Цивилизация синтеза. Часть 7. Глава. 3

ЧАСТЬ 7. «Неравная схватка».

Глава 3. Сражение.

- Каковы наши дела?

- Как и прежде, мой адмирал. Противник растягивает фланги. Я так думаю, что нас собираются взять в клещи  и навязать бой в полном окружении.
- В этом можно не сомневаться...

Расстояние до противника сократилось вдвое. Теперь крупная метка крейсера и мириады точек сопровождающего его эскорта светились точно по центру прицельных экранов, обозревающих носовой сектор обстрела. До рубежа огневого контакта, за которым начинался хаос огня и термоядерных взрывов, оставалось каких-то минут пять–шесть.
- Капитан, вся шлюпочная палуба крейсера забита катерами...

- Так точно, мой адмирал. Тринадцать... нет, уже двенадцать боевых космокатеров. А что?

- Они просто стоят или имеют укомплектованные экипажи?

- Имеют экипажи, мой адмирал.

- Тогда отдавай экипажам катеров приказ занять свои боевые места. Пусть готовятся к выходу в космос. Они прикроют наши фланги.

- Но, мой адмирал, у катеров перед истребителями нет никаких шансов. Их просто перебьют, а мы в случае необходимости, оставшись без средств эвакуации, не сможем покинуть гибнущий крейсер.

- Готовьте катера к выходу! Эвакуации не будет.
Капитан колебался. Предложение адмирала выходило за рамки типичной, принятой на флоте военной науки. Подобная тактика ведения боя никогда и никем не применялась. А меж тем пока капитан решал давать ход приказу адмирала или продолжать упорствовать в своем мнении, время безвозвратно утекало.

-У меня нет офицера, который бы мог повести за собой экипажи катеров.

- Капитан, отдавай приказ! Их поведешь ты! – расценив последние слова капитана как нежелание видеть адмирала в рубке во время боя, зло бросил Мишельг.

- Ты хочешь избавиться от строптивого капитана, возложив на него миссию спасения положения? А не думаешь, что он просто уведет катера, спасая свою шкуру? – опомнилось дублирующее неотступный контроль за ситуацией «второе–Я».

- Нет! – в последний момент, вдогон собравшемуся выполнять приказ капитану, вскрикнул адмирал, редко менявший свои решения. – Ты капитан крейсера и будешь командовать крейсером! Катера поведу я!

- Есть, продолжить командование крейсера, мой адмирал! – хоть голос капитана и зазвучал неодобрительными нотками, он остался таким же твердым и решительным как в только, что ведшемся споре, заставив адмирала усомнился в реальности опасений высказанных вторым–Я.

На этот раз, пробираясь к шлюпочной палубе, Мишельгу не пришлось «взламывать» защиту задраенных бронеплит, прикрывавших «двери». Кибернетический разум крейсера подчиняясь телепатическому приказу, о направлении нескольких десятков членов экипажа на шлюпочную палубу, распахнул все необходимые люки и двери на пути бегущих офицеров и матросов. Благодаря этому, вступивший в командование только что образованной эскадрой адмирал, добрался до шлюпочной палубы за каких–то пол галактоминуты, замкнув собою цепочку матросов, ныряющих в раскрытые люки шлюпочного ангара.
Экипажи катеров пришлось собирать по тому минимальному составу, который еще позволял обеспечивать их боеспособность. Два пилота, командир и оператор на каждый катер вот все, что выделил осторожничавший капитан «Нимфы», не желая ослаблять боевую мощь крейсера, он снял с вахты членов катерных экипажей, параллельно исполнявших какие–либо обязанности на крейсере.
Увидев сколь малочисленны экипажи его импровизированного войска, Мишельг хотел было «выбить» у капитана недостающих бортинженеров, штурманов и десантные группы, но сделав несколько шагов к висящему на одной из переборок ангара информационному модулю, он остановился. Поразмыслил с мгновение и махнув рукой, вернулся к ближайшему катеру.  Времени на выбивание недостающих бойцов уже не было –Мишельг решил стартовать и действовать с тем, что имелось.

