Стрелок

Последнее время Константин всё чаще мысленно возвращался в те времена, когда он был подростком из неполной семьи, жившей в одном из сибирских городков, расположенном не то что, вдали от бурлящего непонятной жизнью центра, а словно пребывающем в другом измерении.

Та, другая жизнь, о которой он узнавал из калейдоскопа мелькающих на экране телевизора новостей, политических и развлекательных шоу, ничего общего не имела с реальностью, которая его окружала.

Внешний мир завораживал, пугал и одновременно притягивал этой своей суетливой непонятностью.

Не зная истинного положения вещей, и не обладая необходимыми знаниями и опытом Костя, подобно молодому животному, опираясь на заложенный с рождения инстинкт и базовые знания, понимал, что происходит что-то очень неправильное, то чего не должно быть.
 
Учителя, сами находящиеся в какой-то прострации, ничего не могли объяснить.
 
Старшеклассники, узнав мнение педагога о происходящем на одном уроке, уже на следующем выслушивали диаметрально противоположное.

Дома получить вразумительные ответы на мучившие его вопросы тоже было не у кого.
Костя рано потерял отца, - авария на производстве. Мать, ещё относительно молодая женщина, затюканная беспросветной нищетой, тянувшая лямку на двух работах, чтобы хоть как-то свести концы с концами, пребывала в состоянии непреходящей усталости, напоминая изнурённую осадой крепость, готовую вот-вот выбросить белый флаг. И она его выбросила. К тому времени, как он окончил школу, она уже серьёзно пила.

Несомненным было одно. Той страны, в которой он родился, и прожил до шестнадцати лет, больше не стало.

Доходчиво объяснил происходящее ему и десятку других ребят, посещавших полулегальную секцию по рукопашному бою их тренер, бывший офицер десантник, воевавший в Афгане, и по увольнении из армии осевший в их городке.

- Всё просто, пацаны, страну прос…л Горбач со товарищи. Дальше будет только хуже, попомните моё слово. Республики потеряли, теперь то что осталось дербанить начнут. Америку в друзья записали, су…и! Правильно китайцы говорят, пожелаем нашим врагам жить во времена перемен. Так что, учитесь драться, боюсь, скоро вам это пригодится.

И он учил. Учил так, что каждый спарринг для ребят был боем на выживание, а не тренировкой. В школе, мальчишек, занимающихся в секции, легко можно было узнать по не сходящим с их лиц ссадинам и синякам.

Секция располагалась в подвальном помещении, оборудованном под бомбоубежище.

Тренер, Игорь Иванович, с ребятами, из разного металлического хлама собрали силовые тренажёры для наращивания мышечной массы. Одно из помещений бомбоубежища отвели под тренировочный зал для отработки приёмов рукопашного боя.

Годом раньше, ребята, что постарше, ушли в армию. Костю должны были призвать весной.

Игорь Иванович набрал новую группу. Так получилось, что Костя стал его по-мощником, и продолжал заниматься с тренером отдельно.

К восемнадцати годам Костя уже мог без особого труда за несколько сёкунд уложить двух, а то и трёх двадцати пяти – тридцатилетних мужиков.
 
- Просись в ВДВ, это твоё. «Никто кроме нас!». Сечёшь? – напутствовал Костю «сенсей», когда тот пришёл попрощаться.

Попроситься служить в десант он не успел.

На призывном пункте в районном центре, Костя, в ожидании «покупателей», безучастно сидел на полу, прислонившись спиной к выкрашенной в унылый казённый цвет стене. Мысли его были далеко от бесцельно снующих вокруг, галдящих дурниной призывников.
 
«Мать на проводах «развязала», теперь запьёт. И меня рядом нет», - сокрушался Костя.

Сквозь пелену невесёлых размышлений пробился, не оставляя сомнений в происходящем шум, перекрывающий остальные звуки. Драка.

