Обещание

Глава 1
...Он прикоснулся к ней, ласково, так нежно, как только мог. Он впитал её аромат, как впитывает в себя жидкость губка, независимо от того, какую жидкость на неё льют. Её аромат был именно жидким, он вливался в него, как в рекламе какого-то отбеливателя – в розоватую воду вливают раствор, и она какими-то всплесками, как бы огненными сполохами становится чистой и прозрачной. А теперь его запах смешивался с её запахом.
Она лежала на полу его бунгало, мокрая, еле-еле дышащая, не подававшая признаков жизни ещё пару минут назад. Он вынес её практически из ада. И принёс в бунгало, за стенами которого всё ещё бушевал шторм...
* * *
Сит был самым некрасивым мальчиком в деревне до шестнадцатилетия. В возрасте 16 лет Сит вытянулся, похорошел, сформировался как мужчина. Девочки стали вешаться на шею даже по двое – шутка ли, встречаться с самым лучшим ныряльщиком деревни! Да ещё с самым удачливым! Ведь по самым скромным подсчётам главы деревни Сит принёс на берег 200 жемчужин за один только год! Два его основных соперника, Лан и Дит, красавцы и любимцы девушек, не набрали вместе его рекорда даже за полтора года – на ту глубину, куда доныривал Сит, никто из молодых ныряльщиков не совался. Даже старые ныряльщики, дед Сита Эл и его друг Пич, пробовали эту глубину лишь дважды. Но риск оправдывался – каждый «поход» приносил полные поясные сумки каждому ныряльщику.
Самая смазливая девчонка деревни, родственница старика Пича по имени Эли попробовала было охмурить молодого удачливого ныряльщика, прозванного населением «Кракен». Ради него она бросила его соперника, большеглазого красавца Лана. Ради него она сама опустилась на дно, достав жемчужину и чуть не умерев от декомпрессии. Но если б знала юная обольстительница, что сердце Сита занято...
В то злополучное утро у Сита, здорового семнадцатилетнего красавца, двухметрового черноволосого крепыша, всё пошло не так. И сумка на поясе не наполнилась, как обычно – ракушки, будто издеваясь, попрятались в песке. На выходе из воды осьминог обдал его чернильной струёй, и из-за неожиданности он чуть не выпустил из лёгких воздух. К тому же в деревню приехала ОНА. Стройная, неприступная красавица, которую, видя неверность Эли, тут же повёл за руку по деревне Лан. И она не сопротивлялась! Да, впрочем, она и не знала, что бушует в сердце у Сита...
- Дед, а это кто? – стряхивая ладонями воду с мускулистых бёдер, спросил он. Старый Эл, которого в молодости девушки звали «Спрутом», крякнул, проводя взглядом девушку, и ответил неспешно:
- Это-то... Это, Сит, чтоб ты знал, беженка...
- Беженка? Откуда бы это?
- С континента. К нам на острова многие стремятся, да немногие доплывают...
- То есть? – не понял Сит.
- Есть на континенте поверье... – закурил трубочку Эл, - ... поверье, что только чистые душой люди приплывают сюда... А тех, кто позарится на жемчуг или красавиц, шторма приносят обратно туда, откуда те прибыли... Потому и называются наши острова – Парадизум... То есть рай...
- А она когда прибыла?
- С родителями приплыла на плоту. Горе у них в городе – пожар уничтожил все дома. Да вот только они доплыли, а остальные...
- Потонули? – буднично, будто спрашивая о погоде, спросил Сит.
- Нет. Мимо прошли. Остров только их пустил...
Сит про себя ухмыльнулся легендам деда, и подумал, что родители девушки что-то скрыли от него и главы деревни. Вытряхнув воду из правого уха, он направился к присевшему возле девушки Лану. Не предупреждая, он вмазал парню ногой под дых, и он, не вскакивая, повалился на песок. Тем временем Сит повернулся к девушке:
- Сит. Это имя.
- Тельма. Это тоже имя. За что ты его?
- Он не имеет права на тебя.
Она как-то по-птичьи повернула голову влево, взглянув на него диагонально. Затем перевела голову в абсолютно идентичное положение, но противоположное предыдущему, и посмотрела на него так же. Снова поворот головы влево – взгляд заинтересованный, изучающий, направленный прямо в глаза.
- А кто имеет? Ты? – спросила она из «диагонального» положения.
