Цивилизация синтеза. Часть 7. Глава. 2

ЧАСТЬ 7. «Неравная схватка».

Глава 2. Слезы любви.


    «Нимфа» продолжала идти прежним курсом, форсируя мощь всех своих двигателей. Адмирал торопился вернуться к флоту и беспрестанно теребил капитана крейсера, вынуждая его постоянно поддерживать транссветовую скорость корабля. Ничьим объяснениям об опасности такого скоростного режима Мишельг не внимал. И если в первое рейсовое утро (64) во время проведения «капитанской пятиминутки» он еще пытался мотивировать свои требования, то в последующие рейсовые дни лишь жестко требовал испоненич своих приказов.
- Мой адмирал, я еще раз хочу предупредить, что мы неоправданно рискуем, двигаясь на транссветовой скорости, – в очередной раз напомнил капитан «Нимфы». – Если у нас на пути возникнут зоны гравитационной или пространственно–временной аномалии, то мы можем «провалиться» в подпространство. А при внезапном вхождении в подпространство, штурманский пост будет иметь неописуемые проблемы со счислением координат и времени выхода. Чем это грозит вы, мой адмирал, знаете лучше меня.
- Капитан, прекратите сеять панику, – резко отрезал Мишельг, задетый словами капитана, так, словно тот решил поучать его, адмирала, правилам космических полетов. – Ты, и твой штурманский пост, не видите дальше своего носа. Я понимаю что это обусловлено вашим более низким рангом, в какой-то мере оправдывающим вас. Но я не могу понять почему этого не понимаете вы?! Ведь в то время, когда ты заботишься о целостности корабля и безопасности экипажа – я отвечаю за целый флот. А это десятки кораблей и тысячи бойцов, которые сейчас находятся на границе  - в ожидании нашего скорого прибытия, рискуя не меньше нашего, а может и больше. Каждую галактоминуту можно ожидать атаки имперских эскадр. И по этой причине нам приходится спешить и рисковать своей жизнью и жизнями экипажа. Понятно?
- Так точно, мой адмирал! – в очередной раз получив отказ на снижение скорости и выговор за излишнюю мягкотелость, отрапортовал обиженный в лучших чувствах капитан, упрямо не осознавший своего заблуждения.
Дел для адмирала на корабле практически не было. Управлением «Нимфы» и поддержанием на ней полетного распорядка занимались капитан, его старший помощник, боцман, комиссар и множество младших чинов. И лезть в их работу не имело никакого смысла. Вступить в командование флотом он так же не мог по причине прекращения связи с ним. Зная что враг может использовать системы связи для переброски своих войск, Мишельг запретил какие–либо сеансы связи с кем бы-то ни было. Предусмотрительно «отстучав» своему заместителю разовое, скоротечное сообщение, предупреждающее об этой угрозе, Мишельг прекратил какое–либо общение с внешним миром. Теперь ему оставалось только надеяться на то, что флот уцелеет, не будучи разгромленным - ни внезапно появившимся флотом противника, ни его отрядами, проникшими на командные посты кораблей, выпрыгнув из экранов стереосвязи. Оставалось ждать прибытия и вести будничную штатскую жизнь одинокого пассажира на боевом корабле, разбавляя её по утрам служебными «пятиминутками», по сути своей не имеющими ни смысла, ни необходимости.
Дара, после того как Мишельг объявил ей, что она не является его женой и к тому же потребовал ее дать ему какие-то непонятные объяснения по этому поводу, затворилась в выделенном ей кубрике и больше не хотела никого видеть. С уходом Дары в затворничество, общение сузилось до того, что несколько раз в рейсовый день Мишельг задавал вопросы и получал на них лаконичные ответы: «Так точно!... Никак нет!... Не могу знать!..», В эти минуты он маялся от скуки и желал чтобы поскорей что–нибудь свершилось. Все равно что: космический шторм, астероидный поток, энергетический всплеск или бой. Что угодно, лишь бы не чувствовать себя лишним, а свои знания, опыт и способности не востребованными. Но, по счастливой случайности, ничего подобного не происходило и адмиралу оппозиционного флота не оставалось Ничего как продолжать скучать и бесцельно бродить по палубам крейсера.

