Красная площадь продолжение

С 1924 года Россия без Ленина шла по верному ленинскому пути, с 1956 года
страна вернулась на этот путь... С 1964-го опять вернулась, с 197... -
вернется всё на тот же верный путь. А где же сворачивала? Одно сплошное
возвращение.

  ВОЗВРАЩЕНИЕ
Таково название и одного из первых опусов Анатолия Хийра. Прежде, чем
сжечь сочинение, посмотрим содержание с расстояния в несколько лет...
Толика с юности ранней увлекло стремление запечатлеть пламень наших
быстротекущих будней, показать во весь рост ровесника-современника, в
самом авангарде строителей светлого общества находящегося. Значит, он
хотел ответить на главный запрос народа к литературе социалистического
реализма. Впервые уезжая в Сибирь, я представлял сочинение из одних знаков
восклицательных, из грандиозных картин покорения природы, героев-богатырей,
чрезмерно активных на работе и на собраниях... Жизнь в Торопце я видел без
розовых очков. Но верил газетам, верил, что где-то есть настоящая жизнь,
люди по другому относятся к деньгам, не так безразличны, равнодушны.

Хорошо там, где нас нет, к этой обывательской поговорке, по сути, сходилось
представление юности. Мы появляемся, и жизнь оказывается обыкновенной. Но
обыкновенность, разлитая повсюду, не снижала пыла, звала в бой. Дух у меня
насквозь комсомольский. Были сомнения, писал в "Комсомольскую правду о
культе Хрущева. Письмо переслали в райком не комсомола, а партии. И туда
вызывали, но то я опаздывал, то секретаря не было. И разговор не состоялся.
И это я считал нормальным для комсомольца: думаю об обществе, желаю ему
лучшего. В грехах пера был натурализм (писать хотелось правду), но его
пронизывал пафос активного мироощущения, жажда деятельности, размышления
над жизненными явлениями, порыв к высокому.

Скульптура выставлена для обозрения. Работа начинающего. Придирчиво ее
оглядывают знатоки. Качают мудрыми головами. Бурчат... э, милейший...
знаете... Кто-то попрямей, посмелей: не пойдет, разве может быть так,
вы только всмотритесь получше... Другой: что-то где-то всё же есть.
Зрители попроще. В недоумении застыл один: хоть по лбу бей, не понимаю.
Второй начинает ему что-то обьяснять. Третий кружит около скульптуры,
разглядывая пол...
Не дыша, тенью бродит меж зрителей автор выставленной для обозрения
работы. Робко говорит: пожалуйста, книга отзывов, пожалуйста, ваше
мнение. Хочется знать всё о своем детище. Больше отзывов. Не стесняйтесь.
Смелее. По отзывам скульптур узнает, стоит ли ему становиться служителем
храма Искусства.

Таким было вступление. Не без претензии. Автору казалось, что пишет он
непохоже на других, прошлое плелось с настоящим, повествование прерывалось
призывами, монологами главного героя, его дневниками. Автор был незнаком
с модернизмом минувшего и сего дня, школа и библиотеки представляли
только классические образцы, и только те из них, которые помогали
труженикам коммунизма. Но писал слабее, чем днем раньше, днем позже писали
многие молодые писатели, из которых иные успевали вообще прослыть за
открывателей, опережая публикации реабилитированных прозаиков 20-30-х
годов и зарубежных авторов. Судьба шутила со мной, или я заигрывал с ней?
Сначала я что-нибудь открывал, сочинял, а потом находил это опубликованным,
давно или недавно кем-то найденным. Бывали и такого рода забавы. Сделал
героем повести парня, ушедшего из Литературного института - всё тот же
наш активный, думающий современник,- а вскоре и сам поступил в институт
кинематографии и оттуда уволили. Завуалированная связь литературы и
жизни: герой уезжал из Москвы летом, а я зимой. Все мои герои возвращались
в родной город