- А хоть бы и я, - нагловатым тоном ответил он. Сит заметил яркие солнечные зайчики в её зрачках, и ему на мгновение показалось, что и зайчики смотрят на него так же насмешливо, как и она, их хозяйка. И не только их – она мгновенно завладела и его сердцем.
- Мне нет хозяев. Я – сама себе хозяйка.
Сит повернулся к Лану, подал ему руку и помог встать. Затем, обернувшись к Тельме, врезал ему под дых кулаком, от чего тот снова рухнул на песок.
- Ты будешь моей! Обещаю! – прошипел он и помчался с невиданной доселе скоростью к морю. Пробежав несколько шагов, преодолевающих водное сопротивление, он подскочил и рыбкой нырнул в глубину. Стоящая на берегу Тельма испуганно схватила за плечо Лана и спросила:
- Он утопился?
- Как же, жди! Чтобы Кракен утонул...
- А куда он?
С интонацией побеждённого воина Лан пробурчал:
- Хочет подарить тебе ракушку или жемчужину...
* * *
Сит сильными гребками доплыл до дна. В этом ущелье между двух скал он любил сидеть, когда вокруг сновали юркие, маленькие, но опасные кошачьи акулы. Тренированные с детства лёгкие могли задержать воздух на три минуты – достижение, не превзойдённое практически никем. Лишь дед Сита, старый Эл, мог добраться до этой отметки – 3 минуты, и то в годы своей бурной молодости. Дед и пропавший отец....
По рассказам стариков, отец Сита, такой же беженец, как и родители Тельмы, влюбился в его мать, дочь знатного в те времена подводного охотника Эла-Спрута. Однажды, когда Эл был в море, налетел страшный шторм, который люди называли Гехен. Из многих домов побережья выскочили мужчины – кто спасти детей, играющих с раковинами вдали от домов, кто – укрепить жилище от ветра, бушующего за стенами бунгало, кто – спрятаться от Гехена в море. Но в тот день шторм приходил не просто за тем, чтобы напугать людей. На следующее утро обнаружилось, что из деревни исчезли трое мужчин – отец Сита со странным именем Шон, его приятель Пит и старый управитель деревни, Дор Костлявый. Эл и его друзья-охотники посчитали, что все трое были унесены вихрем, прилетавшим именно за ними. Дочь Эла, мать Сита Сия, напротив, сказала, что они сбежали из деревни. Шона она любила, но не могла понять, каким образом он мог быть унесён. Со временем она так привыкла к точке зрения отца, что свыклась с ней и сыну рассказала именно историю об унесённых Гехеном беженцах, один из которых и был его отцом. От этого пропавшего в шторм человека Сит получил голубые глаза, а не карие, кои носила вся деревня. Голубые глаза считались некрасивыми у народа Сита, и потому никто не предрекал ему удачи в жизни. Однако к совершеннолетию внук повторил успех деда и донырнул до дна впадины Адского Глаза, получив, как и полагается герою, второе имя-прозвище Кракен.
Кракен в мифологии населения Парадизума считался фигурой легендарной. Первый, кто донырнул до дна и вынес оттуда хоть что-то (а именно обломок чьего-то черепа), а именно Эл, дед Сита, получил прозвище Спрут. Отчасти из-за любви к девкам, которых он любил облапить, но отчасти и из-за того, что выжил, всплыв со дна. Правда, всплыл – громкое слово. Эл, тогда ещё двадцатипятилетний ныряльщик, добрался до впадины Адского Глаза, схватил первый попавшийся предмет и как пробка вылетел из воды, на всю жизнь оставшись глухим на одно ухо. Сит же, добравшись до дна Адского Глаза, достал оттуда рыбу, слепую, как крот и опасную, как бритва, а также жемчужину размером с креветку. Тогда-то и вспомнили старожилы, что покровителем деревни был Кракен, мифическое существо, бог ныряльщиков. По легенде молодой парень по имени Бос как-то раз увидел в море красивую самку осьминога. Её щупальца переливались всеми цветами, её клюв был подобен надутым губкам восемнадцатилетней девушки, а чернила источали аромат. Бос влюбился в осьминога, как в девушку, перестал есть морское мясо, и, в конце концов, поклялся на алтаре, что будет со своей любимой до конца дней. И в ту же ночь после его клятвы ему явился бог морей и повелел ради своей любимой доплыть до дна впадины Адского Глаза и принести ему оттуда шкатулку, в которой и лежат свадебные украшения его любимой самки осьминога, как оказалось – его младшей дочери. Посетовал на жизнь Бос, но на следующую ночь полнолуния обвязал себя в поясе верёвкой и пошёл ко дну, доверив конец верёвки другу. Боса не было ровно полчаса, и друг уже подумал, что тот погиб, но внезапно ощутил слабые подёргивания верёвки. Однако когда он потянул за неё, на него из воды вышел Бос с головой осьминога: вместо лица парня – уродливый клюв и глазки спрута, вместо волос – щупальца толщиной в нитку для починки сетей, вместо рук и ног – плавники. Друг поседел от страха, а Бос, видя это, обернулся и посмотрелся в водную гладь. И прогремел из моря голос:
- Теперь ты – мой зять! И имя тебе будет – Кракен, король спрутов!