Подняв глаза, Костя увидел, как трое нетрезвых крепких парней «метелят» какого-то худосочного ботаника.
 
Игорь Иванович учил своих подопечных не только драться.

- Эй, пацаны! Вы чего творите! – Костя в два прыжка оказался за спиной у парней.

- Тебе чего надо… тоже хочешь? – один из них повернулся на голос, и уставился на Костю стеклянными, налитыми кровью глазами.

- Хватит беспредельничать, говорю, а то угомоню! – Костя спокойно смотрел на нависающего над ним здоровяка. Когда тот попытался схватить его за ворот куртки, Костя «обратной мельницей» грохнул нападавшего на пол, и удерживая его руку, нанёс удар в область подмышки. С оставшимися двумя он разговаривать не стал, несколькими ударами отправил их в нокаут. Ещё двоих, решивших вступиться за дружков, положил рядом с остальными.

Костя не видел, что за боем оценивающе, и одобрительно кивая, наблюдает офицер с майорскими звёздами на камуфляже, и не понял, почему незнакомый ему военный, сказал начальнику подоспевшего к «шапочному разбору» патруля: «Спокойно старлей, это мой человек».

С этого дня у Константина началась служба во второй Псковской бригаде спецназа ГРУ.

Кому как, а Косте учебка далась без особого труда, спасибо Игорю Ивановичу. На первых же стрельбах выяснилось, что у него врождённый талант снайпера. До службы в армии стрелять Косте не доводилось. С этого момента его обучение пошло по специальной программе.

В составе одного из подразделений спецназа Косте довелось участвовать в боях за Грозный, потом бегать по «зелёнке» как за боевиками, так и от них, чего греха таить, чеченцы прирождённые воины.

По окончанию срока службы Константин Крупнов поступил в школу прапорщиков в Промежицах под Псковом.

Вторая чеченская…

В 2010 году, Константин хорошо это помнил, потому, что в этом году их бригада получила новый нарукавный знак (на круге чёрного цвета изображение натянутого лука со стрелой, раскрытым парашютом и «гранатой о трёх огнях» на фоне красной гвоздики), он написал рапорт на увольнение.

Несмотря на внушительный послужной список и прекрасную физическую форму, уговаривать его остаться не стали. Константин очень бы удивился, узнав, что его записали в «спёкшиеся», он не чувствовал в себе симптомы нарождающегося нервного срыва, или каких бы то ни было психических отклонений. Он просто разочаровался в армии, нынешний «патрон» вызывал у него жгучее желание расстрелять его и набранную им команду из «Утёса» при первой же личной встрече. Это надо было додуматься, обозвать армию «зелёными человечками»! А в докладе прочитать «Би Би Си» вместо ВВС, и стоять на трибуне перед генералитетом, тупо лупая глазами, как породообразующий скот. Каково? Нет, в такой армии старший прапорщик Крупнов служить не хотел.

Его же командиры, напротив, последние два года наблюдали серьёзные изменения в его некогда безупречном поведении. При видимом спокойствии было заметно, что его нервы натянуты до предела. Откуда-то появилось обострённое до маниакальности чувство справедливости. С таким грузом и на гражданке-то не сахар, не то, что в армии. Недавно он до полусмерти избил завхоза, когда узнал, что тот двинул пару ящиков тушёнки налево. Еле от трибунала удалось отмазать. А годом раньше, на задании, он не выполнил приказ о немедленном отходе, и догнал группу только после того, как «намолотил», в общем-то, без нужды, с полдюжины «чехов», а такой залёт посерьёзней мордобоя будет.

Словом уволили его без сожаления, а он ушёл без грусти.
По приезду в родной город его ждало ещё одно разочарование. Мать спилась до потери человеческого облика, превратив их квартиру в притон. Понятное дело, что «гостей» он спровадил от души. Среди местных алкашей прокатился слух, что хата спалилась. А вот матери помочь не случилось. Она умерла через полтора месяца после его возвращения.

