Зимние каникулы. Глава 2. Глава 3

Глава 2

Осмотрев свою физиономию в зеркале, я, мягко выражаясь, остался недоволен. Можно подумать я ночью не спал, а мешки таскал без остановки. Кстати, эти самые мешки, сейчас, у меня под глазами. Ужас! И глаза затянулись красной паутиной. И вообще постричься не мешает. На бомжа похож…

Проведя рукой по бамбуковым зарослям, отмеряя попутно длину волос, мне показалось, там выросло целых десять сантиметров. И чтобы окончательно не портить себе и без того плохое настроение, я отвернулся от зеркала и вышел из ванной.
Заварив себе кружку зелёного чая, я уставился в окно. За ночь навалило очень много снега и вся детская площадка уже забита родителями и их детьми. Некоторые дружно катают снежные комки, кто-то катается на санках. А одна семья, явно весело хохоча, толкала друг друга в сугробы и теперь все четверо походили на снеговиков. Я улыбнулся.

Да! На самом деле для счастья человеку надо не так уж и много. Нужна всего лишь сопричастность к чему-то или кому-то. Когда знаешь, что в данный момент ты находишься на своём месте и нужен именно здесь. Когда растёшь и развиваешься, реализовываешь себя в чём-то, и не важно, семья это или карьера. И те, кто дорастают собственными усилиями до настоящего счастья, могут смело заявить, что чуточку свободны. Ведь свобода – это не наплевательское отношение к людям, не независимость, не угнетение и порабощение слабых. Свобода – это отсутствие неоправданного страха и шаблонного мышления…

А ведь большинство людей сковано именно страхом. Страхом перед неизвестностью, страхом за близких, страхом выглядеть не так, как все, страхом потерять стабильность, авторитет, достаток. Тогда как каждый мог бы начать исследовать новые возможности, выйти за рамки закостенелых и глупых стереотипов, реализовать свои мечты…

Мечты… А у меня-то есть мечта? Не знаю даже. Кажется, я так зачерствел, что уже ничего и не хочу. Живу по инерции, потому что – надо. А как надо? Надо бы найти своё место под солнцем, но с чего начать? Дал бы кто инструкцию, что ли… А-то всё так серо и опостыло, хоть вой. Хотя, кто тут минуту назад распинался о риске и возможностях? Лентяй? Да. Но у меня действительно нет никакой цели. А если нет цели, значит, нет и мотивации. Замкнутый круг…

Скоро новый год… Принесёт ли он мне чего-нибудь нового? Или всё останется по-прежнему, и я как всегда проведу его возле телевизора? Гришка наверняка снова поменяется со мной. В этом году смена в новогоднюю ночь опять выпала мне. А я, как добросердечный человек отдам ему её. Он ведь отец семейства. Трое детей. Всем кушать хочется, а одна новогодняя ночь равняется трети месячной зарплаты. Всё равно мне деньги не особо-то и нужны. Куда мне их одному? Солить? Пусть работает.
Громкая музыка, внезапно затрещавшая где-то за моей спиной, заставила меня вздрогнуть. Надо срочно переставить мелодию.

- Да, Гриш, - увидел я на дисплее имя своего коллеги.
- Здорово, Костян. Отдыхаешь?
- Ну, если можно так выразиться, - оглядел я пустую кружку из-под чая. – Чего хотел? Я только тебя вспоминал. Думал, что опять мне новый год у телика проводить.
- Так, как раз по этому поводу и звоню, - рассмеялся Гришка. – Не угадал, правда, ты. Специально заранее предупреждаю, что в этом году я пас. Так что, бабло рубить тебе.
- Почему? – искренне удивился я.
- Да-а… Ленка завыла, что надоело одной с детьми поедать оливье. Хочет, чтобы дома побыл. Да я и сам не против. Как-то ухайдакался я за последние две недели.
- Ну, у тебя есть ещё десять дней, чтобы передумать… если что. Мне всё равно, где встречать новый год.
- Да, ладно, - небрежно кинул он. – Не верю. Сам не так давно распинался, как тебе телик с диваном надоели. Вот и развлечёшься. Ну, давай. Бежать мне надо.
- Давай…

В телефоне послышалась тишина. И отбросив мобильник, я снова устремил взгляд за пределы своей квартиры, где уже были готовы несколько нелепых и причудливых снеговиков, вокруг которых водили хоровод маленькие шалуны…