- Господа, я буду краток! – не дожидаясь пока успокоится брожение людской массы и бойцы займут места у закрепленных за ними машин, вытянувшись по стойке «смирно», громогласно произнес Мишельг. – Нас ждет тяжелый, жестокий бой! Противник превосходит нас в количестве, защищенности и огневой мощи! Поэтому чтобы выжить, вы должны будете держаться на минимально возможной дистанции от противника и вести плотный, безперестанный заградительный огонь! Только так – сковав врага, не дав ему удалиться на дистанцию огня мы сможем одержать победу! По машинам!

Фонарь кабины плавно, с приятным слуху шелестом опустился, отделив Мишельга от внешнего мира тонкой перегородкой прозрачного материала. Он недоверчиво провел рукой по «остеклению», порываясь что-то сказать. Но сначала почувствовав, а потом заметив как вопросительно с выражением тревоги, переполнившим их лица, на него смотрят члены его экипажа, словно укоряя его в малодушии, промолчал. Зато «Я–2» поспешило высказать все о чем промолчал его хозяин.
- Силы великих ветров космоса, что ты делаешь?! Ты впутался в очередную авантюру! О каком бое может идти речь?! Ведь у них боевые истребители, а у тебя катер который не имеет даже бронирования! Все эти красивые стеклышки повылетают при первом же взрыве! Что тогда будет с тобой?! На тебе даже нет скафандра!- охнуло «Я-2» в ожидании страшной развязки.

- Всем бортам! Внимание! Говорит адмирал! Стартовать будете по моей команде. Дальше действовать по обстановке. Старайтесь не скучиваться и избегать зон сосредоточенного огня, – покончив с мрачными мыслями, Мишельг полностью включился в боевую деятельность и напрочь забыв о своих страхах подключился к линии стереосвязи. – Крейсер, крейсер! Я, адмирал! Открывайте шлюзы...

Тяжелые створки шлюзов поползли вверх по борту, открывая выход в космос и выпуская в его необъятные просторы сотни кубометров воздуха. Черные отверстия, зиявшие в борту были тем порогом за которым кончалась защита бронированного борта крейсера и начинался свободный полет к забвению или к славе. Крупная, ярко горящая звезда, сиявшая в открытом порте шлюза, напоминала о дистанции удаления от центра ленальской планетарной системы, на планетах которой можно было найти укрытие или запросить поддержки. Но до них было далеко, а до противника какие–то секунды хода. В подтверждение этого, первый истребитель слабой искоркой показался в черном проходе шлюза. Вслед за первой искоркой показались еще две. Истребители на глазах осуществляли охват флангов. Замкни они кольцо окружения и судьба крейсера решилась бы в считанные мгновения. Ждать больше было нельзя, да и опасно.
- Вперед!

