На телеграфе

Маруся не прошла по конкурсу в ВУЗ, поэтому ей надо было год поработать, чтобы потом опять поступать в институт. Недалеко от её дома находился телеграф, девушка решила стать  «доставщицей телеграмм».

 Кроме неё на «доставке» работали ещё две женщины. Они ввели Марию в «курс дела». Объяснили, что если телеграмму несёшь в дом №4 по Ломоносовскому проспекту, то жди неприятностей. Этот дом на телеграфе и соседней с ним почте назывался не иначе, как «склочный». Вечно кто-нибудь писал жалобу неизвестно почему,  другой кто-нибудь напивался как свинья. Драки тоже чаще происходили именно в этом доме.

  Дом №5 по Университетскому проспекту считался «красивый». Правда, когда Маруся первый раз пошла, относить туда телеграмму, она не поняла, какой частью он красивый? Дом как дом ничего особенного!?

 О доме №  4/34 по Ленинскому проспекту говорили, что он «вежливый», а  Полина Николаевна, самая старая работница на телеграфе  называла его «обходительным». Дело в том, что это  был  кооперативный дом , официально называемый « Кооператив работников АН СССР». Дом 63 на Ленинском же проспекте «доставщики» прозвали «шумный».  В нём находилось студенческое общежитие «Нефтяного института им. Губкина».

Возвращаясь с очередной доставки, Полина Николаевна рассказывала, например, сотрудницам почты и телеграфа (их помещения находились в одной большой комнате) :

- В «склочном» сегодня обратно была драка,  милиция приезжала. А в «обходительном» меня чаем напоили.

Полина Николаевна работала на телеграфе уже много лет и пользовалась у сотрудниц уважением. В вечерние смены и ночью она никогда не соглашалась работать, считая, что этим могут заниматься те, кто помоложе.

Ей шли навстречу, поскольку «доставщики» долго не задерживались, а она работала много лет и не собиралась менять  работу. В свои «за пятьдесят» она ещё довольно быстро ходила по адресам и на неё никогда не поступало жалоб, хотя Полина Николаевна была дама «с характером».

Кроме Маруси, которая пришла только что, ещё одной «доставщицей» на телеграфе работала Серафима.

Эта тридцатилетняя женщина, появившаяся в их отделении два года назад, заявила при оформлении  на работу, что будет здесь трудиться, пока не найдёт себе мужа. Обычно  на телеграф или почту  приходили студенты подработать или не поступившие в институт ребята, вроде Маруси, чтобы «перекрутиться» до следующих экзаменов, но чтобы приходили за мужем - это было впервые!

Работницы почты и телеграфа получили прекрасный повод ежедневно зубоскалить о  личных делах Серафимы. Два года  неизменно донимали они её вопросами о мужчинах, которым Фимочка носила телеграммы. Другая бы, вероятно, уже обиделась на ежедневные шутки, но Фимочка, как её звали все работницы телеграфа и в отделении связи, отвечала совершенно серьёзно на любые шутливые домыслы. У неё вообще не было чувства юмора, поэтому шутки, окружавших её женщин, Серафима рассматривала обычно, как  пожелание ей добра.  К тому же Фимочка удивительно верила всему, что слышала от других, она, как говорится,  принимала всё «за чистую монету».

Внешне женщина была даже привлекательна, но совершенно не умела себя вести с мужчинами. Ей очень хотелось замуж, но стоило мужчине обратить на неё внимание, Фимочка краснела, смущалась и не могла выдавить из себя ни одного слова. Все  как умели « наставляли её на ум», она всех слушала  молча, только кивала головой, но дело не менялось.

Маруся пришла сюда на год, надеясь на следующих экзаменах всё-таки поступить в институт. Работа была не сложная, можно было в ожидании телеграмм почитать учебник, что Мария и делала практически каждый день.

Когда приходила «срочная» телеграмма, то по существующей инструкции на телеграфе её следовало доставить за 30 минут, на обычную телеграмму полагался час. Со «срочными» телеграммами работницы старались уложиться в «контрольный срок», так как жалобы, о доставке с опозданием, всегда касались только «срочных» телеграмм. Остальные телеграммы можно было носить, не спеша, только называть людям, расписывающимся в журнале, то время, которое должно было бы соответствовать доставке.

 Однажды  пришла телеграмма, которую Мария должна была доставить за 30 минут, а адресат жил далеко, чтобы уложиться, следовало бежать бегом от телеграфа до дома. Так уж повелось, что тексты «срочных» телеграмм связисты читали вслух, чтобы знать, насколько быстро надо её доставить. Эта  «срочная»  содержала следующее: «Надька, выезжай немедленно. Валька бессовестная гуляет твоим мужем. Нинка.»

