Хейзел

Хейзел пригласила меня к себе в гости, на обед. Мы приехали к ней, в маленький домик с открытой террасой и густым, зелёным садом. Загородом пахло новой весной, кусты раскрыли новые, светлые листья, начали показываться розовые бутончики на любимых кустарниках Хейзел. В доме её было чисто и аккуратно, по полкам и комодам стояли многочисленные фигурки, статуэтки или картинки в деревянных рамах. Между комнатами висели занавески, двери были только в редких помещениях. Я помогала Хейзел приготовить обед, она была так мила и добра со мной, поэтому помогать ей в чём-либо было приятно мне. Но чувствовала я каплю жалости к этой молодой и светлой девушке ; Хейзел рано выдали замуж за мистера Клиффа, старого и очень непривлекательного человека, который не имел надлежащего образования, но был богат, потому получил положительную оценку родителей Хейзел, чей характер был слишком мягок для отказа столь любимым ею матери, отцу и бабушки в таком тонком и серьёзном деле, как замужество. В общем, она вышла замуж без любви, за человека, который её не любил по настоящему, не ценил её и не уважал… Было мне очень больно от того, что я, зная ситуацию, ничего не могу сделать, никак не могу помочь выбраться из неё слабой Хейзел. Она немного боялась своего мужа, поэтому в тот момент быстро прибирала в доме, старалась привести и себя в порядок, говорила мне, что с Клиффом лучше не говорить о литературе, политике, искусстве и «о женском»; что она имела ввиду под этим понятием я не осознала до конца, ведь Хейзел, не уточнив того, выбежала встречать мужа на садовую, выложенную красными кирпичами дорожку.

Окна кухни возвышались от пола к самому потолку и смотрели в яркий, весенний сад. Через их чистые, абсолютно прозрачные стёкла я увидела мистера Клиффа; он был и правда очень немолод, маленького роста, полноватый, почти лысый, но одет достаточно хорошо, сразу видно было взгляд Хейзел, имевшей тонкий вкус в одежде и причёске… По нему видно было, что читать Клифф не любил — лицо, будто по нему кирпичом ударили, маленькие, мутные глаза, это всегда выдаёт необразованных людей, точнее «бескнижных», также он вёл себя грубо с Хейзел, назвал её несколько раз в обращении непристойными словами, которых про неё сказать было нельзя. Мистер Клифф вошёл в дом, не здороваясь со мной, прошёл вглубь дома, только позже я услышала его вопрос: «А это кто вообще?».
— Это Молли, я же говорила тебе, что пригласила её на обед… — оправдывалась перед ним Хейзел.
— И зачем она пришла? Пригласили, да и ладно, приходить-то зачем? — ответил он грубым, недовольным голосом.
Я всё это время была на кухне, нарезала салаты из овощей и фруктов, любуясь видом сада. Вдруг на дорожке, ведущей к дому, показался Клето, высокий молодой человек, приехавший сюда из Италии; Хейзел была влюблена в него, но любил ли он её, я не знаю, с ним мы были плохо знакомы. Хейзел вернулась в тот момент, когда он хотел войти, она остановила его. Они вместе ушли говорить в сад, оставив меня с мистером Клиффом один на один, попросив отвлечь этого пугающего меня человека. Я совершенно не знала, что ему сказать, поэтому решила поспрашивать о нём (каждый любит понарассказывать о себе всякого, хорошего и плохого, даже иногда лишнего).

Мистер Клифф вышел на кухню.
— А где Хейзел?
— Вышла, — ответила, улыбаясь, я.
— Надолго?
— Она мне не сказала.
Он молча сел на стул передо мной.
— А кем вы работаете? — начала бесполезный и скучный разговор я.
— Я… Я администратор магазина… Того, который около дороги, видели… Как Вас там?
— Молли…
— Ах, да, ; вспомнил Клифф, — Молли. А Вы кто?
— Я учусь в школе. У Вас очень милый магазин. Тяжело управлять им?
— Нет, — ; ему было приятно внимание и вопросы, поэтому мистер Клифф смягчился и охотно начал отвечать, — он же маленький… Заставлю раз в месяц убраться своих бездельников, вроде почище… А так работать никто не хочет, тунеядцы.
Меня немного смутило, что в своё рабочее время человек, находящийся дома, говорит, что его подчинённые — тунеядцы, но я промолчала и продолжила никому ненужное интервью.
— Вы с Хейзел милая пара, — соврала улыбчиво я, уже тогда я умела говорить неправду с улыбкой и глядя в глаза.
— Не по мне она, я таких не люблю… — разговорился окончательно Клифф, — толстая она и белёсая…
Я взглянула в окно: в саду стояли Клето и Хейзел. Она была красивой, по-моему, — с белыми, волнистыми волосами, с большими, синими глазами, действительно синими, какие только у неё я видела; но красота её заключалась не только в теле, но и в душе, о чём я не раз говорила. Знали бы вы, как она любила Клето, они выглядели красивой парой, но он был не особо к ней расположен как к женщине, считал её просто отличным человеком и доброй соседкой, которая поможет в любой ситуации… Хейзел очень любила его, хотела бы уехать с ним в Италию, но Клето ей не предлагал.
— А вообще у меня любовница есть, — сказал вдруг Клифф, — Да… Тара зовут. Хожу к ней, она ко мне… Ещё до свадьбы была она у меня, хорошая она. Худенькая, тёмненькая… Старая только, сдохнет, наверное, скоро… Но ничего, новую заведу… — он тихо и злобно захохотал, — это как с кошками или собаками: старая дохнет, а новую заводят.
От его слов я очнулась, и у меня возник вопрос, который я ни смогла ни задать:
— А как же Хейзел?
— Дура она… Всё ходит, покупает для жома что-то, готовит… Тихая такая, спокойная. И тупая, мне кажется, раз не догадалась о Таре.
— Да… ; ответила я и немного замешкалась, не зная, что говорить дальше.
— Да ладно тебе… Подумаешь… — отмахнулся Клифф.
— Ну, да. И правда.

А в саду всё это время нашего ужасного разговора были Хейзел и Клето, мистер Клифф их не видел, но я прекрасно могла наблюдать, как двое говорили спокойно и тихо, стоя рядом, о чём-то своём, никому не ведомом… Они то смотрели друг другу в лицо, прямо в глаза, то опускали взгляд на землю. Перед уходом Клето взял её руку, как в последний раз берут руку у друга, перед прощанием, сжимают её, чтобы никогда не расстаться… А потом он ушёл. Хейзел вернулась в кухню, лицо её было печальным, плечи опущены.
Мы сели есть, Хейзел почти ничего не съела, но Клифф не заметил каких-либо изменений в ней, говорил с ней грубо и неуважительно, как и всегда…

Через какое-то время я узнала, что Клето вернулся в Италию, обещал писать Хейзел, но ни разу не прислала письма. А Хейзел умерла. Это, думаю, было лучшим, что могло с ней случиться после отъезда Клето…
Мне было жаль её судьбы, я так хотела ей счастья… Но ничего для этого не смогла сделать…