МИР НЕ ЗНАЛ!

Перед тем, как у  нас должна была родиться дочь, муж устроился работать техником смотрителем в ЖЭК, чтобы нам получить служебную жилплощадь. Мы могли бы жить с моими родителями, но муж их стеснялся, а у его родственников я не хотела жить. Они жили и без нас тесно. Поэтому, когда нам ЖЭК предоставил комнату в коммунальной квартире всего с одной соседкой,  мы были просто счастливы. Наша соседка работала дворником в Совете Министров СССР. Она проживала на этой служебной площади уже пять лет. По советским законом того времени, через десять лет проживания на служебной площади, если человек продолжает работать на одном и том же месте, он мог получить своё постоянное жильё.

  Нашу соседку звали Александра Михайловна, фамилия её была Пушкина. Она надеялась получить себе, наконец, собственную комнату, о чём нам неоднократно говорила. Так сложилась её жизнь, что, прожив в Москве почти 30 лет, Александра Михайловна не имела  даже собственной комнаты. Забегая вперёд, хочу сказать,  что так оно и вышло. Пушкиной дали большую, светлую комнату в Пионерском переулке, где она проживала до самой смерти. Александра Михайловна была комнатой своей очень довольна. Мы с дочкой бывали у неё в гостях и радовались вместе с ней.

Эта простая женщина была необыкновенно добрая, весёлая умеющая наслаждаться жизнью даже по пустякам. Её любимым выражением было :  «Мир не знал!»

Она восхищалась всем, что с ней происходило. Если же  были неприятности, то  соседка просто удивлялась, что такое могло с ней случиться.

 Каждое утро  приходил автобус, который забирал всех рабочих и обслуживающий персонал Совета Министров. Александра Михайловна уезжала с ним на работу в пять утра, обратно домой она приезжала на метро часам к одиннадцати.

Первым делом мы слышали, что «Мир не знал!», какой она по дороге купила вкусный творог, или хлеб, или что-нибудь ещё, что ей сегодня требовалось. Потом она начинала что-то себе готовить поесть. Если это «что-то» Александра Михайловна приносила по-соседски угостить нас, то ждала от нас таких же восторгов в благодарность за угощение. Её очень удивляло, если мой муж, проглотив наспех её угощение, бормотал: « спасибо», убегая по делам. Её натуре хотелось восхищения её кулинарным искусством.

Александра Михайловна считала, что «Мир не знал!», как ей повезло с работой. Ведь быть дворником в самом Совете Министров! А как ей повезло с фамилией, «Мир не знал!». На свете полно Ивановых, Степановых, Козловых, а она – Пушкина! Своей знаменитой фамилией она очень гордилась, хоть в её доме не было ни одной книги вообще, даже сказок Пушкина. Но Пушкина она  очень уважала, видимо ещё со школьных лет. Когда я подарила ей томик с произведениями Александра Сергеевича, красочно иллюстрированный, я услышала, что «Мир не знал!», какой замечательный подарок  я ей  сделала. Соседка обернула томик Пушкина в газету, положила его на свой столик с бижутерией, а позже давала его смотреть моей дочке не иначе чем, проверив чистые ли у девочки руки.

Александра Михайловна, кроме того, что была добрейшей души человек, имела ещё очень покладистый характер. Одному Богу известно, почему у неё не сложилась личная жизнь. Ей исполнилось шестьдесят пять лет, когда мы впервые увидели, что у неё есть друг, пришедший поздравить её в день рождения.

«Мир не знал, какой он принёс букет! Мир не знал, какие у него замечательные дети и внуки!»- друг показывал фотографии.

 О своей личной жизни  Александра Михайловна никогда не рассказывала. Даже наоборот,  когда я однажды попыталась задать вопросы на эту тему, соседка  перевела разговор на что-то  совсем другое. Больше ни я, ни мой муж этой темы не касались.

                2.

Нашей дочке исполнилось восемь месяцев, мне  пора было выходить на работу. Александра Михайловна согласилась быть её няней.

Я договорилась на работе, что буду приходить туда к одиннадцати часам, а соседка к этому времени уже приезжала со своей работы.

