Дорога познания и совершенствования

В 1964 году Людмила закончила МГПИ им.Ленина и была распределена в одну из московских школ учителем математики. Администрация дала ей уроки в пятых классах, классное руководство в 5«б».

Молодая учительница сразу со всем энтузиазмом взялась за дело. Математику Людмила Сергеевна любила со школьной скамьи, в институте ни разу не пожалела, что выбрала именно этот факультет. Словом, преподавание предмета её не страшило. Но вот  работа классного руководителя смущала молодого специалиста. Чем она будет с ребятами заниматься после уроков? Есть какие-то обязательные вещи, например, собрание пионерского отряда, чтобы поговорить об учёбе, « классный час». Это раз в неделю, а что ещё с ними делать? Нужна политинформация, но она тоже редко проходит. Что ещё? Надо придумать что-то такое, чтобы ребятам было интересно. Ведь хочется, чтобы  пионеры были не только хорошими учениками, но и дружными, весёлыми, хорошими товарищами. Конечно, много интересного могут предложить пионерские вожатые, надо с ними поговорить…  Но ей, классному руководителю, тоже хотелось бы придумать что-то стоящее, чем можно увлечь учеников в общую работу. Только на общем интересном деле люди становятся по-настоящему друзьями! Может организовать драмкружок? Найти бы  такую пьесу, чтобы в ней участвовал весь класс или хотя бы большинство ребят из класса. Вот это было бы дело! Но разве может быть пьеса, где 27 действующих лиц?

Дома Люда перерыла всю свою библиотеку, пролистала гору пьес, но ничего подходящего не нашла, даже залезла в свои детские книжки. Среди них она увидела рассказы  Н. Носова, стала их читать. «Весёлая семейка» показалась подходящей. Там получалось, что целый класс занимается инкубатором. Людмила решила из рассказа сделать пьесу. Через неделю учительница принесла своим «пятиклашкам» тексты, расписанные по ролям. Работа над «Семейкой» началась. Так  в её классе появился драмкружок.

  Когда ребята 5«б» показали  свою «Весёлую семейку» в школе, к ним в кружок стали проситься ребята и из других классов. Людмила Сергеевна брала всех желающих.

Следующим спектаклем стала превратившаяся в пьесу с помощью Людмилы  повесть «Тимур и его команда» А. Гайдара. Школьники увлеклись кружком.

Но чем больше учительница занималась с ребятами  в драмкружке, тем чаще Людмила Сергеевна ловила себя на том, что ей как руководителю кружка не хватает знаний театрального дела.

Она понимала, что ее режиссёрские поиски довольно бледные. Люда стала читать специальную литературу, чаще бывать в театрах. Это сначала  помогло. В театрах она рассматривала костюмы, бутафорию, следила за музыкальным оформлением спектакля, перенимая понравившиеся приёмы для своей работы с кружком.

Однажды в «Комсомольской правде» Людмила увидела объявление о наборе студентов на различные факультеты в ЗНУИ ( Заочного народного университета искусств). Среди факультетов значился театральный факультет. Он имел два отделения: актёрского мастерства и режиссёрский. В объявлении указывалось, что  принимаются лица, уже имеющие высшее образование, т.к. ЗНУИ  обучает только профессии, всего два года. Желающим поступать надо пройти сначала творческий конкурс. Для режиссёрского отделения  на творческий конкурс следует подать собственные режиссёрские разработки 1-2 спектаклей. Там же указывался  адрес, куда выслать конкурсные работы. Людмила решила рискнуть. Она перепечатала свою «Весёлую семейку» со всеми пояснениями к спектаклю, присоединив также своё видение «Тимура». Всё это отправила по адресу ЗНУИ. Через месяц в её почтовом ящике лежало уведомление о том, что она принята на режиссёрское отделение театрального факультета. В открытке же было требование явиться в университет с документами в любой день, кроме выходных, до 19 часов.

На следующий день после уроков Людмила Сергеевна поехала в « Приёмную комиссию». Перед поездкой в Университет девушка забежала домой, тщательно причесала свои пушистые русые волосы, надела кофточку, которая особенно шла к её серо-зелёным глазам и только потом поехала в ЗНУИ.

Когда она вошла в комнату, у стола с надписью «Театральный факультет» уже стояли три человека.  Люда встала в очередь. Каждого, сдававшего документы, женщина у стола спрашивала, есть ли у него диплом, какой, она спрашивала поступающих и о работе: где и кем человек работает. Все ответы записывала в книгу, лежащую рядом.

 Сдав документы, принятые получали список, по которому можно выбрать наиболее удобное время для своих занятий. Людмила обратила внимание на то, что все, стоящие перед ней, сказали, что  работают.