Тлевшие до этого слабыми свечами пусковых форсунок дюзы двигателей катеров изрыгнули фонтаны пламени. Темная шлюпочная палуба, наполнилась ревом вышедших на форсаж двигателей и ярким светом огня, залившим весь шлюз и сжегшим последние оставшиеся в шлюзе молекулы кислорода. Лишь только приказ адмирала дошел до командиров катеров, палуба в мгновение ока превратилась в цех сталелитейного завода. Языки огня, переполнившего шлюзовой отсек, вырвались из раскрытых портов, окрасив правый борт крейсера в кроваво–алые цвета пожарища. И именно из этого огнедышащего чрева «домен и мартенов» росчерками молний вырвались более десятка катеров. Вырвались для того чтобы окунуться в бешено закрутившуюся карусель боя, по интенсивности и плотности огня мало отличавшегося от горящей стартовой палубы крейсера.
Отсутствие каких либо обзорных, прицельных или навигационных экранов заставляло по-особому чувствовать бой. Видеть воочию, как на тебя надвигается сияющая звезда, быстро принимающая очертания корабля противника,  и понимать при этом, что тебя от него отделяют несколько десятков в лучшем случае сотня километров и тонкая, хрупкая оболочка прозрачного фонаря – это было ново. Мишельг даже несколько подрастерялся.
«Как же прицеливаться?! Нет - ни прицельного экрана, ни блоков поправки и сближения! На глаз что ли?!», – по привычке, бросившись искать блуждающим взглядом необходимые системы и не найдя их, недоумевал адмирал.
Но недоумению было нельзя затягиваться. Пилот резким движением перевел гашетку на рукоятке управления в положение непрерывной стрельбы и орудия катера залили космос прямо по курсу сплошным ливнем трассеров, вырвавшихся из–под носовой части катера. Генераторов, гудевших где–то под кабиной катера, едва хватало, чтобы обеспечивать бесперебойную работу пары орудийных стволов. Сгустки плазмы, вырывавшиеся из их жерл, на траектории полета мало чем отличались от обычных высокоскоростных снарядов, но по воздействию на цель должны были превосходить их. Оставалось в нее только попасть. Но вот это–то и оказалось основной трудностью. Более скоростные истребители противника, практически не уступающие в маневренности юрким катерам, выходили из зоны поражения, не дожидаясь того момента когда тянущиеся к ним трассы достигнут их борта. К тому же экипажам катеров стрелять приходилось не столько в истребитель, сколько просто в его сторону. Полное отсутствие каких–либо серьезных прицельных систем, заменяемых светящимся на лобовом стекле голографическим коллиматором, состоящим из трех концентрических окружностей, превращало прицеливание в сплошной клубок непреодолимых проблем.
Меж тем бой разгорался с нешуточной силой. Заговорили орудия крейсеров, сблизившихся на расстояние открытия огня. Шедшая поблизости «Нимфа» буквально взорвалась, потонув в разрывах залпа носовых батарей. Мгновенно ей в ответ ударили орудия вражеского корабля. Его, в мгновение ока переставшая существовать яркая звезда, так же превратилась в единое облако ярчайшего огня. Сорвавшиеся со среза крейсерских стволов кометы объятых пламенем снарядов метнулись навстречу друг другу, грозя перемолоть корабли в груду хаотично плавающих в космосе обломков.
- Всем срочно уходить! Отойти от крейсера! Сейчас здесь будет жарко... – видя надвигающуюся волну огня, столкновение с которой мог выдержать разве что бронированный борт «Нимфы», прокричал в Мишельг, в камеру стереосвязи.
Катера подобно распуганному вторгшейся в его владения большой рыбой косяку мелких, в рассыпную бросились подальше от крейсера, ставшего для вражеских комендоров первоочередной целью. Не прошло и нескольких секунд как за кормой «адмиральского» космокатера полыхнул свет разрывов.   
- Прибавь хода! Сейчас нас нагонит ударная волна!
Правда ударная волна не почувствовалась. То ли возросшая скорость катера, сравнявшаяся со скоростью движения фронта волны стала тому виной, то ли ее поглотило большое расстояние на которое он успел удалиться. А может быть перегрузки, замутившие взгляды и вдавившие тела в спинки кресел не оставили никаких шансов на то, чтобы почувствовать тряску и вибрацию, вызванную нагнавшим машину возмущением пространства. Но не смотря на то,  была ли волна или нет, огненный шар, до сих пор пылающий за его кормой, не позволял думать о том, что снаряды не достигли цели.