- Скучаешь?-как-то на досуге поинтересовалось «второе-Я».
- Скучаю.
- Еще бы не скучать! После таких бурных событий и вдруг передышка. Ты к этому не привык и вообще, наверное, никогда не привыкнешь к спокойной размеренной жизни. Ведь ты даже не знаешь, что это такое – спокойная жизнь.
- Почему? – удивился Мишельг.
- Потому, что вся твоя жизнь это череда боев, катастроф, чрезвычайных происшествий и тому подобного. Твой организм, его мозг и нервная система привыкли постоянно находиться в состоянии стресса. Для них это нормальное состояние. А когда ты попадаешь в спокойное течение событий, в крови перестает кипеть адреналин и организм начинает чувствовать дискомфорт, задыхаясь от недостатка острых впечатлений...
- Хватит болтать! – Мишельг почувствовал как от подобных мыслей у него закружилась голова и к горлу подступил комок, и поспешил прервать диалог. – Чушь - все эти твои рассуждения. У меня нормальный организм, нормальные нервы и так далее. Не много найдется в галактике тех, кто мог бы похвастаться таким здоровьем. Единственная моя проблема это ты!
- Я?! Я твое счастливое приобретенье, а не проблема! – возмутилось «Я–2» . впервые в жизни услышав такие слова.
- Я тебя не приобретал! А если приобретал, то может быть скажешь, как тебя сбыть? На каком рынке можно продать психическое отклонение...
- Подожди, подожди, Мишельг - ты говоришь что–то, о чем даже не задумываешься, – «второе–Я» не на шутку обеспокоилось происходящим. –Тобой сейчас  правят эмоции. Это срыв. Что случилось?

Последовала минута молчания. Ни Мишельг ни «Я–2» не обменялись ни фразой ни словом. Он пытался успокоить нервы, а его половина копалась в извилинах хозяина, ища те участки, где произошло «замыкание» эмоций на сознание. В результате минутной передышки каждый из них добился своего – назревавший между сознанием и подсознанием конфликт был урегулирован, причем «второе–Я»даже смогло объяснило причину размолвки.

- Ты просто расстроен из-за разрыва отношений с Дарой.
- Очевидно,– согласился Мишельг. – Мне жаль её. Ведь она по сути не виновата в том, что так сложились наши судьбы. И говорить ей об этом и требовать объяснений - есть не что иное - как непозволительная жестокость с нашей стороны.
- Ну, ну. Ты не требовал объяснений, а просто спросил не может ли она объяснить произошедшее с тобою... – в отличие от Мишельга, отождествлявшего себя со «вторым–Я» и не делившим ответственность, оно четко разделяло оную.
- Какая разница. Смысл один – мы не добились своей цели, а вот без жены остались.
- Э – э, адмирал, да ты влюблен в неё.
- А почему бы и нет. Сколько можно оставаться холостяком и общаться только со своей психологической половиной? Пора бы подумать и о физической, супружеской половине. В конце концов, вдруг я смогу стать правителем какой–либо системы или звездного квадрата, а что за правитель если у него нет наследников? – последние фразы являвшиеся шуткой говорили о возвращении Мишельга в нормальное состояние. – Я имею право и на личную жизнь!
- ... – второе Я загадочно молчало.
- В чем дело? Ты случаем не хочешь сказать, что я уже женат? – Мишельг даже содрогнулся от подобной мысли.
- ... – «Я–2» продолжало упорно молчать, не желая лишний раз расстраивать Мишельга.
- Так что это правда?
- Не совсем, – второе Я не могло лгать, пусть даже во спасение, но что оно всегда могло себе позволить  - так это лукавство. –Ты был когда–то женат, но развелся с супругой.
- Развелся?
- Да. Причем давно.
- А дети? У нас были дети?
- Нет, не было. – опасаясь осложнять и без того несладкую жизнь Мишельга, его вторая половина первый раз солгала, чувствуя что эта ложь не повлечет за собой каких–либо негативных последствий.
- Как её звали? И какова она была из себя?
- Кто?Твоя бывшая?
- Да! Моя бывшая, – последнее слово неприятно укололо стойкого адмирала, что отразилось в его голосе.
- Она была высокой, стройной женщиной с острыми чертами лица, с длинными каштановыми волосами и карими глазами. Звали её Дара...
- Как?! И её звали Дара?
- Да нет же! Только её так и звали. А «нашу Дару» - зовут Вита. Просто кому–то выгодно, чтобы ты все позабыл. И даже помыслить не мог, что она не та... Не твоя супруга...

