Нити нераспутанных последствий. 2 глава

10 ноября. 2018 год. Москва. День. « Ее любимое занятие было в точь-точь такое же, как и у меня. Поначалу стоило мне только узнать об этом, как поглядев на нее минуту,  сразу поняла, как схожи мы с ней в данные миг, и не только потому, что она является именно моей Тишиной. Ей нравилось это всегда, все годы прошлого столетия она просидела на разных подоконниках, иногда слушая песни Ветра, тогда-то он не оставлял ее ни на секунду. Да, разумеется, братец Ветер полностью поддерживал ее в том самом любимом занятии, на которое, так тратились часы их вечной жизни. Он частенько, облокачивался на стенку одного знакомого мне балкончика, поворачивал к ней свою голову, снимая темный плащик, что якобы делал его не таким заметным. А вы уже захотели спросить, для кого же он был заметен? Для Тишины, на фоне которой он оказывался одетым в полный контраст, но это вовсе не мешало им отвлекаться от любимого дела на рваные сапоги братца Ветра, которые те схватил у одного графа еще три века назад, а тот так отчаялся тогда, еще долго не прекращая кричать вслед нашему Ветру всякие обидные высказывания.»-все это вспоминала Свидетельница многого в очередной раз наблюдая за жизнью моих любимых героев, вот такое у нее было любимое занятие. Да, глядеть и глядеть, глаз не сводить серебряных, прозрачными руками не водить, а лишь иногда вставать, приближаться к какому-нибудь очаровательному мальчику с небесным взглядом.
Стрелка часов с круглым циферблатом, что весели на стене твоей квартиры, изредка падая, подошла к нужной минуте. Твой мальчик, тотчас подняв глаза, выбежал из небольшой комнаты в коридорчик. Тишина, не успевшая проследить за всеми его быстрыми действиями, привстала с края светлого диванчика, на котором сидела впервые. До этого ей не приходило в голову появиться здесь, взглянуть на мою Женщину с загадкой, да к тому же приглядеться к твоему мальчику. А он с первых секунд понравился Свидетельнице многого, что она безумно захотела покружиться с ним, взявшись за руки. Ей казалось, что кружиться посередине комнаты одному ему немного грустновато, хоть он и улыбается не переставая. Эти его резвые глаза, что постоянно смеялись, глядя на маму, очень запомнились Тишине, что та, положив руку на ручку двери, решила посмотреть еще.
Она увидела, как ты, одев светлое розовое пальтишко, бардовый беретик, обратилась к мальчику, так нежно взяв его за руки:
- Не скучай, хорошо?
- А ты письмеца мне пиши, как в старых фильмах пиши, на бумаге, да рукой!- он провел правой рукой по воздуху, проведя неровную дугу невидимыми чернилами, - Пиши все, все, что в глаза бросится, про девочку ту пиши, о которой рассказывала, о ветре морском, он ведь другой там-то! А я тебе в ответ об этом напишу рукой на белом при белом листке!- мальчик, взглянув на тебя еще раз, поцеловал в теплую румяную щеку, ощутив тот сладкий запах духов.
Тишина немного удивилась тем словам еще не взрослого мальчика. « Письмеца» - это слово показалось ей таким необычным, как только она услышала его от такого очаровательного, шестилетнего ребенка. Пройдя обратно в комнатку, она закружилась вокруг самой себя, переставляя босые ноги по теплому красному ковру туда-сюда. Края ее белоснежного платья завертелись так быстро, что с них посыпались серебряные крупинки, что тут же падая на ковер, переставали ярко сверкать, через мгновенья исчезая. Она не останавливалась ни на секунду, испытывая, непонятно откуда появившуюся, радость.
- Кто вы? Как вы здесь оказались?- вмиг спросил голос, такой аккуратный голос, в котором не было испуга или какого-то глубоко удивления, а, наоборот, в нем присутствовало любопытство. Глаза твоего мальчика глядели на Тишину  широко, стараясь запомнить каждую ее деталь. Особенно его внимание привлекло то самое платье, с которого секунды назад сыпались серебряные крупинки.