  Когда Мария заторопилась с доставкой, её остановила Полина Николаевна:

-         Слышь, Маруськ, не вздумай бечь, пущай эта Валька ещё полчаса погуляить! Неси, как обнокновенную.

И Маруся торопиться не стала. Когда она вернулась назад, её подруги  стали расспрашивать, как Надька приняла телеграмму?

-Ругалась, я даже повторить не могу, какими словами.

-А что ж ты хочешь? Жизнь дело трудное, особенно у бабы! – тяжело вздохнула Фимочка. Все женщины развеселились. Она же не поняла, чему они радуются.

Назавтра пришла срочная телеграмма, которую доставить должна была Полина Николаевна. Для неё пятидесятилетней женщины расстояние было дальнее, хотя Мария могла бы скорым шагом дойти до нужного дома за 10 минут. Телеграмма гласила: «Деда схоронили, приезжай теперь ты».

Повертев телеграмму в руках, Полина Николаевна удивилась:

-         Ну, помер дед, так что? Чего теперяча спешку устраивать?

Вздохнув, она не торопясь, пошла по указанному адресу.

Фимочке досталась телеграмма, которую надо было срочно доставить в «склочный» дом. Этого дома она очень боялась, работники почты нарочно при ней рассказывали разные ужасы, якобы случившиеся у «склочных». Та всему верила. В телеграмме было: «Едь, не едь бабку не вернёшь.»

-Вот и ты, касатка, не вернёсся тоже, так что прощай!- пошутила Полина Николаевна, посмотрев на напуганную Фимочку. Все кроме Серафимы засмеялись.

Когда Фимочка пришла обратно, Маруся спросила:

-         Почему ты боишься этого дома?

-         Да, там, то обругают ни с того ни с сего, то драка у них случается, что милицию вызывают, а то ещё  в подъездах по вечерам света нет!

-         Ну, и что ?

-         Страшно!

-         Смешная ты, Серафима! А вдруг там твой будущий муж проживает?

-         Точно, точно, он там живёть, - подхватила Полина Николаевна разговор.

Серафима совсем растерялась, она даже не нашлась, что ответить. Но с тех пор все стали замечать, что у Фимочки возникло особенное рвение к телеграммам в «склочный» дом, её доверчивая душа поверила предсказаниям насмешниц.

Однажды Маруся должна была нести  телеграмму: «Срочно вышли денег, предыдущие все пропил. Ваня» Почтовые  и телеграфные работники посмеялись над этим содержанием и стали гадать, вышлет или нет денег жена своему Ване? Спросили Серафиму, как она бы поступила.

-Конечно, выслала бы!

-Ну и дура! Он же уже пропил всё!

-А как же он домой вернётся, вдруг другая денег даст?

-Эх, Серафимушка, счастливый будет тот мужик, который тебе достанется!

Серафима вся вспыхнула от радости, ни на минуту не усомнившись, что подруги так и вправду думают.

Забавных телеграмм приходило немало. В «вежливом» доме проживал медик, ему Маруся как-то принесла телеграмму: «Язвочка отросла до пупа, как быть?» Он попросил девушку отправить вместо него ответ: «Резать!»

Летом нередко срочными посылались сообщения типа: «Пупсик, погода хорошая, весело. Целую тебя, твоя Венерочка.»

К таким телеграммам Полина Николаевна всегда была настроена резко отрицательно. Она заявляла, что нечего «телеграф захламлять пупсиками, хренупсиками». Нести  же такую телеграмму быстро  она считала  для себя унизительным и, доставляя её, никогда не торопилась.

Были телеграммы, которые Фимочка переписывала себе в тетрадку. Она, мечтавшая о муже и любви, очень хотела, просто мечтала, чтобы и ей кто-нибудь прислал такую телеграмму, что она отнесла  сегодня в «шумный» дом: «Пусть смеются надо мной телеграф-девицы, я несусь к тебе, как раненая птица!» или «Лечу, лечу, никак не вылечу зуд обнять Настюшку!»

Однажды на телеграф пришёл мужчина примерно сорока лет. В одной руке он держал футляр с аккордеоном и сетку с овощами, а в другой тонкую палку, с которой ходят слепые. Он попросил бланк, сел к столу и спросил:

-         Здесь есть кто-нибудь, кто мог бы мне помочь?

В зале в это время никого не было, лишь в помещении, где сидели «доставщики» ждала своей очереди идти по домам Серафима, да за окошком сидели «приёмщицы» телеграмм.

-Фимочка, иди, помоги, - крикнул кто-то из них.

Серафима вышла, спросила, что от неё требуется. Посетитель попросил её заполнить  бланк и отослать телеграмму. Он диктовал, она записывала, потом мужчина достал кошелёк, попросил взять, сколько нужно. Фимочка всё сделала.

