Цивилизация синтеза. Часть 8. Глава. 1

Часть 8. Последняя песнь адмирала.

Глава 1. Абордаж.

   На штурмовой аппарели ноге было некуда ступить. Добрых две сотни офицеров и матросов, закованных в боевые скафандры, толпились на узкой полоске, консолью выдвинутого в открытый космос, моста. Именно эта, летящая в нескольких десятках сантиметрах от бронированного борта «Нимфы», полоска металлической конструкции и являлась штурмовой аппарелью. Не находясь в прямом контакте с «Нимфой» , «висящий» в силовом поле крейсера плацдарм будущей атаки, продолжал принимать все новых и новых бойцов, которым, как могло показаться со стороны, и места-то уже не было. В одной из таких запаздывающих на аппарель групп оказался и Мишельг.
- Да сожги меня протуберанец!  – лишь очутившись на аппарели крейсера Мишельг всеми порами души почувствовал, что последний сделанный им шаг не просто отрезал его от корпуса, палуб и отсеков «Нимфы», но и вверг его в самое пекло сражения. – Неужто и Катрэн здесь?! И что? Ей не страшно?!
Пугаться было чего. Вокруг все сверкало и горело, нестерпимо белыми, алыми и фиолетовыми красками пламени, и всеми другими оттенками спектра. В то же время за порогом огня, обволакивающего крейсер и парящую у его борта аппарель, был виден нескончаемо глубокий мрак холодного космоса, выглядевшим на фоне какофонии красок еще более мрачным и жутким. И вокруг не было ничего, что могло бы даровать воспаленному сознанию успокоение. Даже спасительный борт «Нимфы», играющий за его спиной бликами беснующегося на его бронеплитах пламени взрывов, навевал отнюдь не радужные мысли о лежащем на расстоянии нескольких шагов спасении.

- Если сейчас рванет где–нибудь поблизости, то нас можно будет представлять на парадах–смотрах как оригинальный вариант боевой раскраски бортов кораблей оппозиции!- мрачно пошутило «Я-2».
- Насчет того что тебя размажет по обшивке крейсера, можешь и не надеяться. От близких разрывов, излучений и ударных волн нас защищают силовые поля, а в случае прямого попадания в аппарель мое тело мгновенно испариться в вспышке взрыва, настолько быстро, что ты даже усмехнуться не успеешь!
- Ну спасибо... Ты меня обнадежил! – не восприняв шутки зло ответило «второе Я». – Быстрей ищи свою драгоценную Солески и пошли отсюда!

Меж тем на поиски безрассудно отважной Солески времени уже не осталось. Из-за очередного каскада взрывов, заливших весь космос, лежащий прямо по носу корабля, выплыл играющий лучами света, сверкающий бриллиант вражеского крейсера, быстро нагоняемого «Нимфой» . Бриллиант стремительно рос в размерах и менял форму. Сверкающая точка быстро померкла, вытянулась в веретенообразное тело, опирающееся на искры форсажного пламени, вырывающегося из кормовых дюз. Расстояние сократилось до предела. До момента атаки оставались считанные секунды.
- Солески! Катрэн! Отзовись! – воспользовавшись последним шансом отыскать в этой все больше и больше  волнующейся и колышущейся одноликой массе с серыми шарами скафандров вместо голов народа, бросил в эфир крик последней надежды Мишельг.
Но эфир молчал. Солески не отозвалась. Лишь рядом стоявшие матросы и офицеры, услышав по «скафандровой» сети окрик Мишельга, обернулись к нему. Рубиновые ободки обшлагов его скафандра и «ромбики» адмиральских петлиц, заставили их расступиться, образовав стены живого коридора, ведущего к переднему краю космического плацдарма. Мишельг и телом и осознанием не собирался и даже не хотел рваться в передние ряды. Но всем телом и кожей, чувствуя взгляды невидимых из-за непрозрачных шлемофонов глаз подчиненных, которые по его приказу должны были вот–вот броситься в беспощадную схватку со смертью, он не мог себе позволить остаться на месте, а уж тем более сделать шаг назад. Мишельг нехотя шагнул вперед, стараясь сохранить в своих движениях положенные его высокому званию и гигантскому честолюбию твердость и уверенность.
Вот тут-то, дойдя до края аппарели, возможно встав плечом к плечу с разыскиваемой Солески, адмирал флота оппозиции и понял всю опрометчивость своего решения. Встав во главу штурмового отряда в готовности повести его в первую и возможно в последнюю атаку, Мишельг вздрогнул от того, что мышцы его рук принявших боевую позу не почувствовали никакой нагрузки. Кисти рук злобно сжались. Но в кулаках Мишельга не оказалось Ничего кроме межзвездного вакуума. В спешке и суматохе облачения в скафандр, подгоняемый жестоким цейтнотом, гонясь за неуловимой Катрэн, Мишельг даже не вспомнил о оружии. Единственное что он мог сейчас, стоя на острие атаки, представить в качестве оружия были его кулаки, закованные в панцирь бронированных перчаток.