На занятия надо было приходить три раза в неделю, иногда больше, если в субботу или воскресенье назначалась какая-нибудь важная встреча или просмотр.

Люда выбрала  для своих занятий время 18 часов. Оказалось, что те трое, которых она видела в «Приёмной комиссии», тоже выбрали этот час.

Когда все пришли на первое занятие, к ним вышла симпатичная, уже не молодая женщина среднего роста с большими карими глазами. Лицо её Людмиле показалось знакомым. Она представилась, сказала, что зовут её Лидия Андриановна, что прежде она работала в Малом театре, но по болезни вынуждена была покинуть сцену. Людмила сразу вспомнила спектакль, в котором видела эту актрису.

-         Я буду вашим куратором группы, и одновременно буду учить вас театральному мастерству. Прошу каждого встать, рассказать о себе: кто вы, какой институт закончили, что привело вас к нам на факультет. Вот Вы, пожалуйста, начинайте, - обратилась она к девушке, сидящей в том же ряду, что и Людмила. Красивая черноволосая девушка встала.

-         Меня зовут Маргарита Зубарева, я закончила Институт торговли. После распределения три обязательных года отработала в Серпухове. Жизнь там была безумно скучная, чтобы хоть как-то её скрасить, я организовала театральный кружок. Правда, он быстро развалился, но я не жалела, жить в Серпухове уже не хотела. Вернулась домой, вот всё. Да, работаю по специальности в одной торговой точке.

-         Понятно. Пожалуйста, Вы молодой человек, - повернулась женщина к молодому человеку, сидящему рядом с  красивой девушкой.

-         Генрих Челепис. Окончил Библиотечный институт. Работаю четыре года в селе «Успенское» под Москвой. Работа нравится. Но библиотечное дело подразумевает, что надо непрерывно нести культуру в массы и не обязательно только в виде книги. Вот я и занялся театром. Решил создать свой театр в нашем Доме Культуры. Однако знаний маловато, вот  думаю подучиться здесь.

-         А Вы? – обратилась преподавательница к совсем молодому парню.

-         Меня зовут Валентин Григорьев. Я – инженер- строитель. В нашем Стройтресте много молодёжи, но многие  из нас не знают, куда себя девать после работы. Как-то перед Днём строителя я предложил ребятам устроить «Весёлую бытовку», то есть продёрнуть в шутливом виде наши недостатки. Парни загорелись. Столько замечательных номеров напридумывали, что меня потом вызывали в партбюро, уговаривать, чтобы я  возглавил самодеятельность молодёжи нашего треста. Вот почему я здесь.

Следующей была Людмила. Она тоже рассказала и о работе, и о своих поисках в кружке. После Люды выступали ещё многие, но первые трое студентов почему-то понравились учительнице больше других.

 Вышло так, что все они сели с Людмилой за один стол на этом собрании. Так и повелось. На всех последующих занятиях все четверо стали сидеть вместе. Позже «четвёрка» так сдружилась, что и по окончании университета ещё долгие годы не теряла друг друга из вида,  они помогали товарищам в театральных делах, приезжали на спектакли к тому, кто приглашал, будь то Москва или Подмосковье.

                2.

Занятия начались. Оказалось, что работать и учиться очень трудно. Но бросать новое интересное дело не хотелось. К тому же занятия сразу стали приносить ощутимую пользу Людмиле Сергеевне в работе с детьми. Например, сколько она мучилась с гримом, разрисовывая ребят, чтобы они напоминали тех людей, которых играют. А тут приятный  старичок-гримёр быстро научил её как  это надо делать. Да ещё заставил её сделать себе очень трудный грим сумасшедшей барыни из «Грозы». Когда Люда грим сделала - все захлопали, Валентин сфотографировал её в образе сумасшедшей барыни. Через два дня Валя принёс снимок на занятия, Людмила показала фотографию  старенькому Львову, который не уставал всем рассказывать, что он гримировал самого Шаляпина. Львов посмотрел на снимок и на обратной стороне его написал: «За этот грим и за творческую активность благодарю. Львов». Эта надпись была учительнице дороже зачёта по гриму, который старичок поставил Людмиле в конце семестра.

Очень интересные занятия проводила Лидия Андриановна по мастерству актёра, но студенты ещё больше любили воскресные утренние занятия, которые вели знаменитые кино- и театральные актёры.

Как-то зимой на улице стоял мороз, наверное, градусов 30. Выходить в воскресенье из дома на холод ужасно не хотелось. Люда еле заставила себя пойти на встречу с Гриценко. Но если бы она в тот день поленилась и осталась дома, то, вероятно, никогда бы не узнала, что такое настоящее актёрское мастерство. Николай Олимпиевич Гриценко не просто мог играть ту или иную роль, он был просто гениален на сцене! За два часа, что он работал со студентами,  перед ними прошли образы людей разных национальностей, разных характеров, разных внешних данных. При этом актёр не уходил за кулисы, не менял одежду, не делал грима, он все изменения производил в себе, а был каждый раз новым, неповторимым, необычайно  правдивым!