Повернувшись к нему лицом, Свидетельница многого вмиг замерла. Положив левую ладонь на грудь, она растерянно обронила на него свой взгляд, молча уточняя, к ней ли он все-таки обращается.
Мальчик кивнул в ответ головой, задав очередной вопрос:
- Почему вы молчите?
Тишина дотронулась кончиками прозрачных пальцев до своих губ, через секунду разведя руками в сторону, после пожала плечами.
- А вы не умеете говорить? Как же жаль! – в глазах мальчик вмиг пробежала маленькая частичка тоски,- Постойте, но вы вовсе не похожи на такого человека, который не способен общаться с другими. А знаете почему?
Свидетельница многого снова пожала плечами, не переставая глядеть на твоего мальчика.
- Потому что вы - Тишина!- он поговорил ее имя по слогам, подойдя поближе. – Я не ошибся?- он тихо спросил у нее.
Тишина заулыбавшись, не сразу поняла, как этот очаровательный ребенок угадал ее имя. Никто до него не был таким сообразительным, поэтому ей всегда самой приходилось представляться, писав свое имя на оборванной тетрадной странице. Она ярко засверкала, улыбаясь своей открытой улыбкой, показывая белоснежные зубы. Мальчику это показалось очень забавным, что тот сразу засмеялся, да так громко, что все вокруг наделилось этой радостью. В каждый угол квартиры пробрался луч солнца, на каждый предмет тогда пролился этот яркий свет, что, в конце концов, прильнул к Тишине. Та держала его на руке, собирая все яркие лучи, что постепенно подбирались к ней, обходя твоего очаровательного мальчика.
« Это случилось в тот день, когда солнце, правда, показалось людям только в середине дня, когда Тишина, спустя прожитые столетия поняла, что не только одна она может выбирать, кого из людей этого времени ей видеть. Сам человек, будь таким, как этот мальчик с неземными глазами, мог явно разглядеть ее, заговорить с ней, покружиться за руки, а после так смеяться, будто бы познакомился не с Тишиной, а с каким-то необыкновенным собеседником. Тут стоит сказать, что Тишина и есть тот самый необыкновенный собеседник, только она об это не догадывается, и никто ее не сможет переубедить в этом, кроме твоего мальчика»
***
10 ноября. 2018 год. Евпаторское Заведение, училище постоянного проживание на территории Крыма. Вечер. « Куда она, туда и он! И пусть это хоть случится таким прекрасным вечером, когда братец Ветер снова привязавшийся к единственной собеседнице с серебряными глазами, решил слетать за ней в Москву, пронестись над высокими и старыми и новыми домами, заглянув в каждые окна, из которых вырываются цветные шторки. Но он лишь решил, уже прошелся по берегу черного моря в рваных сапожках, подошвы, которых промокли насквозь. А других у него не было, а все потому, что наш привередливый братец отказывался носить какие-либо другие. Ведь видя их на каких-нибудь солидных мужчинах этого столетия, он ставил руки на пояс, оттопырив локти в стороны, смотрел на их сапоги с множеством застежек с неким призрением и даже отвращением. Не признавал он моду 21 века, как его не убеждала Тишина в том, что у них есть пара прекрасных сапожек на круглых пуговичках. Тогда он отказывался ее слушать, а в этот миг, когда взглянул на балкончик Архимея Петровича, что был от него не далеко, впервые за ближайшие пятьдесят лет почувствовал невыносимую тоску по разговорам со Свидетельницей многого. Но он не мог покинуть это место, пуститься по воздуху, размахивая кистями рук, он мог лишь наблюдать за человеком, что продолжает хранить свою тайну, а теперь и вовсе хочет с кем-то ей поделиться. Ему оставалось одно, вступить в мокрых сапогах на тот уже ненавистный ему балкончик, чтобы увидеть эту девушку, девушку- Флюгер, а рядом с ней, по его предположением должен стоять седовласый старик, протиравший глаженым платочком свои чуть треснувшие очки.» - так наш Ветер влетел в комнату Ахимея Петровича, но не отважившись приоткрыть дверь в комнату до конца, остановился. Облокотившись рукой об стену, он снял с себя один рваный сапог, заметив, что еще больше отклеилась, приклеенная им двадцать лет назад, коричневая заплатка. Из сапога тотчас пролилась тонкая струя вода, что вмиг поползла к двери. Насторожившись, Ветер услышал беседу двух людей, уже позабыв об втором сапоге. Так и оставшись в одном, он все-таки проник внутрь.
