3. Участь пленницы

        http://www.proza.ru/2015/04/29/49

        ГЛАВА ТРЕТЬЯ,
        УЧАСТЬ ПЛЕННИЦЫ

        Весь день да Ланга провёл на палубе, опасаясь погони, и готовый без промедления принять необходимые меры. Он не хотел и не мог никому передовериться, потому что только сам знал, во что ввязался и кому бросил вызов. Всего на полчаса он спускался к себе в каюту, чтобы навестить Гретхен. Да Ланга освободил её, указал на узкую, едва заметную дверцу:

        - Там есть маленькая туалетная комната. Но захватите с собой фонарь.

        Он не отвечал на возмущение Гретхен, не вступал в разговор. Предупредил:

        - Я принёс вам поесть. Через двадцать минут уйду, но прежде опять свяжу. Поэтому будет разумно потратить это время на еду, а не на гневные вопросы - я не намерен сейчас отвечать на них. Такая возможность появится у меня чуть позже, я прошу вас немного потерпеть. Ешьте. Иначе останетесь голодной до вечера. Сейчас только полдень.

        У Гретхен кусок не лез в горло от гнева, негодования, недоумения, от всего, что так внезапно на неё обрушилось. Она просто не могла смириться с поступком да Ланга и, как покорная овечка начать уплетать то, что он принёс. Гретхен обращалась к его рассудительности, требовала повернуть судно назад. Однако на да Ланга это не произвело ровным счётом никакого впечатления. Через двадцать минут он сказал:"Мне жаль", подхватил Гретхен на руки и бросил на кровать. Это вызвало у неё взрыв ярости. Гретхен превратилась в маленькую фурию. Несколько минут да Ланга пытался смять её сопротивление, поймать руки и стянуть их верёвочной петлёй, но когда лицо его украсилось двумя длинными царапинами, он разозлился и влепил увесистую пощёчину.

        В голове Гретхен взорвалось багровое жгучее пламя, и пока она была оглушена и ошеломлена этой пощечиной, да Ланга с успехом воспользовался этими мгновениями.
        Да Ланга ушёл, и Гретхен осталась наедине со своим гневом, недоумением, потрясением и вопросами, которые могла задать разве что темноте, вновь её обступившей.
Гретхен не знала, сколько прошло времени - оно растягивалось в бесконечность, и по её личным ощущением уже давным давно должно было наступить утро следующего дня. Она понятия не имела о том, что снаружи - ночь или вечер, или утро, когда расслышала какие-то новые звуки и вся обратилась в слух.

        Вот загремела якорная цепь, сразу за её грохотом раздался удар и тяжёлый плеск. Судно встало на якорь. Гретхен замерла и ловила малейшие звуки, не зная, означает ли это обстоятельство какую-либо перемену для неё самой. Может быть, да Ланга привёз её на один из островов, чтобы спрятать? Значит, за ней сейчас явятся… Но нет, никого не было. Для Гретхен плавание не закончилось. Какие-то иные заботы заставили да Ланга поставить судно на якорь.

        И тут Гретхен услышала голоса. Среди них она ясно различила женские. Значит, рядом с судном находятся посторонние люди, не имеющие отношения к команде да Ланга! От этих людей можно ждать помощи! И Гретхен снова охватила надежда.

        Она действовала безрассудно, руководимая одним только яростным стремлением вырваться из плена. Гретхен начала неистово рваться из верёвок, не чувствуя боли, ведь освобождение совсем близко, рукой подать, ей надо только постараться! Надежда придавала силы, она снова и снова возобновляла свои иступлённые попытки добыть свободу!

        Кто знает, была бы надежда Гретхен столь же страстной, знай она, что судно встало у гряды островков, где обитало небольшое племя туземцев. Они жили здесь замкнутой, обособленной жизнью. Даже если бы Гретхен выбежала на палубу и стала бы кричать, что её похитили, что на судне она находится вопреки своей воле - едва ли она нашла бы здесь сколько-нибудь существенную помощь. Ну, разве только когда-нибудь позже те люди могли бы сообщить, что видели странную женщину на судне - если бы их кто-то спросил об этом. Да и то, едва ли. Островитяне предпочитали не вмешиваться в дела, которые мало их касались. Да Ланга остановился лишь потому, что запасы воды и провизии были на исходе. Визит на родину на этот раз был столь кратковременным, что экипаж не сходил на берег, продукты и воду на борт не взяли. Да Ланга хотел, чтобы о появлении его судна у родных берегов знали настолько мало, насколько это окажется возможным. Поэтому он подошёл как чуженин, вынашивающий недобрые планы: укрываясь покровом ночи, поторопился увести судно ото всех взоров и запрятать его в укромной бухте.

        Но идти в океан без запасов еды и питья было бы самоубийственно, и только эта острая необходимость заставила капитана подойти к островам, где его ждали. Да Ланга всё предусмотрел и обо всём позаботился, заранее зная, что в порту столицы он грузиться не будет. Несколько дней назад пятеро матросов были высажены на центральный остров этой гряды. Им оставили пустые бочонки для воды, ящики и мешки для продуктов, которыми островитяне смогут поделиться с мореходами. Эти пятеро получили приказ всё приготовить, разместить груз на берегу и ждать товарищей. Теперь оставалось только переправить на борт приготовленный груз. Это не заняло и пары часов. Якорь подняли с грунта, судно на всех парусах ринулось в открытый океан, в котором так быстро тают всякие следы.

        Отчаянные усилия Гретхен были тщетными, хотя она не дала себе ни минуты передышки. Обливалась потом в тесной жаркой каморке, задыхалась, пыталась хотя бы сдвинуть тугую повязку, закрывающую рот, но усилия её были напрасны. Гретхен закричала от отчаяния, когда поняла, что судно снимается с якоря. Но крик обернулся лишь невнятным мычанием. А вскоре в замке щёлкнул ключ, к Гретхен ворвался свет, и вошёл Ал да Ланга.

        Подняв фонарь, он в насмешливом изумлении остановился в изножии кровати и так стоял, разглядывая её, разгорячённую напрасной борьбой, совершенно обессиленную, но разгневанную и всё ещё не утратившую яростного пыла. Тёмные волосы её рассыпались, пряди прилипли к мокрому лбу, грудь лихорадочно вздымалась от тяжёлого, запалённого дыхания. Да Ланга наблюдал, как она безуспешно пытается отдышаться, но не торопился освободить её. Когда же он соизволил, наконец, приблизиться к своей пленнице и склонился к ней, рука его потянулась не к повязке на лице с тем, чтоб облегчить дыхание несчастной женщине, а легла на грудь, просвечивающуюся сквозь тонкое, взмокшее полотно сбитой рубашки.

        Гретхен яростно дёрнулась, но этот её протест был такой малостью, что выглядел жалко. И когда да Ланга вздёрнул рубашку кверху, она заставила себя остаться безучастной, это было лучше, чем выглядеть жалкой и беспомощной. Только судорожно дёрнулось сухое горло, выдавая её чувства. Стоя коленом на постели, не сводя глаз с Гретхен, да Ланга медленно стянул с себя рубаху, расстегнул и положил на стол широкий пояс с портупеей, из которой высовывалась деревянная рукоять пистолета, отполированная до блеска.

        Гретхен принудила себя лежать неподвижно с застывшим, слепым лицом. Она не желала доставлять ему удовольствие ещё и своим иступленным, бессильным, унизительным бунтом…

http://www.proza.ru/2015/04/29/60