След оберлендера

С тех пор прошло семнадцать лет, но в памяти жителей небольшого северокавказского городка Моздок еще свежи страшные воспоминания о временах фашистской оккупации. Среди вражеских частей, которые прошли через город, люди называют одно формирование, которое выделялось среди других: в немецкую форму были одеты люди разных националь-ностей Кавказа.
Это был полк «Бергман». Во главе его стоял капитан Теодор Оберлендер — нынешний боннский министр.
Полк прибыл издалека. В начале 1942 года Теодор Оберлендер сформировал его в Ней-хаммере (Силезия) и Миттенвальде. Он предназначался для борьбы с советскими патриота-ми, для организации шпионажа, диверсий и саботажа. В состав полка вошли главным обра-зом военнопленные, которые отбирались в лагерях из числа представителей кавказских на-циональностей. Способы воздействия, применявшиеся Теодором Оберлендером и его под-ручными, при вербовке были обычные: лживые обещания, угроза голодной смерти в лагере, или угроза расстрела.
Выбор национального состава полка не был случайным. Прожженный диверсант и раз-ведчик Теодор Оберлендер рассчитывал, что люди, хорошо знающие язык народов Кавказа, местность и особенности данных областей смогут принести немалую пользу гитлеровским захватчикам.
Вот, что писал он в одном из своих отчетов об этом формировании: «Использование нашей части было не только в интересах боевых действий, но также в интересах обороны. Особенно важно последнее. Знание нашими людьми языка и местности давало нам превос-ходную осведомленность о положении по ту и эту стороны фронта.
Наше пополнение пришло из лагерей для военнопленных и перебежчиков, благодаря чему мы были самым точным образом осведомлены о настроениях войск и населения враже-ской стороны» Далеко идущим планам капитана Теодора Оберлендера не суждено было сбыться. Неудачи преследовали полк «Бергманн» по пятам…
Мне довелось разговаривать с жителями Моздока, которые жили рядом с вокзалом, и своими глазами видели, как полк Оберлендера прибыл в город (А. Булгаков, Е. Черенков, В. Смоленский, И. Шагров и другие).
Вот как это было. В ноябре 1942 года, примерно в десять часов утра к станции подогна-ли два эшелона с солдатами и снаряжением. Встречать вновь прибывших пришли представи-тели немецкого командования. Перед путями, на пустыре около кладбища играл оркестр. Странно и нелепо звучала музыка в городе, где люди боялись вылезать из подвалов и убе-жищ — лишь бы не попасться на глаза оккупантам, где произвол стал самым обычным де-лом.
Из вагонов выгружались солдаты, одетые в немецкую форму, выводили лошадей и по-возки, груженные ящиками с патронами.
Когда солдаты подошли к домам, тем, кто их видел, прежде всего, бросилось в глаза то, что они оказались не немцами, а грузинами, армянами, азербайджанцами… Они были одеты в новую, с иголочки, немецкую форму, но их выдавал язык и характерные лица.
Разгрузка продолжалась до полудня. На пустыре, возле кладбища расположился обоз — лошади, повозки, ездовые. Солдаты вошли в близлежащие улицы, расположились на отдых, дожидаясь, пока закончится выгрузка.
Неподалеку от города проходила линия фронта и жители, наблюдавшие за происходя-щим, с презрением говорили о вновь прибывшем пополнении фашистов: «куски мяса», «продажные шкуры».
Не успели разгрузить все снаряжение полка, как начался артиллерийский обстрел стан-ции. Советские артиллеристы били очень точно и первыми же снарядами были разворочены пути, обломки рельс падали за станцией. Несколько вагонов разнесло в щепы. Снаряды уго-дили в самую гущу обоза, уничтожив много лошадей. Уцелевшие лошади бешено метались по пустырю и кладбищу, между повозок, на которых взрывались ящики с патронами.