- Истребитель справа! Смотри, смотри! – привознемогая перегрузки, через силу подняв руку, пальцем ткнул в «стекло» фонаря командир катера, показывая на быстро двигающуюся справа, параллельным курсом яркую звезду, оставлявшую за собой блекнущий след.
- Атакую! – моментально среагировал пилот.
Неотступно повторяя движение руки пилота, крепко держащей рукоять управления машины, катер завалился на правое крыло и в крутом вираже, продолжая резать черноту космоса огненными трассами выстрелов, начал доворачивать на противника, поспешившего так же резко изменить траекторию своего полета. Даже со своего, отнюдь не пилотского места, Мишельг видел, что мечущаяся в противоприцельном маневре звездочка, никак не хотела входить в коллиматор прицела, постоянно находясь где-то в стороне от посылаемых в него трасс. В конце концов, она и вовсе растаяла в космосе, удалившись от преследующего ее катера на огромное расстояние.
- Ушел!
- Не попали...
- Бесполезно!
Стереоволны, прослушиваемые адмиралом были забиты примерно такими же сообщениями, наполненными теми же эмоциями. Командиры катеров в азарте боя кричали о ведущихся ими атаках и вспоминая последними ругательствами вынырнувших из под удара врагов, сокрушались по поводу неудач. Еще ни разу, за те несколько галактоминут, что шел бой, никто из них не перекрыл своим победным криком голоса менее удачливых товарищей, сообщая хотя бы о единичных попаданиях. Нет – пространство боя просто сверкало огнем, но проку от этого огня не было, «Нимфа» же, сосредоточившая огонь всей своей артиллерии на вражеском крейсере, помочь им не могла.
Командоры адмиральского крейсера хоть и не добились прямых попаданий, но близкими разрывами своих снарядов заставили флагман вражеской эскадры пуститься в несвойственные ему маневры, сбивавшие столь необходимую, на таких дистанциях боя, наводку. Опасаясь сближаться, командир вражеского крейсера счел лучшим последовать примеру поданному капитаном «Нимфы». Он развернул крейсер и лег на параллельный, с отвернувшей в сторону «Нимфой», курс. Благодаря этому оба крейсера быстро удалялись от своих, ввязавшихся в маневренный бой катеров и истребителей. И это в то время, когда оставленные ими на попечение друг друга легкие силы никак не могли подобрать ключи к тактике борьбы друг с другом, продолжая безрезультативно маневрировать и стрелять в ограниченном их небольшой скоростью малом объеме пространства.
- Мой адмирал, все напрасно! Мы не успеваем подойти к ним на дистанцию эффективного огня...
- Конечно не успеваем! Они не видят наши маленькие катера, но зато прекрасно видят трассы нашего огня, предупреждающие о атаках!
- Прикажете прекратить огонь?
- Да! – дойдя до логического понимания своих неудач, скомандовал Мишельг. – Всем катерам! Прекратить огонь! Убрать форсаж! Стрелять только на поражение!
Лишь только суть приказа дошла до экипажей катеров, картина боя тут же изменилась. Быстро, один за другим гасли точки факелов форсируемых двигателей, отрываясь от орудий их породивших, исчезали трассы огня, алмазными россыпями тая в безбрежной дали. Краски боя вмиг померкли. Лишь крутящиеся в танце высшего пилотажа звезды истребителей изредка озаряли мрак космоса залпами своих батарей, да полыхая где-то в дали пламенем взрывов обменивались ударами крейсера.
Приказ адмирала прозвучал как нельзя вовремя. Еще бы несколько минут такого боя и отдавать приказ было бы уже некому – от двенадцати вступивших в бой катеров к этому времени оставалось только семь. Что случилось с пятью остальными было не известно. Пали ли они жертвами прямых попаданий или были смяты раскатами ударных волн Никто не знал, да пока о этом и не задумывался. Сейчас у всех была одна цель – выбить продолжавшие маневрировать поблизости истребители противника.

