бежать так долго, чтобы наверняка убежать от своего прошлого! Казалось, что чем быстрее бежишь, тем вероятнее, что все горе и боль отцепится где-нибудь по дороге.

Я вернулась в Россию. Чарли не мог поверить, что я ушла из его жизни, как и он из моей.
Я объяснила ему, что как бы не хотела, я не смогу больше готовить сладости. Так как моя жизнь была чересчур безрадостной и безэмоциональной, что губительно для конфет.

Однажды, я сказала, что Delta Machine станет моим любимом альбомом. Как там говориться – «Хочешь рассмешить Бога, расскажи ему о своих планах». Альбом все же вышел в мае, как раз когда Дейву исполнилось бы пятьдесят один год. Имя Дейва было обведено в рамку и снизу на обложке было подписано: «Навсегда с тобой». С тех пор я больше ничего не слышала ни о Депеш Мод, ни о Дейве, я отчистила свою социальную сеть от всевозможных почитателей группы, которые были все как один ошеломлены скорой смертью фронтмена. Я удалила все песни и все фотографии, все концерты и все полученные мною от них автографы. Лишь одна спрятанная ото всех папочка на моем ноутбуке свидетельствовала о пережитых мною эмоций с Депеш Мод, таких ярких, незабываемых и таких грустных. В папке я бережно сохранила Delta Machine, именно тот первый диск, врученный мне лично Дэвидом, а также фотографии со своего телефона в обнимку с Мартином и со своим … Дейвом.


When I look at you
(Когда я смотрю на тебя)
I'm probably the same way too
(Я, наверное, так же, как и ты)
I've got a feeling that it's coming soon
(Чувствую, что это скоро настанет...)
Could this be the end
(Может, это - конец?)

(«Secret to the End», Depeche Mode)





25.10.13