Из подобных встреч Люде очень понравилась встреча со старой актрисой кино Тяпкиной. Эта крупная полная женщина, игравшая вместе с Любовью Орловой в «Светлом пути» и позже с Серовой в фильме «Жди меня», как будто специально была создана, чтобы играть партийных работников. Её редко снимали в каких-нибудь других ролях, но до чего же это была обаятельная и остроумная женщина! Она своим юмором покорила с первой же минуты всех в зале. Какая же это  была актриса! Здесь, перед студентами она проиграла из разных пьес множество отрывков и все прекрасно.

                3.

Во втором семестре Лидия Андриановна сказала, что к концу года вся группа должна будет подготовить спектакль. Каждый студент получит роль. Эта роль, сыгранная в общем для всех спектакле, станет их оценкой по актёрскому мастерству. Вернее, им всем поставят за эту работу оценку, которая будет для них переводной на Повышенный курс или поводом для отчисления с факультета.

Студенты и преподаватель долго совещались, перебирали разных авторов, искали пьесы, прежде чем остановились на пьесе Шварца «Обыкновенное чудо».

Людмила получила роль Хозяйки  - жены Волшебника. Генрих – роль Медведя. Валентин – роль Хозяина, т.е. Волшебника, а Рите досталось играть Принцессу.

Лидия Андриановна занималась  с группой очень интересно. Студенты сначала читали пьесу за столом по ролям, ища правильную интонацию, какие-то кусочки повторяли на разные лады, упражняя голосовые связки. Попутно прерывались от чтения и проигрывали какие-то этюды, чтобы понять поведение персонажа в данном куске. Много обсуждали психологическое состояние того лица, которого надо изобразить. Долго спорили не только о том, как показать какой-то кусок роли, но что в нём главного, что именно надо выразить.

 После работы за столом перебрались на сцену и по тысяче раз проговаривали части текста, чтобы поупражняться в дикции, выразительности произношения. Все вместе искали мизансцены, в которых было бы удобно каждому находящемуся на сцене и хорошо видно и слышно  всякого  исполнителя зрителю.

Одновременно каждый  студент должен был загримироваться, выбрать себе костюм, чтобы и то и другое не выбивалось из ткани спектакля.

Сначала все репетиции на сцене шли без костюмов, затем в костюмах, потом прибавились декорации, бутафория, музыка. Ко всему этому каждый раз  надо было привыкать, чтобы не растеряться на сцене во время спектакля. Очень много времени занимали занятия ритмикой, танцами, движениями под музыку, пластикой тела.

Когда спектакль был готов, преподаватель объявила, что показ будет в Кремлёвском театре. Там же должны были показывать свою дипломную работу и студийцы  Юрия Любимова.  Они будут показывать  «Доброго человека из Сезуана»

Экзаменационная комиссия, стало быть, единая. Это значит, что спектакли будут принимать, кроме Лидии Андриановны, Гриценко, Вицин, Любимов, Тяпкина, Соколова, Денисова и т.д.

Студенты перепугались ужасно, но делать нечего, надо играть.

После спектакля на публике всю «четвёрку» перевели на Повышенный курс. Люда и Генрих получили за актёрское мастерство по 4 балла, Валентин- 5, а Рита –3 балла. Все, кроме Риты, были очень довольны. Риту же дружно успокаивали, обещая ей, что всё на следующий год у неё  будет много лучше.

Вместе отправились на показ дипломников Любимова. Вот там действительно Рита успокоилась. Эти ребята  не зря избрали для себя профессию актера, они так играли, как никто из студентов ЗНУИ не играл!

«Добрый человек из Сезуана» надолго стал визитной карточкой возникшего потом из этих дипломников театра на Таганке под руководством

 Ю. Любимого, а Зинаида Славина, Боря Хмельницкий, Володя Высоцкий

 надолго подружились со студентами ЗНУИ.

                4.

Повышенный курс начался сразу с работы по режиссуре, которой теперь уделялось главное внимание, хотя всё равно  прочие занятия  не отменялись.

«Четвёрка», «высунув язык», неслась то на занятия гримом, то на танцы, то на ритмику, то на актёрское мастерство. Они дружно бежали в воскресные дни в Театральный музей имени Бахрушина, чтобы найти мебель, утварь, декорации, костюмы для своих пьес. У каждого их них была своя задача, свой автор, свой текст пьесы, своя историческая эпоха. Временами они собирались вместе в какой-нибудь «малой» аудитории и вместе «взвешивали за и против» в той работе, что уже была проделана каждым, расспрашивая друзей, как лучше решить то или другое с режиссёрской точки зрения.