- Истребитель на курсе сорок, тридцать!
- Вижу! Атакую!
- Отставить!

Потянувшаяся было к клавише управления форсажем, рука пилота замерла, в своем прерванном властным окриком адмирала, движении.
- Не торопись. Сближайся с ним медленно, осторожно. Не вспугни...

С этих слов началась охота. Настоящая охота - в которой охотник и по весу и по массе и по вооружению проигрывал жертве. Единственное в чем он имел преимущество - так это во внезапности. Терпеливо, не выдавая себя ни пристрелочными выстрелами, ни запущенным в боевом нетерпении экипажа на форсаж двигателем, катер медленно сокращал дистанцию с пойманной в прицел жертвой.

- Возьми упреждение... Удерживай его на втором кольце прицела
- Держу.
- Продолжай сближаться...

По тому как двигался противник: прямолинейно, держась на малой скорости лишь время от времени описывая носом конусы, и виляя из стороны в сторону кормой, непременно возвращаясь на прежний курс, можно было предположить, что он тоже выискивал жертву чтобы начать собственную охоту. К счастью, для атакующего экипажа в небольшой по размерам истребитель нельзя было «впихнуть» несколько спинаров, обеспечив ему круговой обзор. Только, и только этим, можно было объяснить то, насколько близко подобрался катер к грозному боевому кораблю гегемонии. Истребитель, давно переставший видеться звездой горящих дюз, своим стремительным узкокрылым корпусом уже не вмещался даже в большое кольцо прицела. Так близко видеть атакуемые цели доводилось не многим. Еще меньше было тех, кто вышел из подобных атак живым, не сгорев в пламене взрывов и не разбившись о обломки поверженного им же противника.
- Огонь!

Серые блики рожденного залпом света, пробежались по темному корпусу истребителя, прежде чем его зачертили строки огненных трасс. Мишельгу даже показалось, что прежде чем сгустки плазмы достигли безмятежно плывущий истребитель, какая–то неведомая сила тряхнула его корпус и вырвала из него куски изодранной обшивки. Охота явно удалась. Серия вспышек, гирляндой огня пробежавшаяся по днищу истребителя, словно консервным ножом вспорола его с кормы до самого носа. Из его корпуса зафонтанировал взбитый до состояния аэрозоли коктейль, из покидающего обитаемые помещения воздуха и вырывающегося из разорванных баков топлива. Столь взрывоопасная смесь, плотным шлейфом тянувшаяся за продолжавшим двигаться истребителем, быстро приближалась к катеру, грозя заволочь его непроглядным туманом и запачкать лобовое стекло –  единственное средство наблюдения.

- Есть! Попали! Попали, мой командир!
- Уводи катер и пристраивайся выше! – ликование пилота передалось командиру катера, но в отличие от первого он продолжал контролировать ситуацию. – Сейчас мы его добьем!

Плавно, словно все еще продолжая бояться вспугнуть гибнущего врага неосторожным, резким движением, пилот начал медленно поднимать катер над истребителем. И это едва не стоило его экипажу жизни. Шлейф огнеопасного месива, сифонящего из проплавленных потоками плазмы пробоин, разрастаясь в своих размерах, коснулся раскаленной дюзы все еще работающего двигателя и в доли секунды взорвался напомнив собой действие фугасно–вакуумной бомбы. Сдетанировавшее в нескольких сотнях метров от катера космическое пространство, затмило собой весь космос, пожрало истребитель и огненным смерчем объяло катер.

- Берегись!
- Выводи! Выводи катер!
- Права на борт! Двигатель на форсаж!

Прогибаясь под давлением взрыва, затрещало остекление фонаря, разом оборвав крики и вопли экипажа катера. Все, кто был в катере, наверное в первый раз за все время полета, с таким неподдельным вниманием, чуть ли не боготворя его, смотрели на остекление – остекление которое в других ситуациях даже не замечали, привыкнув смотреть сквозь него. Но сейчас их не интересовали - ни бушующая за бортом обжигающая обшивку буря огня, ни заставляющий прогибаться тонкие крылья фронт ударной волны, ни заигравший светомузыкой пульт управления, ни кресла, поставленные жуткой вибрацией катера на грань несущего смерть катапультирования – ничто, кроме стойкости остекления.
Скомандованный адмиралом экстренный взлет с борта крейсера, не оставил ни ему, ни его подчиненным времени на обязательные для экипажей космокатеров облачение в скафандры. И поэтому, появись сейчас в прозрачном колпаке над их головами, хоть одна маленькая трещина, судьба экипажа адмиральского катера была бы решена.

- Я тебя поздравляю! Ты стал заложником своего неуемного желания выиграть бой! Или нет! Скажем проиграть его с почетным счетом! Кто тебя гнал и торопил, не давая одеть скафандр?! – укорило адмирала, словнонеразумного мальчишку его «второе-Я».

- Ситуация! Начни мы облачаться в скафандры - взрывы накрыли бы нас как раз на открытой шлюпочной палубе, еще стоящими в ангаре. И тогда бы мы точно погибли, заживо изжарившись в бронированной «духовке»!