Дальнейшие объяснения и умозаключения второго–Я  Мишельга больше не интересовали. Он быстро встал с ложа и поправляя на себе сбившуюся форму, твердым шагом направился к выходу.

- Ты куда?
- К Вите.
- Успокаивать плачущую душу? – язвительно поддело «второе–Я».
- Восстанавливать семью.

Несмотря на резвость, с которой Мишельг рванул из своей каюты, ее дверь успела дезинтегрироваться, растаяв в воздухе словно попавший в горячие лучи взошедшего над горизонтом светила пустынный фантом. В образовавшийся проем в стене затемненной, сумрачной каюты пробился яркий неоновый свет коридора, тут же загороженный возникшем в нем телом Мишельга. Яркий свет, ударивший в глаза, заставил Мишельга и на миг приостановить его порыв, сделав шаг назад. Но только ему стоило опомниться и занести ногу за порог каюты, как взревевшая сирена тревоги повторно ввергла его в оцепенение. Информационный пост крейсера, беспардонно вторгшаяся посредством телепатии в разум адмирала, сообщил о причине тревоги.
- Корабли противника в носовой полусфере. Расстояние треть светового галактогода. Идут встречным курсом в боевом порядке. Время до открытия огня двадцать галактоминут....
- Количество кораблей? – все тем же телепатическим способом запросил информационный пост адмирал, на всех парах несшийся к капитанскому мостику.
- Крейсер в сопровождении пяти истребителей...

- Дела плачевны...
- Точно. – ответил Мишельг, напрочь забыв о своем благородном порыве секундной давности.

