Всё из Ничего. Книга Четвертая. 0501

Глава третья - "ИЗ-ЗА СТРЕЖЕНЯ НА ГРЕБЕНЬ")

...Учти, что на другом конце этой адской антенны сидит сам Трастоцид! И ты должен в это уверовать! Можешь по случаю передать ему горячий привет от всей нашей Собратии во грехе! Если эффект пойдёт не «достоверно», либо святые позывы будут липовые, либо вера в сиё деяние как фиска, то я подмогу!», - и в завершение пояснений, Оксан продемонстрировал ещё раз инструмент «помощи», - зажатую в кулаке палку! И Аксён про себя неистово перекрестился. Но если говорить без «падежей», то вот так ни к селу не к городу, невозможно вызвать реальные чувства тех переживаний, ибо память всё сглаживает, и к тому нужен особый настрой. Если говорить о Аксёне как о актёре, то театр ему мягко выражаясь – не «светит», ибо данных у него для такой игры - нуль с палочкой. Но вот что-то сотворить вне сценария, наобум, без подготовки, но внутренне, то тут оказывается ему равных нет! Хоть внешне по нему ничего такого не скажешь. Сила эмоциональных переживаний всегда зависима от «наличия ума», т.е. осознания чувства. Аксён не мог, взять запросто и зареветь, внушив себе какую наигранную обиду, уверовав в её реальность и истинность. Но именно в силу ограниченности ума, у него ассоциативная память могла работать в полной передаче пережитой когда-то эмоции, связанной с чем-то святым, духовно «раздражительным». И тут было ясно, что первый блин будет комом, но сама возможность, скажем, пожелать Трастоциду в «прямом эфире» –приятного аппетита, это было уже что-то! И вот тут только таков как Аксён мог спонтанно за раз совместить в себе «оскопление святыни» с «приятным аппетитом» последнего. И в том, равным ему Актёра Внутренних Психических Ассоциаций, - не было иметь места быть!!! Оксан ушёл в другой угол и закинул палку подалее, ибо начало сценарию положено и теперь главное не мешать. Раз это идея Аксёна то он сам всё додумает далее. Надо получить хоть первый пробный результат, а вот уж потом…
 Патор состроил всю знаменитую гримасу-мим из хулиганистого отрочества, и все интригующе напряглись. Затем заговорчески подмигнув, он скрылся за дверным проёмом на «приём к доктору» Оксану. Прорва Архангелов, разве что креститься не начали, и потянулись минуты напряжённого ожидания. Результат сразу сказать или предугадать не возможно, но. Что-то за отголосок в душе и имеется у кролика перед незримым удавом. Наконец Пит вышел с физией выражающей подобие «подвига хулигана», и все ахнули! Следом нарисовалась, как всегда немного рассеянная физия «доктора» Оксана. Указуя пальцем на хулигана Пита, Док поставил свой нелепый диагноз, -
– «Сей Змий Эдемский, похоже, разве что только как спародировал Чёрта Аксёна! Ответ, конечно, прочесть не возможно, но всё говорит за то, что это по адресу Аксёна!».
Все стали интригующе переглядываться. Оксан уставился исподлобья, как близорукий, на Аксёна, чем был похож взор Быка на Тореро! Тореро вызов Быка не принял, красной тряпочки у него случаем не оказалось, -
– «Погодите мутить воду в болоте! Я думаю, что это ответ на первое послание, пришедший с запозданием! А значит, у него обратного адреса нет, и он просто воспользовался тем, кто следующий вышел на этот канал связи! Я настаиваю, Профессор Перебродившего Горохового Супа, что нам никогда нельзя брать сей инструмент самим на вооружение психики, а только через сиё побочное Бесово Устройство! А потом надо ставить цель, а не желать тому приятного облегчения кишечника в туалете! И ещё во всяком разе, я не верю, что Паразита интересует какой ни на есть - Змей Эдема!», - вставил своё резюме Отец Идеи...

 – «Зря ты конечно! Надо было промолчать вообще! Ты не подумала что, начав говорить, ты уже открыла им карту! Им что, твои исповеди нужны!? Да знают они это всё почище нашего! Им надо было разговорить тебя, и чтобы ты говорила как можно больше и прочувствованнее! Я тебя глупышкой не считаю, но есть те темы, где ты не на коне, мягко сказать! Впрочем, ничего страшного из того, конечно, нету, и мы теперь перестроим тактику, чтобы только они говорили, а мы – молчали! Однако запомни истину Скиплона, - Свят лишь тот, кто говорит – Последнее Слово! А кто Первое Слово – тот всегда грешен и вообще козёл отпущения! Тебе конечно прямо о том никогда не скажут, но - говори, и говори без умолку, и только – ты!», - Имоззан взял её растерянное лицо в ладоши и поцеловал в щёку. Масти молчала, когда ей хотелось кричать и доказывать что-то наоборот.
– «Знаешь мы сейчас как иуды какие-то, ибо мы вдвоём против больше половины Скиплона! Или они против нас, если говорить точнее. Но это их, пусть и тайная, инициатива, так пусть они сами и шевелятся, а мы подождём! Они, конечно, возьмут своё, ибо всё возвращается на круги своя. Но теперь мы им нужны как регуляторы баланса! И Они нас станут - боготворить, и они нас станут - ненавидеть! Но и мы не – Ангелы, но и не – Черти, ведь! А - Люди, хоть какие, хоть – Имбокрусты, но – Люди! И им оттого же должно быть и хуже! Но не нам хуже, слышишь!?», - говорил он, вполголоса прижав её лицо к себе.
– «У Паразита отсрочка, ибо Нонсы придумали какое-то устройство, что задело Паразита. Однако хоть позже, но он обязательно придёт, и ты ничего не бойся! И пока эта отсрочка у Паразита, Верха Скиплона и рвут свой зад, чтобы перехватить тебя раньше! Не иди никогда им навстречу, чтобы ласковое они тебе ни говорили! Я в тебя верю, Судьба моя, и может даже - Люблю!», - и Имоззан вздохнув, отстранился и, оглядев Масти ещё раз, ушёл не оборачиваясь. А Скиплон всё больше впадал в своё прежнее бытие...