- Да? Ну тогда у тебя остался один выход – одеть кислородный прибор, чтобы после того как внутренне давление разорвет твое тело, благодарные воины могли содрать твое мужественное лицо с внутренней стороны респиратора.

Мишельгу явно везло в этот день – его катер вот уже семь  галактоминут обходил стороной зоны губительного огня истребителей. Умелые действия экипажа привели к уничтожению цели. И что самое главное - страшно трещащее в деформации «стекло» фонаря, отделявшее его наполненный воздухом теплый мирок от холодного, безвоздушного космоса, каким-то чудом сохранило целостность и монолитность, не выпустив из боевого отделения ни единой молекулы жизненно необходимого воздуха.

- Ха–а!
- Пронесло!
– Вырвались!
- Выдержало... – нежно поглаживая остекление, прошептал Мишельг. – Выдержало...

Выгорев, едва не накрывший катер шлейф, перестал существовать, но не перестал существовать истребитель. Взамен всеми ожидаемого, мерно покачивающегося под крылом катера, обгоревшего остова истребителя, глазам адмирала и его подчиненных предстал уходящий на большой скорости горящий истребитель.

- Он еще жив?!
- Мой адмирал, он уходит! Смотрите он уходит!
– Не уйдет. Догнать!

Форсированная тяга развернула катер вслед истребителю, огненная стрела которого легла в центре прицела. Раненый зверь, потеряв былую прыть уже не мог уйти от пустившегося в погоню преследователя и своими действиями лишь оттягивал трагическую развязку.

- Следи за тем чтобы он не начал разворачиваться. – предупредил Мишельг, неотступно следивший за движениями противника, вместо отсутствующих систем наблюдения. – В лобовой атаке против него, у нас нет шансов.
- Может ударить по нему?
- Далеко. Но можешь попробовать.

Истребитель горел все больше, все ярче. Очевидно пожиравшее его пламя, прожгло переборки и стенки баков и топлива с воздухом рекой потекли к пробоинам, обеспечивая горение в безвоздушной среде. Но несмотря на это, у его экипажа были еще приличные шансы сохранить поврежденную машину. Выгорев в поврежденных, разгерметизировавшихся отсеках воздух, прервал бы горение топлива и плавление конструкций. Выжившие же в герметичных отсеках члены экипажа, одев скафандры могли быстро реанимировать корабль и вновь ввести его в бой. Правда в этот раз вероятность такого поворота событий уменьшалась со скоростью опускания пальца пилота на гашетку. 

- Мой капитан, у нас отказали пушки!
- Что?! – Мишельг не поверил своим ушам.
- У нас отказали пушки, мой адмирал.
- Капитан, попробуйте со своего пульта!

Пушки действительно не действовали. Наступившую тишину ожидания результатов нарушали лишь щелчки нажимаемых гашеток. Обычно гудевшие где–то под ногами генераторы молчали. Космос по носу катера оставался черным. Ни единой трассы. Ни единого сгустка плазмы – всполоха света. Ничего, что сопровождало стрельбу. Лишь только ее последствия – превратившийся в факел истребитель надвигались на лобовое стекло катера. Пропадала идеальная позиция. Одна–две пущенные с такой дистанции строки на всегда покончили бы с врагом. Но пушки предательски молчали, не пережив в отличие от фонаря кабины, испытания огнем и давлением.
- Нужно уходить, – видя всю бесперспективность и опасность продолжения погони, с огромным сожалением произнес капитан катера, глядя на вновь удаляющийся, израненный истребитель, как на уходящую за горизонт красавицу–яхту. – Права на борт! Двигатели на форсаж! Мой адмирал, нужно бы запросить помощи.
- Всем кто меня слышит. Всем кто меня видит. Я адмирал, прошу помощи. Мы потеряли оружие. Ждем прикрытия.
- Уже дождались! Смотрите!
Единственный успешный бой с его частыми вспышками трасс, яркими взрывами и пылающими форсажными факелами, не могли не привлечь внимания пилотов и их наблюдателей, выискивающих в огромном черном пространстве светящиеся точки, практически не видимых маленьких кораблей. Они в сумме с призывами о помощи, брошенными в стреоэфир с гибнущего истребителя, и с оставшегося беззащитным катера, привели к тому, что сейчас к не успевшим еще разойтись противникам спешило целое созвездие огней и огоньков.
-Форсаж не включать!
- Но мой адмирал, тогда мы не успеем уйти!
- Капитан, я приказываю!
- Есть, форсаж не включать...
Движущееся звездное небо в кормовом секторе обзора, медленно переплыло в бортовой. Наконец-то развернувшийся катер, неспешно сходил с линии возможного удара, оставляя перед спешащими к нему катерами и истребителями лишь подбитый корабль противника.
- Ну же. Дорогой мой, уходи, – подгоняя послушную рукоятке управления машину шептал пилот. – Уходи подальше...