К нему спиной стоял серьезный старик, что положив очки на замызганный стол, подошел к Оленьке, сильно прижав к себе. В этой задохнувшейся девушке можно было узнать нашу Ольгу, которая смотрела на него так же, как Ветер, когда глядит на людей, что расхаживают в современных сапогах. В ее взгляде таилось что-то смешанное, что в первую же секунду уловил братец Ветер.
- Я пришла сюда, чтобы сказать вам то, что произнес бы каждый хорошо обдумавший свои действия человек. – начала она, - Вы, верно, меня не послушайте, но я буду настаивать долго, ведь вы просто не можете так со мной и с ними, - она указала куда-то назад, вытянув руку. – Отдайте коробку обратно, немедленно! Я должна ее вернуть, пока кто-нибудь не спохватился.- произнеся последнее слово, она слегка опустила голову, как повинившейся в чем-то ребенок.
Архимей Петрович положил руку на спинку стоящего справа креслица, спустя секунду сняв со спинки серую вязаную кофтенку. Легким движением руки он накинул ее на спину Ольги, проведя ладонью по висевшим рукавам.
- Вы испуганы, Оленька! Этого не нужно. Не бойтесь отразиться в их глазах как-то иначе. Стоит заметить, что вы уже согласились на хорошее дело тогда, так что не меняйте свое решение. Так поспешно не делайте глупых выводов!- договорив, он вынул из одного рукава своей кофтенки одну стекляшку, после положив на свою ладонь.
Взглянув на знакомую ампулу, она не подняв глаза, резко потрясла плечами. Серая кофтенка Архимея Петровича оказалась лежать скомканной на полу. Когда она вольно развернулась, устремив глаза к двери комнаты, старик вовсе не удивился подобному поведению, так и, оставшись стоять с немного мутными глазами.
Через миг, уловив мысль в своей голове, она повернулась к нему, так посмотрев, что сам Ветер с трудом  мог смотреть в глаза этой девушке, хранящей тайну.
-Почему мы должны впутывать сюда этого несчастного мальчика? Главное, ради чего? Ради вашей предложенной мне тогда идеи, с которой я согласилась, будь оцепленная вашим, этим взглядом. А знаете, почему я так ответила вам? Знаете! Знаете…- она протянула последнее слово, говоря с каждым  разом его все тише и тише, а потом бросилась на пол, потянувшись за его брошенной кофтенкой, не заметила, как оказалась сидеть на коленях. Она прислонила его кофтенку к груди, прикусила губы, и, прижав ее еще сильней к себе, продолжила, - Верно, все так! Глупая девушка по имени Оленька, которую вы так называете, каждый раз целуя теплыми, немного треснутыми губами в лоб.  Из-за этого я и согласилась осуществить вашу идею, и не потому что, когда Виктория рассказывала мне о своих героях, я тоже хотела чем-то подобным поделиться, а в голове пусто! Вспоминаю, что и  героев у меня своих не было. Откуда им взяться-то? Это сейчас они возникать стали на каждом углу, да такие они, что отказать просто не можешь им!
« Тогда »- это слово она произносила как-то особенно, не называя точного дня, часа, когда появилась эта идея. Какая идея? Четко ничего не вырисовывается на ее лице, значит тайна та, что скрыта пока от самого Ветра, имеет довольно большое значение в ее жизни. Но, вот эти зеленые, слегка сероватые по бокам зрачков, глаза, что в данный миг она зажмурила, запомнили тот день навсегда.