Завопил от ужаса Бос-Кракен и прыгнул в воду. С тех пор он топит корабли и насылает наводнения, а моряки, которые попадают к нему в руки, становятся его свитой. Бог морей уже не властен над ним, ибо Кракен побывал во впадине Адского Глаза, откуда не возвращаются. Там он подписал контракт с самим Дьяволом, и теперь он – его орудие.
После того, как Сит побывал дважды во впадине Адского Глаза и приносил оттуда полные сумки жемчуга и раковин, его заподозрили в связи с Кракеном. А после того, как он был отведён к старейшему жителю деревни, «опознавшему» в нём Боса, его и стали звать Кракеном. Он стал самым успешным ныряльщиком деревни, самым завидным женихом и самой первой причиной для зависти. Казалось, Кракен действительно благоволит к нему.
Сит поплыл к поверхности воды. Нет, ничего он ей не принесёт. Просто посмотрит – кто она такая есть и стоит ли продолжать добиваться её. Тельма... Имя странное, как и у всех беженцев с континента. Странное, но такое манящее...

Глава 2
С их первой встречи минуло шестнадцать лун. Лан, конечно же, так и не добился благосклонности Тельмы, но не потому, что его нокаутировал Сит. Просто у Лана, местного красавца, как говорит местная поговорка «ума, как у жемчужины – снаружи красиво, внутри красиво, а толку нет». Привыкший побеждать, укладывать девушек в постель после первого же свидания, он потерпел поражение. Полез ей в джинсы – и тут же схлопотал пощёчину. Так бывает, подумал Сит. Зато теперь его утешит Эли, которая также ничего от Сита не добилась. Так бывает.
В то утро за горизонтом назревал шторм. Старики, а именно Эл, Пич и новый глава деревни Янн Седой засуетились, каждый по своей причине. Эл заботился о своей жене, Лии, и подновлял навес бунгало. Пич, заделавшийся после атаки барракуды рыбаком, сворачивал висящие на просушке сети и заносил их во двор. А Янн прямо посреди деревни молился богу морей, прося пощадить его и простить все грехи. Судя по размерам туч, надвигавшихся на остров, близился не просто шторм, а знаменитый Гехен. Управитель Парадизума боялся за себя – он знал, что предыдущего главу деревни унёс Гехен.
А Тельма, ни на что не обращая внимания, плескалась у берега с девчонками. Она уже подружилась с местными молодыми ребятами, даже с Эли, которая сначала невзлюбила её. Теперь они учили её местным премудростям рыбацких детей – нельзя спать вне бунгало, когда полнолуние – Кракен заберёт, нельзя купаться в штиль, а перед штормом можно – акулы уплывают на глубину.
Сит любовался ей из бунгало, данного ему деревней. На деньги, вырученные от продажи всего добытого им жемчуга, можно было бы купить всю деревню, но что такое деньги для парня, который одевается в дары моря, ест дары моря и сам – человек моря? Значение денег знал лишь Янн, но он уже раскаивался в этом знании. Сит знал, что она веселится лишь тогда, когда он не смотрит на неё. Поймав его взгляд, она замолкает, становится серьёзной, но через пару секунд уже снова хохочет и брызгается вместе со всеми. Сит плюнул в сердцах и ушёл вглубь бунгало. К Кракену всё...
Он повалился на циновку из пальмовых листьев и задумался. Он не понимал, что такое любовь – в его голову это понятие вроде не вкладывали. На самом деле его мать, прекрасно знавшая, что это такое, рассказала сыну об этом, но так, что малыш Сит ни за что в жизни не согласился бы любить. Теперь он вспоминал слова матери и понимал, что влюбился. Никто и не говорил ему, что любовь может быть приятной. Это чувство сидело внутри, как тупая игла в сердце, и давило, давило, давило... В бунгало заглянул дед, хитро прищурился и спросил:
- Скучаешь? А то пошёл бы, искупался...