Лидия Андриановна говорила, что не получится хорошего спектакля, если постановщик не влюбится в свою работу, если не «заболеет» ей на то время, пока он занят  данной пьесой.

Способности у друзей были разные. Генрих великолепно рисовал, но не очень хорошо чувствовал музыку. Ему трудно было на любых занятиях, связанных с музыкой, поэтому и в  своей постановке он больше полагался на вкус друзей в этом вопросе, чем на свой собственный. Зато нарисовать он мог всё на свете!

Люда вообще не могла рисовать. За всю свою жизнь она получила за работу по рисунку 4, когда училась в школе в третьем классе, эту морковку она не могла забыть и став взрослой. Если бы предмет «рисование» учитывался в  «Аттестате зрелости» Людмила, наверное, не получила бы аттестат или с трудом достигла бы по рисованию трёх баллов. Естественно, Генрих помогал подруге нарисовать всё сначала в альбоме, потом в больших форматах.

Валентин никак не мог освоить «мизансцену». Он не видел, что один актёр закрыл другого, что декорация мешает, разрушая действие. Поэтому  практически друзья, а не Валя руководили актёрами, когда он их вывел на сцену.

 Рита, занявшись костюмами, забывала всё вокруг, ей надо было всё время напоминать о времени. Костюмы, выбранные сегодня, назавтра уже ей казались плохими. Она снова и снова меняла их, если бы не друзья, Маргарита вообще к сроку ничего бы  не сделала.

 Именно поэтому «четвёрка» предпочитала трудиться вместе. Собравшись у кого-нибудь дома, они дружно «окунались» в одну из четырёх пьес, потом в другую, потом в третью, четвёртую. Если, как говорила Лидия Андриановна, режиссёр для настоящей работы должен влюбиться в пьесу, которой он занимается, то про них можно было сказать, что они были влюблены сразу в четыре пьесы настолько, что забывали, чья пьеса  на самом деле каждого из них. До работы с актёрами «четвёрка» просиживала вечерами до глубокой ночи у кого-нибудь дома, Генрих же вынужден был постоянно ночевать у друзей, потому что электрички  в «Успенское» уже не ходили, когда они заканчивали трудиться.

Наконец, настало время работы с актёрами. Студенты актёрского отделения были распределены между студентами-режиссёрами. О том, что можно работать отдельно, ни у кого из четверых не было и мысли.

 Пока шла работа за столом, всё организовать удавалось без труда. Следующий этап – репетиции актёров на сцене. Но как? Сцена-то одна?

Выходом из положения стали воскресные дни.

Разделили выходные на четыре части. Начиная с 10 утра, работали сначала с одной пьесой, потом с другой и так до позднего вечера.

К концу каждого такого воскресенья вся «четвёрка» напоминала трупы в физическом, психическом и эмоциональном смысле этого слова. Разъезжаясь поздно вечером домой, они «отдыхали» неделю на профессиональной работе, занимаясь в ЗНУИ на обычных (по три раза в неделю) вечерних уроках. Через неделю  друзья снова встречались на сумасшедших воскресеньях.

Весь период подготовки дипломных спектаклей Людмила, как и её товарищи, в физическом и эмоциональном состоянии находились на пределе своих возможностей. Им время от времени казалось, что ещё чуть-чуть и силы кончатся, всё станет безразлично. Но по прошествии недели выяснялось, что силы снова есть, и они с головой окунались в работу опять.

Самое интересное, что их эмоции еженедельно подпитывались радостью совместных находок. Например, что-то не удаётся, вроде бы эмоционально должно последовать огорчение, даже отчаяние! Но, как ни странно, неудача вызывала новый прилив удесятерённых творческих усилий в стремлении добиться цели, а отсюда и в сотни раз большая радость, если усилия приводили-таки  к успеху.

 Поэтому, несмотря на чрезмерную физическую усталость, все они ощущали огромный творческий подъём и ни с чем не сравнимое счастье от своей работы. Это счастье наполняло их до краёв, и никакие трудности не могли тогда у «четвёрки» поменять  это мироощущение.

Так работали они вчетвером целый семестр, пока не показали свои спектакли экзаменационной комиссии.

За свои дипломные работы все они получили «отлично».

                5.

В день торжественного вручения дипломов к «четвёрке», радостно разглядывающей итоговые оценки друг друга, подошёл седой человек и пригласил их зайти в его театральную мастерскую завтра же, дал каждому  свою визитку. В визитке значилось, что их приглашают в ТРЭМ, которой руководит народный артист СССР Ефремов Андрей Андреевич. Там же был адрес Театрально-режиссёрской экспериментальной мастерской, сокращённо ТРЭМ.