Виктор Детков приехал в родной Зареченск после трех лет работы на сибирской
стройке.
- Я пацанам рассказывл о тебе,- сообщил младший брат.- Приходи к нам на
сбор. Последний в этом году. Здорово послушать живого сибиряка.
- А что особенного? Вам надо ударника, а я - кочевник. Нынче здесь,
завтра там. А сейчас простился с Сибирью.
- Совсем? Я думал, ты в отпуск. Но все же Сибирь, Вить...
- Такая же земля, даже зима та же, такие же люди, те же машины, такие же
дураки...
- Дураки?!
- А ты думал, их там нет?- Виктор хочет щелкнуть брата по носу, но тот
начеку.
- А у меня вот что есть!- братишка ушел к этажерке и вернулся с альбомом,-
смотри. Всё о Гагарине.
- У меня в чемодане валяется несколько иностранных газет. В Москве купил.
Есть там и снимки, посмотри. Но в чемодане не ройся. Слышишь, младший брат?

Подсыхала земля, и кое-где на дорогах машины уже поднимали клубы пыли.
К полустанку, подскакивая на ухабах, катил грузовичок. В кузове отмечал
каждую ямку чемодан. В кабине двое. Шофер, лениво посасывая папироску,
смотрел то вперед, то на пассажира.
- Отваливаешь, ну и правильно.
- Поеду.
- Я попашу еще месяц и айда. Свое оттянул. Пусть все попробуют Сибири...
Да... Здесь еще не работали те, кто больше всех кричал о ней.
Вокзальчик, окруженный тополями, готовыми со дня на день покрыться
листвой. Выдыхали густой смолистый запах. Вдоль железной дороги десяток,
два домишек, стареньких, ободранных. Некоторые побелены, окружены
кустиками сирени и черемухой.
Виктор взял билет на единственный здесь останавливающийся московский
поезд, вышел под тополя.

На скамейке сидели три парня и девица. Бренчала гитара.
- Вали к нам! Со стройки? Далеко? В отпуск?
- Нет.
- Совсем. Бежишь? На кого оставляешь?- гитарист не дожидался ответа,-
мы тоже намазали лыжи. Отстроились, Несли культуру в массы, а теперь
нужно самим поднахвататься.
- Подумаешь, Сибирь,- вступил верзила,- буду я работать?! Расценки
срезали. Лишнего не припиши. Срезали и плевать. Пусть комсомольцы
ишачат... А мы, имея шею, найдем удобнее хомут.
- Хватит, с самого утра ты всё о расценках,- перебивает девица.
- А что? Зачем срезали? Жить я хочу. Выпить хочу...
- Сыграй что-нибудь. Дома у нас...
Они рисовали домашний рай, ругали Сибирь. Оказалось, в ней нет ничего,
кроме комаров, снега и воды, от которой половина сибирячек коренных
с двойными подбородками.
Виктор отошел, побродил, вернулся к компании. Рассказывали старые
анекдоты с таким смаком, словно только что удалось изловить на извилинах
свежий, тепленький.
Заунывала гитара.
-А ты чего уезжаешь?
- Так.
- За так ничего не дают.
Усмехнулся Виктор - скучно, хоть бы что придумали поновей.
- В кино не сходишь, а какие танцы, в валенках...- жаловалась девица.
- Ну-ну, будет,- гитарист обхватил ее рукой, притянул к себе.
- Руку убери.
- Не нравится? Аль уже бережешь себя для кого?
Она сбросила его руку с плеча, поправила платье.
- Сопротивление меня только разжигает.
- Быстро сгоришь.
- Думаешь окрутить кого в поезде?
- А тебе что?
- Мне ничего.
- Ну и отстань.
- Не лошади, разнукалась. Обойму, поцелую в шею белую.
- Осторожней. А то я попрошу этого парня быть моим защитником. Ты
согласишься?- она кокетливо улыбается Виктору, а он, рассматривая ее,
неопределенно пожал плечами.
Скучала гитара.
- Наряды не срезали бы, я не уехал. А срезали, черт с вами.
- Ты все о том же.
- И рубль - деньги. Пожрать можно. СтроИть. Мастер всё. Денег чужих
жалко. Испугался. У государства ох их сколько... Уеду, найду.
-Уедешь, уедешь. Поезд подходит.

