Почему я не уеду или за что я люблю Россию

Мои многочисленные иностранные друзья, включая наших же эмигрантов, сбежавших в 1990 году из разваливающегося на куски совка, неоднократно спрашивали и до сих пор не прекращают спрашиват меня: «почему я не уезжаю?» Они говорят мне, что в моей стране нет свободы, что наши доходы смехотворно мизерны, что мы социально незащищены, что живем мы, как дикие звери, что войны, в которых гибнут мои сотоварищи не прекращаются уже 35 лет, и вряд ли когда-нибудь прекратятся, что за Украиной последует новая Чечня, и прочая, и прочая, и прочая…

Я отвечаю им – это полная чушь. Да, может быть, с нашими доходами не то, что покататься на лыжах в Австрии, но даже и до соседнего города не доехать, если учесть, что гостиница в российской глубинке стоит 3000 рублей. Ну и пусть! Зато я могу купить бутылку пива, взять буханку хлеба, миску с салатом и совершенно беспрепятственно пойти в наш Тимирязевский парк. И, где угодно! (подчеркиваю – где угодно), расположиться, и пить, и есть, и сорить, а если мне захочется и останутся деньги и на мясное, то развести костер и пожарить, так называемый, шашлык. Попробуйте выкинуть такое в какой-нибудь цивилизованной Германии – засудят и засадят. На себе проверял!

Лет пятнадцать назад меня чуть было не депортировали из нее только за то, что мы с моей немецкой подругой устроили траходром, с криком и визгом после долгой разлуки, в два часа ночи, перебудив все 12 этажей из-за тонкости ихних межквартирных перегородок. Я битый час втолковывал этим фашистам (на чиста русском языке, поскольку других языков не знаю) про Битву под Москвой и Сталинград, а они и слушать ничего не хотели – нарушение – в полицию знацитца! И только вмешательство влиятельных родителей юной фрау отмазало меня от наказания.

Не поверю, что у нас нет свободы – еще как есть! Может она, конечно, и не свобода в полном смысле этого слова, но – вольница это точно. Свобода, это, как я мыслю, когда все везде по закону. А вольница – это вольница. Что хочу – то и ворочу. Ну, кроме УК РФ, конечно. Хотя…

Может мне и не дают многое читать, еще больше не дают говорить и, уж тем более, – затевать всякие там сборища и шествия, но никто не может мне запретить ловить рыбку в том же Тимирязевском пруду! И мне не надо заканчивать никаких курсов, платить за это, получать лицензию – достаточно просто взять удочку. Можно ловить одному, можно с бутылкой на пару – вот это клево (во всех смыслах этого слова)! Это они, европеюхи, от зависти полопались и из них грязь на нас брызжет. Им-то такого - ни-ни!

Грязь в нашем парке их ошеломляет. Ну да – в Вене-то парки почище. Но зато – здесь куда хочешь – туда мусор и бросай. Да еще и с попреком – мусорниц, блин, не хватает. А там брось – тебе потом так бросят – по полной программе. На наши деньги – месяц работать надо. Проходили.

Сами собакам коготки выдирают, лаялку подрезают, чтобы не гавкала, да еще –- не в каждом доме, в зависимости от устава, животных можно содержать. А у нас – не только собаки с кошками в каждой квартире – а чего только нет! У моей школьной подруги – восемнадцать террариумов со змеями, рептилиями, лягушками и прочей нечистью, плюс аквариумы с рыбками. Игуана по квартире ходит, как у себя дома и собака прыгает. Зверинец! И ведь – можно! No problem, как говорят америкосы, у которых такой зверинец привел бы к о-о-очень большим проблемам. Таким большим, что плохо не покажется…

А здесь – у соседки собака лает весь день, с того, как она уйдет на работу и до того, как она придет с работы. И ничего не сделаешь! Вольница! Вольница!

И у нас – нет свободы. Смех! Отключат интернет – да и черт с ним. Телевизор есть, радио есть. Я за радио платить отказался, а мне его не отключили. Слушаю теперь бесплатно. Муть, конечно, рассказывают, ну а чего хотеть забесплатно?

Зато я могу со своей собакой ходить где угодно и делать что угодно. Дамочка из соседнего дома своих малюсеньких собачонок срать водит на детскую площадку. И – спокойничек. Даже если ей какая-нибудь мамаша замечание сделает, она и плечом не поведет. А чего ей боятся? Да ничего! Можно полицая вызвать – и что? Да ничего он ей не сделает! И, что хорошо – даже сделать не пожелает.