- Ну и чего ты добился?! Что теперь будешь делать?
- У тебя на этот счет есть какие–то мысли? – судорожно ища выход из сложившийся ситуации, Мишельг не секунды не колеблясь обратился за советом и помощью к своему «Я–2».
- Обратно на «Нимфу»! За броню и под прикрытие батарей!
- А как же совесть?! Та совесть которой ты так часто меня допекал! Нет! Исключено...
- Тогда позволь и я спрошу, а у тебя самого есть-то мысли поэтому поводу?
- Побыстрее ввязаться в рубку, а там разберемся... И все! Вопрос закрыт!

«Нимфа» уже находилась на расстоянии не более десятка километров и все продолжала неуклонно приближаться к противнику, становясь с ним борт к борту.
- О, галактика! Я такого еще не видел.
Глаза Мишельга, которые сейчас не мог видеть Никто, широко раскрылись от удивления. Такую конструкцию крейсера он видел впервые. Не особо превосходящий «Нимфу» по размерам, корабль противника представлял собой архитектурное хаотичное нагромождение конструкций, с торчащими из них орудиями многочисленных батарей и зачатками небольших, скорее всего убранных под броню крыльев.
- Смотрите, смотрите...
- Что это за каракатица...?
- Где же у нее нос...?
- И корма...?
За спиной адмирала поднялся ропот, который к счастью прошел в эфир и был услышан адмиралом, поспешившим оборвать его как предвестника панического настроения.
- Прекратить, разговоры! Обычный крейсер! –совершенно искренне прокричал, перекрывая своим голосом голоса начавших было волноваться подчиненных, Мишельг  - хотя сам в это не верил. – Такие мы еще в академии изучали...
- Корма там где горят двигатели...! А нос там где нет кормы...! – прорвался в затихший эфир голос Солески, приглушенный фильтрами и скрипящий от помех. – И вообще какая вам разница какой крейсер разносить на куски?!
- Катрэн! Солески! Бегом ко мне! – в который раз за последние несколько минут, Мишельг облегченно вздохнул и поспешил рявкнуть на переставшего ему подчиняться комиссара оппозиции.
- Я рядом с тобой, адмирал.
В подтверждение этих слов, ее маленькая ладонь, скрывающаяся в большой, тяжелой бронированной перчатке, весомо легла на его плечо.
- Солески! Катрэн! Немедленно возвращайся на крейсер! Мы тут и без тебя разберемся!
- Поздно, мой адмирал...
За их спинами строй штурмовиков плотно сомкнул свои ряды и о возвращении на «Нимфу» можно было и не помышлять. Тем более что створки шлюза, ведущего на аппарель так же сомкнулись и затянулись толстым слоем брони, «Нимфа» проживала недолгие секунды перед схваткой на «матросских штыках». В эти последние мгновения, и ее орудия и орудия противника перестали изрыгать друг в друга плазменные протуберанцы и термоядерные кометы. Многочисленные амбразуры, из которых еще недавно торчали длинные стволы пушек и сетчатые фермы магнитных ракетных направляющих, скрылись под сомкнувшимися над ними веками бронеэкранов.
Опасаясь попасть под, отраженные от борта стоящей вблизи «Нимфы», факелы собственных двигателей, противник убрал форсаж и снизил скорость. Адмиральский крейсер также убрал форсаж, дабы не протаранить притормозивший корабль врага, и в свою очередь, не подставить под его сопла вышедший в открытый космос штурмовой отряд. Сделав оборот вокруг продольной оси вражеского крейсера, «Нимфа», до поры до времени, прикрыла своим бронированным телом выкинутую, подобно подъемному мосту древнего замка, аппарель. Теперь, чтобы избежать угрозы нападения и абордажа, противнику прежде чем расстрелять собравшихся на аппарели из мелких орудий и бластеров, нужно было бы сначала развалить корпус крейсера огнем тяжелых орудий. Использование же мощных снарядов с малой дистанции было чревато. Это–то отлично понимали оба капитана. Это понял и осторожный, если не сказать трусоватый, штурвальный офицер «Нимфы», без колебаний решившийся подставить свой борт под вражеские стволы. Понял это и капитан вражеского корабля, в спешном порядке ставший принимать необходимые меры, чтобы хоть как–то противодействовать неизбежному абордажу.