Оказалось, что работы в городе нет даже для специалистов, а от мысли пойти в охранники к местным «поднявшимся» барыгам, к горлу подкатывала тошнота. Попросись он в армию, в память о прежних заслугах, «на портянки» его бы, пожалуй, поставили. Беда в том, что от «хозяев» «зелёных человечков» тошнило не меньше, чем от барыг.
 
Самое время пуститься во все тяжкие, но вместо этого он, не торгуясь, продал квартиру, выправил загранпаспорт и… оказался в Страсбурге, на одном из вербовочных пунктов во  французский иностранный легион.
 
На родину он вернулся зимой 2015 года. Глядя из окна такси на унылые, покрытые несвежей простынёй снега поля, сменяемые не менее унылым урбанистическим пейзажем, он мысленно напевал: «Вернулся на Родину, шумят березки встречные. Я много лет без отпуска служил в чужом краю…». Получалось фальшиво, и даже подло. Солдат из песни возвращался домой после победы над врагом, покусившимся на его землю, а он… Вспоминать противно.

Константин снял квартиру в подмосковном городке, и попробовал разобраться, что же произошло в стране за время его отсутствия. А произошло много чего. Информация, которую он получал из выхолощенных иностранных СМИ, разительно отличалась от того, что он узнал здесь. Ну, допустим, присоединение Крыма Константин приветствовал даже в том случае, если бы вдруг решившие оказать сопротивление украинские гарнизоны распахали бы под бахчу, а «свидомых» да «щирых» пинками бы вышибли за Перекоп… Но вот то, что российская армия за время его отсутствия так окрепла, вызывало у него смешанное чувство гордости и одновременно какой-то детской обиды. Как будто он, сам отказавшись от постройки снежной крепости, посмеявшись над стараниями ребят, остался вне игры, когда у тех всё получилось.

 Да если бы он знал, что будет так. Да он бы… Признавать то, что решение об уходе принимал сам, что никто и ничто не принуждало его оставить службу, он категорически отказывался.

С каким-то нездоровым интересом, сродни мазохизму, Константин «переворачивал вверх дном» интернет, выискивая всю возможную информацию об армии, пока не наткнулся на материалы о коррупционном скандале в Министерстве обороны в связи одной «хитрой» конторой по продаже военного имущества.

«Вот оно! Вот по чьей вине он пять лет под дурацким именем Гийон, копошился  в грязи чужих войн, от которой не отмоешься до конца жизни.
 
«У них получилось уйти от закона? Отлично. А смогут ли они уйти от него? Нет. Вы мне, су…, за всё ответите! - Константин резким движением мазнул по глазам, стирая неожиданные злые слёзы, - чёрт! Нервы всё-таки начали сдавать. Надо приводить себя в форму».

По утрам, еще по темну, он стал совершать длительные забеги, на ходу обдумывая план своих  дальнейших действий:

«Машина. Ну, это не проблема. Информация об объектах. Здесь всё придётся делать самому. Определить место, максимальное расстояние до объекта, и уже исходя из этого, найти оружие, недорогое, но надёжное, так как, отработав по цели, от него всё равно придётся избавиться».

Крупнов приобрёл старую, но в хорошем состоянии «дэу нексия» неброской окраски.

Отталкиваясь от общедоступных сведений об объекте, полученных через интернет, он начал, подобно акуле нарезать круги, постепенно приближаясь к своей жертве.

Количество и качество охраны цели его не интересовало. Эффективно защитить подопечного можно только в случае, если как минимум владеешь информацией о том, какая и откуда ему угрожает опасность.
 
Задача охраны состоит в том, чтобы выявлять, и нейтрализовать угрозу заранее, на стадии подготовки операции, в противном случае всё сводиться к раздаче пинков попадающимся на пути следования охраняемого показавшимся подозрительными типам.

