Интимный конфуз

Василию Чайкину не исполнилось и тридцати, когда его неожиданно выдвинули, то есть, начальство порекомендовало, а односельчане единогласно поддержали     вышестоящие      мнение,      избрав     председателем      коллективного сельхозпредприятия «Дружба». Такое высокое доверие он заслужил на должности бригадира тракторной бригады, где довольно успешно мобилизовал механизаторов на выполнение   государственных   планов,   несмотря   на  ужасающую   дороговизну    топлива и запчастей.
Рослый и крепкий, с волевым, властным голосом и не по годам солидным животом всегда любил командовать подчиненными и даже друзьями, а теперь и того более. Направо и налево сыпал указаниям и поучениями, наслаждаясь растерянностью и смущением своих исполнителей. С особым удовольствием выдвигал требования интимного характера, соответственно своему положению и неукротимой страсти к противоположному полу.
 — Маня, ко мне! - звал обычно к себе секретарь машинистку, вдовушку Мухавку. — Слушай внимательно, завтра ко мне ревизор приезжает с города на целую неделю. Скупченко такой, худой и горбатый. Помнишь?
—   Не, не помню.
— Да знаешь ты его, он ежегодно мне голову морочит, короче, познакомишься. Поняла?
—    Да поняла, пан голова, поняла.
— У тебя остановится. Чтобы ты ему, значит, и на столе, и в кровати подавала все, чего он захочет. Этот хрен очень привередливый и дотошный, мне всю душу вывернет, пока свою проверку закончит. То ты уж постарайся, пожалуйста... Поняла?
— Та, конечно, поняла, Василий Иванович, это мне не впервой, это я запросто.  Вот только не знаю, когда вы ко мне заглянете. Все обещаете и обещаете, а присылаете чужих и старых, как мухоморы.
— Ну, понимаешь, жизнь такая, у молодых сила, а у старых власть. Я после него точно зайду, вот даю тебе слово, ей Богу, потерпи еще малость. Ты ж видишь сколько у меня проблем, как в сумасшедшем доме, зато потом, вот те крест, гульнем на всю катушку. Вот увидишь...
Высокая должность поневоле расширила его атаки на интимном фронте. Он уже начал подумывать и целить в нечто новое и разнообразное, более завлекающее и дорогое на рынке похоти и страсти, тем более, что это теперь не составляло для него особого труда.
Как-то при случае, вроде ненароком, бросил однокласснику Козовозу, который подрабатывал баянистом на турбазе «Свитязь»:
-Слышь, Гриша, чо ты начальство не уважаешь? У тебя там такие крали, а ты ни гу-гу, привез бы мне парочку, чего теряешься?
-О чем речь, Василий Иванович, будет сделано! - выпалил Козовоз, который как раз собирался выпросить у председателя машину гноя.
Гриша специализировался на подобных поручениях. Турбаза профсоюза работников культуры граничила с хозяйством «Дружба» и всегда кишела возбужденным женским началом, которое под палящим летним солнцем достигало сексуальной зрелости и стремилось к реализации своей непостижимой природы. Но досадный недостаток достойных партнеров заметно портил настроение женщин и девушек, желающих красиво и активно отдохнуть. Одна весьма солидная дама из Харькова искренне и чистосердечно созналась:  «Всё у вас хорошо, и озёра, и леса, и питание, вот только мужчин маловато, поэтому многие женщины уезжают так и не отдохнув».
 Козовоз еле успевал сводить и знакомить своих местных друзей с охочими преподавателями музыкальных школ, училищ и институтов культуры. При этом никогда не забывал и о своих, меркантильных интересах в форме коньяка, пива и... гноя.
Как раз в это время его «заарканили» две экстравагантные, длинноногие подруги Оля и Катя из Киева, которые почти ежедневно просили у него чего-то настоящего и большого. Обе яркие блондинки, раскрашенные, как куклы «Барби», с жаждущими, стройными телами, украшенными волнами обольстительных выпуклостей и округлостей. И Гриша, надеясь на весомую материальную благодарность Чайкина, не мешкая, взялся за дело.
— Такс, девочки, — полушепотом, интригующе начал он, - есть достойный мужчина, орел, руководитель районного масштаба.
— Не очень старый? - поинтересовалась Оля.
— Да ты шо, ему двадцать пять лет.
— Это хорошо, - согласилась Катя, - а кто вторым будет?
— Да он меньше, как с двумя, никогда не забавляется. Это богатырь.
— И справляется? - выгнула красивые брови Оля.
— Да о чем речь?! Это ему запросто, женщины его боготворят...
— А он не жадный?
— Он миллионер!..