- Одина.., две.., три..,.., пятнадцать... Пора! – отсчитывая секунды «второе–Я», словно находилось в командной рубке «Нимфы» и если не управляло боем, то предвидело его дальнейший ход. – Пора. Чего они медлят? Пора переворачивать крейсер!
- Пора... – согласился Мишельг. – Сейчас начнется!

- Внимание! Всем приготовиться! «Примкнуть штыки!»
- К бою, братцы! – вторя приказу адмирала, перекрыв последнего прокричала Солески, не гнушающаяся панибратских отношений и высокого пафоса. – Постоим за честь флота и нашего дела!
- Постоим...
- На штыки их.
- Вперед...
Услышав призыв командира, бойцы еще больше засуетились, заволновались, переживая предбоевой подъем. Над их головами вспыхнули многочисленные жала огненных штыков колышущейся плазмы.
- Великие звезды!
- Чего они там тянут!
- Кто командует крейсером?!
- Комиссар, свяжись с крейсером!
Но комиссар не мог этого сделать, а Мишельг не хотел, так как надеялся, что капитану наблюдающему ситуацию воочию видней, нежели ему, смутно представляющему ее, по вырывающемуся из-за корпуса «Нимфы» зареву. Адмирал надеялся что капитан «Нимфы» несмотря на свою осторожность все же не упустит из рук близкой победы. И он оказался прав. Черная, обожженная, измятая махина крейсера зашевелилась и увлекая за собой штурмовую аппарель начала поворачиваться. Космос опрокинулся. Зарево над «Нимфой» погасло, полностью скрывшись за ее огромным корпусом. Звезды закружились в вальсирующем хороводе, выпрыгивая, казалось, откуда-то из под ног, из под аппарели. Вслед за черным небосводом и наполняющими его звездами из под аппарели появилась кромка мрачного огромного корпуса вражеского крейсера. Его, покрытое броней словно чешуей, тело быстро заполнило собой весь лежащий перед глазами космос.
Над аппарелью вспыхнули молнии и на головы штурмовиков посыпались каскады искр. Лишь только силовые поля крейсеров соприкоснулись как и без того горящий огнем космос и вовсе стал походить на сталеплавильный цех. Огонь, искры и огромные ветви молний демонстрировали проникновение одного силового поля в другое. Видеовизиры скафандров на мгновение забило помехами. К великому счастью штурмующих защитные поля крейсеров, быстро уровняли друг друга и перестали порождать возмущения эфира, но зато породили нечто более неприятное. Лишь только, запрыгавшая было на экране картинка успокоилась, перестав раздражать глаза Мишельга, как его, словно чем-то тяжелым стукнуло по голове. Кровь прилила в голову. Уши заложило. А сердце бешено заколотилось в груди. Перегрузка, навалившаяся на Мишельга и его штурмовиков, стремившаяся сорвать их с аппарели и сбросить в космос, явственно продемонстрировала всю мощь силового поля вражеского крейсера, в которое вторглась штурмовая аппарель. Несмотря на тренированность организма и отнюдь не первое знакомство с перегрузками, Мишельг всем телом чувствовал как иссякают, тают его силы, расходуемые на то  чтобы оставаться в сознании. Но сил оставалось все меньше и меньше, по самым смелым его расчетам минуты на две...
Расстояния между «Нимфой» и вражеским бортом едва хватило для того, чтобы в него аккуратно вписалась движущая стрела аппарели. Вот она заняла строго перпендикулярное положение по отношению к крейсеру врага, став связующим звеном меж двумя кораблями. Еще секунда и из штурмовой аппарели, к одной из пробоин во вражеском борту двинулась телескопическая панель, по которой как по мосту внутрь бронированного борта и на его поверхность, муравьиным потоком устремились штурмовые отряды. Во главе которых шли неукротимая комиссар оппозиции, и подпираемый в спину людским напором адмирал.
