Сказка о Ветре

Он любил её сильнее, чем она его не любила. В его иногда тонком, иногда грозном голосе застыла вся его грусть по поводу неразделённой любви, отвергнутой этой гордячкой. Когда-то давно, когда он впервые признался в любви, его голос дрожал, а её насмешка, притаившаяся в уголках губ, сквозила и во взгляде. В ответ на самое искреннее признание она рассмеялась ему в лицо.
Всё дело было в том, что он никогда не сидел на месте. Он был свободен, как все его предшественники, и в любой момент мог сорваться с места и улететь в неизвестном направлении. Он был Ветром.
Всё дело было в том, что она любила спокойствие и постоянство. Она не могла принять то, что он был волен её покинуть в любой момент, даже любя и боготворя – просто потому, что так было нужно. Она была домашней любимицей, доброй и нежной Кошкой.
- Как ты можешь говорить о любви, если не чувствуешь практически ничего? Тебя невозможно потрогать, тебя нельзя увидеть, тобой можно просто дышать, – говорила она, когда летним жарким вечером он примостился на подоконнике и рассказывал ей о себе. Доброе сердечко Кошки не могло понять, как в неё мог влюбиться Ветер, но, как любой девушке, ей это льстило. Ей нравилось, что кто-то, кроме хозяйки, старой и молчаливой женщины, может назвать её котёнком, ласковым и нежным, как лучик света.
- Я люблю тебя… - сказал он. – Я влюбился в тебя в тот момент, когда ты только родилась, но лишь после того, как ты поняла, что можешь любить и быть любимой, я решился на это признание. Твои глаза глубже, чем самые глубокие океаны…
- Что такое океан? – спросила она. Кошка родилась и прожила всю свою маленькую жизнь в тесной квартире, не видя мира и не зная о нём ничего. Он же, рождённый где-то в верхних слоях атмосферы, видел высокие горы и полноводные реки, зелёные ладони океанов и морей и суровые впадины бывших вулканов. Он так много знал, и так много мог ей рассказать…
- Океан… - протянул он. – Представь себе, что весь наш город залит водой, а вместо прохожих по улицам гуляют акулы и скаты… Это и есть океан.
- Бр-р-р-р… Вода… - брезгливо сморщила она носик. – Я не люблю воду. А ты видел океаны? И кто такие акулы? А скаты?
- Акулы – это такие зубастые существа, похожие на автомобили «Кадиллак». А скаты – это просто рыбы, плоские, как блины и широкие, как комната. Они могут проглотить и тебя, и твою хозяйку, и твоих соседей, и даже костей не оставить.
- Ой! – испуганно встопорщила она шёрстку. – А они не придут за нами?
- Нет, Кошка, они очень, очень далеко. Ближайший океан от твоего дома находится на расстоянии… В общем, если сложить рост твоего дома 5000 раз, то получится это расстояние.
Кошка выглянула из окна, на глазок оценила высоту дома и чуточку присвистнула. Ветер поближе придвинулся к Кошке, и, воспользовавшись тем, что она находилась под впечатлением от океана, легонько поцеловал. Она прищурила глаза, тихо замурлыкала, ощущая первый в своей жизни поцелуй, и вдруг почувствовала, что его больше нет рядом. Она открыла глаза, но так как Ветра не было видно, даже если он был рядом, ничего не поняла. Она попробовала протянуть лапку вперёд, но Ветер был к тому же и неосязаем, также не выяснила, рядом ли он. Наконец она спросила:
- Ветер, ты здесь?
Но ответом ей было лишь молчание. Кошка презрительно фыркнула и стала умываться. В её молодой кошачьей головке ещё не появилось того чувства, гордо именуемого «Любовь», и она просто-напросто не успела ещё понять, что он испытывал по отношению к ней. Она фыркнула ещё раз, и сказала почти те же слова, которые на протяжении стольких лет всегда произносили Кошки, в которых влюблялись юные, тёплые Ветры.
- По-моему, я в него не влюблюсь…
* * *
Прошло четыре месяца, и в окна забились пальцы бурана. Кошка уже почти не помнила о Ветре, который так неожиданно улетел тогда. Он прилетал ещё не раз, но единственным ответом ему было холодное молчание (в лучшем случае) или равнодушный смех. Смех, несмотря на тишину, рвущий барабанные перепонки, заставляющий думать о смерти. Ветер не знал, как ему поступить – ведь, согласно легенде, каждый Ветер, влюбившийся в Кошку, должен хранить ей верность и никогда за всю жизнь не изменить данному слову. До самой смерти, когда вместе с Кошкой умирал Ветер, и на одно лишь мгновение все Ветры, затихнув все вместе, скорбят о нём. А потом продолжают свой путь по намеченной орбите, овевая прохожих. Прохожих, не знающих о трагедии Ветра, влюблённого в Кошку.
Кошка уже забыла о молодом звонкоголосом Ветре, однако же не одарила ещё своей благосклонностью никого. Сколько котов добивалось её, сколько глоток орало под окнами симпатичной кошечки… Многие коты даже похвалялись друг перед другом ожогами от кипятка, царапинами, полученными в боях за Кошку, видя в победителе настоящего героя. Однако же, как назло всем котам в округе, победителя так и не было. Кошка не удостаивала взглядом своих голубых, небесного цвета глаз ни одного из горланящих женихов. Сама того не понимая, она хранила верность тому, единственному, которому так опрометчиво отказала.