- Нет, дед. Не в силах я.
- Любишь? – Сит вскочил на циновке и рывком сел, щурясь на деда. – Тельму-то, спрашиваю, любишь?
- Откуда ты... – начал было Сит, но вдруг как-то скис и спросил, - ...а от неё нет лекарства?
- Нет, Сит... – вздохнул дед. – Я бы дал это лекарство твоей матери тогда, семнадцать лет назад, когда она повстречала Шона, твоего отца. Всё на свете бы отдал, но достал бы, чтобы не видеть, как она мучится...
- А правда, что он... ну, улетел с Гехеном?
Старый Эл вдруг скрипнул зубами и сказал:
- Да. Я тогда уже всплыл и видел, как его с дружком приподняло ветром и бросило в море. Они умели плавать – они приплыли тогда на остров, но из моря так и не показались. Их утащил Кракен.
- Дед, я думал, ты мне правду рассказал... – обиделся Сит, но старый Эл его прервал:
- Чистая правда. Иногда мне кажется, что всё мне привиделось, но... Их утащил на дно Кракен, и случилось это в десяти локтях от меня. Из воды показался огромный мужчина с лицом спрута и, взяв их в ласты, спросил меня:
- Кто ты?
- Я... – пропищал я, - я – Спрут...
- Ха! – усмехнулся, харкнув водорослями, Кракен, - велик ты для спрута... Дай мне обещание, что никто, кроме тебя и самого Кракена, не узнает о нашей встрече! Я не заберу твою дочь с ним, ибо он хранит её имя у сердца. Клянись!
Я поклялся, и тут же ощутил боль в боку. Но я видел, что этот монстр переломил дружка твоего отца пополам и проглотил. А Шон... Шона он выбросил в небо, и он растворился в Гехене. Не веришь?
Сит с сомнением покачал головой, и в ответ на это старый Эл приподнял рубашку. На боку деда была тонкая, в три пальца полоса рыбьей чешуи. И Сит был готов поклясться, что она не прилипла к телу деда.
- Так всё... это правда?
- Да, – дед как-то осунулся, сжался. – Да. Я обещал, я поклялся самым дорогим, что у меня было – будущим сыном моей дочери. Тобой, Сит. Ты – подарок Кракену.
- Я... подарок... – Сит измученно повалился на циновку. – Поэтому я так глубоко ныряю без вреда для себя? Поэтому я достаю со дна самые лучшие жемчужины?
- Сит, прости. Я пришёл, чтобы попросить у тебя прощения. Он заберёт тебя сегодня ночью в Гехен. Но ты можешь выжить, если есть та, чьё имя ты хранишь у сердца.
- Прости, дед, но нет такой. И не смотри на меня так, будто я говорю ерунду. ОНА не та, имя которой я...
- Не лги себе, Сит. Я уйду сейчас, а ты подумай. Подумай.
* * *
Проснулся Сит от истошного крика Эли. Девушка вопила не переставая, и это было хуже всего.
- Что ты надрываешься, Кракен тебя забери? – высунулся было Сит из бунгало, но порыв ветра загнал его обратно. Внутрь влетела Эли, глаза её горели ужасом, а руки тряслись:
- Тельма... Гехен забрал Тельму!
Сит среагировал от первого упоминания имени девушки. Что-то случилось с Тельмой! Он пулей вылетел из бунгало, не разбирая дороги, и тут же отшатнулся.
Над деревней висел смерч. А в тёмных, сделанных из песка и воды стенках вихря летала, тряся головой и безжизненными руками, Тельма. Сит приготовился, разогнался и прыгнул...
Внутри Гехена было тепло, как в летней воде моря. Темнота не мешала ему – на глубине Сит «общался» с его обитателями на ощупь. И сейчас на ощупь он поймал Тельму и попытался вынырнуть из Гехена. Но на этом сходство вихря с глубиной завершалось. Вынырнуть оттуда Сит не смог. Просто физически не смог, будто кто-то схватил его за ноги мягкими, но крепкими руками и не позволял всплывать. От шока Сит чуть не выпустил самое важное – воздух, а вместе с ним и Тельму. Он приоткрыл рот и выдавил из себя:
- Я... сын... Шона... Сит-Кракен...
- Сын? – ответила тьма. Голос раздавался глухо, будто у говорящего в лёгких не было воздуха. – Докажи.