Даже не вериться. Неужели я буду работать? Три года подряд филонил. Или он специально это сделал? Заела совесть отбирать у меня прибыльную смену? Да шучу, конечно. Да и неважно, в конце концов, почему так получилось. Зато, хоть какое-то разнообразие. Хотя не многие поймут меня и скажут, чем работа в обычные дни отличается от праздничных? Но она различается. Для меня. Не надо будет отбиваться от назойливой сестры и её приглашений. Я работаю. И ничего с этим не попишешь. Тем более у неё своя семья и я как-то мало вписываюсь в их компанию, со своей трезвенно-язвенной диетой. Все почему-то считают, что полбокала шампанского никак не смогут повлиять на человека. И хотя теперь и правда это не изменит меня, я не могу взять в рот ничего спиртного, так как дал самому себе слово. И сдержу его.
Обернувшись, глаза по привычке нашли пульт от телевизора и на секунду зависли на нём. Нет! Лучше прогуляюсь. И надо купить, что-нибудь сладенького. Всё-таки новый год…

Утеплив себя вязанным сестрой свитером и её же вычурными шерстяными носками, я вышел из своей берлоги.
Когда я вообще гулял последний раз? Вот просто так? Не от подъезда до машины или магазина, а просто так? Не найдя ответа на поставленный вопрос, ноги медленно понесли меня. Погода действительно порадовала. Не совсем холодно и много белоснежного снега. Люблю снег. Без него и зима – не зима.

Дойдя до магазина и начав вышагивать между завалами прилавков, я стал выбирать сладости. Так как этот процесс доставляет не только эстетическое удовлетворение, но и просто приносит детско-наивную радость. Сразу вспоминается безмятежное детство, предвкушение праздника и чего-то сказочного. Да. Новый год, пожалуй, самый приятный праздник. Все объединяются по-настоящему, даря друг другу искреннюю радость и улыбки.

Завалив свою корзину кучей шоколада, конфет и мандаринов, я прикупил и пару бутылок газировки. Без них никак нельзя справлять новый год. И решив нечаянно забыть о запрете своей сестры, я положил ещё две бутылки для своих племяшек.
Выкладывая все покупки на ленту, кассир с восхищённым удивлением уставилась на меня.
- Подрабатываете Дедом Морозом? – раздался вопрос от неё.
Улыбнувшись и продолжая выкладывать груды конфет, я постарался не рассмеяться. Да, мало кому придёт в голову, что больше половины всего этого, я съем сам.
- Спасибо за идею. Может и правда им стану.
Перекинувшись с женщиной ещё парой весёлых фраз, я всё-таки закончил выкладывать. Но теперь требовалось разложить всё это по пакетам обратно.

Нагрузив себя, как ишака тяжелыми покупками, пришлось тащиться обратно домой. Признаться честно и сам не ожидал, что куплю столько всего. Надо было брать машину. Ладно, хватить ныть. Руки хоть покачаю, а то совсем одеревенел.
Уже завернув за угол своего дома, моё внимание привлекла детская площадка, откуда доносился ненормальный гогочущий смех. Опустив всё купленное на землю, я разогнулся и пристальнее вгляделся в происходящее.

По кругу всей площадки стоит несколько лавочек, и на одной из них сидели двое подростков. Рядом с каждым стояло по несколько бутылок пива. И весело хохоча, они по очереди бросали емкости в недавно слепленных снеговиков, абсолютно не стесняясь ни находящихся рядом родителей малышей, ни самих детей.

На минуту я предался детскому воспоминанию, когда и сам, будучи ребёнком, любил лепить снеговиков вместе с отцом. Это было не всегда легко сделать, особенно когда снег был рыхлым и рассыпался в руках. Но зато потом столько радости…
Взяв пакеты, я медленно двинулся в их сторону, следя за другими родителями. Но никто даже не выразил возмущения, все лишь похватали своих чад за руки и быстренько ушли прочь. Резко возросшее раздражение молниеносно переросло в ярость. Лишь двое детей, на вид лет семи-восьми, остались наедине с неадекватными подростками, пытаясь защитить свои творения.

- Зачем вы ломаете наших снеговиков? – послышался тоненький голосок мальчика, неуверенно подошедшего к лавочке.
Эти двое снова весело захохотали.
- Иди, гуляй, мелочь пузатая! – надменно произнёс полупьяный подросток и толкнул мальчугана в сугроб. Тот поднялся, с застывшими слезами и затаившейся обидой, и, повернувшись к ним спиной, пошёл прочь…
- Не забудь, пожаловаться мамочке, сопляк! – не унимался юный алкоголик.
Сказать, что меня это возмутило, это ни сказать ничего. Внутри меня произошёл взрыв негодования. Такого открытого хамства и издевательства над малышами я ещё не видел никогда.