Когда друзья прочитали фамилию Ефремов, да ещё народный артист, они сразу вспомнили об Олеге Николаевиче Ефремове. Но на карточке стояли другие имя и отчество. Значит, этот народный артист однофамилец. Но почему же тогда никто из них о нём не слышал?

Получая дипломы, каждый из «четвёрки» с сожалением подумал, что вот счастливые дни сумасшедшего бескорыстного служения искусству и товариществу миновали. Поэтому приглашение в ТРЭМ все восприняли с радостью и надеждой: может, ещё поработаем вместе? Кто этот А.А.Ефремов? Звание Народного артиста зря не дают! Подумав, решили завтра пойти по адресу ТРЭМа.

На другой день они явились в назначенный час к А.А.Ефремову в ТРЭМ.

Друзья оказались в подвальном помещении, куда их привела небольшая лестница, начинающаяся сразу за дверью подъезда. Помещение представляло собой большую комнату, всю заставленную стульями. У противоположной  от двери стены находился подиум. На нём стоял вчерашний седой человек, а на стульях, повёрнутых к нему, сидели парни и девушки,  всех вместе человек сорок. Вошедшим седой сразу предложил подняться к нему на сцену -  так он  назвал  это маленькое возвышение, на котором стоял.

-  Дорогие друзья, я пригласил к нам этих вчерашних студентов, у которых сегодня на руках дипломы режиссёров, потому что очень бы хотел, чтобы они согласились работать в нашей мастерской. Во время показа их дипломных спектаклей, а я видел все четыре спектакля, мы вместе с экзаменаторами обменивались мнениями и пришли к выводу, что перед нами безусловно талантливые молодые режиссёры.

Вот, например, Челепис, нашёл совершенно необычную музыкальную заставку ко второй картине третьего действия в  «Миллионерше», я не ошибаюсь, это Ваш спектакль? – обратился седой к Генриху.

Генрих кивнул, а Ефремов, как уже поняли пришедшие, что это именно он, продолжал:

-  А девушка, кажется Зубарева Маргарита, я правильно Вас назвал?

-  Да, - ответила Рита.

-  Вы же сделали гениальное открытие, нарисовав такой задник в четвёртом акте, ведь он говорит больше, чем любое другое оформление спектакля!

 - Этот молодой человек, - повернулся Андрей Андреевич к Валентину, -

  просто удивительно как хорошо построил мизансцены, я никогда не подумал бы, что передо мной начинающий режиссёр, если бы этого не знал заранее.

Ефремов хотел что-то сказать и о Людмиле, но Валентин не стерпел. Он был человек до болезненности правдивый, скромный и не мог молчать, если видел обман. Во всём возвеличивании его и его друзей Ефремовым он сейчас почувствовал ложь, невольно возникшую из-за того, что Андрей Андреевич не подозревал, что «четвёрка» работала вместе, уничтожая огрехи друг друга.

- Если я не ошибаюсь, - начал Валентин, - Вы и есть Андрей Андреевич Ефремов, к которому нас пригласили. Но если Вы думаете, что мы молодые гении от режиссуры, то Вы глубоко заблуждаетесь. Да, мы получили все четверо «отлично» за свои спектакли, но лишь потому, что работали как каторжные и всегда вчетвером над всеми четырьмя пьесами.

 Вам понравилась музыка у Генриха, а это была идея Людмилы, Вы тут хвалили задник в пьесе Риты, а нарисовал его и задумал Генрих, так называемые мои  мизансцены вообще придумывали  вчетвером, предварительно перессорившись из-за них же. Вот теперь Вы знаете всё как было на самом деле.

Валентин развёл руками, как бы извиняясь, а сидящие возле подиума парни и девушки  громко захлопали в ладоши.

- Андрей Андреевич, можно мне? – молодой  подвижный парень вскочил со стула.

- Всё, что мы сейчас услышали -это же прекрасно! Эти ребята просто созданы для нашей мастерской, ведь у нас, чтобы вы знали, всё делается сообща, вместе. Короче, кто за то, чтобы этих замечательных ребят принять в нашу мастерскую?

Все присутствующие, включая Ефремова, подняли руки.

- Вот видите, вас уже приняли, а что мы делаем, вы сможете понять на ближайших же занятиях. Идите теперь, садитесь, смотрите, думайте, хотите ли вы действительно стать членами нашей мастерской, - Ефремов указал на свободные места.

«Четвёрка» села сбоку от подиума. Андрей Андреевич тоже спустился и сел на стул в первом ряду.