Тот кому удалось пройти по горящему коридору, встретивших достигшую вражеского борта аппарель, несущих смерть лучей, и остаться в живых, тут же попадал через теснину пробитого в броне проема в мясорубку рукопашной схватки. Схватки, шедшей в мерцающей ослепительными вспышками выстрелов темноте трюма. Вспышки света на мгновение вырывали из мрака трюма фигуры сошедшихся в смертельной схватке матросов, для того чтобы потом вновь погрузить их в пучину ворвавшегося в корабль космоса. Одним из первых через рваный порог борта внутрь вражеского крейсера ступил адмирал, у которого из всего разнообразия имеющегося на «Нимфе»оружия, в наличие были лишь кулаки. К счастью выпущенная идущей позади Катрэн «автоматная очередь» не только не задела Мишельга, пройдя под его, поднявшейся в замахе рукой, но и сразила вышедшего из темноты на него врага. Тело противника упало под ноги рвавшегося вперед адмирала. Адмирал споткнулся, упал и, не успев еще даже подумать, как встать на ноги, почувствовал как несколько десятков ног, поочередно сдавливая его скафандр, прошлись по нему. А вслед за ними в довершение всего на его спину повалилось одно, второе, третье тело, не-то раненых, не-то убитых, не-то споткнувшихся бойцов, судить о идейной принадлежности которых в такой темноте было невозможно.
- Вперед! Не останавливаться! Вперед! – сдавленным голосом призывал Мишельг, пытаясь выползти из–под навалившихся на него тел.
Но подняться на ноги, в то и дело разрезаемой резким, ослепительным светом темноте, когда на тебя наступают и пинают, неведомо откуда появляющиеся и неведомо куда пропадающие бойцы, торопливо бегущие навстречу друг другу, было не так-то просто. К тому же необходимость этого была более чем спорна – вставать во весь рост на линии соприкосновения сражающихся сторон, не имея в руках сколько–нибудь стоящего оружия, было более чем неразумно. Но Мишельг продолжал упорствовать в своем стремлении влиться в массу стреляющих, режущих или даже «душащих» друг друга людей. Не столько осознано, сколько машинально, захваченный пылом боя, Мишельг продолжал ползти, брыкаться, отталкивать лежащие и падающие тела и предпринимать попытки подняться на ноги.
- Что–ж это творится?! – не в силах подняться, вскипел адмирал, подмятый очередным упавшим на него телом. – Эдак меня и затоптать не долго!

- А что ты хотел? Бой! Со всеми вытекающими...
-... – тратить силы и время на диспут с «Я–2», Мишельг не хотел и не мог, он был занят. Он рычал, скрежетал зубами и прокладывал себе дорогу, орудуя локтями, коленями и шлемом скафандра.
- Ты так и будешь ползти в темноте?! Довольствуясь разрядами выстрелов?
-???...
- Включи же радиолокационный визир!-вспылило «второе-Я».
- Что? Ах да...

Окружающая картина, еще мгновение назад походившая на «плохой» черно–белый фильм на малоформатном экране, лишь только Мишельг щелкнув языком мысленно приказал включить визир, превратилась в полноразмерное зрелище резни . На сером фоне далеких переборок, беспорядочно мельтешили человекоподобные полупрозрачные пятна: зеленые – бойцов «Нимфы» и красные – солдат гегемонии.
 