Слепой, поблагодарив, стал подниматься со стула, но нечаянно уронил палку. Фимочка быстро подняла и хотела отдать её слепому, он же протянул руку в другую сторону. Тогда Серафима взяла его за руку и вложила в неё палку. Коснувшись его тёплой руки, женщина почему-то почувствовала сильную жалость к этому незнакомому слепому, совсем ещё не старому человеку.

-Давайте, я Вас провожу до дома, а то у Вас много вещей, - сказала Фимочка, забирая у него сетку с овощами.

-Очень Вам буду благодарен.

-Я сейчас вернусь, - крикнула она телеграфисткам.

Оказалось, что мужчина жил недалеко, в «красивом» доме в однокомнатной квартире на втором этаже.

Войдя в квартиру, Серафима прошла на кухню и положила там овощи.

-Как Вас зовут, дорогая помощница?

-Серафима.

-А меня зовут Евгений. Спасибо Вам за доброту.

Фимочка покраснела на его похвалу и заторопилась:

-До свидания, я побежала, а то вдруг «срочная» пришла.

Серафима спустилась по лестнице и поспешила на работу. Телеграмм ещё не было. Зато вернулась Мария. Девушки с почты решили поддразнить Фимочку.

-Знаешь, Марусь, а Серафима-то только что жениха нашла, уж и квартиру смотрела.

Впервые на чьи-то речи о ней Фимочка возмутилась:

-Вы, что, он же слепой!

-Ну и что, ты-то с глазами, - не унимались почтальонши.

-А жених завидный с квартирой, с музыкой, смотри, не прозевай!

Слушая девчат и ответы Серафимы, Мария сначала ничего не могла понять, о чём идёт речь, а когда поняла, ей стало жаль Серафиму. Да и над слепым смеяться стыдно, как девчонки не понимают!

-Ну, хватит дразнить Фимочку, что она вам кукла бесчувственная? Она сделала доброе дело, её похвалить надо, а вы её обижаете.

В это время пришла телеграмма и Серафима пошла по адресу.

-Чего уж ты, Мария,  на нас напала? Тебе что посмеяться не хочется? Фимка ведь всему верит!

-Девчонки, смеялись бы над здоровым, как вам не совестно!

 Девушки замолкли. Когда Серафима вернулась, она была молчалива, и девчата решили, что она обиделась.

-Ладно, Фимочка, не бери в голову. Мы так болтали, без злого умысла, просто пошутить хотели.

Серафима не ответила. Девушки переглянулись и молча занялись сортировкой писем.

Фимочка же думала не над тем, что её обидели, а над словами Маруси, что она сделала доброе дело чужому человеку. Евгений её тоже похвалил за доброту. А ведь её так давно никто всерьёз не благодарил. Серафиме захотелось ещё кому-нибудь сделать доброе дело. Она долго размышляла, кому нужна её помощь и, наконец, придумала. На другой день Фимочка решила опять сходить к Евгению и убрать у него в квартире, вымыть посуду. В комнате она не была, но на кухне видела, что очень грязно.

Закончив смену, женщина отправилась в гости. Она уже много лет жила совсем одна, мать умерла десять лет назад, мужа никогда не было, были «ухажоры», но всё как-то с ними не складывались  серьёзные отношения, словом, домой она не спешила.

 Поразмыслив о своём желании, убрать квартиру Евгения, она решила, что всё получится хорошо.

 Пока Серафима шла к  его дому, ей казалось всё очень просто: войти, объяснить причину своего прихода и начать убирать. Но когда она уже стояла рядом с домом, вдруг стало страшно, а что если Евгения нет, а там кто-нибудь из его родных? Что она скажет?

И Фимочка чуть ли не бегом повернула обратно, к себе домой.

Прошло две недели. Однажды днём пришла «срочная» телеграмма в «красивый» дом. Очередь относить была Маруси. Девушка посмотрела на адрес, увидела, что квартира №44 и решила уточнить у Серафимы или у Полины  Николаевны как лучше идти: с Ленинского проспекта или с Молодёжной улицы, чтобы путь был короче. Мария расположение домов уже запомнила, а вот подъезды ещё путала и многие квартиры на память не знала, к каким они относятся подъездам. Другие же работницы знали все подъезды давно наизусть. Фимочка сказала, что лучше идти с улицы. Маруся уже собралась идти, как к ней опять подошла Серафима:

-Подожди, а кому телеграмма?

-Калинину Евгению Андреевичу.

-Так это - тот слепой, которому я телеграмму помогала отправлять.

-Хочешь,  сама сходить, иди, пожалуйста, а я понесу следующую, - предложила Мария.

Фимочка смутилась. Она и хотела пойти и боялась, что опять над ней будут смеяться. Маруся поняла, почему женщина колеблется, и решила схитрить.

