Клею австралийцев...

            
        "Не наше дело колёса делать, наше дело ступицы сверлить"(русск. пог.)
             
             Ваше читательское внимание подстёгивает мою память, и я никак не могу закончить серию материалов об Австралии. А пора! Здесь, на родине, уже начинаются дачные дела, тюльпаны скоро зацветут, пора в лес  за подснежниками! Я бы охотнее пригласила вас в наш весенний лесок – разве такой  ТАМ, в Австралии, увидишь? Действительно, всё познаётся в сравнении… Например, эту зиму я легко пережила без депрессии, как бывало раньше, потому что поняла – и наша продолжительная, жестокая  зима хороша! Но пора кончать  с Австралией…
             Жила я там в лесу, видела немного, мало где бывала, но кое-что поняла, или думаю, что поняла. Этим и поделюсь, внимательные мои читатели!
             - Ты почему так некрасиво дочь назвал? – спрашиваю я  у второго мужа своей дочери, Джейсона, который с собой привёл десятилетнюю Поршу, от которой отказалась мать. Девочка плохо говорит, недостаточно развита, неважно учится, отчего и осталась на второй год в третьем классе. Её можно целый день возить по развлечениям, а вечером, попытавшись подвести итоги дня, узнать, что произвело на неё сильнейшее впечатление... какое-то блюдо  в ресторане… Односложный ответ, неразвитое воображение, при этом моя родная внучка, четырёхлетняя Синди, вспомнит все ситуации, встречи, аттракционы, новых друзей...
            - Разве некрасиво звучит - Порша? – удивляется Джейсон. - Вообще-то я хотел купить машину «ПОРШ», но денег не хватало. Их хватило на два коттеджа – для своей семьи и для моей матери. А тут родилась дочь, я её и назвал Порша. Теперь у меня всё есть! – смеётся он.
           Не всё есть, а всё было… В одном доме теперь живёт первая жена с неродными ему, тремя  сыновьями, которых он воспитывал 14 лет, в другом – его мать, которая  предпочитает одиночество и общество пони… А он переехал к моей Ленке в снимаемый ею коттедж - в лесу. Теперь все расходы они несут вместе. У Джейсона достаточное пособие, пока он лечится, ведь на работе он повредил спину. Но это, конечно, не то, что он зарабатывал на своём грузовике. А в общем - у дочери опять неработающий муж… Джейсон старался  обеспечить первую семью, много работал, получал хорошие деньги, надеялся, что жена достаточно занимается дочерью, но ошибся. Жена и первыми тремя сыновьями мало занималась, а дочкой и вообще отказалась, и вот итог…
           Зато он много помогает с  детьми сейчас, любит всех! Для Порши наняли логопеда, школьными предметами с ней занимается Лена, Джейсон возит дочь  после школы в какую-то спортивную секцию с мячом. А она всё не может попасть в кольцо! Что легко делает без тренировок четырёхлетняя Синди…        Порша не умеет даже завязать себе из волос хвостик, она неэмоциональна, и улыбаться научилась только в новой семье, в девять-то лет! Завидует, когда Синди и Эмили жмутся к Джейсону, обнимают его, целуют, лезут на колени и получают ответную ласку и любовь. Порша тоже хочет, чтобы папа её приласкал:
           - Я тоже так хочу! – говорит Лене тихонько, но не умеет просто к отцу подойти - непривычна, и Лена подталкивает её: иди, обними папу, он же тебя очень любит!
           Трогательно видеть, как Джейсон сам стирает и гладит  каждый день школьную и спортивную формы для своей дочери, ведь там очень жарко. Он действительно любит её, внимателен к ней, но иногда приходит в отчаяние, сравнивая наших девчонок с родной дочерью. Видно, время упущено, хотя определённые успехи за прошлый год, что они живут вместе, налицо - в школе начали отмечать  скромные успехи Порши.