На мостике царило необычное оживление. Капитан и офицеры крейсера суетились у панелей управления, оценивая складывающуюся обстановку и анализируя шансы «Нимфы». И хотя, каждый из них предпринимал положенные в таких случаях действия, никто не спешил обмолвиться хотя бы словом по поводу происходящего. Можно было сказать, что на мостике стояла гробовая тишина. Но это касалась лишь людей, приборы же и аппаратура работали с максимальной мощностью, генерируя  нервный зуд, очереди щелчков и индикаторный писк. Экраны выдавали картинку приближающегося противника, наложенную на схемы возможных секторов обстрела, областей изменения траектории полета, зон входа в подпространство и направления наиболее вероятных атак. Одного мимолетного взгляда опытного вояки было достаточно чтобы понять правоту произнесенных «вторым – Я» слов. Ситуация складывалась отвратная. Возможные маневры уклонения и изменения траектории полета не позволяли выйти из под удара более вертких истребителей. Спасительная зона прыжка в подпространство лежала за отрядом приближающегося противника. То есть расстояние, пройденное разгоняющейся «Нимфой» до выхода на необходимую для прыжка сверхсветовую скорость, было больше чем расстояние до вражеских кораблей. Вероятность же выхода победителем из намечающейся схватки была ничтожно мала – противник имел двукратное, а то и трехкратное преимущество в огневой мощи, и во много большее преимущество в маневренности. Способов уйти от неё Мишельг пока не видел.
- Мой адмирал? Господа офицеры, смирно! – заметив как на пороге поста управления появился одетый словно на парад адмирал, вытянулся по стойке смирно капитан крейсера, не догадывавшийся что парадная форма одета отнюдь не по случаю предстоящего последнего героического боя, а совсем по другим, более личным причинам.
- Вольно.
Вскочившие было со своих мест офицеры вернулись к исполнению обязанностей. Капитан же с белым как бумага лицом поспешил доложить Мишельгу о принимаемых им мерах. Весь его более чем минутный рапорт (как пелось в древней инопланетной песне) сводился к одному – «кони запряжёны, пушки заряжёны…», словом - крейсер готов к бою. Все командование крейсера не видело другого выхода, кроме принятия боя. Да и глаза капитана отнюдь не светятся оптимизмом.
Меж тем время текло. Момент открытия огня, момент  - после которого будет поздно что–либо менять, неумолимо приближался. Оставалось каких-то минут двенадцать. Мишельг хоть и считал себя искусным флотоводцем, но особо сомневаться в выводах офицеров крейсера не собирался, четко понимая, что сильно ошибиться с оценкой перспектив происходящего в данной ситуации было трудно.
- Откуда они взялись?
- Из подпространства. Вынырнули в световом годе от нас.
- И каким шли курсом?
- Встречным. Шли прямо на нас.
- Выходит это засада?
- Да. – согласился капитан, знавший что так просто, случайно курсы не совпадают. Их сводят умышленно, либо рассчитывая на дружеское космическое рандеву, либо осуществляя перехват с целью пленения или уничтожения. – Они четко знали координаты траектории полета крейсера. Нас предали.

- Что ж если кто-то нас предал, то вероятней всего он сообщил врагу и о моём нахождении на крейсере. И скорее всего именно из-за этого противник и пошел на риск, посылав столь малочисленный отряд в наш глубокий тыл. Они попытаются захватить меня живым, – размышлял виновник столь пышного приема. – А это значит, что схватка будет долгой, ведущейся на режимах высшего пилотажа.
- Или же закончиться молниеносным ударом. Если они просто не хотят допустить тебя до командования флотом, то не станут особо церемониться...- подытожило «второе –Я».
- Верно. Если только они почувствуют, что я могу вырваться из расставляемой ими сети,  то тут же уничтожат крейсер.
- Нужно принимать бой на виражах. Это лучше чем пытаться прорваться через заслон или уйти от преследования. Больше шансов, что по нам не откроют ураганного огня, а попытаются взять на абордаж.- лихорадочно предложило «Я-2» вариант с минимальным уроном.

- Капитан, готовьте корабль к маневренному бою.
- Мой адмирал, я хочу предложить осуществить попытку прорыва. – буквально вторя мыслям адмирала, обратился к нему капитан «Нимфы». – Сейчас мы имеем транссветовую скорость и если придать дополнительное ускорение, то есть некоторый шанс проскочить сквозь строй противника и скрыться в подпространстве.
- Скорее всего, мы будем расстреляны идущими на флангах истребителями! - зная о такой возможности, Мишельг все еще искал выход.
- Не исключено, – спокойно согласился капитан, и представляя величину вероятности такого поворота сценария. – Но это единственное предложение которое дает нам шанс на спасение. Пусть даже небольшой.
- Нет, капитан. Мы примем маневренный бой. Будем тянуть время и ждать пока кто–нибудь не совершит ошибки.
- Могу вас заверить капитан, что времени у нас будет не много!
- Подготовьте корабль к взрыву, на случай если возникнет угроза его захвата, – не желая тратить время в бессмысленном препирательстве с капитаном, отдал приказ адмирал и поспешил удалиться с мостика. – Я скоро вернусь. Выполняйте распоряжение!
- Слушаюсь мой адмирал! – зычным голосом ответил капитан, спеша отдать приказ на приведение корабля в необходимую для маневрового боя конфигурацию.