Но уйти он явно не успевал. Экипажу оставалось надеяться на чудо – на серию чудес.
Первое - чтобы их не заметили ни зоркие наблюдатели, ни всевидящие спинары.
Второе - чтобы спешащие на помощь терпящему бедствие и идущие за ними, торопящиеся добить раненого зверя в своей незрячести не «затоптали» идущий поперек их курса катер.
И третье - чтобы вновь заработали генераторы, оживив столь необходимые сейчас пушки.

- У нас есть еще какое–нибудь оружие?! – не столько в желании узнать ответ на свой как ему казалось риторический вопрос, сколько в сердцах крикнул адмирал, с силой тряханув за плече сидящего чуть впереди него капитана катера.
- Практически нет!
- Что значит практически нет?! – не считая данную ситуацию, располагающей к подобным недомолвкам, вскипел адмирал. – Оно либо есть! Либо его нет!
- У нас есть, псевдоторпеды.
- Какие …торпеды?
- Псевдо...! Система запугивания противника! Позволяет создать у него на экранах картину торпедной атаки! Никчемный подарок Тинк Зака, флоту. Еще ни разу мы не смогли с их помощью... – все продолжал эмоционально сокрушаться капитан катера, не заметив как еще секунду назад слушавший его адмирал откинулся на спинку крейсера и ушел в какие–то собственные думы.

- Ну вот и все! – лишь услышав первые слова капитана, описывающего принцип действия диковинного для Мишельга оружия, возликовало «второе–Я». – Наконец–то все стало на свои места!


- Чего ты кричишь? Что стало на свои места?

- Все! Все, что могло мне помочь восстановить цепь событий, твоей жизни! Эти противоторпеды... Этот подарок Волшебника... Он-то все мне и объяснил!

- Тебя, что сильно тряхануло?! Я вроде бы головой о борт не бился! Так почему ты несешь этот бред?!


- Не тяни, стреляй торпедами! И смотри! Смотри и вспоминай, где ты с ними сталкивался?! – не успокаивалось, переворачивая мозг Мишельга, кричало «Я–2» вовремя вспоминая о необходимости продолжать бой. – Стреляй же!

- «... мы не смогли с их помощью уничтожить ни одного корабля...»
- Торпеды товсь! Цель – головной катер! – не дослушав капитана, скомандовал адмирал.
Не задумываясь о том, даст ли капитан согласие на запуск торпед или вступит в пререкание с адмиралом, второй пилот до предела вывернул набок рукоятку управления и вновь ввел корабль в правый вираж. Не прошло и нескольких галактосекунд, как космокатер лег на встречный с надвигающимся противником курс.
- Есть наведение!
- Пли! – ответом на возможное замешательство подчиненных, резко и громко, словно боясь, что его перебьют в самый ответственный, столь важный момент скомандовал капитан, оборвавший на полуслове свои объяснения.
- Есть, залп! Торпеды пошли!

Привычной для торпедного выстрела паузы между отданием приказа, открытием торпедного аппарата и выходом торпед в космос, не было. Не было так же, как и не было выплывающих из под катера черных длинных тел самих торпед. Просто взамен их в кольцах голографического прицела вспыхнули две голографические точки, двинувшиеся по поверхности лобового «стекла» к визуально видимому через него истребителю, возглавившему приближающуюся теперь уже с удвоенной скоростью стаю вражеских кораблей.