Витя идет по родному Зареченску, отмечает малые перемены. Тихий городок.
Редкие машины, но больше велосипедов.
Вечером в Летнем саду Детков встречает одноклассников. Девчонки стали
девушками и т. д. Расцвела Валя Орехова, сохранив гибкую изящную фигурку
школьницы... Модные Геня и Вадим. Шнурочки, медальоны вместо галстуков.
- Почему не учишься?- к разговору пристраивается молодой человек в очках
Алексеев,- давай к нам, в пед.
- Замучаете советами.
- Диплом нужен.
- Все бежите от физического труда.
- Ты герой, Витя. А про нашего Володю Дмитриева  не читал? В "Комсомолке".
И артист, и комсорг, и строитель.
- Молодец, а вы?
- Мы тоже все строители, по рубцу. Может, и сейчас в ресторан?  Не каждый
день собирается столько одноклассников...

Из чемодана Виктор достает тетради, книги, кидает их на стол. Ходит по
комнате, рассматривает старинный лубок на стене. Наконец, садится за
стол. Листает книгу... разворачивает тетрадь... начатая повесть. Зачата
в Сибири. Столько впечатлений, а стоит очутиться один на один с чистым
листом, они, эти важные мысли, образные словечки пугливо ускользают в
туман, в закоулки, выползают тусклые серые фразы... Перо вязнет, выводит
кружочки, зигзаги, прямоугольнички. Виктор силится в них разобраться...
Потом встает и ходит вокруг стола. И, словно забавляясь с ним, снова
возникают подвижные образы, они перекидываются остроумными фразами...
А он бессилен перенести их на бумагу. Виктор нервно потирает руки:
времени в обрез, на шее у родителей долго не повиснешь, нужно идти
работать, а тогда прощай, повесть. Надо дорожить возможностью
систематической работы над повестью, он должен, не торопясь и не
урывками, осмыслить три года своей жизни. И т. д.

Время у Вити проходит впустую. У кинотеатра он встретил Геню Головина
и потащился к нему в гости.
Гена - гостеприимный хозяин:
- Крути радиолу, есть новенькие пластинки. А я соображу.
Он ушел на кухню, вернулся минут через пять:
- Немножко закуски. Бутылочка. Как тебе нравится?
- Все  равно.
- Будь бодрее, друг
Выпили по стаканчику. Воспоминания школьных товарищей. Коснулись
будущего. Нынче поступаю в институт, со всеми предметами лады, сказал
Гена. Виктор высказался неопределенно.
- А ты здесь не присмотрел еще ламахи?
- Какой?
Гена выразительно обрисовал руками
- Нет еще.
- Зря теряешься. А мою видел на танцах? Ничего девочка, да?
- Сойдет.
- За первый сорт,- Гена довольный хлопнул в ладоши, сжал руки: мир
и дружба.
- Читаешь?- Виктор остановился у книжного шкафа.
- Скучная мудрость, мои родственники читают. А мое валяется на нижней
полке, за дверцей. Переплеты у тех книг слабоваты, чтобы красоваться.
- Я посмотрю...

В воскресенье Виктор встал рано. В ящике комода нашел кипу писем. Мои.
Мать сберегает. Почитаем.
Первое. Неужели писал такие длинные послания. Уезжаем в Сибирь. Тронулся
поезд, взгрустнулось о доме. Прошло несколько часов и воображение вперед
унеслось, на стройку. Настроение героическое. Едем покорять, в тысячу
солнц воспламенять восток. Мы жизнь переделаем! За окном - полустанки,
большие города. Какое разнообразие в пейзажах... если бы вы видели, что
мелькает за окном. И это только около одной дороги! Наша страна - одна
громадная стройка! Ребята хорошие. Жить будем дружно... Правильный мы
выбрали путь - поехали в Сибирь! Есть где развернуться молодым.

(ПРОДОЛЖЕНИЕ  СЛЕДУЕТ)