Чего за примером далеко ходить – моя, не на шутку разчудившаяся, жена решила листья сжечь по весне. И запалила аж три костра. Тут же молоденькая мамаша выскочила – ах мне с ребенком дышать нечем! Ах! Задыхаюсь! Потушите! А моя ей предложила погулять часок, сходить в парк, а еще лучше – пойти сразу на ***! Ей-то особо бояться не чего – в молодости курсы секретарш-охранниц проходила – приемы знает (на себе проверял!). Та, дура, вызвала полицаев. Приехали – ее послушали, прилежно ейную брехню записали в блокнотик. И уехали. Чмошница сама потом эти костры тушила. А нам – ничего, ни слова, ни штрафа! Вот это жизнь! Виват Россия! У-лю-лю-лю! Вот за то тебя люблю!

Оперы у нас, говорят, запрещают по религиозному мракобесию. Да и пусть – пропади они, эти оперы, пропадом. Когда, в старые годы, оперы-балеты по ящику разводили, я его сразу вырубал. Какой смысл – электричество переводить. Лучше на сигареты сэкономить.

Но зато я могу в своей квартире отмораживаться по полной программе. Если есть дети – пусть орут день и ночь. Даже здорово –- не одному мне не спать, пусть и соседям достанется. Сынок может мячиком по стенам-потолку стучать – кто против – это же ведь ребенок! Святое! А, коли этот негодяй, меня, отца, своей дуростью доконает – могу на улице и уши оборвать, да по затылку настучать. И никакой полиции, никакого насилия над детьми. У нас подобное мероприятие именуется воспитанием. Попробуйте так повоспитывать там у них – в Европе. По тюрьмам и каторгам сгниете.

 

Могу кондиционер поставить где хочу, окна и двери – какие хочу, На балконе могу что угодно хранить. Ведь никаких комиссий, проверок нету. Хочу – пять мешков гречки, хочу – шины от автомобиля, хочц – газовый баллон. Никаких разрешений, никаких запретов, никаких штрафов. Вон у меня – окна ламинированы под дуб, а во всем доме – белые. И кто мне хоть слово сказал?. И попробуй скажи! Я отвечу! Вольница! Вольница…

Могу с балкона окурки кидать. Вовчик соседский двадцать лет мне под окно их бросал, пока его цирроз не сгубил. А ведь от меня не только словесное внушение получал, но и физическое тоже. И – все равно – бросал. Несгибаемый!

У нас можно, и ковры в окна вытрясать, и ссаки выливать. В соседнем подъезде бабушка параличом болела – пять лет лежала без движения, и столько же лет в окно ейные родные, с наступлением темноты, судно выплескивали. Запашок стоял скажу я вам! Неприятно! Непрятно? Но я и сам могу в пакетик очистки картофельные накидать, да в окошко запульнуть. Квиты! Пройдитесь под окнами, особенно под теми, которые не на улицу, а в парк Тимирязевский или в темный заросший двор смотрят – чего только под ними не найдете. Да я могу в окно и с похмелюги поблевать – нет проблем, нет проблем. Никто не запретит, и не осудит, и не засудит.

Они говорят, что мы как дикие звери живем за своими металлическими дверями, типа, в застенках. А мы, дескать, двери свои стеклянные, не запираем – бояться некого. Только что-то не видел я в иховском Нью-Йорке стеклянных дверей… ну это к слову. А так – пусть у меня дверь покруче, чем в Бутырской хате, но зато я за ней – как за каменной стеной. Мой дом – моя крепость. И ни одна сволочь меня не потревожит! Как хочу – так и живу. Хочу окна мою, хочу нет. Хочу пол подметаю, хочу – нет. Хочу курю, хочу на пол ссу! Моя квартира – приватизировано! Могу травить тараканов, а могу и накормить. А у них в Калифорнии, где, по извстному утверждению – никогда не бывает дождливо, Мареку влепили штраф в 500 долларов только за то, что по вине термитов, со стены его дома краска осыпалась. Ну полтыщи баксов не такая уж большая беда по их, американским, доходам. Но его же заставили еще, и красить за свой счет, и термитов выводить за свой счет. А это уже не три тысячи, плюс четыре дня жить всей семьей в отеле, пока дом на дезинфекции. У нас такое возможно? Однозначно – нет!

К тому же мне никто не указывапет как жить. Хочу в одной комнате вчетвером жить – пожалуйста. Хоть семеро по лавкам. Никакая сволочь не ходит не доглядывает, не запрещает. Куда не глянь – как сельди в бочке понатыканы – в тесноте ведь не в обиде. Вот и живем мирно и спокойно. У соседки на три комнаты – трое детей с женами и детьми, мама ее престарелая – я сбиваюсь со счета – ну человек десять будет точно. Внизу армяне живут – в одной комнате – мать, отец, сын 25 лет, дочь 23 лет, правда оба без семей. И что – живут тихо, мирно – четверо в одной комнате, не ссорятся. Никто их тронуть не может, поскольку они – российское гражданство имеют.