«Нимфа» – устаревший крейсер, представлял собой иглоподобное сооружение с шестью широкими стреловидными крыльями, увенчанными каплевидными корпусами бортовых батарей и завершающееся огромной дюзой единственного маршевого двигателя. Размерами, характеристиками, огневой мощью и эксплуатационными свойствами «Нимфа» значительно уступала новейшим  крейсерам имперского флота и тягаться с ними в прямом столкновении ей было довольно сложно. Да и современный истребитель, представлял для нее определенную угрозу. Но несмотря ни на что, даже зная, что идущий в атаку противник превосходит «Нимфу» как в качественном, так и в количественном плане, никто из экипажа флагмана не помышлял о сдаче на милость победителя. Все члены экипажа от старших офицеров, до последнего матроса были полны решимости сражаться до конца. Стоило на крейсере раздаться вою боевой сирены как спящая до поры «Нимфа» пришла в движение, стремительно превращаясь в грозную боевую единицу.
Купол поста управления погрузился в чрево крейсера под прикрытие бронеплит, сомкнувшихся над ним подобно океаническим волнам над опустившимся перископом субмарины, Окна «реакторных теплообменников» накрыли решётчатые экраны, генерирующие защитные поля. В корпусе крейсера разверзлись широченные амбразуры, из которых медленно выползли десятки длинноствольных орудий. Корпуса крыльевых батарей словно чешуей ощетинились открывшимися люками ракетных шахт, взяв под прицел все возможные направления атак. Дюза единственного, и от этого более ценимого двигателя, сузилась, прикрылась бронеэкранами и окуталась в защитные поля, видимые в факеле маршевого двигателя в виде мерцающей ионизированным светом ауры. Из–под сдвинувшихся бронеэкранов поднялись и встали на рабочие позиции маневровые двигатели, превратив корму в некое отдаленное напоминание распластавшейся на дне морской звезды. Так в течении нескольким галактоминут крейсер из положения готовности к сверхсветовому броску перешел в положение маневрового боя.
Трансформация крейсера шла настолько быстро, что отдавший приказ на её начало Мишельг к моменту ее завершения еще не успел добраться до намеченной цели. Проходы в переборках и люки в палубах автоматически загермитизировались толстыми бронированными плитами, еще более надежной защитой дополнивших синтезированные, слившиеся с переборками «двери», преградив ему дорогу и назад и вперед. Если бы Мишельг не был адмиралом он мог оказаться запертым на время боя в том отсеке в котором оказался в момент герметизации корабля. Но, к счастью, он был адмирал... Датчики, расположенные над закрывшимися проходами, опознавая по волновым сенсорам на форме, стоящего перед ними адмирала, пусть нехотя – с некоторым запозданием и скрипом, но все же отдораивали тяжелые плиты, сдвигая их в сторону и открывая ему дальнейший проход. Это несколько затянуло продвижение по центральному коридору, но все же позволило Мишельгу добраться до кубрика, выделенного Даре–Вите и не покидаемого ей с того самого момента, когда он отказался от супружества.

- Вот интересно, а открылись бы эти «двери» будь ты капитаном крейсера? – на ходу интересовалось «Я–2».
- Открылись бы, конечно в случае: если открываемые отсеки герметичны, не повреждены, не объяты пламенем и не поражены опасными излучениями.
- А перед командиром какого–либо поста?
- Командир боевого поста после сигнала боевой тревоги должен находится на своем посту, а не шляться по крейсеру!
- И все таки?Открылись бы или нет?
- Только с разрешения капитана и только при целостности отсеков, – ответил Мишельг переступая через порог прохода последней, находящейся на пути переборки. – А если тебя так интересует вопрос в каком случае я могу остаться на время боя замурованным в отсеке, то я могу тебя успокоить – это случиться лишь если меня разжалуют до низшего чина. Тогда я не буду иметь личного доступа в информационную сеть корабля и не смогу запросить помощи у капитана, а автоматика будет игнорировать мое, передаваемое датчиками наблюдения, бьющееся у закрытой двери изображение.