-Мне, Фимочка, очень срочно надо позвонить, если ты сходишь сейчас, то очень меня выручишь.

Серафима взяла телеграмму  и отправилась в знакомую квартиру. Но Евгения дома не было и, вообще, у него никого не было. На долгие звонки у его двери вышла соседка. Она предложила взять телеграмму, чтобы передать Евгению Андреевичу. А чтобы Серафима не беспокоилась, предложила позвонить вечером соседу и удостовериться, что телеграмма вручена. Ещё она сказала, что сосед живёт один, домой приходит  с работы не раньше  семи часов вечера. Соседка расписалась в журнале у Серафимы и дала ей листок с телефоном Калинина.

Когда вечером Фимочка позвонила, то услышала от Евгения Андреевича,  что телеграмму он получил. Напоминать о себе она постеснялась, а он не спросил, кто это звонит.

Прошёл месяц, погода была осенняя, холодная. Серафима простудилась и взяла больничный лист. Полине Николаевне и Марусе приходилось работать без неё. А в дни, когда телеграмм много это очень тяжело.

 По инструкции доставщики накапливают телеграммы до прихода «срочной». Пришла «срочная» телеграмма - относи её первой, а потом разноси остальные. Иногда перед тем, как придёт «срочная» телеграмма, обычных телеграмм может придти 5-7 штук. Значит, неси «срочную», а потом  неси телеграммы по 5-7 адресам. Адреса же могут быть на далёком друг от друга расстоянии. Мария  молодая девушка, поэтому она  не так  уж сильно уставала, хотя и у неё к концу дня ноги «гудели». Полина Николаевна же выматывалась страшно. Когда есть третий человек, то есть время на передышку, а когда его нет- и передышки нет!

Как раз во время болезни Серафимы на телеграф пришёл  слепой Евгений, в руках у него был букет цветов. Он спросил, можно ли видеть Серафиму. Ему сказали, что она больна. Евгений огорчился, попросил девушек взять цветы себе, раз нет Серафимы. На их вопросы он ответил, что Серафима принесла ему удачу, заполняя телеграмму по его просьбе. Девушки заверили, что цветы передадут Фимочке и всё ей расскажут. В тот же день работники почты и телеграфа отрядили Марусю к больной с цветами и фруктами, которые они купили для подруги.

Серафима и обрадовалась, и растерялась:

-Какая такая удача? Он диктовал, а я писала, при чём же тут я?

-А что он диктовал?

-Да я совсем не помню, сколько времени прошло! Слушай, Мария, а что мне теперь делать-то подскажи.

-Позвони, поблагодари за цветы, узнай, в чём ты ему принесла удачу.

Когда Маруся ушла, Серафима позвонила Евгению, назвалась, поблагодарила. Он и без её вопросов рассказал, что получил приглашение,  высылать ноты в Минск. Там есть музыкальное издательство для слепых. Он, оказывается, написал много пьес для аккордеона и хочет  теперь издать, чтобы все слепые могли их играть.

-Евгений, а можно, когда я поправлюсь, то приду к Вам, и Вы мне поиграете?

-Даже очень охотно. Позвоните предварительно, чтобы я был дома и - приходите.

Две недели спустя, в воскресенье  вечером,  Серафима, прихватив с собой Марию, пошла к Калинину.

 Вечер  в гостях у Евгения они провели чудесно. Евгений оказался не только прекрасным музыкантом, но и замечательным рассказчиком и просто весёлым человеком.

Он то играл, то рассказывал анекдоты, одновременно кормил гостей огромными вкусными яблоками, которые ему привезли друзья из Харькова.

Когда Маруся и Фимочка стали собираться, чтобы уходить, Калинин потребовал от них  «клятвенного обещания», что они в скором времени опять придут к нему в гости.

-Иначе я буду думать, что вам у меня было скучно, - заметил он прощаясь.

Фимочка подумала, что она обязательно к нему придёт ещё раз, хотя бы за тем, чтобы убрать квартиру. Ей было обидно, что такой хороший человек, а живёт в грязи. Но как найти предлог для этого она пока не знала.

Вскоре после этого вечера Мария стала ходить по воскресеньям в Политехнический музей, где начался цикл лекций по различным предметам, для поступающих в ВУЗы.

 Серафиме же всё хотелось сделать что-нибудь хорошее Евгению за ту доброту и радушие, с которым он их принимал у себя. Однако женщина стеснялась идти к нему одна. Подруга же теперь всё время  в выходные  дни была занята.

Наконец, Фимочка расхрабрилась, позвонила  Калинину и напросилась в гости.  По дороге она купила огурцов с помидорами, решив накормить его салатом.

-Вы нас кормили чудесными яблоками, теперь я хочу Вас угостить моим излюбленным блюдом- салатом из огурцов с помидорами. Как Вы к нему относитесь?