  Теперь это в натуре, что называется, представляло Кошмар Ада, ибо все нити пассов были словно с остервенением изорваны, а спицы лучей радиантов рамы конструкции, коряво изогнуты. Аксён стоял немо на месте происшествия, а Оксан безучастно сидел в углу на маленьком столике для цветов. И это в центре Олимпа!? Аксён вспомнил тот, по дурному выведенный из строя Отранж-Генератор их отрочества, и сказал, -
– «Будем делать из сотовых балок и легированных тросов, чтобы и артиллерия разбить не смогла! Но мы его всё равно – добьём на этом!».
– «Может занулить как-то!?», - наобум отстранёно предложил Оксан.
И тут вошёл Мах, вид у него был воинственный и решимый, -
– «Я знаю, чьих рук это дело! Паразит сам ничего не мог, но я приметил нежданный визит Верро-данна. Это не моя детская месть и наговоры, но я и сам видел когда тот уходил, нервно потирая руки! Не знаю, но это уже похоже на игру ва-банк!».
Мах был зол, но не хотел идти сам разбираться с Спарсаги, иначе его сразу уличат в предвзятости, а на Олимпе такие шутки весьма как не уместны, и особенно после его «легализации». Аксён задумчиво почесал подбородок, -
– «Я сам его вышвырну отсюда! Оксан готовь новый образец! Кристалл можно ещё восстановить!? Тогда действуй, а я почищу тылы у нашей весёлой компашки! Ибо возможно у нас внове объявился - грешник!? Из каких там благих соображений мостя дорогу в Ад!», - и Аксён ушёл….

   Митугай привязал подругу молодости к мачте, и теперь с пристрастием выпытывал, каков Ааба-Тусту её специально подослал для учинения диверсионных акций на борту его «Мууре-Дей», как он окрестил свой Плот. Аналог был полнейший с обнаружением Малиахи на борту «Вай-Мога», ибо роковую роль сыграла та же мышь Айххой, - и теперь пойманная на «писке от мыши» в груде припасов - Аймама была отдана на суд! Сначала Митугай поразился, отчего именно она увязалась за ним, ибо в среде целой прорвы любовниц по кустам, она была самая тайная, как Птица Пайрай, что маскируется под ветку древа. Именно эта таинственность у Митугая и вызвала подозрительность! Ибо на её истошный писк от вида мыши, из вод Моря высунулась огромная голова Монстра со Рогами! Как уличение во Грехе Господнем! С того все казусы-резусы похода и начались! – «А что Самамалу, она лишь тебя уверяет в верности, а сама за Титумаем бегает и за Бутутати приударяет!», - нелепо невпопад оправдывалась Аймама нисколько не смущаясь тем, что пленена верёвками к Мачте. У Митугая от таких подробностей глаза аж в кучу собрались, и он стал, усердно скрести свой загривок, не ведая своей прямой и тупой извилиной как реагировать ему на это!? Однако голова монстра за бортом что-то всё силилась ему подсказать дельное, но право речевые способности ей этого не позволяли, и с того она корчила самый несуразные гримасы порой нагло и развратно ему, подмигивая одной чашей глаза!? И Митугаю оттого зачесался кулак на этот наглый глаз. Храбрые Воины неистово вопили и прыгали на краю палубы, грозя Монстру своим боевым дубьём, на что тот, только открывал и захлопывал свой огромный ящик пасти, нашпигованный, как толстые колья, кривыми зубами. И по его глазу было трудно понять, на кого тот смотрит, ибо каждому из команды казалось, что именно на него.
– «Убери свой глаз бесстыжий как у Апалахи, которая лишь и смотрит под кого лишний раз забраться, а потом перед всеми малахами хорохорится, сколько ухажёров за сутки оприходовала! У, морда бесстыжая и ненасытная!», - выкрикнула Аймама в глаз Монстра, нагло на неё щерящемуся, и тот от такого резюме в свой адрес аж обеими зенками заморгал. Притом что казалось, на каждого из Горе-Мореходов сей Глаз, смотрел по-своему, на одного – нагло, на другого – интригующе, на третьего и вообще – плотоядно! Митугай проследил за реакцией Монстра на плазменную изобличительную речь Аймамы, и по ответной реакции ещё более заподозрил Аймаму в тайной связи с нечистой силой! Ибо ему с его ракурса показалось, что Глаз сей, словно подмигнул заговорчески Аймаме! И Митугай обернувшись на Аймаму, грозно зарычал.
– «Вот ей богу, это Липасаси на тебя тогда тот Злой Дух наслала, чтоб ты в грозном раже в древо духа того, вколотив, ею пристрастно овладел! Она хитрая, смотрит, что ты тупой вроде, вот она тебе голову и кружит! С того и Дщерь Гайхора, что духов всяких на тебя насылает, чтоб потом в кустах тебя же и утешить!», - отчаянно героически глядя в гневный глаз Митугая, заявила Аймама.