Укус игуаны

Какой родитель не мечтает об умном, послушном, аккуратном, трудолюбивом, вежливом, рассудительном, стремящемся к знаниям, ребенке. А у моих знакомых он был в наличии – сын, живое чудо, показательный экземпляр, редчайший случай.

В школе он учился на одни пятерки, а если получал четверку, то сам себя наказывал: не ел мороженое. Учителя не могли на него нарадоваться. Он всегда поднимал руку и отвечал четко и обстоятельно. Он никогда не прогуливал уроки и даже с больным горлом являлся в школу. Ничто не могло остановить его на пути к знаниям, пока он в состоянии был передвигать ноги. Когда он однажды не пришел в школу, все так и поняли, что он сломал ногу. Ему поставили гипс. Другой на его месте провалялся бы дома месяц. А он уже на второй день сидел в классе, задрав ногу кверху, чтобы не отекала.

Его комната являла собой образец чистоты и порядка. Во всем доме, благодаря ему, был порядок. Утром родители убегали на работу, разбросав вещи и оставив на кухне грязную посуду. Он приходил из школы, убирал все по местам, мыл посуду, подметал пол, после чего звонил маме на работу, чтобы узнать, не нужно ли пожарить картошку, сварить курицу, или испечь кекс. Думаете, преувеличиваю? Вовсе нет. Когда я сравнивала этого мальчика с тем, что был у меня дома (и до сих пор есть), мне хотелось выть от досады.

Он, конечно, закончил школу с медалью и поступил в университет на биологический факультет. Он с детства любил биологию. У него была лучшая в школе коллекция гусениц. Его дипломная работа на тему о первичнополостных червях, паразитирующих в организме кавказских овец, была лучшей на курсе. Его, как лучшего из лучших, послали учиться дальше в Америку, на Ph.D. Английский он выучил еще в школе и усовершенствовал сам, разработанным им же методом: включал «Би-би-си» и сам с собой играл в шахматы, чтобы приучить мозг улавливать речь автоматически.

В Америке он жил в общежитии и поражал всех своей аккуратностью и благоразумием. Он не пил, не курил, по бабам не ходил и других отговаривал. Рядом с ним каждый чувствовал себя сволочью. На второй год он переехал к знакомым, сняв у них комнату, к великому облегчению всего общежития. Однажды знакомые уехали отдыхать и оставили на его попечение игуану. Большое такое, довольно прожорливое и неряшливое животное. Хозяева уверяли, что она испражняется в ванночку. Как только они уехали, она явилась к нему в комнату, где он работал над своей статьей, и написала на пол. С тех пор она регулярно там писала, как он ни бился, стараясь ее отучить. Он запирал ее в клетке, она, вцепившись в прутья, начинала ее трясти со всей силой, требуя свободы, кроме того отказывалась есть. Он пытался ее образумить, твердо веря, что любое животное в той или иной степени обладает разумом. Он внушал ей, что гадить на пол плохо, грозя перед ее носом пальцем. Она укусила его за палец. Палец сильно распух и нагноился. Он пошел к врачу, тот выписал таблетки, но они не помогли. Он позвонил маме, та, всполошившись, бросилась к гомеопату, не надеясь на врачей, если уж американский врач не помог. Гомеопат сварганил какие-то шарики, мать послала их со знакомым в Америку.

Он начал глотать шарики и, как ни странно, палец стал заживать. Но вместе с тем в нем начали происходить какие-то странные перемены. Он забросил статью, потерял интерес к первичнополостным червям и вообще всякой живности, начал ходить на вечеринки, пить виски и курить марихуану. Не сразу, конечно, но дошло и до этого. Наконец, влюбился в девушку с татуировкой во всю грудь. Короче, в корне поменял мировоззрение. Когда родители узнали об этом, чуть с ума не сошли. Но он сказал, что только сейчас по-настоящему счастлив и чтобы они не волновались: он научился играть на барабане и теперь подрабатывает в ресторане с одной хард–хеви группой.

Что спровоцировало сей роковой сдвиг в сознании, укус игуаны, или гомеопат, зараза, подсыпал в шарики что-то одуряющее, кто знает. Хотя в сущности это не имеет значения. Главное, человек обрел счастье, что бы на этот счет со стороны ни думали.