Крепче сжав свои пакеты, я вплотную подошёл к лавочке и, не обращая никакого внимания на их возмущённые лица и выкрики, поставил сумки между ними. На секунду заглянув в потерянные и одурманенные глаза этих недотёп, я резко схватил их обоих за воротники курток и потащил, как котят, к истерзанным снеговикам.
- Не нравятся снеговики? – гневно выпалил я. – Так надо было выбрать что-то посерьёзней, - и, не дождавшись истерических возгласов, я со всей силы ткнул обе головы прямо в остатки бедного снеговика. Явно не ожидавшие такой реакции с моей стороны, они стали болтаться в моих руках, как сосиски. Слегка ослабив хватку и силу отмщения, я воткнул их головы ещё раз, для закрепления профилактики. - А теперь как? Понравились? Или ещё нет?

- Не надо! Пожалуйста!
- Что ты сказал? Я плохо расслышал, – громко выкрикнул я и вернул их физиономии в вертикальное положение.
Тот, кто попытался в вежливой форме попросить о пощаде, понуро повесил свою голову вниз, тогда как другой нагло и озверело, уставился на меня.
- Отпусти, урод!
Тут же выпустив из своих рук уже смирного парня, я целиком и полностью принялся обрабатывать этого наглеца.

- Ответ не верный, - и поудобнее зацепившись за его воротник, я поволок его прямо по мягкому снегу. – Во-первых, к старшим надо обращаться на «вы». А во-вторых, урод – это человек с явными дефектами тела. Но вот незадача, - наивно произнёс я, кидая хама в очередной сугроб, - у меня-то никаких недостатков нет, а значит урод здесь не я, а – ты.
- Но у него тоже есть и ноги и руки, - произнёс детский голосок маленькой девочки, которая всё это время неподалёку наблюдала вместе со своим защитником всю эту сцену.
- Верно. Но ещё бывают уроды моральные, позволяющие себе унижать не просто людей и их труд, а слабых, беззащитных и не имеющих возможности ответить с той же силой.

Не дав ему убежать, я снова схватил его за грудки и потащил к тому мальчику, которого он толкнул.
- Проси у него прощения!
Оба вылупили на меня свои глаза.
- Или просишь прощения, или твоя голова будет лепить нового снеговика, - уверено и чётко выговорил я, чтобы у него не осталось и тени сомнения на этот счёт.
- Прости, - сухо выцедил виновник.
- А где интонация? Прилагательные? Или уроки русского нагло пропущены? Ещё раз.
- Какие прилагательные? – нервно подергиваясь, задал он глупый вопрос.
- Это слова, обозначающие признак предмета и отвечающие на вопросы «какой», «какая», «какие», «какое». Понятно, двоечник? – выдохнул я безнадёжно.
- Угу. Прости, пожалуйста…

- И всё-таки, чего-то не хватает, - издевательски продолжал я, крепче сжав его в руках. – Возможно, какие-нибудь обещания или другие слова помогут. Подумай.
- Я больше не буду.
- Хорошо. Потому что, если ты нарушишь своё обещание, тебе придётся каждый год и каждый день лепить снеговиков. А это, поверь мне, очень сложно. Ребятки, вы ведь знаете, где он живет? – обратился я к повеселевшим детям.
- Да, да! Вот в этом доме, - почти хором затараторили они, показывая на соседний дом.
- Отлично. Теперь и я знаю, - произнёс я с нотками угрозы и внимательно посмотрел на парня. – Чтоб больше ноги твоей не было на площадке и собери за собой бутылки.
Без единого звука он отшатнулся от меня и, подобрав пустые бутылки, осторожно опустил их в урну.

- И шапку одень, а то уши отваляться, - уже весело заговорил я и обессилено опустился на скамейку.
Не переборщил ли я? Но с другой стороны проучить их было просто необходимо. Привыкнув к безнаказанности, больные привычки будут только возрастать и деградировать. Мало того, что сидят на детской площадке со спиртным, грязно матерясь, так они ещё ломают детям снеговиков и швыряют малышей в снег. Но хуже всего, что все родители спокойно ушли прочь, даже не высказав замечания. И как дальше жить? Один лишь мальчик попытался отстоять свои интересы и то получил…
Вздохнув и собравшись с мыслями, я оглядел разбитых помощников Деда Мороза, от которых остались лишь воспоминания и неровные бугры. В этот момент ко мне подошли двое смельчаков.