Ветер, обойдя Архимея Петровича с правой стороны, наклонился к Ольге, что продолжала сидеть, не двигаясь, ожидая ответа старика. Но тот молчал так долго, что тот  успел разъединить спутавшие пряди темных волос девушки, приподнял им своим прохладным дыханием, проник в ворота ее души. Так не умела ни Тишина, ни кто-либо иной, только он на несколько коротких мгновений, отведенных ему звездами, мог открывать эти тяжелые ворота, заходя за их грань. Внутри, его и ожидали сильно запомнившиеся глазам случаи, среди, которых он увидал тот самый…
***
7 ноября. 2018 год. Евпаторское Заведение, училище постоянного проживание на территории Крыма. Вечер. « Всегда найдется тот, кто станет требовать продолжения той или иной истории. Будет громко отрицать, не верить, что она так внезапно смогла закончиться в глазах главного героя. Да, сам этот человек вовсе не будет причастен ко всем событиям, что накалялись до первого огня без его речей. И не просто он будет требовать продолжения, он будет стараться снова вернуться туда, где все уже закончено. Внушить ему, что нужно оставить это ни у кого еще не получилось, а все из-за его уверенности. Той уверенности, которая определённые границы, поставленные на его пути, всегда проходила спокойно, без искр огненных, что после попадали в глаза того, кто является хранящим этой идеи человеком. Но он словно не видел этих обожжённых глазах, не видел искр, что почти долетали до его самого. А, когда они были уже готовы коснуться его, то человек этот, наконец, отходил от всего, что по сей день продолжает жить в его голове. Только жить, продолжать ждать, пока не появиться новый его хранитель идеи, в глаза которому не жалко будет искры бросать. Не жалко, потому что, как он утверждал всегда, без искр горящих нельзя осуществить не одну, в том числе самую безумную идею. Идея, которая сошла с его слов тогда, сразу прильнула к последствиям, крепко за них уцепилась, да так, что кто попробует ее отцепить, только еще больше глаза обожжёт»- его называли Архимеем Петровичем, и все эти строки были сказаны про него. Но, кто знал, что он вовсе не старый фанатик, каким представляется каждому встречному на первый взгляд, а человек, который требует продолжения истории, не чьей-нибудь там истории, а именно моей истории.
Тем вечером Ольга была самой спокойной из всех учениц, которые рвались куда угодно, лишь бы подальше от Евпаторского Заведения. Их, как думала Ольга, ничего в стенах этого здания держать не может, в отличие от нее. Ведь уже, спустя пролетевшие быстро дни она не отходит от комнатки Архимея Петровича, старика, с седыми усами, что часто щекочут ее нежные щеки. Его силуэт теперь всегда отражается в ее глазах, это разглядел и наш Ветер.
Больше всего ей нравилось каждые два дня проводить влажной голубенькой тряпочкой по столу, который вечно заляпан какими-то перемешанными друг с другом веществами. Она протирала также разные колбы, махая вокруг них рукой, поначалу никак не могла привыкнуть к таким режущим запахам, от которых она невольно чихала. А сейчас эти запахи уже проходили мимо ее носа, просачиваясь на открытый балкон, а после растворялись в воздухе. Беря в руки, исписанные черной пастой листки бумаги, что были прошиты красными нитями по бокам, она всегда прислоняла к губами, а через секунды разглядывала знакомый мелкий подчерк. Все это напоминало ей эпизоды из какого-то неизвестного людям старого фильма. Аккуратно складывая их в стопку, она принималась за раскрытые книги, на страницах которых можно заметить след от пролитого чая, который почему-то оставлял такое явное пятно.
- Оленька, Оленька, знаешь, как сказал один умнейший человек, тот, кто держит порядок на собственном столе, тот имеет порядок в голове. А порядка у меня там вовсе не имеется уже давно.- начал говорить Архимей Петрович, стоило ему зайти в комнатку, бросив взгляд на улыбающуюся слегка девушку.
- Так нужно его заиметь, порядок этакий!- подметила Ольга, отодвинув креслице, она, выдохнув, присела. Оставила теребить влажную тряпку в руках. – Думаете сложно это? Вот, уж нет... Но вы вряд ли хотели поговорить со мной об этом. Это видно, очень видно по вам!- подметила она,  так и, продолжив сидеть.
- Девочка моя, вы когда-нибудь поддерживали чью-нибудь идею? Пытались ли ее осуществить?- старик начал гладко, медленно приближаясь к не моргающему силуэту.
