Архип Петрович

Я чуть было не опоздал.
Как назло, с утра январское небо разверглось  плевками тяжелого мокрого снега, облепляющего все и вся.
Автодороги застыли, город погрузился в глубокую спячку.
Я ехал на троллейбусе, транспорте который и в обычные то дни не отличается особой спешность, сегодня же он и вовсе грозился встать, продираясь сквозь вязкую кашу снега и грязи, замирая через каждые 50 метров, будто прислушиваясь к себе-  работает  ли еще в его нутре  тарахтящее сердце-мотор.
В конце концов я доехал, и на окоченевших, промокших ногах, обутых в совершенно не предназначенных для данного сезона, осенних полуботинках, посеменил к нужному мне дому.
У чернеющего на белом снежном фоне подьезда, раскинулся скромно выстеленный ковер из алых гвоздик, уже обильно припорошенных снегом, и уводящий меня чуть поодаль в арку, где  обнаружился мирно тарахтящий ПАЗик.
У его колес, облепленных коростами из налипшей песчаной жижи, весело копошились парочка крыс, задорно играющих  и бегающих друг за дружкой совершенно не реагируя на мое приближение, и быстро метнувшиеся в свой родной, выложенный треснутой голубой плиткой, подвал, когда дверь машины с шипением отворилась, и из нее высунулась голова в огромной меховой шапке.
Я узнал голову, это был Сабантуев, друг и коллега  покойного. Он окликнул меня, и замахал рукой приглашая в салон.
-,,Проходи, проходи....тебя только и ждем....погода то какая..уж боялись что не успеешь!,,
- ,,Да  я....пробки....метет  так!,,- оправдывался я,  сбрасывая с себя снег, и влезая за Сабантуевым.
-,,Понимаем....все понимаем....,,.
Внутри народу оказалось не много, почти всех я знал: у выхода, рядом с Сабантуевым сидели, сестра умершего Мария с сыном Колей, далее вдова- Елена Дмитриевна, их соседка из квартиры напротив, и пара неизвестных мне мужчин.
Поздоровавшись с почти полностью спрятавшей в пуховый платок, и блестящей из  недр его толстенными линзами очков, Марией, и скупо пожав руки Сабантуеву с Колей, я опустился рядом с Еленой Дмитриевной, и выразил ей свои соболезнования.
,,Ах...а ведь у Архипа Петровича всегда сердце шалило...вот вы знали об этом?,,.
,,Нет, конечно же нет...да откуда? Он всегда такой здоровый ходил, мужался. Помню, вот только последний раз когда к вам забегал, его с палочкой видел...а  до этого никогда! Идешь бывало с ним, так какое шаг сбавлять, за ним бы поспеть!!! Вот ведь какой был....,,.
Повисла неловкая пауза.
,,Саше телеграмму послали в Красноярск, да ведь долетишь ли?! Все рейсы отменены..нелетная погода...,,: она сухонькой рученькой поправила на голове черную, промокшую от снегопада косынку; ,,Ведь ждали же...все понимали...готовились можно сказать...и все равно неожиданно...как неожиданно...ох, Архип Петрович, Архип Петрович....кто бы знал...,,.
Её плачущее лицо скрылось в протянутом соседкой платке.
Все опять молчали.
Подбирать слова для таких ситуаций я никогда не умел, что уж тут говорить! Но такие паузы меня страшили куда больше, поэтому тщательно выбирая что сказать я продолжил-; ,, Давно я у вас не был...за это и корю себя.....все дела...заботы......мдаа....Чего уж тут о Сашке то говорить...считай с выпуска с ним и не виделись.....он же сразу в Красноярск махнул, ну а я то остался....перезванивались бывало конечно.....но редко...Тогда то,когда Архипа Петровича то инфаркт скосил.....я ведь и не знал о ничего, простите уж...но сейчас то уж я не мог не прийти...,,.
,,Все так...все так....ох...кто знал..кто знал?!,, :на секунду  она посмотрела на меня своими водянистыми глазами полными слез, и снова её изрытое бороздами морщин, лицо, скрылось в носовым платке.
В окне, все за собой скрыла непроглядная снежная кулиса.
Создавалось ощущения чего то мистического, таинственного транспортного средства которое, казалось, не подвластно пространство и время, которое переносит людей какими то совершенной новыми путями и дорогами, в места обычно скрытые, места ,открывающиеся далеко не каждому..это самое ощущение..это атмосфера...на мое удивление в душе откликалось чувством какой то общности...даже...уюта, если можно так сказать про салон ритуального автобуса.
,,А знаете...,,: я все так же не отрывал глаз от пола, но по голосу определил- это был племянник Архипа Петровича- Коля :-,,..я ведь когда еще маленьким был, дядя к нам приезжал.....всегда с подарками..орехами грецкими, шоколадками..никогда с пустыми руками!..Так вот, я почему то не мог запомнить ,,Архип,, и называл его ,,Охрип,,..да..представляйте? Дядя Охрип....так и выбегал всегда его встречать- ,дядя Охрип, дядя Охрип..,,. Смех, да и только! Он мне потом частенько напоминал это....балагур он был....,,: вдруг как будто опомнившись, и подумал что говорит что то не впопад, Коля опасливо оглянулся на сидящих, и смолк.
