Настоящее кино

           Подарок для Эдуарда Лимонова
     - Для того, чтобы понять, чем чурка отличается от чучмека, необходимо вернуться назад.
      Это верное и, можно сказать, мудрое решение - вернуться назад, повергло меня в трепет. Не хочу ! Зачем назад, если можно вперед, а как представишь себе, что у переда есть право и лево, то вот тут-то и прих...шь. Право, например, на труд. Как говорил товарищ враг народа Сольц : " Право на труд в буржуазных государствах - это одно, а в СССР - другое".
    - Да, именно СССР, - он осклабился и закряхтел. - Там было ясно, что чучмек - он наш, а чурка - он тоже наш, но не совсем. Нет в нем сознательности.
    - А в чучмеке, значит, есть ? - Я засомневался. - И какая же это в нем сознательность ?
    - Как какая ? - Заорал он в бешенстве, видимо, моя тупость и оптимизм достали уже. - Ты что, не помнишь : " осознал себя как личность и нанес ядерный удар" ?
    - Да ! - Вспомнил я. - Это тот пацан говорит, который потом еще девочек насиловал, а Брюс Уиллис ему яйца отстрелил. - И вдруг все встало на свои места, но сразу же вновь перепуталось. - Так это же другое кино.
    - Нет, то же самое, - заспорил он, - ты вот скажи, кино - оно зачем ?
    - Ну, это просто, - обрадовался я. - Развлекуха, бизнес и всякое такое.
    - Это для дураков, - кивнул он. - Но мы-то, как умные люди, понимаем, что важны цели. - Он подмигнул, а я расплылся в улыбке,приятно же, когда тебя умным человеком называют, хотя сам знаешь, что таковым не являешься.
    - Ум -он...
    - Стой, - небрежно прервал он меня, - я не про ум, а про цели. Ум у нас, а цели у них.
      Мне захотелось спрятать свой ум, меня вдруг прорубило, что цель - это мой мозг, вот они и ползут на огневые позиции, прижимают приклад к трудовому плечу, совмещают целик с мушкой и значок " Ворошиловский стрелок" на габардиновых грудях не оставляет мне шансов, вообще никаких. Уж если дети лилипутов и горбатых женщин хватают мячик и кидают вдаль, то эти, по-любому, профи.
    - А теперь, - он довольно потер руки, - осталось определиться. Кто "они" и кто "мы".
    - Ну, это просто, - обрадовался я. - Мы это мы, а они это они.
    - Это для дураков, - кивнул он. - Но мы-то понимаем.
     Я, признаться, уже вообще ничего не понимал, впрочем, чувство такое было привычным, когда это я что-нибудь понимал, да я киргиза от казаха не отличу, а разница ведь есть, большая. Бах ! Он с разворота выстрелил из дробовика в экран телевизора,испугался слов этих волшебных " большая разница". Понимаю. Не осуждаю. Я сам, бывает, телевизор смотрю, без звука, конечно,когда блондинки верещат, включаю, прет меня это не по-детски, хотя, и молчащие тоже ничего. И вот почему, интересно, так получается, одна молчит - и хер с ней, а другая замолкает - и бесишься, почти места себе не находишь, и по х...ю тут колер и политические предпочтения ?
    - На чем мы остановились ? - Вырвал он меня из размышлений. - На дураках, вроде. - Я не был точно уверен, но знал, что тема эта беспроигрышная, в любые времена, при любых режимах, кто же признает себя дураком ( кроме таких, как я, конечно) . - А не на целях ? - Я подумал чутарик. - А это разве не одно и то же ? - А вот это ты сам сказал, я до сих пор под подпиской. - Я удивился. - О невыезде ? - О неразглашении. - Он поскреб бороду. - У нас, у революционеров, впрочем, как и у всех остальных граждан родины,обязательно есть одно из двух : подписка о неразглашении или справка об освобождении. Это лучше справок, выдаваемых ЗАГСом,но хуже мандатов ЗакСов, - уточнил он, уловив тень сомнения на моем челе. - Бывает, что это одновременно, часто бывает, две подписки, а вот справки и мандаты, как правило, следуют друг за другом.
     Мне надоел этот бессмысленный разговор.
    - Давай о кино.
    - Давай.
     Он сел на стул и выжидательно уставился на меня. Во как. Это я, выходит, должен рассказывать. Ну, что ж.
    - Короче, кино настоящее. То есть, на х...й никому не нужное, скучное, стремное.
     Я замолчал.
    - И чё ?
    - Всё. Завтра досмотришь.