* * *

На следующий день, ближе к вечеру, Гриша своими старенькими «Жигулями» уже спешно доставил расфуфыренных девиц к месту свидания, на живописную лужайку около чистого, мелодично журчащего ручейка, даже не представляя, какой конфуз ему придется пережить.
Председатель уже был на месте. Девочки выскочили из машины, игриво потянулись, показывая свои длинные, ровные ножки, что, казалось, росли от самой шеи, и начали чуть смущенно и старательно разглаживать руками коротенькие юбочки. А Козовоз, приметив Чайкина, чуть не обомлел. Тот небрежно разлегся на боку под развесистым кустом сирени на старой, выцветшей фуражке, подпирая голову рукой, как султан, собирающийся осматривать свой новый гарем. Из-за пояса его широких штанин выглядывала полулитровая бутылка, закупоренная самодельной пробкой.
     - Это твой миллионер? - процедила сквозь зубы Катя и потянула подругу к ручью.
Григорий знал о врожденной скупости председателя и на всякий случай прихватил с собой сухое вино, банку сардин в томате и плитку шоколада. Это и спасло ситуацию, поскольку у Чайкина, кроме самогона, оказалось в наличии только сало, завернутое в газету и густо облепленное семечками с хлебными крошками.
После обоюдного замешательства все же познакомились, выпили, попробовали завести беседу. Но председатель никак не мог попасть в свою тарелку. Заикался, кашлял и сморкался. Выглядел удивительно растерянным и стесненным.
— Что-то в этом году у меня гречка не цветет, — мямлил он, тайком разглядывая девиц, которые уже успели ополоснуться в лесной речушке и натянуть на себя малиновые купальники типа «мини-бикини».
— Это плохо, - язвила Оля, - как же без гречки? Куда прыгать? Где прятаться?
—   Да, - совсем опешил Чайкин, - и овес почти весь лежит...
— Что, совсем не стоит? - издевалась Катя. - Это уже катастрофа, это уже никуда не годится...
Короче, разговор так и не склеился, свидание не удалось. И где-то через час с небольшим окончательно расстроенный Козовоз газовал назад к турбазе, отбиваясь от раздраженных подруг, которые устроили ему перекрестный допрос, перебивая одна другую:
—    Так это твой супермен?!
—    Щедрый мужчина и миллионер?!
—  Да он скряга и придурок!... Недоросль!... Идиот!...

* * *

Через несколько дней Козовоз невзначай столкнулся с Чайкиным и тот ему искренне сознался:
Та ты шо, кого ты мне привез? Я перепугался этих блатных девок. Они наглые и разрисованные, как клоуны. Я на таких смотреть могу только в кино, но спать с ними не смогу. Рядом с такими даже дышать тяжело, они духами провонялись, как парикмахеры. Та ты шо, я боюсь таких баб...
При отъезде с турбазы Оля и Катя еще раз гневно высказались баянисту:
— Передай своему председателю, — тараторила первая, - если он хочет иметь за бутылку самогонки две женщины, то он тупой дегенерат!
—   Одним словом, кретин! - добавила вторая.
Козовоз только кисло улыбался и виновато кивал головой, уговаривая:
—   Приезжайте к нам в следующем году.
—   Ни-и-и-когда! - хором пропели девушки.

* * *

Это неудавшееся свидание таким бы и осталось в памяти незадачливых ухажеров, если бы эти девицы понимали мужские слабости. Однако Оля и Катя к таковым не относились, поэтому решили отомстить весьма своеобразным способом.
Через весьма короткое время в районную прокуратуру пришло с Киева заявление двух женщин о том, что во время  отдыха на турбазе «Свитязь» председатель коллективного сельхозпредприятия Чайкин и баянист турбазы Козовоз их изнасиловали. В письме детально описывалось, как названные злоумышленники заманили их в лес, угощали дорогим французским коньяком и шампанским, изысканными закусками и конфетами, обещали золотые горы, а затем, используя их беспомощное состояние, учинили насилие.
Невозможно представить и описать подавленность Чайкина и перепуганность Козовоза, когда они давали свои объяснения следователю прокуратуры. Подозреваемые синели и краснели, покрывались холодным потом, убеждая в своей полной непричастности даже в мыслях к подобному обвинению.
Как и следовало ожидать, уголовное дело по этому заявлению вскоре было закрыто, ибо адрес и фамилии киевлянок оказались вымышленными. Но, кто они, и что собой представляют, хорошо знали «подельники». Правда, никому не назвали их настоящих имен, не захотели искать и привлекать этих коварных женщин за клевету. Только встречаясь друг с другом всегда вспоминали:
—   Ну, как они нас? А?
—   Да, как молодых, вот стервы...
—   Ладно, пошли выпьем, я ставлю.
Угощал всегда Чайкин и, к удивлению Козовоза, только коньяком.