Сидящим рядом Сабантуев, потрепал его по колену, и громким зычным голосом вступил:-,, Да что уж тут говорить, мужик Архип Петрович был во!!,,:- он выставил перед собой руку с поднятым большим пальцем:- ,,Я еще теленком молодым на завод пришел, он уж в мастерах конечно ходил. Принял меня..все честь по чести....ох, сколько я деталей тогда запарывал- и не счесть! А он ведь и не ругался, спокойно так, грит,, Ты Сабантув не спиши, еще Спиноза говорил, что все великое осуществляться малыми шажками,, , во как!! И ведь я это на всю жизнь запомнил!!!Спиноза этот мне кто? Ни сват, ни брат....прочитал бы, и тут же позабыл. А Архип Петровича я всегда помнить буду!! Вон оно как!,,.

К сидящим повернулась голова водителя с зажатой в уголке рта папиросой- ,,Подьезжаем уж,,.
Пассажиры немного оживились, и заерзали на своих местах, ожидая скорый выход.
,,Аххх, голова садовая!!! Я ж цветы то свои оставил!! Ах....: подскочил на месте Сабантуев, чуть не достав своей огромной шапкой до потолка: ,, командир....командир, слыш?? останови мотор, ссади меня тут...я букет куплю!,,- обернулся он к водителю.
Автобус замер, и метнувшийся к раскрывающимся створкам двери, Сабантуев, задел о низкий козырек над дверью. Мохнатая шапка соскочила с его седой головы, но тут же подхваченная своим владельцем, вместе с ним скрылась в белом проеме, в который меланхолично залетали одинокие снежинки- самоубийцы.
Еще немного проехав, ПАЗ остановился на территории кладбища. Соседка Елены Дмитриевны, наклонилась к ней и о чем по прошептала, пару раз кивнув головой, она поднялась и подобно Сабантуеву нырнула на январский мороз.
Из раскрытых дверей задувало, стало холодно, но никто как будто и не замечал этого....
С уходом двух человек время как будто остановилось.
Все обитатели салона словно застыли...Казалось, они даже не моргали....
Словно нелюдимый кладбищенский холод, давно уже отвыкший от живых, не рассчитал свои силы, и намертво сковал их теплые тела в своих обьятиях, обрекая на веке, как и тысячи здесь лежащих обитателей, оставаться безмолвными холодными оболочками, лишь с виду похожих на себя при жизни.
Силясь сбросить с себя этот неожиданный дурман, я повернулся к оконному стеклу, и тщательно протер его рукавом.
В еле различимом просвете, уже нагнавший их Сабантуев о чем то рьяно спорил с руководитель только что подьехавшего духового оркестра.
Падал все тот же мерзкий мокрый снег...
Руководитель, активно помогая  себе рукой, указывал то на небо, то на наш автобус, Сабантуев, казалось непреклонный, бил себя по груди все еще зажатой в ней шапкой, в другой его руке он держал склоненный к запорошенной аллее ,букет.
В автобус вернулась соседка, ее сопровождали трое могильщиков. Равнодушно усевшись около меня, они положили новенькие лопаты под сиденье, и буднично, как пассажиры в общественном транспорте, занялись своими делами, один из них стал чистить вытащенный из кармана мандарин, двое других  в пол голоса что то обсуждали, как мне показалось- впечатления от их загула накануне.
Казалось, никто кроме меня так и не обратил внимание на их присутствие.
В автобус влетел взвинченный Сабантуев, громогласно кинул водителю ,,трогай,,, чем будто бы вывел моих попутчиков из транса, даже могильщики на секунду отвлеклись от своих занятий, посмотрели на него.. ..но тут же к ним возвратились.
Автобус поехал.
Я снова потер рукавом стекло.
В прогале замельтешили одинаковые очертания...
Кресты сменялись на кресты, надгробные памятники на стелы и обелиски...они все плыли и плыли мимо....в нескончаемом снежном море....в центре самого большого в Европе некрополя....города недвижимых жителей....
Снова остановились.
Теперь то уже точно все. Выходить.
Могильщики сверив что то в своих записях, затворили куртки посильнее, и подхватив лопаты вышли первые. Мы тоже неуверенно поспешили за ними.
Идя по следам ушедших вперед копателей, сквозь занесенные сугробами лабиринты между могил, Анна Дмитриевна все норовила оступиться, отчего соседке пришлось вести её под руку. Так и шли они по узким проходам, соседка впереди, а вдова чуть позади, ведомая словно на буксире, то и дело скрывая в платке, мокрое от слез лицо, мгновенно скованное на зимнем холоде.
Сабантуев, двигавшийся за ними, сначала все порывался помогать запинавшейся Анне Дмитриевне, но увидев что его опередили, и не зная что теперь делать, наконец водрузил свою шапку на голову, и принялся тяжело дышать в свои огромные рабочие руки.