-Не знаю, вообще-то ем, но сам себе его не делаю, - ответил Евгений.

- Вот и хорошо, вспомните, какой он вкусный.

Серафима прошла на кухню, там, в раковине было свалено много грязной посуды. Она выбрала глубокую тарелку, которая больше напоминала салатницу, отмыла её, вымыв овощи, сложила их в тарелку и поставила тарелку на стол. Стол тоже представлял собой свалку различных засохших кусков хлеба, каких-то крошек, забытых  грязных ложек и вилок, тут же стояли немытые чашки, стаканы. Клеёнка, покрывавшая стол,  требовала немедленного вмешательства тряпки и мыла.

Фимочка рада была, что она так всё правильно рассчитала. Как бы она смогла убрать всё это, если бы не было предлога, что надо нарезать овощи для салата. Евгений стал бы возражать, а теперь у неё как бы необходимость, сначала всё помыть, а потом приготовить салат.

Когда Серафима взялась за уборку стола, Евгений думал, что она занята салатом, но скоро понял, что это не так.

-Вы, что порядок наводите?

-Нет, я лишь немного разбираю посуду на столе, чтобы было место, где нарезать салат.

Он сначала успокоился, но очень скоро понял, что она говорит неправду.

-Если Вы мне не скажете, чем Вы заняты, я на Вас обижусь.

-Евгений Андреевич, дорогой ну что мы будем играть с Вами в «угадайку». Да, я хочу Вам убрать кухню, для этого сначала надо помыть клеёнку на Вашем столе.

Он замолчал. Фимочка быстро всё убрала, сделала салат и, помыв посуду, поставила салат перед Евгением.

-Вот и всё, кушайте.

-Спасибо, но мне совестно. Я позвал Вас в гости, а получилось на уборку помещения.

-Евгений Андреевич, это же мелочь, каждая женщина делает такую уборку ежедневно, даже не замечая её, так между делом.

 -Я теперь не смогу Вас позвать к себе в гости, раз Вы чувствуете себя здесь домработницей.

-А Вы считайте, пожалуйста, меня своей старой  знакомой, которую не надо стесняться.

  Он опять замолчал. Когда они поели, Серафима вымыла посуду после еды, стала прощаться. Она ждала, что Евгений всё-таки пригласит её опять в гости, но он,  лишь сказал: «До свидания!»- и закрыл за Фимочкой  дверь.

На другой день расстроенная таким поведением Калинина Серафима всё рассказала Марусе. Та, подумав, решила, что всё нормально:

-Ну, конечно мужику неловко, что он зарос грязью. Ничего  пройдёт время, он всё забудет, и можно будет опять к нему сделать набег с ведром и тряпкой, раз это твоё хобби, Фимочка.

Серафима  как всегда поверила Марии и успокоилась.

Перед Новым годом работы было много. Даже втроём они  очень уставали от беготни. Порой не успевали наклеивать текст на цветные бланки, как их надо было уже  разносить по домам.

27 декабря пришла  «срочная» телеграмма в «вежливый» дом. Очередь доставлять была Фимочки. Она должна была ещё отнести 7 поздравительных телеграмм по разным адресам. Естественно она начала со «срочной».

 Когда женщина вошла в подъезд  и остановилась возле лифта, сверху по лестнице спускался молодой человек с собакой.  Пёс был без намордника, на длинном поводке. Вдруг он неожиданно бросился на Фимочку, зубами вцепился в её  пальто и стал  его яростно рвать. Хозяин пытался оттащить пса, но пока ему это удалось, животное успело привести пальто в  полную негодность. Хорошо ещё, что сама Серафима отделалась царапинами, серьёзных травм  у неё на теле не было.

Фимочка так испугалась, что потеряла дар речи. Молодой человек, извиняясь за свою собаку, предложил  женщине подняться  к нему в квартиру, чтобы привести  её пальто хоть в относительно  нормальный вид. Она, находясь почти в обморочном состоянии, согласилась.

Но, сняв пальто, Фимочка поняла, что его осталось только выбросить. Ходить в таком пальто было  невозможно. Молодой человек тоже это понял.

Серафима к тому же  беспокоилась о телеграммах, которые должны доставляться в срок. Идти же  на улицу зимой раздетой она не могла.

Хозяин собаки попросил Фимочку подождать немного, обещая что-нибудь придумать. Ей ничего и не оставалось, как ждать, хотя было не ясно, чего  же они могут дождаться. Молодой человек представился.

Оказалось, что зовут его Дмитрий, а  бессовестного пса, которого хозяин закрыл в другой комнате - Джек.

