So far, so good

-  Джеймс и Кристи Хакер! Давайте к машине быстренько, подходите живо, вперед, да только поосторожней садитесь в машину!
Худенькие,  милые детишки лет 8 и 10 вяло поплелись к машине, из которой  их мама, не вставая с места, помахивала им кистью левой руки, как бы привлекая их внимание подобно маяку, а правой рукой быстро набирала на телефоне какой-то адрес. - Ну живее же детки, что же вы так лениво, - подбадривал детей школьный учитель с громкоговорителем в руке.  Он открыл детям дверце машины и сразу же  захлопнул как только те уселись в машину.  Другой волонтёр, из числа родителей,  выделывал рукой сплошные круги перед ними, призывая этим выбираться как можно быстрее. Их место торопилась занять другая машина. Микрофон выкрикивал уже другие имена. Мать детей  говорила  по телефону и одновременно строгим взглядом следила за детьми через заднее зеркало салона машины пока те не пристегнулись окончательно. Затем медленно выехала из специальной дорожки, предусмотренной для быстрой парковки и посадки детей в машину. 
Тоненькая полоска  голубого неба, просматриваемая между чуть приспущенным дверным стеклом и верхней рамой задней двери машины, стремительно  скользила словно таинственный лучик над верхушками пальм, холмов до роскошных респектабельных особняков, аккуратно размещенных на узких террасах пологих гор.  Дети пристегнутые на заднем сидении  машины ремнями кресел, иногда переглядывались с ухмылкой, особенно, когда  мама делала очередной фонетический вираж или выпускала усиленный поток звуков, выражающих  то удивление, то изумление, а то и вовсе досаду.  Она всегда говорила  по телефону на всем пути от школы до дома. Говорила при этом беспрерывно, а иногда и надрывно. Серповидный микрофон телефона, пристегнутый к ее уху,  смотрелся  на ней как  некая магическая штучка, питающая ее энергией говорить, не отвлекаться ни на что, и даже на собственных детей, «заткнувших» свои рты, как было им  приписано множество раз «когда мама говорит». Иногда она прерывала свой разговор и говорила детям, глядя на них через заднее зеркало “How are you? So far so good”? На что дети не должны были отвечать никак кроме как  одобрительно.  Подобные вопросы не к ним и не для ответа.  Дети смиренно смотрели каждый в свое окно, каждый в свою сторону,  не думая ни о чем, а только глядя в окошко.  А иногда мальчик краешком глаза наблюдал за игрой прожилки на шеи говорящей мамы. На ее бледной тоненькой шее  вздувалась вена, особенно когда она брала очередной крутой звуковой вираж,  потом утолщалась, выпучивалась и вытягивалась  стрункой как дождевой червь  куда-то  под широкую скулу, где на мгновение раздваивалась, но исчезала сразу же  как только разговор неожиданно прерывался.
        -  Ну, ты так и скажи ему, что всему есть мера. Да-да, что ничего не останется безнаказанно! Это только так кажется, что все хорошо и нет вроде проблем! Да-да, что рано или поздно придется ей отвечать за подобное отношение к своим обязанностям. Сомневаешься?! Не сомневайся, все  ответят за свои ошибки!  Это уже как неписанное золотое правило. Вот именно. Что посеешь, то и пожнешь! И пусть знает, что незаменимых на этом свете нет! – возбужденно выкрикивала она свои обобщения.
Машина легким ревом взобралась на последний виток верхушки горы и встала на домашнюю парковочную площадку откуда уже можно было видеть весь мегаполис, похожий на безбрежный океан из домов, улиц и машин. Можно было видеть как гигантское тело мегаполиса было пронизано широкими полосами скоростных дорог, ослепительно сверкающие под солнцем от поверхности машин,  двигающихся плотным потоком в разные участки этого тела, снабжая его все новыми и новыми порциями человеческих судеб. Как только машина остановилась, дети тут же выскочили и как на перегонки помчались в сторону няни, которая уже ждала их у порога. Оба бросились одновременно на бедную, давно уже немолодую няню, которая еле устояла на ногах от такого напора. «My sweet!», говорила няня со своим восточным акцентом, целуя макушки то одному, то другому подопечному.  Сбросив школьные сумки прямо у порога, каждый хватая за ее руку рассказывали няни  наперебой свои последние новости.  Вслед за ним вошла в дом мама и медленно поднялась к себе по лестнице верх, вторя по телефону теперь уже мужу, что  нельзя важные задачи откладывать на  потом, на завтра, что каждую проблему  надо решать  в свое время.  - Я только вернулась с детьми, устала как собака, а мне уже на  другую встречу надо бежать…Нет это важно! Сам откладывай свои дела, если хочешь…
Няня как всегда вкусно накормила детей, а затем стала обсуждать с ними их домашнее задание. С ней детям это сделать было очень приятно, ведь она была когда-то  настоящей учительницей. Через час они услышали дверной хлопок от машины мамы и ее громкое прощание на ходу. К вечеру вернулся отец детей. Он подошел к комнате отдыха и слегка приоткрыл дверь. Увидев как каждый был занят своим делом, также как мама деловито спросил – Hi, gays, how are you? So far so good?
Няня  отвела детей в свои комнаты, уложила их спать, а затем быстро собрала  их вещички, разбросанные по всем углам. Погасив большой свет и присев устало в кресло, она достала маленький мешочек и свою сумочку, оттуда стала выкладывать личные документы и последние, не отправленные еще домой, сбережения. Пересчитав их,  она аккуратно положили все деньги вместе с паспортом в ту же старую сумочку, с которой она переехала сюда лет еще десять назад. Затем она подняла мешочек, куда собирала рукотворные подарки малышей, сделанные для нее в разные годы, и бережно прижала к груди, словно хотела за несколько секунд прочувствовать пройденную с ними жизнь. Грустное настроение придавливало горло. Ведь осталось чуть больше месяца… Бедные мои дети, бедные мои детишки, что с ними будет? Как я им буду говорить, что собираюсь вскоре оставить их навсегда и уехать, уехать наконец, чтобы вернуться к своим, к своим детям, в другую, непохожую на эту страну…Слезы хлынули и потекли тонкими струйками куда-то вниз….