- Круто вы их, прямо головой!
- Да-а! Вы такой сильный! – восхищённо и по-детски вздохнула будущая кокетка.
Засмеявшись детской непосредственности, я полез в пакет за шоколадками.
- Это тебе, - протянул я первую шоколадку мальчугану, - за то, что не побоялся побороться за себя и своё дело. Это хороший урок для тебя.
- Спасибо, - радостно воскликнул он и тут же посерьёзнел. – Но у меня ничего не получилось, и он толкнул меня.
- Не важно. Да у вас и силы не были равны. Важно, что ты не побоялся и хотя бы попытался вразумить его словом, это лучше, чем лезть с кулаками. Запомни. Сила – это последний аргумент, если не остаётся ничего другого. Ты сегодня – мой герой! – дружески похлопал я мальчишку по плечу, от чего тот слегка загордился и воспарял духом.

- А это тебе, - протянул следующую шоколадку девочке, - за то, что не бросила друга в беде, в отличие от того труса, которого я отпустил первым.
- Спасибо, - радостно запрыгала она, обнимая парнишку. – Он мой братик, я не могу его бросить.
Вся эта ситуация настолько растрогала меня, что наверно будь я женщиной, то непременно заплакал бы. Сразу вспомнив свою весёлую сестру, я припомнил и как она долгое время, помогала мне придти в себя, чтобы я совсем не скатился в пропасть. Такая дружба достойна уважения.

- Ну, теперь прячьте свои сладости и одевайте варежки.
- Зачем?
- Как, зачем? Будем лепить снеговиков.
- Круто! Я завтра в школе всем расскажу, какой вы крутой.
И весело хохоча, мы втроём принялись заново вылепливать снеговиков. И абсолютно для себя не заметив пролетевшее время, я вернулся домой, только когда на улице уже появилась темнота. Часы показывали шесть вечера.
Ничего себе, прогулялся! Зато сколько полезных дел сделал. Не только купил сладостей, но и проучил непутёвых подростков, помог детям и себя заодно выгулял.
С этими мыслями я согрел себя кружкой горячего чая и парочкой бутербродов со свежей докторской колбасой. И не став утомлять себя просмотром поднадоевшего телика, просто лёг спать. Пораньше.

Глава 3

Проведя ладонью по гладко-чёрной поверхности, я лишь глубоко вздохнула и отвела глаза в сторону.

Они были правы. Я – корова…, неуклюжая и жирная. И этот ведущий всё сделал нарочно, чтобы выставить меня на посмешище. Всем захотелось, как следует посмеяться надо мной и им это удалось. Одно утешение, что хоть не стала прыгать и визжать от счастья всем на смех. Надоели издевательства! Вот зайду, сегодня, в кабинет к боссу и швырну ему на стол этот несчастный планшет. Тем более он мне совсем не нужен. Не хочу больше выглядеть смешной и неуклюжей. И вообще танцевать не буду. И петь. И вообще… не хочу… идти на работу.

Я в голос разревелась и где-то глубоко и сама понимала, что я просто… боюсь. Мне теперь было слишком страшно появиться на людях, а точнее на работе; коллектив в несколько сотен человек. Вот потеха им всем. Наверняка, как только я появлюсь на пороге все только, и будут, что пялиться на меня, словно я чучело какое-то. Как же избежать позора?

Мысленные утешения и слоёные пирожные никак не помогали. Меня трясло словно осиновый листок. Руки сделались противно влажными и ужасно ледяными. Где и в чём искать спасения, я не знала. Но если не придти на работу, меня просто уволят. И прощай вся моя успешная карьера…

Кое-как собравшись с мыслями, я влезла в свой любимый брючный костюм чёрного цвета, и вышла из дома. Но казалось, что даже прохожие смотрят только на меня и вдобавок издевательски смеются.

Что им всем надо от меня? Боже, а может у меня паранойя или того хуже какая-нибудь шизофрения наступила? Наверно, это ненормально бояться всех подряд. Они же не знают меня и видят впервые. Чего я боюсь? Или я стала злоупотреблять спиртным и это сказывается? Вероятно. Надо завязывать с шампанским. Ещё не хватало в тридцать пять стать алкоголичкой…

Подойдя к зданию, где располагается офис моей компании, я остановилась и подняла глаза к ещё тёмному небу. Господи, пожалуйста, только пусть на меня никто не обращает никакого внимания.