 Минут через десять Дмитрий поставил перед Серафимой чашку с чаем и печенье, сказав, что  пойдёт по адресам получателей телеграмм вместо неё. Фимочка сначала не соглашалась, но молодой человек резонно сослался на  её  разорванное пальто. Женщине пришлось отдать журнал и телеграммы, показав, где каждый адресат должен расписаться. Так Серафима осталась в чужом доме, а её работу пошёл выполнять хозяин собаки.

Вернулся Дмитрий часа через два. Фимочка же очень волновалась, сидя в чужой квартире. Ей всё казалось, что пока он ходит по домам, придёт кто-нибудь ещё из хозяев дома  и выпустит пса. Кроме того, она боялась, что придётся объяснять чужим людям, как она сюда попала. Не известно, что они подумают о ней, ещё вызовут милицию.

Когда Дмитрий отчитался в том, как он разнёс телеграммы, Фимочка позвонила на телеграф и рассказала, подошедшей к телефону Полине Николаевне всё, что с ней случилось. Та стала кричать в трубку, чтобы Серафима сейчас же  потребовала компенсацию за ущерб и здоровью, и пальто. Дмитрий слышал всё, что кричала Полина Николаевна. Поэтому, как только Фимочка положила трубку, он спросил:

-         Так что же Вы решили делать?

-         Не знаю. Но  другого зимнего пальто у меня нет и денег на него тоже.

Дмитрий достал из встроенного в стену шкафа зимнюю куртку и попросил Серафиму примерить. Куртка оказалась  ужасно велика, но добежать в ней до дома Фимочка могла, поэтому она попросила молодого человека проводить её, чтобы потом  он мог забрать свою куртку назад.

Они пошли к ней домой. Серафима хоть и предупредила на работе о случившемся, но до окончания смены было ещё три часа, она понимала, что  следует вернуться на телеграф.

 Дома она порылась в своих «нарядах», нашла какие-то кофты, брюки, как могла «утеплилась» и побежала работать. Дмитрий, наблюдавший её поиски одежды, обещал, что, как только получит зарплату, выплатит Фимочке стоимость пальто, для этого он попросил лист бумаги и записал её почтовый адрес.

Лишь Серафима появилась в  отделении связи, Полина Николаевна набросилась на неё с вопросами:

-Ну, в милицию обратилась?

-Нет!

-Вот дурёха-то! Что у тебя польт много? Или денег куры не клюють?

-Он сказал, что выплатит мне стоимость пальто из первой же зарплаты.

-А ты уши и развесила? Раз сама недопетрила, хоть слушай что люди говорять!

Полина Николаевна долго бы ещё ругала Серафиму, но пришла «срочная» телеграмма и она отправилась по адресу.

Почтальонши заспорили: отдаст мужик деньги или не отдаст? Все пришли к одному мнению, что не отдаст- свидетелей нет, милиция не в курсе, ищи теперь ветра в поле, ничего не докажешь.

Серафима, успокоенная  сначала заверениями Дмитрия, теперь поверила подругам и совсем расстроилась.

Дома она даже всплакнула от жалости к себе, вспоминая различные свои неприятности. « Ну, правда, почему все беды сыплются на мою голову?»- думала она. « Собака вот никого не покусала, а только меня. Сделала доброе дело Евгению, а он недоволен. Студентам я сколько раз носила любовные телеграммы, а мне хоть кто-нибудь бы, одно слово жалости сказал бы, не то чтобы полюбил, хоть пожалел бы разочек - так нет таких людей!»

Слёзы лились сами собой, а Фимочка ещё растравляла себя грустными мыслями. « Вот через три дня Новый год. Все будут праздновать, кто с семьёй, кто с компанией, а я буду совсем одна, как старуха, сидеть у телевизора и смотреть «Голубой огонёк»!- Серафима даже всхлипнула.

И тут она подумала: «А что, если позвонить Евгению, терять мне нечего, попробую напроситься на Новый год. Если у него другие планы - ну и ладно, я привыкла быть одна, а может Калинин согласится?»

Сначала к телефону никто не подходил, потом она услышала голос Евгения.

И вдруг, неожиданно для самой себя Фимочка выпалила:

-         Евгений, это говорит Серафима, меня покусала  сегодня собака, изорвала мне всё пальто, а мне кроме Вас даже пожаловаться некому. Вот я сижу дома одна и реву от обиды и одиночества.

-         Серафима, назовите мне Ваш адрес, я сейчас к Вам приеду.

-         Нет, не надо Вам беспокоиться, лучше скажите, где Вы празднуете Новый год?

-         Я завтра уезжаю к друзьям в Минск.

-         Тогда извините, - Фимочка повесила трубку.

Слёзы у неё просохли, а мысли переключились на Евгения и его дела в Минске. «Ну и пусть все развлекаются, а я напрошусь на новогоднее дежурство на телеграфе. Деньги мне очень нужны,  надо собирать на пальто, а за праздничные дни платят вдвое, да ещё  будет коэффициент за ночь, получается уже втрое больше денег! Всё решено, больше не расстраиваюсь.»