Я осторожно шел в группе безымянных мужчин несших в руках по большому венку, попутно скользя взглядом по портретам на надгробиях, быстро прикидывая в уме кто сколько из их хозяев прожил....49...57.....31.....68.....27......93.....5 дней....
Наконец, около безымянного участка без каких либо опознавательных знаков, с молодой березкой, гибко проросшей меж ржавых прутьев ограды, обнаружилась и наша.
Терентьев Архип Петрович. 23.09. 1944- 17.01.2009.
Подумать только, уже пять лет минуло....
,,Мать, оградку то разбирать надо....рублей 500 накинуть придется,,-: обратился один из могильщиков к Анне Дмитриевне. Та будто и не слыша его, впилась взглядом в портрет мужа на металлическом казенном памятнике, и что то беззвучно бормотала себе под крючковатый нос.
,,Да накинем, накинем...,,: буркнул раздраженно Сабантуев.
Рабочие удовлетворились, и как по команде занялись своим делом.
Сзади подоспели оркестранты, и неловко примостившись с другой стороны ограды, что бы не помешать копателям и встречающим, стали отогревать успевшие уже занеметь на морозе губы и пальцы.
,,Родственники могут взять по горсти земли с могилы,,: распорядился один из рабочих, когда часть ограды и памятник были сняты, и отложены в сторону.
Анна Дмитриевна, все еще держащаяся под руку соседку, сестра Архипа Петровича, Мария и её сын Коля подошли к промерзшему холмику, и три раза зачерпнули и откинули в сторону комья земли.
Тут же рабочие отстранили их в сторону, и принялись ловко орудовать лопатами, с каждой минутой все увеличивая и увеличивая яму.
Оркестранты подняли наизготовку инструменты...взмах дирижера.... над кладбищем раздались медные звуки туша.
ДОООООООО МИ СОЛЬ ДО-ДО-ДО-ДО-ДО-ДО-ДО-ДО РЕ-РЕ-РЕ-РЕ-РЕ-РЕ-РЕ-РЕ МИИИИИИИ РЕ ДО СОЛЬ ДО
ДОООООООО МИ СОЛЬ ДО-ДО-ДО-ДО-ДО-ДО-ДО-ДО РЕ-РЕ-РЕ-РЕ-РЕ-РЕ-РЕ-РЕ МИИИИИИИ РЕ ДО СОЛЬ ДО
ДОООООООО МИ СОЛЬ ДО-ДО-ДО-ДО-ДО-ДО-ДО-ДО РЕ-РЕ-РЕ-РЕ-РЕ-РЕ-РЕ-РЕ МИИИИИИИ РЕ ДО СОЛЬ ДО

Оглушительное эхо вмиг разнеслось далеко по кладбищу....
Неподалеку над  обледенелым озером, испуганно взмыла вверх стая черного воронья....
Оркестр продолжал греметь, перекликаясь с на удивление созвучными всхлипами Анны Дмитриевны...
Но вот гроб поднят, рабочие ловко поддевают защелки и отодвигают сиреневую крышку...
Я ловлю себя на мысли что больше не принадлежу к числу собравшихся, вдруг,  в одну секунду я стал лишь Даже не уверен, помнит ли сейчас кто то из них обо мне....

Архип Петрович совсем не изменился с тех пор как я видел его последний раз....И даже наоборот, его морщинка между бровей, которую я так отчетливо всегда помнил в нем...кажется разгладилась.
Он разлепляет веки и морщится...
Разьединив руки, подносит их к глазам и начинает усиленно тереть...
Осторожно поднимается, и все еще сидя в гробу, осматривает мутным взглядом всех собравшихся, прядь его волос под порывом ветра падает ему на лоб, но он кажется этого не замечает...
Взгляд его серьезный, брови насуплены, так что появляется морщинка между бровей ( значит все же не разгладилась), губы плотно сжаты...
,,Архипушка....,,: Анна Дмитриевна окончательно виснет на руке соседки:-,, счастье.....счастье то какое!!!,,.
Архип Петрович неловко встает, и на онемевших ногах делает пару шагов. Ноги постепенно начинают его слушаться.
Лицо его сестры Марии невозможно рассмотреть из за пухового платка, лишь только запотевшие линзы очков бликуют на солнце неожиданно прояснившегося  неба.
Коля, крепко держа мать, обескураженно смотрит на дядю, широко раскрыв глаза.
Сабантуев тяжело дышит, крепко прижимая к груди в одной руке свою шапку, а в другой растрепавшийся букетик с гвоздиками....
Могильщики отойдя в сторону безмятежно закуривают...
Тихо шелестят на ветру ленты венков.....
Архип Петрович скупо кивнув каждому из собравшихся, разворачивается и идет по сугробу в сторону главной дороги....
Я замечаю что после него на снегу остается оторвавшиеся от хлипких ботинок, подошва...
Все смотрят ему в след...
Он не оборачивается ни на кого...