Парень, который ратовал за приём друзей в мастерскую обратился к сидящим в зале:

- Я предлагаю взять для нашей последующей работы пьесу Горького

« Чудаки». Её никто никогда не ставит, во всяком случае я не нашёл в Театральной библиотеке сведений о том, кто и когда её ставил последний раз. Пьеса же, по-моему, очень интересная. Она посвящена морали, человеческой совести, тем отношениям между мужчиной и женщиной, которые принято называть любовью, но любовь глубокая, не показная.

Поднялся ужасный шум. Основная масса ,сидящих здесь, не знала этой пьесы.

Иван, так звали говорившего молодого человека, предложил сегодня разойтись, отыскать Горького, всем прочитать, а через неделю снова обсудить этот вопрос.

Андрей Андреевич не возражал. Народ собрался уходить, поднялась и «четвёрка». Иван попросил их задержаться. Он записал их адреса, телефоны, сказал, что мастерская работает два раза в неделю. Занятия проходят по понедельникам и пятницам. Остальные же дни недели заняты спектаклями, которые показывает мастерская.

- Вот, посмотрите нашу афишу на этой неделе, - Иван протянул Людмиле листок. Там значилось: «Лес», «Доходное место», «Иванов» и «Горе от ума».

-Ну, братцы, что будем смотреть? – спросила девушка, - давайте, «Лес» ?! Все согласились. Договорились собраться здесь в среду на спектакле.

Оказалось, что в среду у Валентина срочная работа, он не смог придти. Остальные, купив билет за 50 копеек, спустились в зал. Залом служила всё та же комната с подиумом, в которой на этот раз стояли декорации. Подиум сегодня был домом Гурмыжской, а зал  даже там, где сидели зрители, представлял собой то сад, то лес, там были расставлены нарисованные деревья. Их в зависимости от акта пьесы использовали артисты так, как им это было удобно. Артисты постоянно работали в зрительном зале, делая участниками действий зрителей. Играли артисты прекрасно, даже Генрих, любивший и в профессиональных театрах делать замечание по разным поводам, когда друзья ходили куда-нибудь вместе, сказал, что он очень доволен  работой актёров.

Когда спектакль закончился, начался диспут со зрителями. Оказывается, в ТРЭМе была традиция разбирать каждую их работу таким образом. В основном отклики были положительные, в выступлениях людей, только что посмотревших спектакль, сквозил интерес к тому, что делает ТРЭМ. Многие сравнивали «Лес» с другими спектаклями, виденными здесь, из чего можно было заключить, что у ТРЭМа сформировался свой постоянный зритель. Друзей это удивило.

До пятницы  из четверых никто ещё раз придти в ТРЭМ не смог. Собрались лишь в день работы мастерской. Андрей Андреевич предложил им пока присматриваться, чему они были рады, так как  не понимали, как  здесь идёт черновая работа.

                6.

Иван в пятницу был председателем, а Ефремов сидел в зале.

- Кто не нашёл пьесы Горького? – обратился он к залу.

Трое присутствующих подняли руки.

- Остальные, стало быть, пьесу нашли. Кто не успел прочитать? Таких нет, отлично. Начинаем обсуждение. - Констатировал Иван.

- Кто против работы над «Чудаками»?

- Я,- встала невысокая  стройная девушка из второго ряда.

- Слушаем тебя, Зоя!

- На мой взгляд, пьеса вялая, неинтересный сюжет, слабая драматургия, название бессмысленное. Вот поэтому её и обходят театры. – Девушка села.

- Можно мне? – подскочил на месте парнишка небольшого роста.

- Да, Федя!

- Мне кажется, что эту пьесу потому не ставят театры, что понять её не могут, вот, как Зойка -  ничего не поняла. Название «Чудаки»- это же характеристика мужа и жены Мастаковых. Их окружающие считают чудаками, потому что сами - просто примитивные люди, а отношения Елены и Мастакова намного выше обыденности.

- Ну, что ты несёшь, Фёдор?  Ведь муж изменил своей жене с примитивной пошлой бабой! Если он такой возвышенный, так как же это могло произойти? Где логика твоя и Горького, которого ты защищаешь?! –вспыхнула Зоя.

 - Не горячись,  давай забудем на время о героях пьесы. Давай поговорим о нас с тобой. Ты  ещё не замужем, но сознайся, как на духу, хотелось бы тебе испытать большую настоящую любовь? Влюбиться серьёзно и на всю жизнь? – Маленький Фёдор очень серьёзно посмотрел в глаза девушке.

-  Конечно, я думаю, никто  не против.