«Нянечка», как мы её стали называть сразу же, а потом так её называла и дочка, теперь по возвращению нашему с работы, рассказывала множество историй о ребёнке, которого «Мир не знал!» Одновременно, устав от общения с малышкой, ведь она пока не разговаривала, а лишь пробовала что-то произносить, соседке надо было выговориться. Поэтому её рассказы содержали все сразу события дня. Например мы слышали : «Сегодня у меня на окошке зацвела герань, мир не знал, какая красивая идите, взгляните! А ещё, знаете,  показывали по телевизору Райкина, мир не знал, как было смешно!  Наша умница смотрела и улыбалась – это же мир не знал такого ребёнка. Между прочим, когда мы гуляли с Любочкой по улице,  в нашем магазине выбросили халаты. Халаты были красивые, дешёвые, мир не знал какие! Идите, посмотрите,  как мне идёт этот халат! Мир не знал!»

Когда наша дочка подросла и стала ходить своими ножками,  Александра Михайловна любила её водить в Нескучный сад, где был зооуголок. Она специально носила с собой всякие фрукты, чтобы накормить там маленькую обезьянку Риту, от которой она была в восторге ничуть не меньшем, чем дети, посещавшие  этот уголок. И, конечно, же «Мир не знал!», какая чудесная и умная была эта Риточка! Позже, когда дочка уже ходила в детский сад, Александра Михайловна уже одна навещала свою любимую обезьянку в Нескучном саду, подкармливая её разными лакомствами.

Слушая Пушкину, можно было подумать, что жизнь её проходила всегда радостно, и ничего трудного ей не выпало на долю. На самом же деле всё было совсем наоборот.

Деревенская девочка с восьми лет осталась без родителей. Отец умер от ран в 1915 году, а мама умерла от чахотки вскоре, оставив пятерых детей сиротами. Старшие ушли в город искать заработки, а младшую Шуру помещица взяла в няньки. Жилось плохо, но кусок хлеба был.

 В 1917 году помещица сбежала, жить  девочке стало нечем, и она тоже пошла в город. Ей повезло, удалось попасть в домработницы, где надо было ходить по магазинам, убирать дом. Хозяева были люди неплохие, они научили Шуру читать и писать.  Прожила девочка у них три года. Но голодные военные годы заставили хозяев расстаться с помощницей, им  стало не хватать  средств и на свою семью, а не то чтобы ещё содержать домработницу.

Шуре посоветовали пойти на биржу труда. Там, узнав, что ей  всего 13 лет, отправили девочку  в детский дом. В детском доме Шура закончила семилетку, потом курсы кройки и шитья.

 Над детдомом, где жила Шура, шефствовала фабрика льняных изделий. После семилетки девушка стала работать на  этой фабрике. Здесь позже она получила комнату в общежитии.

 На этой фабрике  Александра  проработала до самой войны. В войну фабрику эвакуировали, а Саша не захотела уезжать из города, к которому привыкла. Она думала, что работа ей  найдётся. Но в военное время в их  небольшом городке работу, оказалось, найти нелегко, пришлось ехать в Москву.

 В Москве на первых порах Александра поступила работать уборщицей в госпиталь, чтобы получать продуктовые карточки. Время было тяжёлое, приходилось не спать, помогать носить раненых, работать  месяцами без выходных. Особенно было трудно переносить носилки с ранеными. Шура была небольшого роста, а носилки - большие и тяжёлые.

 Своей комнаты даже в общежитии у неё не было. Там в госпитале, в помещении, где хранились вёдра и тряпки, прожила она почти два года.

 Однажды раненый солдат предложил Александре  поменять работу, став няней у   его детей. Он сказал, что  может временно прописать её. « Я вижу, что  труд здесь,  Вам не под силу, что  Вы надрываетесь из-за этих носилок.  Работа же  няней в моём доме,  даст Вам и кров, и пищу. Меня же  Вы выручили бы  из беды. Дело в том, что у нас с дочками нет матери. Она умерла в 1941 году. Дочери   трёх и пяти лет остались на бабушку, которая не справляется с ними, потому что сама больная и старая.»

Александра  пожалела детей и старую мать  раненого солдата, да и сама она замучилась, таская тяжести. Вот так пошла Саша к ним в домработницы.