Аккуратно зайдя внутрь, я рысью бросилась в гардеробную.
- Привет, Ирочка. Поздравляю тебя, - весело улыбнулась Татьяна Викторовна, наша гардеробщица, давая мне номерок.
- Доброе утро. С чем это? – еле провернула я языком.
- Как с чем? Ты же выиграла на празднике в конкурсе.
Резко отступившая кровь от лица так сказалась, что моя голова тут же безжалостно закружилась. И ничего ей, не ответив, я почти впрыгнула в открывшийся лифт, где столкнулась с каким-то парнем. От грубого толчка он выронил всю папку, застелив пол лифта разноцветными бумажками.
- Извините, - только и смогла выдавить я, понимая всю нелепость своего поведения. – Я соберу.
- Да, ничего, - дружески улыбнулся он и тоже наклонился, чтобы подобрать бумаги. Но через секунду его взгляд пристально остановился на моём лице. – Кажется, я вас знаю? Это вы в субботу выиграли планшет, да?

Теперь меня бросило в жар. В висках застучало, и поднять глаза было выше моих сил. Но меня спасло, что я была уже на своём этаже. И снова ничего не ответив, я выпрыгнула за двери.

- О, Калыхалова! – вдруг послышался за моей спиной голос босса. – Поздравляю с победой. Кажется, ты очаровала нашего весёлого ведущего. Да и меня тоже.
Я остановилась как вкопанная, посередине длинного коридора и не могла уже пошевелиться.
- Я…я… как раз хотела с вами об этом поговорить.
- Позже, - бескомпромиссно воскликнул он. – Лучше поговорим о твоём отчёте. Скоро новый год и висяки нам не нужны.
И не успела я сказать хоть что-нибудь, как он стрелой проскочил мимо меня. Ладно, позже, так позже. Сейчас самое главное побыстрее проскочить к своему отделу. Хотя там мне точно никакого спасения не будет… Скованными шажками, я продолжила своё восхождение на эшафот.

- О, Иришка притопала, - улыбнулась Лена. – Приветик.
- Привет, - высунулась из-за монитора наманикюренная ручка Светки.
- Привет, привет, - добавила и Катюха.
- Всем привет, - тихо ответила я, сама еле-еле уловив свой голос.

Все уже восседали на своих местах, кроме Ромашкиной. И упав на стул, я с облегчением вздохнула. Именно её мне хотелось бы видеть меньше всего.
Немного придя в себя, я оглядела своё рабочее место, я мысленно ужаснулась. Из-под монитора выглядывали обёртки от шоколадок, под клавиатурой аккуратной стопочкой сложенные фантики от конфет и засохший огрызок от яблока, с укором взирающий сейчас на меня в упор. Открыв первый ящик, на меня тут же уставились две запечатанные булочки, почти съеденная коробка зефира, обломки халвы, жвачки, карамельки и таблетки от переедания.

Резко захлопнув его обратно, я сгребла все фантики в мусорную корзину и принялась протирать пыль, которая не убиралась отсюда месяцами.
- Неужели ты решила прибраться? – миролюбиво отозвалась Ленка.
- Давно пора, - добавила Света, всё так же, не высовываясь из-за монитора и что-то быстро печатая.
- Ага.
Почему я даже нормально разговаривать не могу? Девчонки по отделу мне достались хорошие. Одна лишь Ромашкина любит поиздеваться надо мной, но её явно сегодня нет. Компьютер выключен. Так что бояться нечего. Но для точности лучше спросить.

- А где Ромашкина?
- Уехала. На встречу. Сказала, до вечера её не будет, - ответила Света, не отвлекаясь. У неё вообще редкостный дар. Она может печатать, разговаривать и петь песни одновременно и без ущерба для чего-либо.
- Понятно…

Успокоившись и хорошенько прибравшись снаружи, я всё-таки снова открыла ящик. Булочки… Нужны они мне? Конечно, не плохо бы было перекусить именно ими, но неужели я хоть раз в жизни не смогу отказаться от них? Смогу и сделаю это. Летите в тартарары. И безжалостно бросив их в мусорку, я взяла в руки зефир.

Блин, зефир как-то жалко выбрасывать. Может, девочкам отдать? Действительно, чего это я всё выкидываю? С другой стороны Катька уже видела, как я булочки выкинула. Не буду же я лезть за ними обратно, а потом предлагать им. Скажет, точно крыша поехала. Ладно, пусть булочки уже забудут о пощаде. Зефир, сейчас отдам. Так… Халва? Это одни крошки от неё. Тоже в мусор. Жвачку оставим. Конфетки тоже девчонкам. Таблетки? А что с ними делать? Оставить на всякий случай? Или больше такого случая у меня не будет?