За три недели слежки за объектом, судя по его поведению, Константин понял, что тот даже не допускает мысли о возможной для себя опасности. Передвигается открыто, охрана «зыркает» по сторонам больше для проформы, хлеб свой отрабатывает.

«Зажрались вы тут, господа, нюх потеряли», - подумал Крупнов, временно прекращая наблюдение.

Наиболее часто посещаемым объектом местом, был небольшой элитный ресторанчик, отличающийся изысканной кухней и запредельными ценами. Простым смертным, даже имеющим возможность оплатить обед или ужин в этом заведении, вход туда был заказан. Там собирались «птицы» другого полёта. Серьёзные бизнесмены, отставные, а порой и действующие политики среднего и старшего звена. Ресторан хорошо охранялся, а сопредельную территорию патрулировали наряды полиции.
 
Крупнов на охране ресторана, как и на «личке», не зацикливался. Отработать по цели он решил на выходе из заведения, будет уже темно, а охрана, разомлев от тупого сидения и «литров» выпитого кофе, будет менее собрана.

Ресторан располагался в старом районе города. Напротив стоял трёхэтажный дом дореволюционной постройки, с покатой крышей покрытой оцинкованным железом, и двумя слуховыми окнами-домиками. Это было хорошо. Но не этот дом привлёк внимание Константина. Немного в стороне от дома, за забором из металлических прутьев, стояла трансфоматорная будка из белого силиконового кирпича, относящаяся к соседнему зданию, в котором располагалось какое-то учреждение. Под самой крышей будки шёл ряд воздухозаборных решёток.

В одну из ночей, запасшись нехитрым инструментом, Крупнов проник в будку, без труда отперев дверь.

 «Такие замки Остап Бендер ногтём открывал», - усмехнулся он, входя в гудящую электричеством темноту.

Включив фонарик, он осмотрел помещение. Обычная распределительная будка, несколько трансформаторов в металлических шкафах, с предупреждающими знаками на дверцах - чёрные зигзаги молний на жёлтых треугольниках.

У одной из стен, как раз под решётками, стояла дюралевая стремянка.
«Рояль в кустах, - подумал Константин, - хотя ничего удивительного, вон шкафы-то, по два с половиной метра».

Поднося стремянку поочерёдно к каждому из окошек, и раздвигая при помощи мощной отвёртки пластины решёток, выполненных на манер жалюзи, он нашёл проём оптимально подходящий для его целей. С расстояния в сто с небольшим метров, отлично просматривался хорошо освещённый вход в ресторан.
 
Крупнов пилкой по металлу подпилил две уже основательно проржавевших полосы решётки так, что при малейшем усилии их можно было бы сломать.

Со стремянки стрелять было не удобно. «Как собака на заборе…», - определил Константин, попробовав утвердиться на ней так и эдак.

Следующей ночью он занёс в будку три доски по два с половиной метра длиной, которые купил на одном из строительных рынков.

Решётка крепилась с наружной стороны стены, образуя изнутри нишу. Оперев доски одним концом на полку ниши, а другие положив на крышу шкафа, Крупнов получил чуть наклонённую от окошка платформу, место для лёжки. Примерился.
 
«Лучше не бывает!», - довольно констатировал он.

Спрятав доски на верху трансформаторных щитов, он посетил и дом напротив ресторана.
 
Код на двери в подъезд был механический. Приглядевшись  к поверхности кнопок, и определив по блеску набор цифр, со второго раза у него получилось попасть внутрь.
Поднявшись на чердачную площадку, и открыв навесной замок, Крупнов, осторожно ступая, подошёл к одному из окон. Открыл створку. Выглянул наружу.

«Всё верно. Это самое удобное место для стрельбы. Нужно будет оставить окно открытым, если не дураки, заметят, побегут сюда. Чтобы не сразу определили, откуда был сделан выстрел, стрелять надо разрывной пулей в шею. Большая рана, много крови…», - размышлял он, по дороге к машине.