- Я – сын его любимой, Сии с острова Парадизум, – говорить стало легче, будто бы он получил разрешение.
- Ты – сын Шона и Сии? – удивился голос. И вдруг спросил:
- Как она?
- Отец? – как бы не веря в то, что он осознал, спросил Сит.
- Сит... – пробасил голос. - Вот как тебя зовут...
- Отпусти её! Отец, отпусти, она ни в чём не виновата!
- Она – беженка! Мой долг – указать ей на её место...
Сит представил себе, как его отец, как оказалось – душа шторма Гехена, покажет Тельме «её место», и главное – где это «её место» будет.
- Отец! Тебе было приятно, когда Кракен сделал тебя Гехеном?
Вихрь обдул Сита и бездыханную Тельму теплом и выплюнул из себя, как бы отторгнув. Сит, успевший уцепиться за Тельму и потому плюхнулся в песок, заранее подстраховав девушку. Со стороны деревни не доносилось ни звука, будто все вымерли, но Сита это не обеспокоило. Скорее наоборот – в деревне он слыл скептиком, и сам факт появления из вихря Гехена говорил об одном – Сит попал туда, в существование чего он сам не верил. А чувствовать себя в таких ситуациях Сит ой как не любил... Сейчас же навстречу чудом спасшимся никто не выбежал, хотя грохот и визг ветра обращали на себя внимание.
Сит сейчас думал лишь об одном, никак не связанном с пустотой побережья – почему отец не ответил на вопрос, а предпочёл выбросить их? Вопрос застрял в голове Сита, ещё не знающего на него ответ, но идущего к тому, чтобы в скором времени на него налететь с разбега...
* * *
...Он прикоснулся к ней, ласково, так нежно, как только мог. Он впитал её аромат, как впитывает в себя жидкость губка, независимо от того, какую жидкость на неё льют. Её аромат был именно жидким, он вливался в него, как в рекламе какого-то отбеливателя – в розоватую воду вливают раствор, и она какими-то всплесками, как бы огненными сполохами становится чистой и прозрачной. А теперь его запах смешивался с её запахом.
Она лежала на полу его бунгало, мокрая, еле-еле дышащая, не подававшая признаков жизни ещё пару минут назад. Он вынес её практически из ада. И принёс в бунгало, за стенами которого всё ещё бушевал шторм...
Гехен. Вот как звали этот шторм. Гехен. А до этого – Шон, простой парень-беженец, которого Кракен превратил в ураган-убийцу.
Тельма не дышала. Ещё некоторое время назад она была розовой, как будто вынесенная из воды утопленница, которую всё же вовремя вытащили и откачали. Однако вот уже пролетело несколько секунд – и воздух будто бы перестал поступать в лёгкие девушки, её голубые, как и у Сита, глаза затуманились под полуприкрытыми веками, а кожа приобрела странный оттенок. У Сита сложилось такое впечатление, что Тельма мгновенно стала неживой – не мёртвой, а именно неживой. Каким-то невообразимым образом Сит потерял связь с ней – он-то почувствовал себя лучше, а вот от неё ушла жизнь.
- Тельма! – завопил он ей прямо в ухо, то ли в надежде разбудить, то ли от безысходности. – Тельма! Не теряйся!
- Она тебя не услышит.
- Пошли вы к чёрту... – не оборачиваясь, начал было Сит, но оторопел. Голос был похож на чей-то, был даже где-то знакомым, но откуда Сит его знал – он не понимал. Наконец парень медленно обернулся. На пороге стоял не человек – силуэт.
- Она тебя не услышит, Сит, – повторил силуэт. Расплывчатая тень мужчины, тень с рваными краями, кое-где прозрачная, кое-где густая, как облако.
- Кто ты, Кракен тебя возьми? – ошарашенно пробормотал Сит.
- Отец. Шон. Гехен. Зови, как угодно. Не обижусь. Мёртвые не обижаются. – Шон вошёл в бунгало. Он и в самом деле был таким, каким показался при свете луны – тёмный силуэт с неравномерной структурой, кое-где дырявый, кое-где плотный, как грозовая туча.
- Верни её. Ты можешь, не говори, что не можешь... – подскочил с песчаного пола бунгало Сит. Он попытался схватить отца за руку, но лишь пропустил сквозь неё ладонь и отскочил. Что-то типа молнии, но меньшего размера и, разумеется, силы, проскочило от руки отца до его руки и ударило в пальцы.