- Ну и где твои торпеды?! На что смотреть?! На то, как нас сейчас сомнут? – видя в произведенном выстреле лишь индикацию хода несуществующих торпед, Мишельг был готов удушить собственное Я, пусть даже и второе. 
 
- Вот на это!

- Вечные светила, что я вижу?! – лишь только кинув взгляд на кольца примитивного прицела, закричал Мишельг, вторя ликующим членам своего экипажа.

Низвергнув сплошные потоки огня из всех разом заговоривших орудий, головной истребитель, заложив вираж в крутом маневре пытался выйти из колец прицела и из общего потока. Направление движения его светящейся точки, резко изменилось. Приобретя большую скорость, она вспыхнула ярче и двинулась в сторону от ползущих по лобовому «стеклу» искр, имитирующих торпеды. Только теперь Мишельгу стало понятно в чем дело –  экипаж завертевшегося в противоторпедном зигзаге истребителя видел на своих прицельных и обзорных экранах те же самые идущие на них несуществующие торпеды, индикация которых наблюдалась на лобовом «стекле» катера.
- Держи цель в прицеле! – взяв на себя бразды правления торпедным псевдооружием, распоряжался капитан, единственно знающий о его принципе действия и способах применения. – Иначе имитация атаки будет прекращена.
- Есть, держать его в прицеле! – восстановив положение атакуемого истребителя в центре прицела, отозвался умело манипулирующий органами управления второй пилот.
Но долго держать маневрирующего противника в прицеле не пришлось. Ударившие по все тем же торпедам, вернее по точке их мистического нахождения, ведомые лидером корабли, несколькими случайными попаданиями в мгновение ока превратили его в облако ядерного взрыва, в котором, растаяв сгинули обломки, возможно, командирского истребителя.
Но с этого картина трагедии только начала разворачиваться во всей своей красе. Насколько можно было видеть с дистанции в десяток километров и сквозь затемнившееся, защищающее экипаж от светового излучения лобовое «стекло», идущий следом за лидером истребитель, даже не попытавшись свернуть в сторону, влетел в очаг взрыва и породил новый взрыв. Вслед за этим, в интервале одной–двух галактосекунд, еще два истребителя превратились в груду обломков. Их пилоты, ослепленные вспышками взрыва и напуганные участью своих товарищей, подчиняясь животному инстинкту самосохранения, кинули свои машины в сторону от взрывов, не видя своего нахождения в опасной близости друг от друга. Удар одного бронированного борта о другой, переломил их крылья, сбил висящие на пилонах двигатели, пробил обшивку и привел к детонации боезапаса.
- Я–йя–ха!
- Раз, два, три, четыре...
- Мы завалили четверых!
- Пятерых, капитан! Пятерых! – поправил Мишельг, помня о беспомощно болтающемся в корме истребителе. – С истребительным сопровождением покончено!
Мишельгу не верилось что такое могло быть. Десяток боевых катеров, по всему комплексу боевых характеристик уступающие кораблям противника, не добившись и десятка попаданий, в какие–то несколько галактоминут уничтожили грозные корабли гегемонии. Оружие, «еще ни разу не уничтожившее ни одного маломальского корабля», решило исход боя, превратив малоэффективные катера в грозные боевые единицы. От такого у Мишельга перехватило дыхание. В его душе творилось что–то для него самого необъяснимое. В ней замешивался какой–то коктейль из чувств: ликования, облегчения, неизвестно откуда появившейся тревоги и напряженного ожидания трагической развязки. Сопровождая их появилось легкое головокружение и ощущение тошноты, комком подступившее к горлу.

- Что со мной?
- Не знаю. Наверное ты начинаешь что–то вспоминать.
- Да, что–то такое со мной уже было. Я помню это на уровне чувств и ощущений...
- Есть толчок. Процесс пошел. – не меньше Мишельга ликовало «второе–Я». – Эти торпеды должны были напомнить тебе судьбу «Статуса».
- «Статуса»?! Моего последнего корабля...?