Решив таблетки всё-таки оставить, я раздала сладости и наконец-то принялась за работу, хотя и не совсем желала этого… Голова соображала несвязно. Мне хотелось оказаться дома под одеялом. Одной…

 Первую половину дня я по большей части молчала, лишь изредка давая какие-то ответы и то, по работе. Заставить себя, не думать о субботе, было невозможным. Я снова и снова возвращалась на танцпол, под пристальный свет прожекторов, под смех тех двух дамочек в туалете, под взгляды незнакомых людей…
- Ир, ты есть, ещё не хочешь? Может, пообедаем?
- А?
- Пошли, поедим, говорю, - повторилась Света.
- А-а-а. Сейчас.
- Лен, а ты пойдёшь?
- Не. У меня сегодня всё с собой. Да и не охота пока.
- Ирка, ну, чего ты там копаешься? – слегка раздражённо прогудела Света.

Я подняла свои глаза и начала быстро соображать, как смогла бы отделаться от неё.
- Да я наверно чаем сегодня обойдусь…, - неуверенно пискнула я, в то время как мой желудок тут же среагировал журчанием в знак протеста. Он бесстыдно требовал подкрепления.

- Вот чаю и попьёшь, что я, одна пойду? Вылезай, давай. Разомнёшься.
Ладно. В конце концов, не буду же я прятаться всю жизнь. Выйти рано или поздно придётся. Надо действительно ограничиться лишь чаем. Всё. Хватит, есть, как корова.

Зайдя в кафешку и вдохнув душераздирающие ароматы, в желудке снова безжалостно заурчало. Весь мой пищеварительный процесс включился в работу на полную мощность. И теперь организм сосредоточился в предвкушении порции съестного.
Даже не надейся. Я сегодня голодаю. Получишь только чай.
Но такой ответ явно не устроил мой ненасытный желудок. И подойдя к шведскому столу, мой рот, сразу же наполнился слюной. Но уверенно выстояв очередь, я взяла только чай.

- А ты чего? Решила заняться голоданием? – заинтересованно спросила меня Светка, усаживаясь за столик.
- Ну, да. Решила попробовать. Вдруг поможет…
- Совсем ничего не есть – нельзя. Если хочешь, могу дать пару советов, чтобы совсем с катушек не съехать.
- А ты что, сидела на диетах? – не поняла я.
- Конечно. Думаешь, отчего у меня сорок четвёртый? У меня же тоже есть предрасположенность к полноте. Только постоянный контроль над собой, даёт хорошие результаты.

Отпив глоток горячего чая, стало намного легче.
- И что ты посоветуешь? Ну, в смысле, что можно есть, а что нельзя?
- Ну, во-первых, – размеренно начала она, отпиливая ломтик ароматной рыбки, - забудь обо всём, что сделано руками человека.
В полном недоумении я уставилась на неё, как баран на новые ворота.
- То есть?
- Ну, смотри. Вот рыба, - показала Светка на свой кусок. Переведя взгляд в направлении её ножа, я тут же судорожно проглотила подступивший комок. – Её человек делает?
Я испуганно покачала головой, пока не совсем понимая, к чему она клонит.
- Правильно. А, картошку?
- Сажает, - качнула я головой ещё раз, снова отпивая чай.
- Понятно, что сажает. Но он её делает?
- Что значит делает? Ты меня совсем запутала…
- Короче ешь всё, чего не касалась техническая рука человека. Рыба, мясо, овощи, фрукты, крупа и любые другие продукты выращенные сами по себе. Никакой химии. Чем проще, тем лучше. Если картошка, так просто варённая. Если рыба или мясо, то так же отварное. Консервы, шоколадки, выпечка, твоя любимая колбаса, всякие майонезы и кетчупы, забудь о них.

- Ага.
- И старайся есть всё по отдельности. То есть в один приём, ешь только один продукт. Захотела рыбки, ешь только рыбку. Потом часа через четыре съешь ещё что-нибудь другое. Фрукт, например, какой-нибудь. Кстати, очень хорошо грейпфрут сжигает жиры. Голодать нельзя. Это хуже. И про сахар не забывай. Его недостаток серьёзно сказывается на утомляемости.

- Слушай, записать бы теперь всё это. Забуду ведь. И что, даже маленькой плиточки шоколадки нельзя? – на всякий случай спросила я.
- Нельзя, совсем. Запрети пока. Как войдешь в ту форму, которая тебе по вкусу, тогда только и сможешь немного расслабиться. Но немного. Нужен постоянный контроль.
- Ужас, какой… Я не смогу…

По скривившемуся лицу Светки я поняла, что сморозила что-то не то.
- Перестань! Миллионы женщин сидят на диетах, постоянно отказывая себе в слабостях и ничего, живые. Главное захотеть. Ты кстати не передумала, насчёт нового года?

Вернув меня вопросом на землю, я снова глубоко задумалась. Может, она права и мне действительно следует принять её предложение? Развлекусь хоть. Познакомлюсь с новыми людьми, забуду о прошлом. Чего я теряю?