- А теперь ищи оружие. Автомат, пистолет, кинжал, дубину в конце концов...!-приказало «Я-2»
- Уже нашел!

Найти какое–нибудь оружие на палубе, заваленной трупами, было не сложно. Сложнее было подняться с этой палубы. Но и то, и другое прозревшему Мишельгу удалось. И вот обозначив себя вспыхнувшим клинком штыка, адмирал флота оппозиции поднялся во весь рост, расправил плечи и вновь шагнул в гущу боя.
Меж тем красных пятен становилось все меньше и меньше. Одни бойцы противника падали сраженные штыками и очередями наступающих, другие – вытесняемые натиском последних, скрывались в черном проеме выхода из трюма.
- Вперед! – продолжал кричать адмирал, втискиваясь в ряды штурмующих. – Дави их! Дави...
Очередь выпущенная Мишельгом навскидку по промелькнувшему мимо врагу, затерялась в ливне других очередей, плотно зачертивших пространство, транслируемое на экран адмиральского скафандра. Мишельгу показалось, что она не достигла цели, но выкинутый им в длинном броске автомат с автоматически удлинившимся штыком настиг отступающего противника. Плазменное жало клинка насквозь пронзило надетый на врага скафандр. Скафандр беззвучно лопнул и вырвавшийся из его разорванной оболочки пузырь воздуха смешанного с расплескавшимися внутренностями погибшего, черной кляксой затмил-то красное пятно которое еще секунду назад определяло живого солдата.
Такого Мишельг, насколько он себя мог вспомнить, еще не делал. Он помнил, как нечто подобное практиковал на виртуальных тренажерах в академии, но чтобы ткнуть раскаленным жалом живого человека, да так, чтобы он лопнул - это было для него ново. Увиденное если не вызвало в распаленном мозгу адмирала шок, то ввергло его тело в столбняк.
- Адмирал! Ложись!
- Что?! Опять... – не осознав еще смысла брошенного ему предостережения, возмутился было только что поднявшийся с палубы Мишельг, но сильный, спасающий удар прикладом в спину, не дал ему договорить начатой фразы.
Ни отсутствующий в вакууме звук, ни удар все по той же причине отсутствующей ударной волны, ни обозначили того от чего столь грубым способом спасали адмирала. Лишь подняв голову и оглядевшись Мишельг понял что произошло. Кто–то, не особо считающийся ни со своей безопасностью, ни с безопасностью своих сослуживцев, метнул в гущу боя гранату, пламенным смерчем рванувшую в нескольких метрах от припавших к палубному настилу адмирала и его спасителя.
- Какой придурок...?! Отставить гранаты!
Но кричать и приказывать было уже бесполезно. Тот кто взялся за гранаты теперь уже не хотел от них отказываться. Мишельг судорожно озирал отсек, ища того, кто метает одну гранату за другой. Ему было безразлично кто это – свой, или враг. Руки водили ствол автомата по направлению движения глаз. В мозгу билась готовая сорваться в телепатический эфир скафандра мысль, окончательное формирование которой мгновенно приводило в действие спусковой механизм автомата. Но, несмотря на всю тщательность осмотра, Мишельг не наблюдал того, кто бы мог кинуть хотя бы одну гранату. Накрытые серией, все не прекращающихся взрывов, солдаты обоих враждующих сторон залегли и лишь робко поднимали головы, изредка обмениваясь одиночными выстрелами.
- Прекратить, гранаты! Я приказываю! – срывая голос кричал Мишельг в микрофоны скафандра, пытаясь заставить своих подчиненных отказаться от применения этого эффективного, но обоюдно опасного в рукопашной схватке оружия. – Да убейте же этого кретина! Я разрешаю!
- Адмирал, это не наши... – отозвался в динамиках шлемофона голос кого–то из солдат.
- Точно не наш?!
- Точно. Кто–то из них, врагов кидает гранаты через проход ведущий в трюм...
- Так убейте его!
- Не получиться...
-Он прячется за переборку...
- Тащите сюда стрелка с дезинтегратором!
- Но адмирал, дистанция слишком мала! Нас может накрыть взрывом...
- Ерунда! – Мишельг видел цель, он стремился к этой цели и не о каких «но» не хотел слушать. – Стрелка сюда! Живо!
Над кучей лежащих тел еще живых бойцов, и перед уплывающими за борт крейсера смятыми останками скафандров мертвых, поднялась фигура, обозначившая себя зеленным пятном, сделала несколько шагов по направлению к адмиралу, и попав в вспышку взрыва очередной гранаты превратилась в черное пятно, вырвавшихся из разорванного скафандра воздуха крови и внутренностей.
- Дезинтегратор сюда! – поняв что стрелок до него уже не дойдет, Мишельг решил действовать самостоятельно.
Выпавшая из рук погибшего труба дезинтегратора передаваясь из рук в руки поспешила к адмиралу.