До окончания войны прожила она в семье солдата, ухаживая за всей семьёй. После войны Александра хотела пойти куда-нибудь работать, чтобы иметь своё жильё в Москве или хоть  свою комнату в общежитии, но старушка- мать совсем слегла, и солдат уговорил Сашу  пожить ещё.

 Прошло несколько лет.  Солдат больше не женился, поэтому Саше приходилось не только готовить и убирать, но и стирать на всех и сидеть с больными, если кто-то из детей болел. Она научилась делать уколы, которыми спасала мать солдата.

 Девочки росли, учились уже одна в пятом классе, а другая в седьмом. Они относились к Александре Михайловне как к родной бабушке, даже лучше. Родная бабушка всё болела, не могла с ними поиграть, погулять. Баба Шура же, напротив, с удовольствием и гуляла с ними, и играла. Она тоже полюбила всю семью, как родную. Откликалась на «бабу Шуру», не обижаясь, хотя ей было всего сорок  лет, с небольшим.

Когда старая бабушка умерла, Александра Михайловна решилась, наконец, заняться своим трудоустройством и жильём. Возвращаться в свой городок ей не хотелось. За  годы, прожитые  в Москве, она уже  чувствовала  себя москвичкой.

Как раз в это время Пушкиной пришло письмо от племянницы.

Ещё во время войны  Александра Михайловна Пушкина посылала запросы в  военные организации, чтобы найти своих четырёх братьев, ушедших в 1941 году на фронт. В первые недели войны они  прислали ей письма из разных частей, в которых служили. А потом связь прервалась почти сразу со всеми. Не отвечали на письма и их семьи. Лишь племянница Маруся откликнулась  в 1944 году, но и она о родных ничего не знала.  С этих пор они обе искали родственников и постоянно переписывались между собой.

Племянница с мужем жили в Ленинграде. Маруся приглашала тётю Шуру провести у них лето. Александра Михайловна давно хотела повидаться с Марусей и её мужем, посмотреть Ленинград, его пригороды, поэтому с радостью согласилась поехать.

 Маруся очень радушно встретила свою тётю Шуру. Она водила её по Питеру, показывая дворцы и парки, советовала в какие музеи сходить сначала, а в какие потом, словом, развлекала свою любимую тётку. Александра Михайловна была очень довольна. Целыми днями слышала Маруся, что «Мир не знал!» какие красивые дома, дворцы, мосты и парки в Ленинграде! Как замечательно реставрирует город свои прекрасные памятники! Как рада её тётка,  что приехала в гости в такой чудесный город Ленинград.

В это же время у Маруси гостила ещё одна москвичка- Галя,  её  давняя подруга, с которой они вместе учились в школе. Галя рассказала, что ей на работе предложили очень интересную командировку на три года в Корею, но проблема в дочке, которую брать с собой нельзя.  Дочка в этом году пойдёт в первый класс. Муж вечно занят на работе, а бабушек у них нет. Словом, Маруся и Галя стали просить тётю Шуру опять поработать няней. Не думала Александра Михайловна, что опять отложит свои поиски постоянного жилья. Но  отказать  Марусе она не могла ни в чём, ведь кроме неё  на всём белом свете у Пушкиной не было другого  близкого человека. Подружка тоже очень просила помочь, вот тётя Шура и поехала в Москву после ленинградских «каникул»  вместе с Галей прямо к ней  домой.

 Договорились о том, что три года Александра Михайловна будет провожать девочку в школу, встречать её, следить за порядком в доме, готовить еду - для ребёнка и мужа Гали.

 Незаметно  пролетели три года.  Галя вернулась, но оказалась, что у неё запущенный полиартрит. Женщина  всё время болела, а тётя Шура, полюбила своим добрым сердцем уже и эту семью, как свою. Оставить их в беде она не могла.

 Александра Михайловна, как сиделка ухаживала за больной Галей до самой её смерти.

Галя умерла, когда  её дочери исполнилось 19 лет. Вместо трёх лет тётя Шура прожила у них целых 12 лет.

 После смерти жены муж Гали помог Александре Михайловне устроиться на работу дворником в Совет Министров СССР. Он там много лет работал.   Там  Пушкиной сразу же дали служебную комнату. Таким образом, она почти в 60 лет впервые приобрела свой, хоть пока и служебный, но московский адрес. Теперь предстояло проработать на одном месте 10 лет, чтобы получить право на собственное жильё.