           А сегодня мы приехали на море (так и не поняла – Тасманово оно или Коралловое, они здесь смыкаются), я уже искупалась, и с коляской направляюсь погулять вдоль набережной. Вижу множество благополучных стариков – им тут рай! Они беседуют, играют в разные занимательные игры, веселятся, не нарушая тишины. Странно, правда?.. Здесь и молодые не шумят – уважают право другого общаться с природой. И – никакого, похоже, алкоголя! Непонятно, верно?.. И громкой музыки не слышно никогда, только шелест листвы, пенье птиц, крики чаек, шорох прибоя, да песни ветра.. А ещё – счастливые, самодостаточные, уверенные в себе люди. Это уж совсем непонятно…
           Скучно, правда? Замутить бы что-нибудь! Это у нас женщин много, а здесь они все в цене! Ну и что, что мне шестьдесят, закадрю сейчас вон того, благообразного старца в заклеенной скотчем - отремонтированной наскоро - фетровой шляпе! Видно, он из простых, бедный,  наверное… Узнаю - почему бедный и почему в старой шляпе, денег нет на новую? Подсаживаюсь с коляской, Эмили спит.
           - О-о! Литл бэби! – улыбается дорогими искусственными зубами старичок. А на шляпу пожалел!..
           - Ес, ес!- отвечаю ему. Люблю поболтать с иностранцами! Мне ничего не стоит подойти к отдыхающим дорожным рабочим, и объяснить:
           - А эм рашен вумэн! Ай донт нау инглиш лэнгвич! - "Я русская женщина! Я не знаю английского языка!" - гордая за свою национальную принадлежность объявляю им я, и после этого болтаю с ними минут пятнадцать к взаимному удовольствию. Я бы и больше могла, да их рабочие подолгу не отдыхают, может, потому, что не курят - нельзя! Непостижимо, но мы понимаем друг друга! В самолётах я болтаю, как попугай, по нескольку часов – с помощью нескольких слов, которые со школы не забыла.
           В общем, узнаю, что кавалеру 84 года, он – француз из Бордо, с женой живёт 65 лет, из них 22 года – в Австралии. Сюда переехали  после того, как пошли  на пенсию. С тех пор  на родине не бывали, детей не видали, и не нуждаются в этом, иногда перезваниваются. Ему с женой здесь очень нравится. Большую часть жизни прожили во Франции, много работали, и теперь у них много денег, и пенсия хорошая! Дети  живут на родине – пока, а доживать потом приедут сюда же, здесь старикам хорошо! – подтверждает он мои наблюдения, и  извиняется за свой плохой английский. Думает, что я его с таким трудом понимаю оттого, что он, француз, плохо говори по-английски… Наивный! Я даже умудряюсь задать вопрос, изменял ли он жене? И узнаю, что нет, никогда! Некогда было – много работы… Понимая, что тут мои шансы невелики, прощаюсь.  А ещё француз!.. Глядя на его ветхую шляпу, понимаю без вопроса – у иностранцев к вещам больше привязанности, чем к родине, друзьям, родне, детям…
          Катимся с внучкой дальше. Вот ещё свободный мужчина, сидит на лавочке, не торопится никуда. Можно поговорить, сажусь рядом. Ему лет под пятьдесят, некрасивый крепыш.
          - О-о-о! Литл бэби! – восклицает он.
          -Ес,ес!- отвечаю я. Бедная внучка! Бабушка тебя использует сегодня, как повод к знакомству с мужчинами… То, сё - разговорились. Мой собеседник – итальянец Франческо. Всей душой любит Италию, но вынужден жить и работать в Австралии. Он устанавливает солнечные батареи на крышах коттеджей, ведь здесь 350 дней из 364(?)– солнечные! Так что работы – не переделать. Скучает по родине, по родным. Ему 48 лет. Свою семью пока не завёл, всё ещё впереди(?). По мере надобности встречается с женщинами, предпочитает молодых… Поняв, что и здесь мне ничего не светит, прощаюсь, и желаю дальнейших профессиональных и личных успехов!
          Возвращаюсь, не солоно хлебавши - эти капризные австралийцы… Да-а, сорок лет назад они бы от меня не отказались! И я утешаюсь тем, что зато тогда не было такого чуда – моих внучек. А у них всё впереди. Австралийцы ещё попляшут под русскую дудку!..

            На фото автор. Было 60, а стало 72...