- Нет, я никогда не воспринимала в серьез чьи-нибудь предложения. Отталкивала и самые маленькие идеи, которые многие так пытались внушить в меня, но все напрасно. У них не вышло, потому что они все предлагали сущие глупости, те глупости, которые не понятно, откуда бросились в светлых головах. А вы сможете предложить мне что-нибудь, зачем потянется мое сердце, посчитав это, правда, достойной идей для воплощения в жизнь?- договорив, она внезапно повернула голову в правую сторону.
Архимей Петрович вмиг заметил ее серьезное личико, что будто бы уже давно впитало в себя в то, чего он еще вовсе не смел предложить. Она была готова к чему-то запутанному, к такому, чтобы ее жизнь перестала стоять на ряду с самыми обычными иными жизнями людей, о которых не смеют писать в книгах. Потому что в книгах пишут лишь о тех, которые однажды подумав идею, передав ее кому-то из доверенных лиц, смогли идти с ней по свернутому пути.
- Правда, что Виктория, девочка Виктория, так будет вернее, больше не желает развивать свои уникальные способности, погружаться в глубину сознания, переходить через определенную оболочку, видя события прошедших лет? Вам, Оленька не кажется это странным? Я вот всегда думаю, смотря на нее, что такие, как она всегда сильно привязаны к тому, кого любят, будь это и ее герои. Она так писала о них, а теперь отказывается взглянуть хотя бы со стороны на то, какими стали ее герои! Вот, вы, Оленька, не хотите ли это исправить? Не отвечайте сразу! – старик, стоя сзади нее, прислонил к ее розоватым губам палец, не дав ей ответить так быстро.
- Какой в этом может быть смысл? Она не желает больше гнаться за тем, что уже потеряно, потеряно  ее собственными руками. Рассыпались ее желания появляться там больше, как песок в песочных синих часах. Сначала он маленькими крупинками сыпал, а потом, в конце все быстрее и быстрей. В итоге пусто стало в верхней части часов, и не все заново захотят их перевернуть, чтобы снова взглянуть на то, как крупинки те сыпаться вновь начнут. А вы захотели перевернуть часы? – после всех сказанных слов, она привстала на колени, оказавшись с ним лицом к лицу.
- Я предложу перевернуть их тебе, - он поднял руку, через секунду коснулся ее темных волос, - Мы должны какой-либо ценой заставить Викторию вернуться туда. Вы ведь понимаете, Оленька, нельзя просто так отказываться от предназначенной способности. Эта девочка даже не подразумевает, что то, что дали ей звезды, нельзя отдалять от себя, они этого не простят, еще больше злиться будут…
- Да, пусть, пожалуй, позлятся, пока что…- ее фраза в одно мгновенье оборвалась на самом интересном, на том, чего так хотел услышать Архимей Петрович, - Пока что мы не исправим это! – улыбнулась она, снова присев на креслице. – Итак, часы уже перевернуты. Говорите, говорите…- она требовала сути самой идеи.
«Дальше Ветер слушать не стал, тотчас обеими руками уши закрыл. Да, и вы, думаю, тоже уже догадались, что именно предложил старик. Но прежде чем открыть со всей могущественной своей силой ворота ее души, отправится обратно, он на секунду замер, еще раз оглядел с ног до головы человека, хранящего тайну. Вот, она та самая тайна представлена перед ним так ярко, что защипали его глаз от всех слов, что после начали витать по комнате, соединяясь друг с другом. И что же он может с ней? Припасть к ногам Тишины, обхватить их бледными руками, а после прошептать про все, про украденную Ольгой коробку, про бедного мальчика Алексея, которого не понятно почему выбрал старик, про ночные хождения Ольги в руках со стекляшкой… Это была их идея, идея одного фанатика медицины и девушки, которая, полюбив своего старика до такой степени, помогала ему с осуществлением одного замысла, смысл которого заключался в том, что девочка Виктория все-таки вернулась в то время. Вернулась ни чтобы снова пробежать по мокрым улицам Москвы, вдыхая свежесть изменившегося города, вернулась, чтобы достать хотя бы несколько стекляшек для Алексея, которому теперь они очень будут нужны, очень!»