Имя твое известно, подвиг твой бессмертен

«Русского солдата мало убить, его надо еще и повалить!» - говорил король Пруссии Фридрих Второй Великий в XIIIV веке. А что говорят теперь о русском солдате?

В начале скорбных 90-х, после орошения западными «грантами» либеральных идеологических «посевов», по прилавкам российских книжных магазинов, словно плесень по углам старого дома, расползлось невероятное количество литературы, прославляющей гитлеровских лётчиков, моряков и танкистов. Восторженные, обильно сдобренные вымыслом, описания подвигов нацистских вояк, вероятно, должны были сформировать у читателя стойкое мнение, что одолеть «солдат тысячелетнего Рейха» Красная Армия ни за что не смогла бы, не завалив противника миллионами трупов своих никчемных бойцов. Поэтому и Великая Победа – достижение весьма сомнительное: просто у Гитлера до времени кончился «человеческий ресурс», а то бы он «нам» показал!

Разумеется, подвиги советских солдат,- и прославленных героев, и безвестно павших,- в этих «исторических очерках» старательно замалчивались или искажались. Яркий пример такой «дегероизации» одним из первых явил в своих «трудах» доктор Геббельс: «Храбрость — это мужество, основанное на духовности. Ярость, с которой большевики сражались в своих дотах в Севастополе, сродни звериному инстинкту, который отнюдь не является следствием коммунистического воспитания или убеждений. Русские всегда были таковыми, и, скорее всего, навсегда таковыми останутся».

Главный пропагандист Третьего Рейха мог себе позволить столь откровенно лживые эскапады; он всегда строил риторику на правиле «чем откровеннее ложь, тем легче ей верят». Но перед современными «ревнителями исторической справедливости» задача ставилась не в пример тоньше: нужно было развенчать героизм советских воинов ровно настолько, чтобы у читателей не возник закономерный вопрос: если Красная армия была столь беспомощна, то с кем же, в таком случае, четыре кровавых года бился Вермахт, в считанные недели покоривший почти всю Европу? И почему он, в конечном счете, проиграл войну?

Бог, как известно, не в силе, Он - в правде. И правда рано или поздно пробьется к солнцу, сколь ни угнетай ее пластами лжи. А заключается правда в том, что, со времен Суворова, русский солдат прежде всего овладевал наукой побеждать, а не умирать. В одном Геббельс был прав: русские не изменились с течением веков. Лучшим свидетельством доблести наших солдат будут воспоминания  боевых немецких генералов, нашедших в себе моральные силы по достоинству оценить мужество противника.

Фельдмаршал Эвальд фон Клейст: «Русский солдат не боится рукопашной схватки, и даже стремится к ней. Его умение, не дрогнув, терпеть лишения вызывает неподдельное удивление. Таковыми русские были и четверть века назад, когда мы смогли по-настоящему оценить их солдат, и проникнуться к ним уважением… С самого начала войны русские показали себя превосходными воинами, и наши успехи первых месяцев кампании являются всего лишь следствием лучшей подготовки. Обретя боевой опыт, они превратились в первоклассных солдат, которые сражаются с предельным упорством и поразительной выносливостью… »

Генерал Гюнтер Блюментрит, начштаба 4-ой армии Вермахта: «Даже в первых боях, терпя поражения, русские своим поведением поразительно отличались от поляков и других своих союзников. Попав в окружение, русские продолжают упорно драться. На бездорожье они становятся поистине недосягаемыми. И всегда прорываются на восток… Нам редко удавалось с успехом окружать русских».

Дневник генерала Франца Гальдера: «24 июня. Упорство некоторых русских частей в бою поражает. Бывали случаи, когда защитники дотов взрывали себя вместе с дотами, не желая попасть в плен…» «29 июня. Фронтовые сводки дают ясное понимание того, что русские по всему фронту сражаются до последнего солдата… Поразительно, но даже при захвате артиллерийских батарей и минометных расчетов, в плен не сдается почти никто…» «4 июля. Русские обороняются с исключительным упорством. Пленных почти нет…»

Стоит ли говорить, что генералы отмечали лишь так называемый «массовый героизм русских». Для них противник персонифицировался в совокупном образе «рус Ивана» - странного существа, не соблюдавшего никаких правил и законов ведения войны. Не желавшего сдаваться в безвыходных ситуациях. Не боявшегося лобовых атак и таранов. Так и не покорившегося могуществу германской военной машины…