- Ты влюбилась, вышла замуж, у тебя был ребёнок, но он у вас умер. Горе это ещё больше сблизило тебя с мужем. Однако время идёт. Он  опять полон творческих планов,  весь в работе, а ты дома. Ты хорошая, добрая, умная, любимая женщина, но муж тебя мало видит, зато часто видит других женщин. Скажи, Зоенька, только честно, ты хотела бы, чтобы  твой муж стал,  как монах, отворачиваться от всех других женщин ? Нет, он не хочет изменять тебе, но он живой человек, а женщины бывают  очень хорошенькие. Разве  не понятно, что мужчина не обходит их своим вниманием?

- Понятно всё, но он же изменил жене!

- А разве его нельзя понять? Красивая молодая баба умышленно встала на его пути, она поставила себе цель отбить мужа у Елены. Он же,  находясь весь во власти своего творчества, даже не понял, как попал в её сети. Мастаков умён и талантлив, совесть его не молчит, он прекрасно понимает, что  сделал больно жене, жалеет её. Муж  мучительно ищет выхода, он любит Елену  и не хочет терять её. Ольга – ошибка, свершившаяся в его жизни случайно, за которую ему стыдно перед Еленой. Жена же любит его, любит не вымысел «идеального мужа», а живого мужчину со всеми достоинствами и недостатками, присущими ему.

 Разве не интересно задать зрителям вопрос, кто же на самом деле чудаки: те ли люди, что толком и любить и ненавидеть не умеют, а могут лишь завидовать другим. Или те, кто понимает, что любовь - это огромная работа, что любовь есть чудо, которое не всякому доступно?

После Фёдора ещё многие выступали, высказывая свой взгляд на пьесу Горького, но, присутствовавшим здесь друзьям, уже было ясно, что «Чудаки»  ТРЭМ поставит.

Так и вышло - при голосовании оказалось, что убедили всех. Проголосовали за принятие пьесы в работу «единогласно» всем ТРЭМом.

Ефремов начал спрашивать молодёжь, кто какую роль хотел бы играть.

«Четвёрка» была удивлена, что на роль записывали всех желающих, например, Мастаковых записалось семь человек, на роль Ольги - пять девушек, а Елену почему-то никто не вызвался играть. Роль Вукола Потехина привлекла троих, а Николая Потехина – двоих.

Когда записались все, кроме «четвёрки», Андрей Андреевич обратился к ним с вопросом, почему они не записываются? Генрих ответил за всех, что они пока понаблюдают за репетициями, потом, может быть, подключатся. Ефремов не возражал.

В ближайший же понедельник начались работы с текстом за столом. С этого же времени еженедельно шли  репетиции по понедельникам и пятницам, а в прочие дни ТРЭМ показывал спектакли, как и раньше.

Генрих очень скоро перестал ездить в ТРЭМ, ему не удавалось совместить по времени  свою основную работу, электрички и занятия в ТРЭМе. Потом перестали посещать репетиции Валентин с Ритой. Валентина перевели на такой  объект, который вынуждал его  задерживаться на стройке до позднего вечера, ему стало не до ТРЭМа. Рита увлеклась каким-то молодым человеком, забыв все театры на свете. Лишь одна Людмила неизменно каждый понедельник и пятницу являлась после работы в ТРЭМ.

Работа Ефремова и ребят из мастерской притягивала её, как магнитом. Слушая их репетиции, учительница продолжала у них учиться и больше порой и лучше, чем это было в ЗНУИ у педагогов. Перед ней были талантливые люди, одержимые театром, и интересная пьеса, над которой они трудились, не жалея сил. Себя же Людмила стеснялась рядом с ними.

Она просидела молча, наверное, месяца два. Все, казалось, забыли о её присутствии. Но вот однажды  Андрей Андреевич обратился к ней с просьбой, посоветовать, как с её точки зрения лучше построить мизансцену.  Она ответила. Потом понадобился её совет по музыке и освещению. Только позже поняла Люда, что это был педагогический приём. Андрей Андреевич  хотел внушить ей уверенность в себе. Она  была благодарна  за это Ефремову. Конечно  же, участвовать в работе коллектива намного интереснее, чем наблюдать за работой со стороны. Вот когда Людмила почувствовала себя полноценным участником ТРЭМа. Очень скоро Люда без ТРЭМа не могла уже существовать.

Работа над пьесой подвигалась. Нашлась Елена и не одна, из Мастаковых осталось двое, они очень убедительно играли. Ефремов утвердил весь состав спектакля.

Однажды на репетиции девушка, игравшая Елену, никак не могла найти нужную интонацию в диалоге с Ольгой. Ольга в этом эпизоде нападает на жену Мастакова, боясь её. Елену же заботит лишь одно, достойна ли Ольга, стать рядом с её мужем. Её любовь сильнее ревности, обиды.

Людмила, следившая за работой Ефремова, поднялась на подиум:

-         Можно мне, Андрей Андреевич?