Теперь нужно было найти оружие. Расстояние плёвое, поправки на ветер нет. Подойдёт любая винтовка с самой простой оптикой и разовым глушителем.
«Тот, кто нам мешает, тот нам поможет», - вспомнил Крупнов известный фильм, отправляясь на Украину.

Крупнов не случайно решил поехать именно туда. Во-первых, где ещё можно, особо не привлекая внимание, купить оружие, как не в стране, где идёт война, а во-вторых, после «дела» он решил вступить в ополчение, справедливо полагая, что его опыт армии Новороссии пригодится.

Машину Константин оставил на платной стоянке в приграничном Донецке.
Доехав на попутке к границе с Украиной в стороне от Донецкого и Изваринского пропускных пунктов, он ночью перешёл на украинскую территорию в районе разрушенного в девяностые годы железнодорожного моста.

Уже через неделю Крупнов возвращался назад. В тайнике оборудованном в заднем сидении, ждала своего часа старенькая, доработанная умельцами под глушитель СВД, десяток дозвуковых патронов и ПМ, с двумя снаряжёнными магазинами.
 
Два дня он безуспешно «водил» объект. Только на третий, машина предста-вительского класса и  внедорожник с охраной остановились у входа в знакомый ресторан.

Подождав, когда цель с несколькими охранниками прошла внутрь заведения, Крупнов приступил к реализации своего плана.

Оставив машину в одном из переулков, он побывал на чердаке дома напротив ресторана, немного, но чтобы это было заметно с улицы, приоткрыл створку слухового окна.

Вернувшись к машине, Константин взял из салона винтовку, упакованную наподобие сэндвича между обрезков от тех досок, которые он оставил в будке, и завёрнутых в упаковочную бумагу, перемотанную скотчем.

Не заметив ничего подозрительного он, избегая освещённых и открытых пространств, пробрался в трансформаторную.

Распаковав СВД, подпёр досками дверь. Проверил и снарядил винтовку, аккуратно прислонил её к стене. Перезарядил «макаров», загнал патрон в патронник, и поставив на предохранитель, сунул в карман куртки. Нет, он ничего не опасался, просто многолетняя привычка, под рукой всегда должно быть готовое к бою оружие, помимо рабочего.

Установив из приготовленных досок платформу для лёжки, Константин, прихватив винтовку, по стремянке забрался наверх. Надломив подпиленные пластины решётки, развёл их в стороны. Приняв удобное для ведения огня положение, он сквозь оптический прицел определил оптимальное местоположение цели, при котором можно будет произвести по ней выстрел.

Оставалось только ждать. Но что такое несколько часов ожидания в относительно комфортных условиях, по сравнению с суточным бдением на ледяном ветру в горах, или в липкой духоте джунглей?

Крупнов сохранял профессиональное спокойствие. Просто работа. Если абстрагироваться от того, что результатом такого рода деятельности, на выходе трупы, то её можно сравнить с привычным выполнением работником операции на конвейере.

Тишину, нарушаемую только монотонным гулом трансформаторов, взорвала серия тяжелых ударов в дверь, после чего она, разбитая в щепки, провалилась внутрь.
    
Тесное помещение заполнилось мельтешащими сполохами холодного света мощных фонарей и криками ворвавшихся. Крупнов, выхватив из кармана пистолет, стал стрелять наугад. Выпадая из общего гвалта, раздался чей-то хриплый вскрик, загрохотали ответные выстрелы.

Несколько пуль, тупо ударившихся в тело, сбросили его с досок на бетонный пол.

Последней мыслью в уплывающем сознании было мучительное: «Где же я прокололся…».

Над трупом склонились две чёрные фигуры с крупными буквами «ФСБ» на спинах.

Нетерпеливо расталкивая бойцов, к ним пробился мужчина в штатском:

- Вы ответите за провал операции, капитан! Два месяца его «пасли». Всё коту под хвост…