Дверь в каюту Дары так же была задраена не пропускавшей через себя ни звука, ни стука бронеплитой. Но и в этой ситуации высокий адмиральский чин, причитающиеся ему золотые шевроны, запонки лоснящихся белизной башлагов, играющие темно–красными искорками россыпей драгоценных камней  и бархат петлиц, открыли ему и эту «дверь», отделявшую от него ту, которая как оказалось не была его женой, но которую он полюбил, то ли потому, что так было предписано, тем кто заново переписал его биографию, то ли потому, что так хотело его сердце.
- Дара... – с придыханием  в голосе прозвал Мишельг, буквально вползая в каюту, не дожидаясь пока движущаяся плита займет свое крайнее положение.
- Мишельг... – столь же тихо и таинственно в ответ…его Дара.
В другой ситуации их тела бы сплелись в крепких объятиях и слились в жарких поцелуях. Но ситуация была не та. В их взаимоотношениях и судьбах, много было сломано, а еще больше рушилось сейчас. И чем ближе был противник тем крушение было неотвратимей.
- Ты ко мне?! – в упор гладя в его глаза, прямо спросила Дара. – По какому поводу? Вновь будешь меня изобличать? -В голосе Дары чувствовалось, что всплеск эмоций, рожденных памятью, не прошел. Она вновь сделалась оскорбленной, брошенной и гордой женщиной, или правильнее сказать вновь примерила таковую маску, дабы скрыть свои чувства. Очевидно считая недостойным признаваться в них, не стоящему перед ней Мишельгу, ни тем более себе, она продолжала играть спектакль.
- Брось! – не тратя понапрасну драгоценное время, которого едва хватало чтобы вернуться в рубку, без долгих от долгих объяснений заговорил Мишельг, вмиг переставший гореть желанием выказывать ей свои чувства. – Корабль гибнет! Тебе нужно срочно эвакуироваться!

- Что?!Значит ты уже предопределил исход боя?! Тогда не разумней ли нам тоже эвакуироваться? На тебе висят жизни многих тысяч солдат, находящихся там – на границе. И ты не имеешь права бросать их на произвол судьбы, выказывая здесь свое бессмысленное геройство, – вступилось за них «Второе-Я»

Мишельг так же не собирался тратить драгоценное время и на выслушивание более чем логичного бреда «второго–Я». Он понимал, что начни он сейчас спор со «вторым–Я» - вступать в бой ему придется с чистой совестью и противоречивыми чувствами нарушенного долга. А это не дело, когда командир сражающегося корабля сомневается в правильности своих действий и поступков.
- Быстро хватай одежду и побежали! – видя, что на застывшей в нерешительности Даре накинута лишь короткая розовая комбинация, подобная той в какой он видел ее в последний раз, прикрикнул Мишельг и сам бросился собирать её вещи. – Бери самое необходимое! Антигравитационное белье, комбинезон...
- Личный пояс (65), и гипермагнитную обувь?
- Ну и достаточно! Больше все равно не унесем. – подхватив одной рукой в охапку выбранные вещи, а другой Дару Мишельг поспешил выбраться из каюты.
- Мне надо одеться... –вскрикнула Дара, выталкиваемая Мишельгом из каюты.
- В катере оденешься!