- Я – Гехен, существо не ЭТОГО мира. Не забывай об этом, сынок, и никогда не прикасайся ко мне. – Отец помедлил и добавил:
 - Для твоего же блага. А вернуть её можешь лишь ты. Я, как заклинание – обратной силы не имею и остановить меня нельзя. Помешать – тем более. А ты можешь обратиться к моему... хозяину. Он может вернуть твою любимую.
Сит вдруг зарделся, будто отец был реален и просто подтрунивал над сыном, а не помогал решить проблему. Однако, лишь взглянув на лежащую девушку, он снова взглянул на отца, состоящего из ветра и темноты.
- Твой хозяин – Кракен?
- Да, это я, – раздался голос от входа в бунгало. На улице, так же, как и Шон некоторое время назад, стоял ещё один мужчина. Голова подошедшего, судя по тени, отбрасываемой им под лунным светом, была похожа на бесформенный куль с уловом рыбака – наверху головы шевелились щупальца, похожие по толщине на пальцы, вместо ушей топорщились жабры, а на затылке был плавник, как на хребте у рыбы. Руки и ноги у стоящего на песке морского берега существа были бы нормальными, но на концах их вместо пальцев были плавники, но не рыбьи – акульи, покрытые гладкой кожей треугольники. Войдя в бунгало, Кракен шокировал ещё больше – то, что на тени можно было принять за глупую маску, вблизи оказалось правдой. Вся кожа Кракена была под стать акульей, а щупальца, обнимающие его лицо, казались волосами только рехнувшемуся.
- Ты хочешь вернуть её? – мягким голосом, похожим на шелест прибоя, проговорил Кракен. Во время разговора осьминожий клюв приоткрывался не намного, и Сит догадался – ему сложно говорить. Голосовые связки у бывшего Боса остались прежними, а губ, рта, гортани и языка не было. Со временем Кракен, возможно, и привык артикулировать свою речь, но его речевая практика наверняка ограничивалась рыками на подчинённых и угрожающим хохотом при потоплении кораблей.
- Да, Кракен, я этого хочу, – не колеблясь, сказал Сит. Сейчас он был готов на всё – отдать хозяину моря кровь и заменить её морской водой, продать ему глаза или тот же голос... Об этих сделках рассказывали жители деревни, явно не сталкиваясь с Кракеном воочию.
- Ты готов на всё? – спросил Кракен ещё тише. Стоящий у стены отец Сита вздохнул обеспокоенно.
- Да, – решительно, тут же, не раздумывая, ответил он.
- Хороший у тебя сынок, Гехен... Ладно, живи... живите. Оба. Но у обоих я заберу то, что дал.
Шон, будто того и ждал, радостно прошипел что-то покорное и взмахнул рукой в сторону Сита. Молния, уже мощнее случайно образовавшейся от прикосновения, ударила в него, и он упал...
* * *
 ... он упал на песок, едва выскочив из бунгало. Эли вопила не переставая, криком заглушая все звуки для Сита. Он мельком взглянул в сторону, поднимаясь на ноги и подскакивая к девушке. Тельма стояла у воды, испуганно таращась на Эли.
Сит дал девушке подзатыльник, и она сразу же, видимо, даже прикусив язык, замолчала. Затем глазами показала на свою ногу. У ноги Эли, касаясь её щупальцами, извивался осьминог, маленький и розовый.
- Дура... – пробормотал Сит. Схватив осьминожку в руку, он прыгнул в воду и поплыл. Достигнув самого удобного места для погружения, он нырнул. На полпути к дну Адского Глаза он выпустил животное и мысленно пожелал ему доброго пути. Глубина манила, но Сит внезапно почувствовал, что не может погружаться глубже «уровня» - глубины, на которую обычно ныряют все деревенские охотники за жемчугом. Тогда он понял, что не проснулся только что. Он заново переживал тот день, в который пришёл Гехен. Только вот Тельму он не заберёт. За себя Сит и Тельма заплатили.
Конечно же, всплывая, подумал Сит. Конечно. Кракен держит обещания, забрав у него способность нырять на небывалые в деревне острова Парадизум глубины. Только вот что он забрал у Тельмы? Надо будет спросить у неё. Тельма будет его женой. Сит был уверен в этом, как в том, что небо голубое, пальмы зелёные, а море – солёное. Он ведь обещал Тельме, что она будет его девушкой. И, уже всплыв, он заорал в сторону деревни:
- А Кракен обещания держит!!!