А. Булгаков и В. Смоленский рассказывают, что когда кончился обстрел, солдаты из полка «Бергманн» в районе станции схватили молодого парня и зверски убили его. Ни фами-лии, ни имени убитого никто не знает. Говорят, что его заподозрили в том, будто он переда-вал сведения о разгрузке полка советским войскам. Но местные жители с недоверием отно-сятся к такой версии, потому что для пристрелки советской артиллерии был хороший ориен-тир — собор, неподалеку от которого выгружались эшелоны, кроме того, с ближайшей горы Малгобек, все происходящее на станции, можно было хорошо рассмотреть в полевой би-нокль, поэтому незачем было посылать разведчика. Но, так или иначе, а первые же часы пре-бывания полка «Бергманн» в Моздоке ознаменовались страшным убийством, которое до сих пор в памяти жителей, видевших, кстати сказать, немало убийств во времена оккупации.
Примерно в то же время другой старожил Моздока, проживающий в противоположном от станции конце города, вблизи Терека Ф. Гольцев видел утром неподалеку от своего дома грузин в новой немецкой форме. Сначала он принял их за немцев, но, подойдя ближе, услы-шал грузинскую речь. Он знает немного по-грузински, и спросил их, откуда они? В этот мо-мент подскочил офицер, и Гольцеву пришлось уйти, не услышав ответа на свой вопрос.
Этот рассказ подтверждает слова тех, кто жил у станции (их фамилии мы уже упомина-ли). А они сообщили, что полк, после того как его обстреляли, двинулся к Тереку на пере-праву. Полк шел по главной улице города.
В те времена редко кто из жителей показывался на главной улице, в особенности, когда по ней шли войска, ибо в это время замеченных поблизости жителей избивали и гнали прочь, чтобы они не смотрели на передвигающиеся воинские части: оккупанты всех подозревали в связи с партизанами.
Л. Перцева и ее сын, проживающие на улице, параллельной главной, сообщили, что жители боялись там показываться так же и потому, что на балконе одного из домов висели трупы повешенных жителей города, и никто не был уверен, что и его постигнет та же участь, попадись он на глаза фашистам.
Вот по этой улице и промаршировал «Бергманн» к переправе. За Тереком шли ожесто-ченные бои. День и ночь полыхали от взрывов горы. Многие из солдат Оберлендера нашли там свой бесславный конец.
Как сообщили жители Моздока А. Булгаков и В. Смоленский, когда советские войска ворвались на окраину города и сломили фашистское сопротивление, в одном из дзотов, не-подалеку от железной дороги,, там, где сейчас вырос поселок из новых домов, были захваче-ны в плен шесть азербайджанцев во главе с немецким офицером. Пленные были одеты как все фашистские войска, как солдаты из полка «Бергманн». Толпа местных жителей провожа-лаих возмущенными криками: «Предатели! Сколько вы своих людей перебили?!»
Характерна деталь, сообщенная А. Тебиевым, которая проливает свет на внутреннюю жизнь и нравы полка «Бергманн». Главная масса полка была направлена к станице Ищерской — месту ожесточенных боев. Среди других войск там стояла рота, составленная из осетин. Формально командиром роты был некто Кесаев. Среди своих солдат и соотечественников он слыл извергом. Солдаты роты боялись и ненавидели его. Но, тем не менее, командование полка не могло на него положиться. К нему был приставлен немецкий офицер, который фак-тически и осуществлял командование. «Самостоятельность» и «независимость», о которой много говорили солдатам полка, на деле оказалась фикцией. Они были всего лишь «кусками мяса», марионетками, которых фашисты, вроде, Оберлендера и ему подобных использовали в своих интересах.
«Самостоятельность» этой роты осетин из полка «Бергманн» проявилась лишь однаж-ды. Когда положение стало безнадежным, советские войска нанесли им сокрушительный удар — они убили своего командира Кесаева.
Теодор Оберлендер недолго пробыл в Моздоке, здесь он оставил один из многих сле-дов, которые находят в разных местах по пути следования фашистской армии. Но и один этот след характеризует облик нынешнего боннского министра.

Николай Димчевский