Утром  Серафима отправилась  к начальству договариваться о дежурстве в праздник. Обычно все работники телеграфа не любили ночные и праздничные дежурства, поэтому Фимочка возражений на своё предложение не услышала. Её сразу же поставили в график, указав время с 22 часов 00 минут  31 декабря 1961 года до 6 часов утра 1 января 1962 года. Под чем она и расписалась в журнале.

30 декабря на имя Серафимы неожиданно пришли по почте 100 рублей. Если учесть, что зарплата её была 80 рублей, то понятно какой переполох поднялся в «родном» отделении связи. Все работники почты и телеграфа поздравляли её с удачей. Никто ведь не верил из них, что «мужик деньги отдаст», а тут такое счастье! Сияющая от удовольствия Фимочка сразу же договорилась с Марией, что после работы они идут покупать вместе новое пальто.

-Фима, покупай только самое модное, ты же у нас невеста !- пошутил кто-то.  Серафима покраснела от радости.

На своё ночное дежурство в праздник Серафима явилась в обновке. Жаль только, что на почте к этому времени уже никого не было. На телеграфе сидела всего одна девушка- телеграфистка, от которой Фимочка услышала, что пальто красивое и очень ей к лицу. Серафиме и самой очень оно нравилось, особенно воротничок. Он был небольшой,  беленький, аккуратненький, очень мягкий.

Дежурство было, как она и догадывалась, очень  беспокойное. Многие граждане СССР желали именно в Новогоднюю ночь поздравить своих друзей и знакомых с праздником телеграммой. Но срочных телеграмм не было. Серафима, наклеив текст поздравительных телеграмм на цветные бланки, подбирала их по домам, чтобы не бегать в один и тот же дом по несколько раз. Собрав штук 5 в один дом, она шла  то в «шумный», то в «красивый», то ещё в какой-нибудь.

Всюду её встречали весельем, музыкой, шампанским, усаживали за стол, кормили конфетами. Она пробегала почти всю ночь, но не жалела, что работает в праздник.  Фимочка боялась в праздники одиночества, а в этой суетливой кутерьме места одиночеству не было.

Часам к четырём утра женщина устала и захотела спать. Но телеграммы всё шли, правда, их было уже немного и по-прежнему  среди них не было срочных.  Так как  всё шли лишь поздравления с Новым годом и больше ничего, Серафима решила себя разгрузить. Она брала нужные красивые бланки, наклеивала на них текст и раскладывала по номерам домов. Сама она сегодня решила больше  с телеграммами не бегать. «Завтра в 8 утра придут Полина Николаевна с Марией и прекрасно всё разнесут. Никто из получателей не будет возмущаться, что прошёл не час, а много больше к моменту доставки даже в «склочном» доме,»- подумала Серафима.

Было совсем темно, когда она в шесть утра уходила домой. На улице горели гирлянды, за витринами магазинов мерцали огоньки на ёлках. Фимочка вдруг подумала, что из-за собаки и всей этой истории с пальто, она даже ёлку себе не купила, и к Новогоднему столу у неё ничего нет. Конечно, у неё есть маленькая искусственная елочка, но это совсем не то, хочется, чтобы в Новый год пахло хвоей в доме. Надо пойти на рынок и купить хоть ветку, а ещё лучше самой поехать за город и сломать себе веточку.

 Часам к 12 дня Фимочка уже выспалась и поехала на базар за ёлкой. Но рынок был закрыт, лишь две женщины и один мужчина сидели у его ворот, в руках у них были малюсенькие живые ёлочки. Это были ветки, воткнутые в древесный чурбачок, чтобы ёлка могла стоять. Серафима купила одну ёлочку, раз выбора всё равно не было. Дома она выдернула ветки из деревяшки и поставила их в воду. Потом достала игрушки от ёлки «малютки» и нарядила свои ветки. Вазу, с украшенными ветками, отнесла на телевизор. Получилось красиво. Сбегав в магазин, женщина начала готовить себе праздничный обед, чтобы было веселее, она включила телевизор. Серафима то смотрела праздничный концерт самодеятельных артистов из Колонного зала Дома Союзов, то бегала на кухню, где у неё всё кипело и шипело. Она была на кухне, когда услышала, что играют что-то очень знакомое, что она совсем недавно где-то слушала. Но пока дочистила Фимочка картошку, музыка смолкла. Серафима вошла в комнату и посмотрела  на экран: диктор первого канала вела к кулисам человека, у которого в руках был аккордеон. Фимочка поняла, что это Евгений. «Вот он, слепой человек, а живёт веселее меня. Он находит время на самодеятельность, пишет музыку,  даже в другой город едет, когда хочет. А я что вижу? Дом, работа и опять дом! Я же тоже когда-то в хоре пела, почему бы мне, не начать снова петь? Всё лучше, чем одной от скуки реветь, как белуга»- подумала она.

