Бригита

Научилась драться за придуманную честь,
Научилась пить, когда хочется есть,
Научилась петь, когда нечего пить,
Научилась любить, когда незачем жить -
Женщина всегда она. ©


- Мне иногда кажется, что у моей жены растроение личности, - так жаловался мне мой друг, а я молчал и не знал, что ему ответить.
Он довольно много плакал и вообще отличался удивительной чувствительностью и сентиментальностью при показной бравурной храбрости. Мужчинам не позволяется плакать или проявлять слабость; женщинам, впрочем, тоже, но им слёзы и радость прощаются со снисходительной дозволительностью, которую мы обыкновенно проявляем существам низшего порядка. Его новая жена спокойно относилась к его слезам и расстраивалась всякий раз, когда он пытался скрыть от неё своё расстройство, что приводило моего друга в ещё большое расстройство и раздражение.
Их пара казалась идеальной. Но я-то знал, что идеальный в их семье всего один человек, и это не мой друг.
- Она в один момент одна, в другой другая, и я ни черта в ней не понимаю!
С этим я был согласен: ни черта. Впрочем, его жена - такой тип людей, который понять невозможно; в культурном представлении именно такой и должна быть настоящая женщина, но не все могут с этим справиться и это принять.
Она действительно многогранный человек, но, в отличие от своего друга, я не считал, что каждая из её сторон - отдельная личность. Нет, ни в коем случае, это всё - один человек, и не её вина, что люди даже с приходом психологии полагают мир вокруг себя более одномерным, чем он есть.
- Это ж не просто настроение скачет - тут было бы понятно, у баб оно всегда так. Тут, как бы тебе сказать... в общем, у неё даже цели и отношение ко мне меняется за день, ты представляешь? То есть я, допустим, вечером поздно домой пришёл и всё нормально: она мне ужин разогрела, мы ещё потом время с ней провели... А утром - как другой человек! Причем она ж не орёт, ты не подумай, она просто смотрит на меня волком и идёт работать, и я всё понимаю... и как же это бесит, ты просто не представляешь!
В самом деле, не представлял.
Она действительно никогда не кричала - или, по крайней мере, я не видел её в таком состоянии; но я достаточно хорошо знаю людей (ну, мне бы хотелось в это верить), и она казалась таким человеком, который не стал бы понапрасну тратить слов. Мой друг познакомился с ней на поэтическом вечере; она не писала стихи и лишь пришла с каким-то своим другом. Он поначалу не обратил на неё никакого внимания, но затем, с каждым взглядом, влюблялся в неё всё больше и больше, пока не понял, отчего такая невзрачная девушка свела с ума многих его знакомых поэтов. Он сам начал писать стихи, кривые, но искренние, и они ей понравились. В тот момент он и решил добиться её во что бы то ни стало, не подумав о том, что семейная жизнь состоит не только из стихов и вдохновения.
- Понимаешь, - глаза моего друга бегали, и сам он являл собой полное отчаяние, - она для меня ну слишком идеальна. Понимаешь? Слишком. Она странная, и я её за это люблю, но я не думал, что буду этим тяготиться. Она слишком разная, и мне порой кажется, что она больна чем-то - ну, знаешь, эти нервные заболевания...
Он много мне рассказывал про её странные перепады в характере и настроениях. Она могла быть тонкой и поэтически чувствительной, эмоционально реагирующей на любое событие – такой она была, когда впервые встретилась с моим другом. А могла резко перестать интересоваться литературой и искусством, запиралась дома, вела домашнее хозяйство и не интересовалась высокими материями. Но затем она могла стать суровой, сердитой, очень молчаливой и сильной: тогда она уходила в мастерскую и целыми днями ковала в ней разные вещи. В такие дни мой друг побаивался и не любил её: она оказывалась слишком сильной для него и не считающейся ни с чем – ни с его чувствами, ни с требованиями общества. Она могла не обращать внимания на пролитое на себя кипящее масло, а в другой день – заболевать от царапины; могла одеваться крайне неудобно даже для девушки, но зато её одежда была бы красивой и модной, а затем резко сменить стиль и носить порванные джинсы и некрасивый шерстяной свитер…
Вот такая она, жена моего друга. Такие перепады в настроении и мироощущении всегда пугают, но лично меня они завораживали – я не мог не дивиться женской неоднозначности такого поведения. Меня не пугала ни женщина с тяжелым молотом, ни замкнувшаяся домохозяйка, ни трепетная девушка, одетая не по погоде; мне казалось, что это всё – разные стороны одного целого, которое и принято называть Женственностью.
И это здорово. Но я не мог не понять своего друга, затаскивавшего меня каждую неделю в бар и выливавшего водопадом жалобы и обиды. Я понимал, что это слишком тяжело – жить в одном доме с тремя разными людьми, скрытыми под одной личиной невыразительно-трогательной девушки.
- В общем, не знаю я, что с этим делать, - закончил он, нервно выдыхая сигаретный дым в кофе. – Разводиться? Да вроде и незачем… Она же хорошая, понимаешь, это я дерьмо. Но не могу я так дальше жить, ну правда. Сдохну, да ещё и её доведу до кондратия.
- Может, стоит с ней поговорить об этом? – спросил я.
- Да говорил уже… вернее, пытался. Она не хочет об этом со мной говорить.
- Странно.
- Странно.
Мы замолчали. Мой друг, вероятно, пытался найти ответы на мучившие его вопросы (как можно быть такой идеальной, почему она не желает решать наши проблемы, почему она не хочет говорить, любит ли она меня по-прежнему), а я пил виски с колой и искренне сострадал им обоим. Я знал, что такая ситуация рано или поздно дойдёт до развода: это был лишь вопрос времени, устанет ли она сейчас или мой друг дойдёт до ручки чуть попозже. Все мечтают об идеальной женщине, но никто не готов к жизни с ней: это всегда намного сложнее, чем кажется со стороны.
Бедные мои друзья.


Она, впрочем, не пропадёт.



* Бригита (в Британии — Бригантия) — дочь Дагды, была важным женским божеством Ирландии, патронессой поэзии, ремёсел и врачевания, помогающая женщинам при родах. Иногда под именем Бригиты подразумевают три женских божества, покровительствующие мудрости, искусству исцеления и кузнечному мастерству.