Звонок

По обыкновению противный звук школьного звонка раздался на две минуты позже, чем следовало. Урок был начат. Иван Сергеевич зашел в ненавистный и жутко беспокойный класс четко по звуку звонка, закрыв дверь на ключ и не пуская опоздавших в кабинет математики. Дети сидели на своих местах и вероятно чего-то ждали.
По обыкновению тетради открыты, глаза смотрели на грязную, покрытую белым налетом доску. Учитель молча прошел к ней, взял тряпку, намочил её в ведре с водой и вымыл доску.
— Чем мы занимались на прошлом уроке? – спросил он, как обычно, жестким и грубым голосом.
Класс пробурчал что-то невнятное. Не обращая внимания на ответы, Иван Сергеевич продолжил:
— Что мы изучаем сегодня? — ему так надоело это слово «мы», что он произносил его с некой небрежность, стараясь не смотреть в глаза детям. Хотелось сказать обыкновенное «я», но профессиональная этика, увы, этого не позволяла.
— Скукотище, — пробурчал один из нерадивых отбросов, что сидел за последней партой, уставив взгляд в окно. Но Иван не обратил на него никакого внимания. Он сухо и медленно проговорил тему урока, затем продолжил её объяснять, но не детям, а будто самому себе. Что до детей, то они почему-то сидели молча, что не могло не насторожить пожилого учителя. Закончив объяснять необходимый материал, он проследовал к своему столу, и хотел было приняться за заполнение журнала, когда увидел на стуле что-то блестящее, металлическое. Завороженные взгляды вредителей, сидящих за партами, прожигали учителя.
Иван Сергеевич не обратил никакого внимания на кнопки и, тихонько отодвинув стул, сел на него, будто ничего не произошло. Его лицо от сильной боли не поменяло свое выражение ни коим образом. Он сидел на своем месте и спокойно заполнял журнал дрожащей рукой.
Парень более не искал своими глазами ничего за глянцевой поверхностью отражающей пленки, которая защищала кабинет от прямых солнечных лучей. Он смотрел на учителя, и в его зрачках даже самый угловатый человек смог бы распознать в равной степени как ужас, так и восторг. Прозвенел звонок. Урок был закончен. Класс, повернув ключ в замке двери, вышел вон. Но парень и учитель оставались на своих местах и сидели неподвижно. Мальчик прожигал взглядом педагога, а тот читал одну и ту же строчку в журнале. Так продолжалось около часа. После чего учитель подал голос, не отрывая взгляда от бумаги:
— Вы можете идти. Я вас не смею задерживать.
—Мальчик встал со своего места и подошел к учительскому столу. Коротко озвучив обыкновенное «Я», он протянул Ивану Сергеевичу свой дневник.
—Не нужно, — прошептал мужчина.
— Нет нужно, — громко крикнул мальчишка.
— Не вижу в этом необходимости, — так же негромко вымолвил Иван Сергеевич, поднимаясь со стула. Но стоило ему подняться, как ноги перестали держать его, подкосившись, он стал падать. Парень подхватил преподавателя, но не удержавшись, они оба повалились на пол. Мальчик привстал и помог сесть учителю.
— Вы простите меня? — одними губами чуть слышно прошептал ребенок.
— За что? Разве ты что-то сделал?— уставился на него мужчина.
— Это я вам кнопки положил..
— Какие кнопки? Ах,эти? —натурально удивился мужчина, вытаскивая из ноги длинную кнопку, на конце которой блестели красные капельки крови.
— Да, эти, — опустил мальчик глаза, по его щекам медленно стекали слезы. В гробовой тишине слышно было лишь, как огромные капли падали на крашенный деревянный пол. Учитель опять лег на его холодные доски. Успокаиваясь, мальчик краем взгляда посмотрел на своего преподавателя математики, чья грудь более не двигалась.
— Эй, что с вами? — испуганно пробубнил мальчик.
Но ответа не последовало.
— Отвечайте! Немедленно! Ответьте! Иван Сергеевич! — бешено вскричал мальчик. 
Но сердце его больше не билось.
— Но.. но.. но ведь вы.. вы.. не успели.. не успели простить меня.. — кричал мальчик в истерике.
Он так и остался сидеть на том полу, рядом с остывающим телом пожилого математика. Так одна жизни закончилась. Так оборвалась ещё одна жизнь. Мальчик сошел с ума и вскоре умер. Но что здесь удивительного? Смерть — обыкновенное явление. Но смерти ли стоит бояться? Или человек страшнее смерти?