Концерт продолжался, артисты пели, плясали, делали фокусы, будто вторя её мыслям, запел Академический хор. Примерно через час Серафима услышала, что в концерте участвовали самодеятельные кружки Домов культуры и среди них назвали ДК Железнодорожников.

Фимочка  уже пообедала, поэтому решила  прямо сегодня же съездить в этот Дом культуры, благо она знала, где ДКЖ находится.

  Добравшись на метро до Комсомольской площади, она пересекла площадь и вошла в здание Дворца культуры. Там  было шумно, людно. Бегали дети в масках, в Актовом зале шло Новогоднее представление. У входа сидела женщина, которая указала Фимочке, на каком этаже хоровой  кружок.  Открыв дверь, Серафима вошла в просторный, пустой класс, со  множеством стульев, стоящих полукругом. У рояля сидела немолодая женщина:

-Вы, что-то хотели? – повернулась она к Фимочке, в комнате  никого больше не было.

-Я когда-то пела в хоре вторым сопрано, а сегодня видела выступление вашего хора по телевизору, и мне снова захотелось петь.

Женщина внимательно посмотрела на Серафиму и произнесла:

-Подойдите к инструменту.

Серафима подошла.

-Что Вы можете спеть?

-Не знаю!

-Ну, а в каком хоре Вы занимались?

-В школе ещё, - ответила Фимочка, и ей стало неловко, что она взрослая женщина говорит о детском хоре.

-Что же всё-таки Вы помните?

-Мы пели Кобалевского «то берёзка, то рябинка»

Женщина у рояля, улыбаясь, стала наигрывать песенку Кобалевского

-Пойте, не смущайтесь.

Серафима запела. Голос у неё был не сильный, но приятный, спела она правильно, хоть им обоим было ясно, что эту песенку она не пела лет 20. Потом концертмейстер предложила Фимочке отвернуться и на слух сказать, сколько клавиш она нажала. Когда Серафима правильно ответила, что три, та предложила пропеть все три ноты по очереди. Фимочка пропела верно, после чего женщина удовлетворённо кивнула и  предупредила, что хор занимается по понедельникам и четвергам с 19 часов, попросив Серафиму не опаздывать на занятия. Фимочка поняла, что  её в хор приняли.

Так она стала посещать Академический хор во Дворце культуры Железнодорожников. Но на работе Серафима никому об этом не рассказала даже Марусе, она боялась, что её поднимут работницы на смех, особенно Полина Николаевна.

Прошло полгода. Летом Маруся, поступив в институт, ушла с работы, прощаясь с Фимочкой, она обещала ей, что будет навещать подружку, звонить ей. Но новая студенческая жизнь неслась так быстро, что у девушки не было времени ни звонить, ни тем более посетить телеграф.

Только почти через три года она случайно попала в «родное» отделение.

 Мама попросила Марию отправить поздравительную телеграмму друзьям в Ленинград.

В почтовом отделении никого знакомых не оказалось, все ребята были новые. В «доставке» телеграмм сидела Полина Николаевна, которая встретила  Марусю так,  будто  только что с ней разносила телеграммы:

-Слышь, Марусь, выходи завтра на работу, а то нам с Тонькой чижало одним, Фимка-то у нас третий месяц  бюлетенить, на сохранении лежить, какой-то кабель её обрюхатил, а какой не говорить. Замуж ведь она так и не вышла. Ну, я не я буду, если не дознаюсь, кто этот производитель, я его кабеля заставлю  платить.

-А в какой она больнице? Я поеду, навещу её.

-В 25-ом роддоме, на Шаболовке.

Мария поехала на Шаболовку. Там в регистратуре сказали, что навещать Серафиму нельзя, можно лишь увидеться через окно. В её отделении был карантин.  Маруся написала записку, передала передачу и стала под окно, которое ей показали другие посетители. Минут через пять к окну подошла Серафима. Она очень располнела, подурнела, но выглядела счастливой. Большими буквами на бумаге так, чтобы Мария могла прочесть с улицы, Фимочка написала: « врачи сказали, у меня будет мальчик».

Когда Маруся покричала, не надо ли ей чего-нибудь принести, Серафима покачала головой, что не надо, всё есть. В это время к Фимочке подошла медсестра, и что-то ей сказала, Серафима жестами показала Марии, что она  должна идти на уколы.

Маруся уехала домой. Она хотела через некоторое время снова приехать в больницу, но студенческие заботы снова захватили девушку целиком.

 На телеграф она  тоже не заходила. Так бывшая подружка и не узнала, родила ли Фимочка сына или нет…