Но тайна в том, что «массового героизма» не существует. Это всего лишь фигура речи, пропагандистское клише. Существует победа человеческого духа над страхом смерти, однажды происходящая (или не происходящая) в каждом конкретном человеке. Существует свобода выбора: жизни, когда смерть кажется неотвратимой, или смерти ради спасения жизней других людей…

Он был простым ездовым…

Ездовой – это не боевая единица. Ездовой обеспечивает воюющих товарищей провиантом, боеприпасами, медикаментами…

«Справка: Овчаренко Дмитрий Романович, ездовой пулемётной роты 389-го стрелкового полка 176-й стрелковой дивизии 9-й армии Южного фронта, красноармеец…» То есть - рядовой.

Обычный деревенский парень с начальным школьным образованием, каких в Красной армии образца 1941 года было подавляющее большинство. Увалень, которого, по причине «профнепригодности» к военной службе, в боевое подразделение зачислить не смогли, а определили в хозяйственный взвод, к лошадям.
13 июля 1941 года ездовой, как обычно, доставлял на передовую продовольствие и боеприпасы. Внезапно с лесной дороги, навстречу Овчаренко выскочили два гитлеровских грузовика, в которых находились три офицера и около 50 солдат. Повозку Овчаренко окружили, винтовку отобрали, а бойцу учинили допрос, прямо тут же, возле подводы.

Документы свидетельствуют, что произошел этот случай у молдавского местечка, именуемого… Песец. Слыхали, наверное, про знаменитую солдатскую смекалку? Полагаю, что и боец Овчаренко успел смекнуть, что всё, дескать, отвоевался…

Чувство превосходства над нелепым солдатом сыграло с гитлеровцами злую шутку. Повозку-то они обыскали, но топору, таившемуся под слоем сена, рядом с парой гранат, значения не придали. В самом деле, что может навоевать один вооруженный топором боец против 53-х до зубов вооруженных солдат? По всем правилам войны «рус Иван» обязан был сдаться.

Но это для немцев топор – просто топор, а для крестьянина топор – и кормилец, и оружие, и «надёжа»: телком стоять – наверняка расстреляют, а так хоть покуражиться… Едва ли боец Овчаренко прикидывал в тот миг свои шансы на победу. Но стоило фрицам на мгновение зазеваться, как Овчаренко выхватил топор - и командир немецкого отряда, который допрашивал бойца, лишился головы.

Немцы могли ожидать чего угодно,- атаки русских танков, конницы Буденного, моряков, с зажатыми в зубах ленточками бескозырок и «трехлинейками» наперевес, - но не такого поворота событий. На несколько секунд немцы оцепенели. Этого времени Овчаренко хватило, чтобы швырнуть в немцев, одну за другой, пару гранат…

Если этот случай показывать в кино, то дальше на экране была бы такая картинка: сквозь пороховой дым немцы, которых не порубило осколками гранат, в ужасе разбегаются, побросав оружие, забыв и присягу, и Гитлера, и его матушку. За немцами гоняется разъяренный красноармеец с окровавленным топором в руках.

Но и оставшимся в живых спастись бегством удалось далеко не всем: одного из двух офицеров, удиравших через огороды, Овчаренко настиг и лишил головы… Когда позже подсчитывали убитых немцев, выяснилось, что в неравной схватке Дмитрий Овчаренко уничтожил 21 вражеского солдата и двух офицеров.

Надо сказать, что продовольствие и боеприпасы в тот день ездовой Овчаренко доставил вовремя.

Один - воин в поле…

В июле 1941 года 4-я танковая дивизия Гудериана шла в прорыв, аккурат в направлении белорусского города Кричев. Миновав речушку Добрысть, 55-й стрелковый полк 6-й стрелковой дивизии, измотанный в боях, отступающий от самого Бреста, как может, поспешает на новый рубеж обороны - за реку Сож. Главное – выиграть время, чтобы бойцы успели занять позиции и окопаться. Иначе – бой на марше с превосходящими силами противника, а это – «мясорубка».