- Ты что хочешь стрелять?! – спросило «Я-2».
- Да...
- Из дальнобойного дезинтегратора?!
- Да...
- Вот по этой переборке?!
- Да, да! ДА! Я собираюсь стрелять, вот из этой пушки, вот по этой переборке!
- Ты псих или самоубийца?! Нас накроет взрывом...

- Не накроет. – уже лично для себя вслух ответил Мишельг, пытаясь разглядеть органы управления, попавшего в его руки оружия радиолокационно транслируемых в виде штрихов, кружочков и стрелочек. – Так дальность – поменьше... Зону захвата – поменьше... А эквивалент – побольше... Все. Готово.
Беззвучный взрыв, беспламенный выстрел - маленьким непроницаемо черным шариком появившийся на месте переборки, начал расти. Увеличиваясь в размерах, он превращался в гигантский шар, пожирающий своим ненасытным чревом и материю, пространство и вакуум. Границы шара быстро приближались к адмиралу, грозя вот–вот накрыть его, рожденной им же, всепожирающей зоной дезинтеграции.

- Останавливайся...
- Останавливайся...
- Да остановись же! – на пару со вторым–Я, заклинающе шептал Мишельг, не отрывая взгляда от надвигающейся на него абсолютной смерти.

Как Мишельг и рассчитывал, настраивая оружие, шар дезинтеграционного взрыва, пожрав и спятившего гранатометчика, залегших и успевших, скрыться в мрачном зеве прохода бойцов противника, прекратил свой рост, так и не достигнув залегших штурмовиков «Нимфы». И от защищавших крейсер бойцов и располагавшихся под ними корабельных конструкций не осталось Ничего, ни единого напоминания, лишь мрачный, холодный вакуум глубокого космоса.
Благо, что в разгерметизированных отсеках вражеского крейсера не функционировали гравитационные поля искусственного тяготения. Благодаря наличию магнитных подошв на обуви и магнитных пластин на поверхности скафандра, люди не всплывали под своды трюма. Но зато, оттолкнувшись от палубы, оторвав от ее настила подошвы, обеспечивающие чувство земли, адмирал и его бойцы, воспарив в свободном полете, без особого труда смогли перелететь через образованный взрывом провал, представлявший собой аккуратный идеально круглой формы вырез в нижней палубе, за которой вновь начинался космос из которого и пришла абордажная партия.
- Вперед! Не залеживаться! – первым вскочив на ноги, поторопил Мишельг, поднимая и увлекая за собой остальных.
- Вперед! Не сбавлять темпа, – в унисон адмиралу, подала голос Солески. – Не дайте врагу отдышаться...

- Катрэн?! – удивилось «второе–Я», давно уже похоронившее отважного комиссара оппозиции.
- Она...
- Везет тебе сегодня капитан, она все еще жива...

