Дурная шутка

- А давай на спор! Вон в то окно?
У Джимми раскосые глаза, плоское лицо и улыбка Джокера. А ещё – колючие, торчащие во все стороны волосы, острые лопоухие уши, короткая шея и глуповатый смех. Он – тот самый друг, которого не любят твои родители, ученик, который раздражает всю школу («Джимми, я тебя убью, ты, маленький мудак! Убью!!!», «Мисс Кэролайн, а Джимми опять пристает к нам!», «Джимми, пожалуйста, отпусти меня, мне больно!», «Сколько тебе нужно, Джимми? У меня нет таких денег, я отдам тебе чупа-чупс, Джимми, но, пожалуйста, денег-то у меня нет!») – и так далее, и тому подобное. Рою он нравился. Не сильно, впрочем, но сильно Рой никого и не любил, даже маму. Особенно маму.
- Че, правда, что ли, из окна выпрыгнешь? – недоверчиво спросил он веселого Джимми. Многие бают про самоубийство, но Джимми, пожалуй, был очень серьезным.
- Да уж какие тут шутки, - весело сказал Джимми, тряся башкой. – Я бы и без спора прыгнул, но мамка наругает. Бесит она меня порой.
Это правда: недавно Джимми выкинул из окна портфель толстячки Триши, а затем, испугавшись, что его выгонят из школы, выпрыгнул сам. Он, кажется, даже не осмыслил, что мог умереть: ему повезло пролететь сквозь ветки дерева, которые и смягчили падение. Об этом тогда говорила вся школа, и за Джимми окончательно утвердился статус ****утого на всю башку малолетки. Рой ему даже завидовал: о нём же все знали как о странном и мерзком немытом парне, похожим на гота, и постоянно таскающимся с Джимми, потому что других друзей у такого чмошника и быть не может.
Удивительно, что его, тринадцатилетнего идиота, по вечерам фапавшего на странное, о чем нельзя поговорить с другими пацанами, вообще это не заботило.
- Да не, не хочу, - помотал головой Рой.
- Да давай, ну! Че, сдохнуть боишься?
Совсем не боялся. Рой вообще-то любил смерть во всех проявлениях – а их было очень много: он видел её в процессе потребления пищи, видел в тишине, нависшей над классом во время контрольной, в играх ровесников, в минералке и красном вине, в жуках и небесном своде… Мысли о смерти не отступали от него: это успокаивало Роя и, как ни странно, возвращало интерес к жизни. Он не был готом и не гулял по кладбищам; вообще он ненавидел эстетизацию смерти, так как считал, что она прекрасна сама по себе. Как там было в словаре? «Глобальный биотический круговорот веществ в природе происходит при участии всех организмов, населяющих биосферу. Круговорот углерода начинается с процесса фотосинтеза у зеленых растений. Разлагаясь, растения, животные и люди превращаются в углерод, который в свободном виде выделяется в атмосферу. А организмы, которые разлагаются без доступа кислорода, превращаются в каменный уголь, торф, нефть. Человек использует их для получения энергии. Углерод в свободном виде выделяется в атмосферу, и начинается новый цикл».
Да, смерть – это красиво и без кладбищ, без черной ткани, без дурацкой христианской символики, надгробий и всего такого. Неприятен процесс умирания, хотя Рой о нём думал с интересом: вот, допустим, о чем можно думать перед полётом? Он был Роем Паркером, тринадцати лет отроду, учился в средней в школе, ходил на курсы по рисованию, а потом? Потом-то что? Потом – гниение, сломанные кости, рев родителей и разложение. Он должен мерзко вонять, когда умрет: Рой и при жизни пахнет не особо, а уж после смерти вонища должна стоять невероятная. Это ведь очень интересный процесс, жаль, он его не сможет лицезреть.
- Да нет, можно и прыгнуть, - пожал плечами Рой.
- Ну давай, - рассмеялся Джимми. – Ты же у нас этот… Чарльз Бодлер, да? «Оооо, моя любимая смерть»…
- Шарль, - с неприязнью поправил друга Рой: он не любил этого поэта, и потому бесился, когда Джимми называл его так (хотя ему просто было лень выговаривать «Лавкрафт», а Эдгара По он не знал).
Рой посмотрел на друга. Джимми перестал смеяться, но в его глазах искрилось веселье и неподдельный интерес. Прыгнет или не прыгнет? Проспорит ли и покажет себя девчонкой? Да этот Рой, он же точно баба: все они, эти готы, только лишь говорят о смерти, тогда как на самом деле дальше царапин на руках не идут… А тут такой экстрим! Джимми нравился Рой, но это не повод, чтобы не поднимать его на смех, когда он опозорится с прыжком из окна.
Интересно, рискнет или нет?

Рой рискнул; и, глядя на темное пятно на асфальте, Джимми понял, что это ни капельки не смешно. Почему-то.