Внезапно, до моих ушей стал доноситься отчётливый стук каблуков. Воспоминания минувшей субботы тут же ворвались в мою несчастную голову, и я в очередной раз увидела себя рыдающей в туалете. Как и тогда, эти звуки действовали на меня устрашающе. Но сейчас-то, я чего боюсь? В кафе мне абсолютно ничего не грозит. Это просто кто-то надел высокие шпильки…

Но взглянув на Светку, меня забило дрожью, потому что её прекрасное личико не только скривилось, оно отражало полное омерзение.
- Приготовься, - почти прошептала она и затем расплылась в фальшивой улыбке. – Привет, Ромашка.

От слова ромашка меня почти затрясло. Так бояться можно только серийного маньяка.
- И тебе того же, Светик Семицветик, - надменно проговорила Ромашкина и чуть двинулась вперед, но не успела я облегчённо вздохнуть, как она резко обернулась, уставясь на меня. – А, Калыхалова, - нарочно громко произнесла она так, что все присутствующие в зале сразу сосредоточились на нашем столике. – И не здороваешься. Хотя, ты же у нас теперь звезда, можно и не распинаться перед коллегами. А босс, вероятно, тебя уже премировал, за активное участие в жизни нашего коллектива?
 
Я понимала, что должна чётко и достойно выбраться из этой ужасной ситуации, но, не сумев с собой что-либо сделать, я только молчала. Никакие слова не могли сейчас выбраться наружу. Она давила на меня всем, что есть у неё; её безупречной фигурой, надменностью, умением подбирать колкие словечки, снисходительной полуулыбкой и гневным взглядом.

- Сгинь отсюда, Ромашка, - тихо произнесла Светка, чтобы это могли слышать только мы трое.
Но та казалось, ничего не услышала и, проигнорировав её слова, продолжала пожирать меня своим змеиным взором, съедая заживо.
- Калыхалова, а где ты интересно встречаешь новый год на этот раз?
Господи, неужели можно быть настолько злой? За что она так поступает со мной? Что я сделала ей? Я ведь никогда, никогда и слова плохого не произнесла в её адрес…
Справляться со своими эмоциями уже было невыносимо тяжело, и, почувствовав, как по моей щеке медленно скатывается одинокая слеза, я поняла, что провалилась в самую, что ни на есть противную лужу грязи. И теперь уже можно было не торопиться… Всё равно, пока не вернусь домой и не отмоюсь как следует, грязь не слезет.

- Наверняка, после такого фурора у тебя отбоя нет в кавалерах, - зло усмехаясь, продолжала она издеваться надо мной. – Может, на этот раз ты полетишь не на Мальдивы, как в прошлом году, а, скажем, на Багамы? Нет?
Откуда-то сзади стали отчётливо раздаваться смешки. Теперь, она раздавила меня окончательно,… пусть уж теперь добивает.

- Калыхалова, ну, не молчи. Мы все хотим знать, где и с кем на этот раз, ты проведёшь свой незабываемый новый год?
- Ромашка, это уже слишком… Пошла отсюда, пока я тебе глаза не выцарапала, - как в тумане послышалось мне.

Вернувшись в воспоминания прошлогодней давности, я вновь прочувствовала свой позор всем телом. Сейчас, как и тогда, Ромашкина так же выставила меня на всеобщее обозрение, только в прошлый раз было гораздо больше людей и почти все знали меня, а я их. Она как обычно задала мне вопрос, с кем я встречаю новый год и где. А так как я боюсь этого вопроса больше всего на свете, то я понесла какой-то бред про Мальдивы, не существующего Костю и прочую ерунду. Но я так неуверенно мямлила, что она тут же указала всем на моё враньё и гогочущий смех ещё долго разливался по всем отделам…

Но разве кто-то был виноват в этом кроме меня? Я сама позволила унизиться. Вот и сейчас, я с лёгкостью и непринуждением разрешаю топтать и перемешивать себя с грязью…
Очнувшись, я уже ничего не видела перед собой. Даже пропал всяческий аппетит. Мне хотелось, чтобы сейчас я оказалась на необитаемом острове, с бутылкой шампанского в руках и с тонной бумажных платочков… Какая же я дура!
- Ир? Ира? Долго ты будешь позволять ей унижать тебя? – прозвенел голос Светы. – Я еле сдержалась, чтобы не выдернуть ей пару клочков, хотя все её мерзкие слова были обращены только к тебе. Хоть что-нибудь бы сказала…

- Зачем?
- Зачем? За тем, что у тебя тоже есть чувство собственного достоинства! За тем, что просто нельзя так унижаться. Да в конце концов, ты даже как специалист выше неё на три головы… Пойми, пока ты не научишься защищать себя, тебя так и будут шпынять все, кому не лень. Ты хороший плацдарм для выплеска разного рода комплексов, у таких как Ромашка.