В транспортном коридоре, в который после скоротечной схватки удалось прорваться штурмовой группе, горел свет, что острей и намного быстрее позволило всем, кто попадал в освещаемый коммуникационный путепровод крейсера прочувствовать неладное. Прочувствовать что–то еще не понятое, не объясненное, что–то такое, что заставляло если не оцепенеть от недоумения, то - хотя бы ощутить накатывающую волну тревоги.
- Что это?
- Где враг?
- Где эти трусы?!
- Куда нам теперь...
- Адмирал!
- Где адмирал?! Он кажется знает этот крейсер...
Несмотря на крики и возгласы, подходившие разве что для толпы сбившихся в кучу солдат, которых и ожидал увидеть вплывающий в коридор Мишельг, он застал приятно порадовавшую его картину. Не представляя себе дальнейший ход своих действий бойцы быстро. со знанием дела, выказывая в условиях невесомости недюжую сноровку, расположились охранным ордером. Десятки солдат облепили палубу, переборки и потолок, надежно прикрыв захваченный плацдарм. Только вот ожидаемых нескончаемых атак и наскоков со стороны экипажа вражеского крейсера не было. Коридор был пуст.
- Где адмирал?! Кто–нибудь видел адмирала?! – переплывая от одной линии обороны, отталкиваясь-то от стен, то от палубы, вопила Солески. В поисках адмирала она одергивала припавших к оружию бойцов, смотрела на их скафандры, словно пытаясь разглядеть за толщей бронешлемов их лица. – Кто последним его видел?! Кто хотя бы слышал его...?
- Солески! Катрэн! – догадавшись, что мечущийся между стенами, палубой и потолком боец, в скафандре с лиловыми огоньками вместо петлиц, и есть разыскиваемая им Катрэн, окрикнул Мишельг.
-Адмирал... Мой адмирал...
- Чего стоим, комиссар? – поняв что вывести ее из боя уже не удастся, Мишельг не придумал ничего лучше, чем наделить ее званием, должностью и властью, во всеуслышанье назвав ее комиссаром. – Где враг?
- Не знаю. Нет его.
- Ну что ж, тогда за мной! В отсек энергетики и на пост управления.

- Вот только бы еще узнать где они находятся... – влезло «второе-Я»
- Сейчас и узнаем. Этот крейсер может быть хоть трижды современным, но порты информационной системы должны быть такими же как на «Нимфе»...

- Прикройте меня... Я сейчас.

Адмирал не ошибся. Штекер информационной системы скафандра, легко, без особых усилий вошел в гнездо, первого же попавшегося портала, красной колодкой красовавшегося среди прочего электронного богатства в ящике обслуживания аварийных партий. Щелчок тумблера и экран скафандра расчертило зелеными нитями схематического плана крейсера. Еще щелчок, все того же единственного тумблера, с посланным мысленным приказом на поиск необходимых объектов, на запись информации и дальнейший путь к выбранной адмиралом цели, подробнейшим образом вырисовался перед его пытливым взором.
- Первый десяток вперед, до третьего эскалатора на право...

Имея подробнейшую карту, и не ощущая никакого сопротивления своему продвижению, абордажная группа быстро достигла цели, предварительно разделившись на две части, одну из которых к центру управления повел Мишельг, а вторую - к реакторному отсеку, увела Солески. Как не хотелось Мишельгу оградить ее от всевозможных опасностей, но в тот момент когда решалась судьба всего дела, он скрипя зубами все же направил Солески на это, весьма опасное дело.
- Катрэн, я сам не смогу, а никого из бойцов я особо не знаю, значит полностью не доверяю, так что вся надежда на тебя...
- Короче адмирал? – бесцеремонно оборвала Солески, не знавшая причин столь подробного объяснения решения адмирала, не желающего отпускать ее от себя ни на шаг. Приняв их за ненужную, излишнюю болтовню мужчины, считавшего женскую натуру неспособной на подобные действия, и по этой причине считая себя приниженной и оскорбленной, Солески особо не задумывалась о тоне которым она ответила адмиралу.
- Веди бойцов к реакторам.
- Понятно, адмирал! Ребята за мной!
- Катрэн, осторожней там. В реакторном отсеке гранаты и тяжелое оружие не применять! Рванем сверхновой! – уже в спину удаляющейся Катрэн прокричал Мишельг.
В первой же схватке, потеряв четверть личного состава, Мишельг едва ли рассчитывал, что абордажной партии хватит еще хотя бы на два–три боя. Но сейчас, его ноги и ноги бегущих следом солдат отмеряли один десяток метров за другим по опустевшим коммуникациям вымершего, покинутого экипажем крейсера.
Адмирал предвкушал как вспоров герметичную дверь, ворвется в пост управления и будет лично лицезреть, как командный состав корабля, разорванный внутренним давлением, превратится в бесформенную кровавую массу, обозначив его триумфальную победу.