На правом берегу, перед мостом - дорога Варшавка, сколь видит глаз забитая немецкими танками и бронемашинами. Возле деревни Сокольничи, за речкой, в зелени молодого лета, притаилась во ржи единственная пушка и солдат. Солдату всего 20…

Справка: Николай Владимирович Сиротинин. Рост - 164 сантиметра, вес – 54 кг. Русский. Воинская профессия – артиллерист, наводчик. Возраст - двадцать лет. Деревенский. В РККА призван в октябре 1940 года.

Представьте себя двадцатилетним, когда «взрослая жизнь» только приоткрывает перед вами свои манящие тайны, когда молодость расцветает в полную силу, и очень хочется жить! Всего в трехстах метрах – враг, страшный, могучий, покоривший половину мира, безжалостный и беспощадный… А у вас - противотанковая пушка калибра 76 миллиметров, шестьдесят снарядов к ней, каждый весом девять килограмм, и карабин с патронами. И вы - один… 

Именно в такой диспозиции на пути отлаженной военной машины Вермахта встал русский солдат - нелогичный, непонятный, которого невозможно просчитать никакой военной науке.

Командир батареи выкликнул двух добровольцев – им предстояло остаться и задержать немцев. Первым вызвался в добровольцы сам командир, лейтенант Евдокимов. Вторым вышел из строя Николай Сиротинин.

Евдокимов, уходя к мосту корректировать огонь, поставил задачу: надежно «закупорить мост», так, чтобы танковая колонна немцев не смогла переправиться. После этого пробираться к своим. Пушку бросить, но орудийный замок снять, а казенную часть - взорвать…
 
Головной танк гитлеровцев вполз на мост. Первым же выстрелом Сиротинин зажег его. Второй снаряд накрыл бронетранспортер в хвосте колонны. Мост «встал» намертво, можно было уходить. Но в этот момент немцы засекли лейтенанта - и он погиб.

У Николая приказ: отходить к своим. Но ведь оставалось еще почти 60 снарядов! И Сиротинин вновь зарядил пушку…

Двумя «тиграми» немцы пытаются столкнуть в воду горящий головной танк -  оба, один за другим, подбиты. Горит бронемашина, искавшая брод через Добрость. Накрытый очередным снарядом, уткнулся носом в воронку и дымится штабной «кюбельваген».

Коля стреляет и стреляет, взбадривая себя командами, словно работает по фашистам не один боец, а целый расчет… «Заряжай!.. Наводи!.. Огонь!.. Есть попадание! Снаряд!.. Заряжай!.. Огонь!..»

Три часа один-единственный русский солдат бился с танковой армадой, упершейся в его огневой рубеж, словно в укрепленный бастион. Более пятисот солдат и офицеров, более двухсот пулеметов, шестьдесят пушек. Тысяча двести тонн смертоносного германского железа против одного юного бойца…

Без малого три часа длился тот бой. Уже горели 18 единиц бронетехники, свыше 60 тел немецких солдат дополняли мрачный пейзаж побоища, когда пушка Сиротинина замолчала… Немцы окружили его позицию, накрыли шквальным огнем, потом предложили сдаться. Раненный Николай ответил выстрелами из карабина.

Три часа подвига…

Вечером того же дня обер-лейтенант 4-й танковой дивизии Фридрих Хёнфельд запишет в дневнике: «17 июля 1941 года. Село Сокольничи близ города Кричева. Вечером хоронили русского. Он в одиночку расстреливал из пушки нашу колонну танков и пехоту. Так и погиб. Поразительная храбрость… Полковник над его могилой сказал, что если бы все солдаты фюрера дрались, как этот русский, то мы завоевали бы весь мир. Салютовали троекратным залпом из винтовок. Уместно ли такое чествование? Все-таки он русский, он - враг…»

После войны учительница Ольга Борисовна Вебрижская, в 1941 году жившая в Сокольничах, вспоминала: «К вечеру немцы собрались у места, где стояла наша пушка. Туда же согнали и нас, местных жителей. Мне, как знающей немецкий язык, было приказано переводить. Старший немецкий офицер сказал, что солдат должен защищать родину как этот русский. Потом из кармана гимнастерки нашего убитого солдатика достали медальон с его данными. Старший немец сказал мне: «Возьми это, и напиши его родным. Пусть его мать знает, что сын её был героем, пусть знает, как он погиб».