- Ничего не хочу, - дрожащим голосом выдавила я из себя и, встав из-за стола, ушла.
Поразительно, но в голове не было ни одной мысли. Я сломалась, будто потрёпанная игрушка. Силы покинули меня и теперь внутри, я напоминала выжитый лимон. Меня растоптали, поиздевались и вытерли об меня ноги. И, наверное, я заслуживаю этого. Я ведь – корова, а теперь ещё и тряпка. Мой послужной список медленно пополняется. Ещё забыла добавить – неудачница. Именно так и называет меня мать…
Дойдя до кабинета, я отрешённо открыла дверь и, не обращая никакого внимания на девчонок, села за свой стол.

- Ир? Ты чего? На тебе лица нет…
Но разговаривать с кем бы то ни было, мне хотелось меньше всего. Подумав, несколько долгих секунд, я выдернула белый лист бумаги из принтера и, взяв в руки ручку, принялась быстро и уверенно строчить буквы:

«Генеральному директору от Калыхаловой И.А. Заявление. Прошу уволить меня, по собственному желанию. Двадцать первое декабря. Подпись – Калыхалова».
- Ир?– снова, но неуверенно позвала меня Леночка.
Но проигнорировав её, я достала из сумки планшет и, положив его поверх заявления, стала собираться. Это не заняло у меня много времени, и через две минуты я уже вышла за дверь, не произнеся ни слова. Я не стала смотреть по сторонам и жалеть, что поступила подобным образом. И ничего, что я отдала этой работе восемь лет своей жизни. Плевать… Уже плевать. Всему есть предел и больше так жить, я не могу. Она и дальше будет топтать меня, а я и дальше буду ходить оплёванной. Легче убежать и никогда больше не видеть ни её, ни этих стен, ничего. Ничего…
Выйдя из здания офисного центра, я выбросила свой мобильник прямо в урну и медленно пошла пешком, с абсолютно пустой головой. Как добралась до дома, не помню. Наверное, включился автопилот.

А дома всё как обычно. Тишина, покой и пыльная пустота. Нет никого и ничего. Только противно пищащий автоответчик, принуждавший меня прослушать поступившие сообщения. Но подлетев к нему, я лишь выдернула сетевой провод. Затем я выключила и телевизор; не знаю зачем. Закрыла все двери и окна. И открыла… холодильник.
Однако стало так жутко противно, что стало подташнивать.

Я что, спускаю всю зарплату только на еду? Мой холодильник ломиться от колбасы, пирожков, шоколадок, копчёностей и прочей ерунды. Вместо соков, у меня стоят бутылки со сладкой газировкой. В отсеке, где должны лежать овощи и фрукты, у меня лежит несколько килограммов конфет. Разве могла я съесть всё это одна?
Проигнорировав всё, кроме шампанского, я пошла в спальню, не взяв даже бокала. Мастерски открыв бутылку, я удивилась той лёгкости, как сделала это. Но, особо не задумываясь дальше на эту тему, одним махом я выдула ровно половину. И стало вдруг так смешно…

Я уже по уши в таком дерьме, что дальше некуда. Мне нечего терять. Я тряпка и жизнь мне под стать. Я никчёмное существо; бессловесное и не умеющее высказать своё мнение. Да у меня его и нет. Все всю жизнь указывают мне, что делать и чего не делать. Я – марионетка. Кто там ещё? Ах да, жирная корова, с десятым размером вымени. Ха-ха-ха! Это ведь была Ромашкина тогда в туалете. Я узнала её голос, но до сегодняшнего дня ещё не была в этом уверена…

И полностью потеряв контроль над собой, я осушила ёмкость до донышка. Бедное тело, никак не ожидало такой подставы, и теперь все пузырьки, что непринуждённо плавали когда-то в бутылке, сейчас забегали по моим венам, беспощадно приближаясь к их главной цели, моей непутёвой голове.

Подняв глаза, я увидела своё отражение в зеркале.
- Ты – корова! Жалкая и никчёмная корова! Ты слышишь? Проваливай! – и я со всей силы метнула бутылку прямо пред собой.
Глухой звук и бутылка разлетелась вдребезги. Но на зеркале осталась лишь полукруглая вмятина.
- Вот! Умеют же делать люди хорошие вещи. Молодцы!
И на секунду закрыв глаза, я потеряла равновесие и провалилась в подушки…