-         Можно, - ответил Ефремов, ещё не понимая, что, собственно, можно.

Люда подошла к актрисе, играющей  Ольгу, и серьёзно глядя ей в глаза, произнесла все реплики Елены с достоинством человека, уверенного в своей правоте и силе. Это был именно тот нерв, которого в сцене двух соперниц не хватало. Именно из-за этого потом  Мастаков говорит жене: «Какая ты!», удивляясь её самообладанию в такую минуту.  Ефремов захлопал и потребовал, чтобы Людмила тоже репетировала Елену.

Через два месяца ТРЭМ показывал генеральную репетицию публике. Андрей Андреевич настоял, чтобы в этот день играла Людмила. При разборе спектакля зрителями она не услышала о себе ни одного плохого слова, хотя на разборе волновалась больше, чем на спектакле.

 

 

 

                7.

«Чудаки» украсили афишу ТРЭМа. Люда играла примерно в трети спектаклей, и каждый раз на разборе тряслась так, как  когда-то на госэкзамене в пединституте.

Прошёл год. Он принёс Люде много перемен. На одном из спектаклей, вернее, после него, она познакомилась с человеком, который вскоре стал её мужем.

«Чудаки» ещё были в репертуаре, но Людмила, родив дочку, вынуждена была забыть не только  родную школу, но и театральные пристрастия. У неё  теперь были другие заботы.

Однако не так просто отключить в себе струну, которая звучала в тебе, наполняя смыслом жизнь более пяти лет! Гуляя с коляской, стирая пелёнки, Людмила Сергеевна то и дело мыслями возвращалась  в школьный драмкружок, к своим десятиклассникам, с которыми она уже поставила и Островского и Фонвизина, и, конечно, к роли Елены в ТРЭМе.

Как-то вечером стало особенно грустно, что она теперь так надолго оторвана от любимого дела и от театра. Мужа не было дома, да он бы, наверное, и не понял её тоски, а Людмиле надо было срочно кому-то излить душу. Учительница села за стол и написала письмо Ефремову:

Без ТРЭМа грустно,

Без ТРЭМа пусто,

Без ТРЭМа тускло,

Я к Вам хочу!

            Пелёнки, мыло…

            ТРЭМ не забыла.

             И хоть бескрыла

            Я к Вам лечу!

В ТРЭМ каждый вечер

Душа, как ветер

Несётся вечно!

Я в ТРЭМе, тут.

              Вам неизвестно -

              Я в каждом кресле.

               Ведь Вам не тесно?
                Пелёнки ждут…

Дочь спит в кроватке.

Ей спится сладко.

Ко мне ж украдкой

Идёт ОНА.

               Елена рядом

                Волнует взглядом.

               Я очень рада,

                Я не одна!

Пускай - былое.

Я в нём душою!

Оно со мною

И навсегда!

        Открывши душу,

        Пред Вами трушу.

         Вы - в море суша,

         Кругом – вода!

Прошло совсем немного времени, и Людмила получила от Мастера ответ:

                «Дорогая  Людмила!

Вы даже не представляете себе, как обрадовало меня  Ваше письмо!

По моему глубочайшему убеждению искусство только тогда искусство - если оно очищает и возвышает над обыденным человека и его сознание!

Творческая жизнь в любой области - это безграничная дорога познания и совершенствования.

Желаю Вам всего доброго, светлого.  Надеюсь, что Вы  ещё будете в ТРЭМе и поможете ему, чем сможете.

Рад творческому знакомству с Вами.

                Андрей Ефремов.»

Через восемь месяцев Людмила Сергеевна вышла на работу. Её десятиклассников выпустили без неё, она лишь попрощалась с ними на выпускном вечере. Ребята обещали не забывать школу и приходить помогать в кружке.

 Администрация снова дала ей пятые классы и классное руководство в одном из них. Пока учительница не могла надолго оставлять свою маленькую дочь, в драмкружке её заменил один из бывших её выпускников. Он же и позже, после того как  её дочка пошла в садик, всегда помогал своей учительнице на  театральных занятиях с ребятами.

В ТРЭМ ей вернуться не удалось, потому что внезапно  от инфаркта скончался Андрей Андреевич Ефремов, народный артист, замечательный педагог и Мастер режиссуры. ТРЭМ взял другой руководитель, от которого, как потом узнала Люда, ушли сразу все «старички».

Людмила забежала как-то в дорогой её сердцу подвал, но никого из знакомых в нём не было. В новый ТРЭМ ей идти не захотелось.

Старые друзья Генрих и Валентин несколько раз приглашали Люду на свои премьеры, она тоже приглашала их к себе в школу на каждый спектакль. Рита ничего не ставила, зато с удовольствием посещала спектакли своих студенческих друзей.