Ветер же, в свою очередь, очень скучал по Кошке. Её отказ озадачил его – согласно легенде о Ветре и Кошке, один из них обязательно дождётся другого, даже если ждать придётся полжизни. Легенду о любви передавали лишь от отца к сыну, старательно скрывая от жён-Ветров. Когда в ущельях между скалами рождались Ветры-мальчики, отцы вспоминали о легенде и, как только сыну позволялось вылетать в открытый мир, передавал ему это семейное предание. Матери, естественно, догадывались о том, что сын будет искать свою Кошку, да и легенду они знали не хуже старых Ветров, но молчали, зная о том, как легенда кончается. В конце концов, Ветер, полетав по миру и найдя свою любимую Кошку, вынужден создавать семью с девушкой-Ветром, чтобы в следующие пять лет у него родились сын и дочь. Дочку отдавали в другую семью, а сына воспитывал отец. После того, как Ветер передаст предание о Ветре и Кошке сыну, он возвращается к Кошке и умирает рядом с ней. Вместе с ней.
Когда Ветер прилетел к Кошке, она взглянула на него сквозь стекло окна, и в её глазах зажёгся тот же огонь, какой горел в них при первой их встрече. С тех пор, как он признался ей в своих чувствах, с тех пор, как она ему отказала, она осознала многое. И то, что она, сама того не понимая, ждала лишь его. Потому что так гласит легенда, а городские легенды не терпят того, что их нарушают.
Ветер сразу же прильнул к окну и прислонился морозной щекой к окну. Щека Ветра была цвета тающей молочной пенки на краешке стакана, и Кошка наконец-то рассмотрела его лицо. В его глазах отражались долгие перелёты по свету, они многое перевидали, но всё же вернулись к ней одной, единственной. На его лице, похожем на маску заокеанского бога (бог был явно богом мужской красоты), отражались все те чувства, которые он к ней испытывал – любовь, нежность, доброта и желание всегда быть рядом. Теперь она поняла, что, несмотря на то, что его она не видела, она в него влюбилась. Теперь же, увидев его лицо в мелькании снежинок за окном, она снова и уже крепко-накрепко его полюбила. Пророчество первого Ветра, влюблённого в Кошку, начало сбываться.
Но вот метель, первая декабрьская метель повлекла его за собой. Он упирался, и Кошка, видя, что любимый не по своей воле покидает её, спросила:
- Ты ещё прилетишь?
- Прилечу. Я быстро слетаю в тайгу и принесу сюда морозы. Я тебе обещаю, что вернусь. Жди.
- А где это - тайга?
Но этих слов ветер уже не услышал. Ветер умчался вдаль и не успел рассказать Кошке о тайге…
Утром Кошка первым делом прыгнула на подоконник, и, свернувшись калачиком, решила смотреть вдаль, ожидая возвращения Ветра. Сначала она не поняла, что ей что-то мешает смотреть в окно, и она помотала головкой. Наваждение не исчезло, и она протёрла лапкой глаза. Снова та же картина. Кошка прикоснулась подушечками лапок к стеклу и обомлела.
На земле из промёрзшего жестяного наружного подоконника «рос» лес. Лес был не настоящий, он был только нарисован морозным узором на гладкой холодной поверхности окна. Кошка с упоением разглядывала каждую отдельную сосенку, которых было очень много, тянущихся к свету, с неразборчиво изображённой корой и кронами, делавшими их похожими на пальмы. Между стволами, то там, то здесь подобно розам ответвлявшимися на шипы-ветки, гуляла вьюга, и Кошка знала, что это её любимый Ветер гоняет снег по тайге. Она восхищалась точностью картинки, наверняка нарисованной её дорогим Ветром, и впервые в жизни почувствовала себя счастливой не просто от солнечного денёчка или сытного обеда, а оттого, что её любят и делают такие подарки. Рисунок тайги был самым необычным подарком в её жизни, но и самым дорогим.
На следующий день Ветер прилетел сам. Он прикоснулся к стеклу и провёл по нему пальцами, голубыми, как первый клочок неба после дождя. По стеклу побежали морщинки снежного узора, и перед ошеломлённой Кошкой стали появляться сполохи салюта. Праздничного салюта Рио-де-Жанейро на карнавале, который случается лишь раз или два в год. Под гроздьями сверкающих осколков Кошка увидела праздничную процессию, где наверняка смеялись, веселились и пели люди из разных уголков Бразилии, а может, и всего мира. Кошка не могла сказать наверняка, что они пели, так как она ни разу не слышала этого пения, но ей казалось, что рисунок на окне пел и плясал, несмотря на то, что он стоял на месте. Кошка подняла счастливый взгляд на Ветра, и их взгляды заговорили за них…
* * *
- А дальше что? – заёрзал мальчик. Я погладил его по головке и ответил:
- А дальше – тишина… Потом Ветер и Кошка жили долго и счастливо, и умерли, разумеется, в один день… а после Ветра никого не осталось. Он не пожелал оставлять наследника, как и связывать свою жизнь с девушкой-Ветром. И с тех пор в нашем дворе жил свой собственный Ветер, пока не умер. А после него осталась лишь память…
Мальчик повернул свою светлую головку вправо, к окну. На стекле, несмотря на майские оттепели, продолжал держаться узор, изображающий какой-то пейзаж из лесной жизни.
- Ты больше не плачешь? – спросил я у ребёнка.
- А ты не улетишь? – в ответ спросил он. Я пожал плечами. Он испуганно взглянул на меня, и тут, хвала Первым Ветрам, в двери заворочался ключ.
- Мама пришла? – спросил мальчик. Я кивнул и тут же испарился в открытую форточку. Мне ещё надо будет залететь к Кошке. Я обещал.