Им было 17

Я лежу в полумраке. В гостинной тихо тикают часы. Тик. Так. Час. В мрак. Луна еле-еле пробивается сквозь шторы. Пробило полночь. Я – не сплю. Воспоминания не дают мне покоя. Сейчас, спустя столько лет, я всё так и не научился жить в мире полном разочарований, боли, рухнувших надежд.

Тихий апрельський вечер. Я сижу в беседке. Слышу шаги. Ну неужели кто-то меня тут нашел.
- Эй, ты чего один тут сидишь?
- Та вот, плохо спал ночью, решил тут вздремнуть. – отозвался я.
- И чего же тебе не спалось? – Билли, мой кузен, как всегда, очень любопытен.
- Я очень боюсь грозы, а она всю ночь громыхала. – соврал я.
- Странно, у нас вроде бы не было никакой грозы. – удивился братец.
- У нас же речка рядом, испарения, и все такое.
- А. ну тогда ясно. Приходи, там скоро будет сладкое и чай. Меня. Собственно, послали тебя позвать.
А! вот оно что! Вспомнили обо мне! И знаете почему? В моей семье я всегда резал торт, видетели, у меня кусочки ровные получаются.
Я вгляделся вдаль и погрузился в свои мысли. В последнее время я часто этим занимался. Солнце уже садилось, похолодало. Меня грел плед, но никак не воспоминания. Они –  сущий ад. Птицы тихо чирикали, ветви – шуршали. Из дома доносился шум и гам. Сегодня, 23 апреля, день рождения у моего любимого и дорогого дедушки. Но я не люблю этот день, вот уже как 10 лет.

« Моего дедушки больше нет.» - запись в дневнике от 31 июля.
Жарким летним вечером я воротился из прогулки. Темнело. Но свет в комнатах так и не был включен. Мать сидела в мраке, я услышал всхлыпывания и начал:
- Ма....
- Дедушка – перебила она меня.
Больше ничего не требовалось. Дедушка слабовал очень давно. Он жил один вот уже 15 лет. Бабушки Мии не стало в один сентябрский день, еще по-летнему теплый. Теплота уже давно ассоциируется у меня с плохим. Она забирает дорогих мне людей. 15 лет назад, 10, сегодня.
Я понял : самое страшное в этой жизни  не успеть.и почему я тогда не пошел нарезать торт, а тихо уснул в беседке? Почему не помогал садить розы? Почему не навестил вчера? Я – эгоист.

Еще сотня моментов прибавилась к моим воспоминаниям.плохим воспоминаниям. Похоронная процессия, труп, земля, гроб, всхлыпывания, рыдания, плач. « Моего дедушки больше нет.»

На кладбище теперь три знакомых мне могилы. Две из них я очень часто посещаю. Как сейчас помню : « Тут покоится милая Миа Фитч», « седрик Фитч. Мы помним и скорбим.» К третьей могиле у меня никак не хватало сил подойти. Я решался очень долгое время. Вот тропинка, дальше – огромный камень-плита. Время сделало свое дело : дорожка протоптана, камень омылся дождями, обдулся ветрами и приобрел кругловатую форму. Я не видел здесь надписи. Не видел камня- плиты. Его установили спустя год после похорон. Мое сердцебиение учащается, тяжело дышать. Подхожу все ближе.
« Тут похоронено 20 жертв терракта. Учеников выпускного класса средней общеобразовательной школы в Вирджинии.»
Далее, поименно.
« Стив Мертел, Тим Кендсел, Рина Вулф...»
Рина.... я остановился на этом имени...
Черноволосая девочка с голубыми глазами, бездонными, как океан. Мы были вместе из самого детского сада, вместе пошли в школу, сидели за одной партой. Мы любили безумно друг друга и не могли прожить и дня наедене. Вместе купались на речке, ездили в лагерь, гуляли за ручку под луной.
Ей было 17...
« Ричард Вернер»
Мой лучший друг, и тоже из самого детского сада. Мы вместе сбегали с уроков, пробывали алкоголь, обсуждали девчонок, дурачились. Для меня он навсегда улыбчивый рижеволосый парень с карыми глазами, в красной футболе и джинсовых шортах, уезжающий вдаль на своем скейтборде.
Ему было 17...
« Марта Саймонс»
Малышка Марта. Я улыбнулся, вспоминая ее. Она была самой маленькой в классе. Низенькая, всегда улыбающаяся девочка с каштановыми волосами. Добрее ее не сыщешь. Таких людей больше нет.
Ей было 16. Она не дожила 2 дня до своего семнадцатилетия, оторый планировала отметить с особым размахом.
« Энди и Сем Митчел»
Братья-близнецы, абсолютно разные в душе, хоть и как две капли воды похожие снаружи.
Энди был всегда мрачен и угрюм. Девчонки сохли по нему, а он сох по той, чье  тело уже разлагалось в могиле. Его девушка совершила суицид, узнав о своем страшном диагнозе – рак. Она обрекла своих родителей на вечный мрак, но сама приобрела облегчение.
Ему было 17...
Полной его противоположностью был Сем. Веселый, дородушный, мог поддержать любого в трудную минуту, невзирая на то, враг перед ним или друг, хорошо ли ему в этот момент, или плохо.
Ему было 17...
С каждым из записаных тут имён у меня есть воспоминания. Из школы,  из детского сада, из теплого летнего вечера или морозного зимнего утра всплывали образы детей, их голоса, обрывки фраз. Я запомнил все в точности, хотя со дня их смерти прошло больше 10 лет.
Им было 17...
Я отчетливо помню дождливое апрельское утро. Мы поздравили дедушку с днем рождения по телефону и я отправился в школу. Вспоминая это, я обернулся и увидел могилу деда. Все они теперь тут, ждут лишь меня. Я зашел в класс, на удивление, все были в сборе, даже угрюмый энди сидел на задней парте. Первым уроком в понедельник была история. Учитель и сам толком в ней ничего не понимал, так что мы весело смеялись над очередной выдуманной историей Дерека. Он никогда не ходил гулять, и наверное все это время выдумывал истории, при чем главным героем был именно он, и чуть ли не супергероем.
Ему было 17...
На втором уроке мы дружно переместились в спортзал, но прямо посреди эстафеты мне стало жутко плохо. Меня поташнивало еще с начала урока, но тут я уж чуть не блевал. Я выбежал на улицу, побежал за угол. И когда на траве оказалось все то. Что я ел с утра и не только, послышался  взрыв.  Я побежал в спортзал, но от него ничего не осталось, все горело, все умирало в огне.
Им было 17...
Как оказалось позже, в спортзале была заложена взрывчатка, мне стало плохо от вещества, которое было в ней, уж очень плохой запах от него исходил.

До сих пор я живу отшельником, друзей я себе больше так и не нашел.
Всем моим друзьям было 17, и осталось до сих пор.

                С любовью ваш Вик Холод