Alkona - 069

"Алькона" психологический триллер с сексуальным уклоном...
"Меж оргией разврата и святым актом любви, существует незримая грань. Где Бог почти вплотную с Сатаной. Где Сатана так рьяно ловит души..."

– «Не получилось из Барби секс-бомбы, увы!», - сказал сочувственно Алька для Гарвиша и все рассмеялись.
– «Ничего, придёт время, я это ещё наверстаю!», - заверила всех Барби, подняв и хохот в компании.
– «Тучка! А ты чего так плохо ревнуешь? Покажи нашу старую закваску!», - поддел Гарвиш, Бади и тот посмотрел странно на Гарвиша, раздув щёки, - «Я тебе сейчас за тучку приревную под глаз! Заквашу мало не покажется. Тучка в твоём замке вшивом издох. Нехорошо забывать об этом, а твои бомбы у тебя же под задом окажутся».
– «У какие страсти! Уж не серчай, подзабыл что теперь ты – удалец, самыми крутыми юбками на селе с головой охмуренный. Прошлое иногда вспоминать полезно. Оно от тебя никуда не денется...», - занятно стал наговаривать Гарвиш, но его осадил Алька, - «Не буди в Бади дракона, тут хотя бы, на вечеринке. Если личные счёты свести хочешь, за угол позови. Столько лет с ним знался и не понял, что простой он мальчишка и открытый. Что-то много дырок в твоём замке открывается? Смотри а не то просифонит ещё, головку простудишь. Не заводи тут свою пластинку, коль в гости пожаловал. Не то и девчонки юмора ради, портки спустят и в костёр задом устроят. Они тело твоё по голове судят. Будет тебе огонь мировой революции под задом. Хочешь мир навести – пожалуйста, юмор – ради бога, но не гни опять в провокаторы».
Гарвиш поглядел на Альку надменно, -
– «Ну чего ж не понятно, власть меняется. И шуты и скоморохи с нею вместе. Только, кто был каков по натуре, таков и останется. Я Тучку заводить и не собирался, больно мне это нужно».
– «Хорошо юморист, я для тебя тучка, тогда и ты для меня – подгузник. А прошлое я тебе ещё помяну, заквасишься в своей порнушке. Нашёл себе бобика прислужку. Больно ты тут горазд оценки выдавать, кто шут, кто клоун. Напялим колпак с бубенцами, так и будешь бегать по селу, знаток натуры», - выдал Бади открыто и без сарказма, посматривая на реакцию Гарвиша, но Мали отвернула его лицо ладошкой, - «Угомонись. Пусть позлорадствует. У нас мораторий на секс. Секс потом будет. Не разводи вечеринку на такие страсти».
– «Ладно я уйду. Мне одолжений делать не надо. Только вот не приму такого закона, когда девчонки оценки расставляют, кто тут бобик, а кто шут. А потому и нет на селе мальчишек. Мумми как был шутом так и остался, а его тут за нормального выставили, как и Ардана тоже. Замок хоть определял каков мальчишка чего стоит. А то тут и служек типа Бади уже в короли возвели. Замки они мастачат в юбках. Марсиан тут как тараканов разводят, ценители колкостей бантиков. Если амуры дело двоих как тут сами нарекли, то чего из этого общую политику клепать? И особо для мальчишек. Я тоже драться умею, это хоть не зазорно для мальчишки, чем такой сопливый мир. Сюсюканье и чмоканье. Завтра все под юбками сидеть будете, крутые ловеласы», - поднялся Гарвиш, словно восстал из небытия, как гроза и ореол замка.
– «Ну ясно! Значит опять провокация, опять проституция, шпионы по кустам, сплетни, наговоры, подлоги, измена, предательство – вот твои идеалы! Что ж руки тебе флаг и на пузо барабан. Как ты был стервой в штанах, так и останешься. Все эти холопы и шуты тобой порождённые и ты помер и они с тобой померли. Иди революционер и ещё одна диверсия, и будет тебе и проституция и педерастия. Будет тебе твоя война, в своём же дерьме, что тут разводил, умоешься. Дерьмо великое! Этого тебе надо, да? Брысь в свой тайный угол, что глаза тебя не видели!», - Мали встала подол одёрнув и сказала всё ему прямо в лицо. Эта дуэль глазами была с пару минут и Гарвиш ненавистно зашипев, как змей, ушёл.
Что было что не было, а Смити через трое суток вдруг сифилис поймал и потом Ирму к гинекологу увезли. Уже не слухи и сплетни, а факты из видеозаписи, чем тут Гарвиш занимается и в кого они Ирму, Лизу и Клару превращают по селу пошли. Альдона предупреждала Гарвиша, она и нанесла свой роковой удар. А в городе и про сельское порно-видео с подачи Вегана узнали. Вопрос становился уже ребром об выселении семьи Хильтсборг из села из-за их потомка Гарвиша. Появилась участковый подростковый инспектор Розали Солфсберти из города по положению моральных нравов, которая проводила расследование по фактам видео среди подростков. Похоже за Гарвишем и Веганом, стояли взрослые. Эльвира узнала об измене Смити на стороне и порвала с ним отношения. Из-за порой жёсткого секса, матка у Ирмы оказалась разбитой как у зрелой проститутки. Начался новый скандал. Лизу и Клару тоже отправили на экспертизу к гинекологу. Кларе повезло, у неё было всё более-менее в норме. Веган сбежал в какой-то притон в городе. Гарвишу грозила спецшкола для трудных подростков со строгим режимом. Но ребята уходили от этого всё дальше, мораторий на секс оказался своевременным и сыграл им на руку против Гарвиша и Вегана. Ирме и Лизе предполагалось дорогостоящее лечение, чтоб привести их в норму. Поркой дело тут было не поправить. Вину всю свалили на Гарвиша в своей основе. По просьбе доктора Анжелы Мейгорт, Мали, Рамона, Агнеса и Анна тоже добровольно ездили на экспертизу, за счёт гинеколога. И Мальвины оказались те же признаки феномена, но в ходе расследования анализов оказалось, что имелись и различия оригинала  по состоянию и структуре обмена и развития в маточной среде. Это был не один тот же феномен как могло показаться вначале. Хоть было очень много сходных данных. У всех трёх девиц маточная среда формировалась несколько различно. Это были Магда, Барбара и Мальвина. И ещё никто не догадывался, что есть общий знаменатель, все трое были в контакте с Алькой. Но и тут не всё оказалось так просто, и когда к гинекологу направили Альдону, то факты развития феномена зашли в некий тупик...