А у них, у цивилизованных? Комиссия приходит – квартира, говорит, вам эта не подходит, коли вы – инвалид. Здесь двери узкие, да пороги высокие. Снимайте другую. Или у вас дети разнополые подрасли, недопустимо им в одной комнате жить. Снимайте другую. А что значит это – «другую»? Все очень просто – значит – более дорогую. Грабят они своих, не стесняясь и еще красятся, что это вроде как забота о людях. Ни фига себе забота – бобло отнимать! И еще нашу власть ворами называют. Вот кто воры-то настоящие. Меня никто из моей квартиры не выгонит. Даже, если я дюжину детей настрогаю. Возможно дадут побольше, но я за это платить не буду!!!

Вольница!

А денег мало получаем – так это не беда. Скорее наоборот – здорово. Можно жалобиться, ныть и плакаться. На каждом перекрестке. И – тебя все жалеют. Приятно, однако! Можно и украсть что-нибудь в магазине, а потом (если заметут) вопить, что денег нет, а кушать хочется. Вернее всего – пожалеют и простят. По головке не погладят, но и по жопе не настучат. Лафа!

Мне нравится еще и то, что с нищего взятки гладки. Хочет жена шубу, или мебель, или еще какую-нибудь муру – перетопчется – денег-то нет. И заработать нельзя. Везде мало платят. А воровать мы не обучены. Вот и приходится перебиваться с воды на хлеб, да холодильник новый в кредит на три года покупать. Но, с другой стороны, – нет денег – нет и проблем. А то пришлось бы по магазинам ходить, да выбирать, да примерять. А так – все – точка! Сиди дома и перешивай старые тряпки. Еще Ленин говорил, что богачу, дураку, по ночам не спится. Бедняк гол, как сокол, поет веселится. Прав был дедуля, оченно прав. Вот я и веселюсь, вот я и радуюсь.

Но самое распрекрасное в нашей стране – люди. Добросердечные, отзывчивые, душевные, быть может и неспособные, в силу своей бедности, оказать какую-то реальную помощь, но зато всегда щедрые на участие и доброе слово, ободрение и совет. В связи с этим я вспоминаю, как в маленьком германском городке, прямо в аптеке, на моих глазах, у бабушки моей подруги случился сердечный приступ. Никто не шевельнулся. Я сказал, что ей хотя бы надо дать валидол, но аптекарь заявила, что она не врач и не имеет права никого лечить, что она вызвала «скорую помощь» и это все, что она может и должна сделать. Остается только ждать врача.

Вот так - чисто по инструкции, бездушно, безразлично, как будто бы речь шла не о живом человеке, а о мешке с мукой. Причем так вела себя не только аптекарь, но и посетители тоже. Они продолжали спокойно покупать лекарства, не обращая внимания на умирающего, рядом человека. Слава богу все обошлось, но за эти семь минут, пока ехала «скорая», пожилая женщина могла трижды умереть и никто… ничего… даже не шелохнулись. Все отмалчивались, успокаивая себе тем, что они не врачи и не могут и, что самое ужасное, что попросту не должны поэтому помогать человеку. Для их бездушного общества это нормальный порядок вещей. Горит – это дело пожарных, грабят – для этого есть полиция, машина в кювет свалилась – есть эвакуатор, а наше дело – сторона. Вот за свой труд на своей работе я отвечаю, на все иное –- плюю!

У нас «скорая» за семь минут не приедет, она не приедет и за час, но в этот час человек не остается без внимания. Говорят, что на миру и смерть красна. Вот так, как раз, у нас. Умираешь, не дождавшись скорой, в окружении совершенно незнакомых тебе людей, которые помочь ничем не в состоянии, поскольку не врачи да и лекарств, порою, при себе не имеют, но при этом проявляют столько сочувствия, столько душевности, столько неподдельной заботливости, что подобную смерть нужно признать прекрасной.

В этой истории меня особенно поразил тот факт, что сама бабушка, коренная немка, очухавшись, приняла сторону своих сограждан, убеждая меня в том, что они поступили правильно, не оказав ей помощи. Не зная врачебного дела, они не могли ничем ей помочь, а могли. И вернее всего так бы и случилось, даже навредить. Вот такое мнение! И я неправ – втолковывала она мне, что они ничего не сделали для нее – они вызвали врача – это единственное, что они могли, должны и были вправе сделать. Вот так… и эти люди называют себя цивилизованными!

Вот поэтому я и люблю свою матушку-Родину, и никогда, никуда из нее не уеду, сколько бы не звали меня убежавшие, да и коренные тоже. Шиш вам! Сидите на своей пареной свободе, сколько вам влезет. Такого, как у нас, в России, вам никогда не в какие телескопы, ни в какие Хабблы-Баблы, не увидеть!!