И все же одеваться пришлось на крейсере. Быстрый бег от одного открывающегося прохода к другому, карабканье под еще двигающимися бронеплитами и ныряние в люки с крутыми, почти отвесными трапами, превратили элегантную, невесомую рубашонку Дары в обрывки лоскутов с растрепанной бегом бахромой тончайших нитей, больше напоминающую множество вьющихся на корабельных мачтах вымпелов и флажков.
- Быстрей! Быстрей! – торопил Мишельг пытавшуюся на ходу влезать в одежду Дару, продолжая тащить её за собой, крепко держа ее под локоть.
Катер ждал своего пассажира. Выкаченный из ангара крылатый аппарат покоился на полозьях тележки, которая и должна была вынести его за борт – в открытый космос. Экипаж: командир, два пилота и штурман сидели в машине. Их головы в черные войсковых шлемофонах виднелись из-за среза борта под поднятым колпаком фонаря. Оставалось только втолкнуть в него Дару, опустить остекление, открыть шлюз и уже через минуту космокатер был бы в доброй сотне километров от крейсера.
- Ну, давай! – подталкивая Виту к трапу, вместо прощания кричал Мишельг. – Лети!
- А ты?
- Я командую флотом и этим крейсером! Мне нельзя!
- Но...
- Ты хочешь чтобы твоего мужа считали трусом и предателем?!
- Мужа? – из под слез катившихся по ее щекам пробилась улыбка.
- Да! Да! Я твой муж! А ты моя жена! Поэтому я хочу чтобы ты немедленно улетала! Лети!
- Нет! Тогда, я останусь с тобой! – Вита спрыгнула с трапа, на который затолкал её Мишельг и прильнула к груди вновь обретенного супруга. – Я буду твоей женой до конца! Мы вместе разделим эту участь!
- О, великие звезды! Какую участь?! Сейчас будет бой! Тяжелый бой, – пытаясь столь экстравагантным образом успокоить Виту, шептал ей на ухо Мишельг. – Обещаю тебе, из него я выйду победителем. Но для этого мне нужно полностью сконцентрироваться на командовании крейсером! А какая может быть концентрация, если я буду постоянно думать о твоей безопасности?! Ведь взять тебя в рубку я не могу – там нет лишних кресел. А все остальные помещения крейсера, кроме рубки, слабобронированны и ты можешь пострадать. Мне этого не хочется. Я этого не переживу.
- Правда? – взглянув в бесстыдно лгущие глаза Мишельга, спросила Вита, искренне поверившая в его байки. – Но ты только что говорил, что крейсер гибнет?!
- Да нет же! Я просто сгустил краски! Но если я сейчас не вернусь в рубку, то это непременно произойдет, – вновь вталкивая Виту на трап, клятвенно пообещал спешащий в рубку адмирал. – Как только кончится бой мы подберем вас.
Поцеловав ее на последок, перед тем как она ступила за срез борта катера и опустившийся с шелестом скользящих подшипников, фонарь отделил его от Виты, Мишельг поспешил укрыться в ангаре. Он отдал командиру катера приказ на немедленный взлет. Успев впрыгнуть в ангар, створки которого уже начали смыкаться, Мишельг все же успел бросить последний взгляд на стартующий катер.
Герметично закрывшиеся створки ангара шлюпочной палубы надежно защитили его от взрывоподобного сброса давления в шлюзе и факелов от запущенных двигателей. Правда из-за этого ему не довелось увидеть как катер уносит дорогого ему человека в глубины космоса. Но зато он смог увидеть кое, что другое...

СЛОВАРЬ ТЕРМИНОВ РОМАНОВ «ИЛЛЮЗИИ МЕЖЗВЕЗДНОЙ ЖИЗНИ» и «ЦИВИЛИЗАЦИЯ СИНТЕЗА».

рейсовое утро (64) – имея в ходе полета на корабле свое собственно времяисчисление, которому подчинялась внутри-корабельная жизнь с ее вахтами и расписаниями, для лучшей ориентации в нем, были введены понятия рейсовых утра, дня, вечера, ночи.

личный пояс (65) – элемент повседневной одежды. Индивидуально изготовляемый пояс, снабженный поисковым маяком, простейшей навигационной системой, автоматически ведущимся дневником событий, набором медикаментозных средств первой необходимости и электронным «смертником».