- Ты что - еще надеешься увидеть кого–нибудь из вражеского экипажа? – встрепенулось и «второе-Я».
- Конечно! Кто–то же должен управлять кораблем.
- Мое чутье мне подсказывает, что так оно и есть.
- Кораблей призраков не бывает!
- Ну – ну. В этом мире ты уже видел столько такого - чего не бывает и чего не должно быть в природе...

Ощущение правоты слов «второго–Я» усиливалось с каждым новым шагом, приближавшим Мишельга к цели. Все отсеки крейсера были пусты и разгерметизированы. Не то, чтобы людей или их расплывающихся останков, но даже и следов их присутствия нигде не было видно. Складывалось впечатление, что в первой же схватке в бортовом трюме, была перебита вся команда корабля. Но поверить в то, что таким кораблем управляла команда в какую–то сотню человек, видавшему не один десяток более совершенных кораблей, Мишельгу было трудно. Отчасти по этому желая развеять свои сомнения, он не бежал, а буквально летел к посту управления, каждую секунду рискуя оторваться от основной группы. В его душе и разуме зародилось и начало оформляться сильнейшее чувство тревоги и ощущение надвигающейся катастрофы. Возникни сейчас на его пути сотня, другая врагов поливающая его ливнем трасс и градом гранат, адмирал скорее всего сначала бы облегченно вздохнул, а потом уж открыл ответный огонь.
Но вот за его спиной остался последний поворот. Пройден последний коридор. Настежь распахнутая бронированная крышка входа без каких–либо проблем пропустила бегущих бойцов внутрь огромного поста. Никакого сопротивления. Ни единого выстрела. Пост также как и все ранее пройденные отсеки оказался пустым и разгерметизированным. Единственное, что в занятом штурмовой группой посту было не так, в отличие от прочих отсеков, так это наличие следов недавнего человеческого присутствия, что как не странно еще больше насторожило Мишельга. Вся аппаратура поста работала. Горели индикаторы, светились экраны, функционировали компенсационные кресла...
- Пост покинут недавно...
- Теплопеленгаторы указывают, что еще минут пять назад в этих креслах сидели люди...
- Сидели без скафандров...
Мишельг был более чем озадачен. Он не мог понять причин, заставивших членов крейсерского экипажа столь поспешно ретироваться, не оказав сколь–нибудь существенного сопротивления. Можно было конечно списать все на малодушие и трусость солдат гегемонии – что стало бы универсальным ответом на все мучащие адмирала вопросы. Но это мог сделать кто–нибудь другой, а не Мишельг, отлично знавший высочайшую преданность солдат империи и жесточайшую дисциплину царящую в рядах имперских войск.
- Средь вас есть офицеры?
- Есть, мой адмирал!
- Справитесь с аппаратурой поста?
- Справимся...
- Если она не особо отличается от той, что на «Нимфе»...
- Какие будут приказы?
- Занимайте места за пультами. Перво–наперво мне нужна связь с «Нимфой» . Второе, хотя бы в основных отсеках, восстановите герметизацию и нормальное притяжение. И приведите корабль в боевое положение. – быстро решив, что делать дальше распорядился Мишельг. – Я оставляю вам в охранение семерых бойцов. Задраиваю бронедверь и ухожу в реакторный отсек. Обо всех изменениях на борту и за бортом тут же сообщать мне. И вообще держать меня в курсе дел. Все ясно.
- Так точно...
- Ты кто? – ткнув пальцем в жесткий нагрудный панцирь скафандра первого кто среагировал на его слова, спросил Мишельг.
- Заместитель командира ремонтно–эвакуационного поста  «Нимфы» лейтенант Локсур, мой адмирал.
- Лейтенант Локсур, остаешься здесь за главного.
- Слушаюсь. мой адмирал.