  На ней был балахон как платье до земли с большим капюшоном, сшитый из старой тёмной шторы, она дошла до тёмного закоулка руин форта и осмотрелась – никого. Она набрала веток и хворосту и стала колдовать над костром, пока он не заиграл ещё слабыми отблесками пробивающихся язычков пламени, слегка рассеивая тьму дремучего леса. На некоторых крупных камнях руин, был очищен мох и нанесены белилами странные иероглифы, - «Стыд – желание, нега – зверь, образ – дух, срам – икона», - читала она одними губами и тут раздался шорох и потом короткий вой!? Началась охота и она как испуганная лань метнулась куда глаза глядят. Она металась по кустам и теням, пряталась за стволами вековых деревьев и тут же срывалась летящим над травами призраком, а кругом не столько бегали, сколько прыгали и выли и гукали и гоготали демонами, кардиналы, духи форта, в страшных лохматых балахонах и с посохами в руках. Наконец загнанная лань попалась в объятия одного демона и он загоготал, а она завизжала. Это был демон разврата. Её привели к костру огня желания и вбили перед ним большой деревянный крест, что вовсе в идее крестом и не был, а был как муляж желанного мальчишки, Онус. По обеим сторонам Онуса встали две жрицы света и тьмы, души пленницы. Затем демоны принесли чан зелья истины и она испила, чтоб быть искренней и честной перед духами. Перо птицы желания Ихтиады, было сделано из широкого соломенного венчика. Чем-то похожего отдалённо на широкое помело или грабли с широко рассеянными пальцами, но в сути это был как широкий веер на длинной тонкой палке, раскрашенный разными красками. Вокруг развесили гирлянду из маленьких разноцветных лампочек и стало, и сказочно и мистично. Жрицы взяли её каждая за одну руку, жрица света за левую, жрица тьмы за правую. Свет значился для девчонки слева, где располагалось сердце. Сердце – символ любви. И жрицы положили её ладошки на поперечный шест Онуса, равносильно что на плечи возлюбленному и она склонилась перед ним, но прежде её лицо овеяли пером птицы Ихтиады помочив его в чане с зельем. Теперь, чтобы ни было, «плечи» любимого нельзя было отпускать, и она обжала их крепко ладошками. Жрицы подняли ей подол балахона на спину, оголив всю нижнюю часть тела по пояс. На ней под балахоном ничего одето больше не было. Жрицы расставили ей ножки и похлопали пером Ихтиады по ножкам ягодицам и ещё раз окунув в зелье посмачнее по промежности.
– «Говори, раба греха и прелюбодеяния о своём желании», - произнёс главный жрец встав перед лицом пленницы по другую сторону Онуса.
– «Я много дней и месяцев и лет блуждала во грехе заблуждения. Туман замка призраков окутывал мой разум и очаровывал обманом все мои желания. Это был вездесущий дух ненасытного Грога. И вот туман рассеялся и уличил меня во грехе моих желаний и помыслов, во свете Девы Магдалены и я раскаялась. И дарил мне этот свет надежду на исцеления души моей от греха обмана. И я в чаяние души восстала против палицы демона (имеется ввиду палка – как осквернение лона Магдалены) и открестилась от теней и тьмы на своём пути и решила вступить во ангелы лона любви Магдалены. И желанием в огне святилища сгораю, чтоб лоно распахнуть своё для тайного желанного, но тем перстом Алькора (мистическое имя Альки), что лоно Магдалены освятил», - произнесла она заранее заготовленное заклинание.
– «Не назовёшь ты перед светом истины и тьмой греха, имя своё раба желания? Не назовёшь ты перед светом греха и тьмой истины имя своего желанного?», - вопросил главный жрец.
– «Я назову имя своё как Дева Лоренция, но не назову имя своего тайного желанного, как не считая себя освященной и очищенной перед грехом», - ответила Лора тем именем, что применяли в образе мистическом.
– «Не станет ли грехом и света Девы Магдалены, отрыть лоно твоё грешное перстом Алькора? Не станет ли это открытие грехом пред образом того желанного, хоть имя его в тайне сохранив?», - снова вопросил Верховный жрец и демоны завыли вокруг.